Главные тенденции политического развития Польши в 70-х — начале 80-х годов XIV в. (неизжитый «полицентризм», неудача польско-венгерской унии)
Встав на путь создания объединенного национального государства еще на рубеже XIII—XIV вв., феодальная Польша многого добилась в этом направлении в период пребывания у власти Казимира Великого (1333—1370).
Хотя Казимиру и не удалось ликвидировать все остатки феодальной раздробленности в стране, обеспечить реальное сращивание Малой и Великой Польши, тем не менее именно в 40—60-е годы XIV в. было много сделано для консолидации польских территорий (возвращены Куявия и добжинская земля, установлен контроль над Мазовией), а также приняты меры по изживанию «полицентризма» польских земель, в частности по сглаживанию противоречий между феодалами Великой и Малой Польши, возникавших на почве борьбы за лидерство в политической жизни страны в целом, но отнюдь не на почве борьбы за «увековечивание» феодальной замкнутости Малой и Великой Польши, тем более не на основе «фиксации» не возникавших на указанных польских землях процессов «культурно-этнического» обособления.
Вместе с тем именно при Казимире были сделаны и первые шаги в направлении превращения польского национального государства в многонациональное: в течение 40—50-х годов феодальное польское государство в упорной борьбе с великим княжеством Литовским и Русским добилось подчинения себе Галицкой Руси [214, 105; 608, 104—164; 544, 102—118].
Разумеется, тогдашнее историческое развитие Польши происходило в тесном взаимодействии с развитием других стран Европы. В частности, Польша не стояла в стороне от той напряженной политической борьбы, которая разворачивалась в Центральной Европе между ведущими династиями за создание «своих» многонациональных государств, борьбы между Люксембургами, Габсбургами, правителями Венгрии из Анжуйской династии. Постепенное усиление Люксембургов, происходившее в 30—60-х годах XIV в., их постоянные контакты с Орденом приводили к политическому сближению Польши и Венгрии [475, 30—35]. Используя поддержку Венгрии, польскому королю Казимиру не раз удавалось сдерживать натиск Люксембургов. Точно так же и Людовику венгерскому благодаря помощи польского короля часто удавалось содействовать упрочению позиции венгерского королевства в Центральной Европе [530, 46—55]. Не удивительно, что на протяжении 40—60-х годов польско-венгерское сотрудничество, основанное на равноправии сторон, оказывалось все более тесным [643, 26—28]. В 1355 г. был заключен договор, который установил определенный порядок престолонаследия в Польше в случае смерти Казимира: польский престол должен был перейти венгерскому королю Людовику или его мужскому потомству. Прямым результатом этого договора было провозглашение польским королем Людовика венгерского вскоре после смерти Казимира, последовавшей 5 ноября 1370 г. [75, X, 335—339].
Превращение венгерского короля Людовика в главу двух государств знаменовало собой наступление нового этапа в политической жизни не только Венгрии и Польши, но в какой-то мере и всех стран Центральной и Юго-Восточной Европы.
Теперь не только Люксембурга создавали свое обширное многонациональное государство в центре Европы, распространяя одновременно свое влияние на Чехию, Силезию, Лужицы, Бранденбург, стараясь установить свой контроль над политикой венгерского княжества, а также прибалтийских орденов; теперь на путь создания еще более широкого многонационального объединения встали и правящие верхи Венгрии и Польши1.
Весьма характерно, что реальная расстановка сил внутри этого нового объединения не способствовала сохранению равноправия «сторон». Ведущей частью этого объединения оказалась Венгрия, а Польша чаще всего была ведомой. Здесь сыграли свою роль многие обстоятельства: и то, что Людовик был прежде всего королем Венгрии, а Польшей управлял лишь через своих представителей, а также и тот факт, что в это время Венгрия оказалась более централизованной, чем Польша, различные части которой продолжали соперничать друг с другом, продолжали вести то скрытую, то явную борьбу между собой [214, 105—106; 528, I, 441].
Таково было общее соотношение сил в новом династическом объединении Венгрии и Польши, именно оно и предопределило во многом реальный ход политической жизни в этих странах на протяжении 70-х и начала 80-х годов XIV в.
Став обладателем польской короны, Людовик венгерский сразу добился такого усиления своих позиций на международной арене, что воевавшие против него Люксембурга уже в 1371 г. сочли нужным прекратить борьбу против Венгрии и начать мирные переговоры с нею.
Но, использовав Польшу в качестве своеобразного политического подспорья, Людовик венгерский не проявлял в дальнейшем необходимой, с точки зрения широких кругов польских феодалов, заботы об их политических интересах. Их задевало, видимо, прежде всего то, что польский король почти не бывал сам в Польше. В качестве правительницы страны туда была направлена его мать Елизавета, а потом Польшей управляли другие эмиссары Людовика [75, X, 341—345; 89, II, 649]. Широкие слои польской шляхты были недовольны и тем обстоятельством, что новый польский король активно сотрудничал лишь с группировкой малопольских феодалов.
Поддерживая честолюбивые амбиции малопольских феодалов (их лидерами были Завища из Курозвенка, Сензивой из Шубины, представители рода Лелевичей — Ян из Мельштина, Рафал из Тарнова, рода Топорчиц-Старжовых — Отто из Пильцы, Ян из Бирнева, Яшко из Тенчина и многие другие) [75, X, 343—344, 349—351; 356—357, 361—363, 372, 388; 392—393 и сл.], Людовик венгерский не считался с их политическими соперниками — великопольскими панами.
В рядах великопольских феодалов были пассивные противники нового польского короля, признававшие только его Приход к власти, но не желавшие с ним сотрудничать (так называемые легитимисты), но были и такие, которые оказывали активное сопротивление новой власти. В рядах великопольской оппозиции мы видим Януша Сухивилка, бывшего канцлера при короле Казимире, архиепископа гнезненского Ярослава Богория, Яна из Чарикова (автора широко известной хроники), в дальнейшем Бартоша из Одолянова и др. [75, X, 346—348, 365; 528, 417—418].
Формы борьбы великопольских феодалов с Людовиком венгерским и малопольскими лидерами были самыми разнообразными. Начинали великополяне с противодействия проникновению малопольской администрации на территорию Великой Польши, а кончали попытками разрыва династической унии с Венгрией и выдвижения на польский престол более приемлемых кандидатов. Размах своей политической деятельности великопольские феодалы не ограничивали пределами Польши, они старались действовать в контакте с внешнеполитическими силами, получая поддержку то от Люксембургов, то от папской курии. На энергичные попытки великопольских феодалов противопоставить себя Венгрии и ее малопольским партнерам король Людовик отвечал не менее энергичными попытками утвердить свою администрацию на территории Великой Польши [75, X, 343—344], попытками не только парализовать политическую деятельность близких великополянам претендентов на польскую корону, но и обеспечить эту корону за венгерским правящим домом.
Так, зная о переговорах Карла IV и папской курии с великополянами по поводу будущей судьбы польского престола, зная о политической активности Владислава Белого на великопольской территории, Людовик венгерский сам пошел на сближение с Люксембургами: 23 июня 1373 г. он заключил с ними соглашение о женитьбе Сигизмунда Люксембурга на его дочери Марии.
В таких сложных международных условиях, в напряженной политической борьбе, развернувшейся тогда в Польше, осенью 1374 г. произошло событие, которое должно было в какой-то мере разрядить обстановку. Собравшийся в Кошицах съезд польских феодалов заключил с королем Людовиком соглашение, по которому польские феодалы гарантировали правящей венгерской династии право на польскую корону даже в том случае, если у Людовика не окажется мужского потомства и он выдвинет на польский престол одну из своих дочерей [75, X, 329—330]. Для Людовика венгерского эта гарантия имела огромное значение. Она не только предполагала сохранение венгерско-польской династической унии в дальнейшем, но и ограждала польский престол от поползновений со стороны различных претендентов польского происхождения (в частности, Кажки поморского, Владислава Белого, Земовита мазовецкого) [528, I, 426].
Но, добившись этой важной уступки, Людовик венгерский вынужден был удовлетворить и существенные требования польской шляхты. Прежде всего король должен был декларировать отказ от практики насаждения венгерской администрации в государственный аппарат Польши, кроме того, он должен был отказаться от содействия проникновению малопольских феодалов на должностные посты Великой Польши. Кошицкий привилей действительно гарантировал назначение на должность старосты лиц только польского происхождения, а назначение на земские должности — только жителей данной земли. Широко известно, кроме того, что кошицкий привилей значительно расширил сословные привилегии польских феодалов и ограничил королевскую власть.
Таким образом, важное значение кошицкого акта 1374 г. совершенно очевидно. И тем не менее, сколь ни важны были постановления кошицкого съезда, они не приостановили напряженной политической борьбы, происходившей как внутри Польши, так и вокруг нее на международной арене.
Так, продолжая оставаться на посту великопольского старосты, Сендзивой из Шубины уже после кошицкого привилея стал продвигать своих сторонников на ключевые посты Великой Польши. В 1375 г. на посту познанского епископа оказался Николай из Курника [75, X, 355—356; 89, II, 665—666]. Появление в Познани этого иерарха, тогда приверженца Завищи из Курозвенка, естественно, ослабляло позиции гнезненского архиепископа Януша Сухивилка.
Между тем дальнейшее упрочение влияния Людовика венгерского и его малопольских партнеров продолжало вызывать недовольство определенных международных сил, поддержанных Люксембургами и папской курией. Владислав Белый в августе 1375 г. снова попытался укрепиться в Великой Польше [75, X, 356—357]. Однако перевес «венгерской» партии был настолько значительным, что, проиграв ряд сражений с армией Сендзивоя и Янжо Кмита, Владислав предпочел мирный исход борьбы: получив выкуп за свои владения, он покинул пределы Польши (конец 1376 г.) [75, X, 361—363].
Но если осуществлявшееся с помощью Людовика подчинение малопольским лидерам Великой Польши встречало естественное сочувствие среди малопольских феодалов, то тогдашняя политика венгерского короля в отношении Галицкой Руси вызывала крайнее беспокойство самых широких слоев господствующего класса Польши.
Мы видим, что на территории Великой Польши Людовик действовал с помощью малопольских феодалов как будто ради их собственных интересов, на территории же Галицкой Руси он выступал как глава венгерского феодального государства, по сути дела мало считаясь с интересами польских феодалов в этом районе.
Если в первые годы своего пребывания на польском престоле Людовик венгерский доверил управление Галицкой Руси Яну Кмите, старосте, поставленному еще Казимиром Великим, то уже в 1372 г. он сделал правителем галицкой земли своего родственника и давнишнего политического партнера Владислава Опольского, который откровенно стремился закрепить данную территорию не столько за Польшей, сколько за Венгрией [89, II, 665, 680; 75, 359—360, 374, 420; 176, 107—109, 462]. Он не только наводнил Галицкую Русь западными, главным образом венгерскими и немецкими, колонистами, но и создал здесь в 1375 г. латинский епископат во главе с архиепископом Матвеем из Егер [89, II, 664—665; 75, X, 360; 444, 31—35]. Он пытался перенести центр этого епископата из Галича во Львов. «Достигнутые им результаты стали основой будущего развития латинской церкви и укрепления западной культуры на Руси», — подчеркивали историки [528, I, 429—430].
Но сколь ни значительны были успехи политики архиепископа Матвея и князя-наместника Владислава Опольского [468, 426], реальные результаты этой политики не вызывали восторга среди польских феодалов [75, X, 369—370, 374, 415; 176, 109—112].
Не встречали они одобрения и среди правящих верхов соседнего с Польшей государства — великого княжества Литовского и Русского. Продолжая борьбу за освобождение Галицкой Руси (прерванную в 1370—1371 гг., когда был возвращен город Владимир), Литовско-русские князья Любарт-Дмитрий, Кейстут и Юрий Наримантович провели в 1376—1377 гг. операции большого масштаба против сил венгеро-польского короля. Осенью войска литовско-русских князей проникли не только в Червонную Русь, но и на территорию Малой Польши (почти до Кракова); весной 1377 г. Любарт и Кейстут организовали еще один военный поход, в результате которого Владислав Опольский бежал в Венгрию [89, II, 674—675; 75, X, 366—368].
Однако в дальнейшем в ходе операции наступил перелом. Сравнительно быстро Людовику венгерскому и Владиславу Опольскому удалось собрать большую армию и в течение июля—сентября 1377 г. провести успешное контрнаступление против великого княжества Литовского и Русского.
В результате этих операций польско-венгерские власти закрепили за собой Холм и Бельз [75, X, 371—372; 89, II, 678; 176, 107—114].
После этих столкновений с князьями великого княжества Литовского и Русского король Людовик стал еще более последовательно осуществлять «приобщение» Галицкой Руси к венгерскому государству (вместо Владислава Опольского здесь появились венгерские наместники) [528, I, 458], а кроме того, установил тесные политические контакты с крестоносцами явно антилитовской направленности [528, I, 431].
Закрепив таким образом свои позиции в Галицкой Руси, Людовик венгерский снова стал форсировать подчинение себе Польши, на этот раз с помощью своего испытанного соратника Владислава Опольского. Так, в конце 1377 г. на место правительницы Елизаветы, покинувшей Польшу, был назначен именно Владислав Опольский, тогдашний правитель Галицкой Руси [75, X, 369—370, 376—377; 89, II, 680].
Одновременно Людовик продолжал опираться на поддержку таких малопольских лидеров, как Завиша из Курозвенка, Сендзивой из Шубины и др. [75, X, 371—372]. Новым в тактике Людовика венгерского стало более интенсивное, чем раньше, использование противоречий в среде великопольских феодалов. Назначив в 1377 г. великополянина Домарата на пост великопольского старосты, а Петраша Мороха на должность куявского старосты (оба они из рода Грималитов) [75, X, 372], Людовик венгерский столкнул их с другими великопольскими вельможами, которые почувствовали себя обделенными в результате этих новых назначений. Великопольскую фронду теперь возглавляли такие крупные феодальные роды, как Палуки, Доливицы, Наленчи, Зарембы, Лодзицы и др. [528, I, 434]. И хотя предпринятая Людовиком венгерским попытка расщепить ряды великопольских феодалов дала какой-то временный результат (сила противодействия великополян несколько ослабла), тем не менее это отнюдь не означало, что Великая Польша была близка к капитуляции.
Уже в конце марта 1378 г. великополяне, собравшиеся на съезд в Гнезно, открыто протестовали против назначения Владислава Опольского правителем Польши, считая этот акт нарушением кошицкого привилея [89, II, 681]. Но дело не ограничилось политическим протестом. Один из новых лидеров великопольской оппозиции, Бартош из Одолянова, встал на путь активного противодействия политике Людовика венгерского и Владислава Опольского. Он не только совершил поход в Силезию, но и установил близкие отношения с князем мазовецким Земовитом III, который играл тогда видную роль в политической жизни Восточной Европы (будучи противником Ордена, он был близок Литве, выдвигая план ее христианизации с помощью польского костела [528, I, 434]).
Это сотрудничество великополян с мазовецким домом все больше беспокоило Людовика. Оно заставило короля изменить свою тактику: Владислав Опольский был теперь отстранен от должности верховного правителя Польши (осенью 1378 г. этот пост заняла снова королева Елизавета) [75, X, 376, 389] и переброшен в добжинскую землю; находясь на территории, отделявшей Мазовию от Великой Польши, Владислав Опольский должен был, видимо, противодействовать дальнейшему углублению сотрудничества между мазовецкими князьями и великопольской фрондой. Кое-что Владиславу удалось сделать в этом направлении: где-то на рубеже 1378—1379 гг. он женился на сестре Земовита III Офке, добившись тем самым лояльности мазовецкого князя к Людовику венгерскому.
Но эту лояльность проявляли только сам Земовит III и его сын Януш; другой же его сын, Земовит младший, продолжал сотрудничать с великопольской оппозицией, надеясь на то, что в случае смерти Людовика именно он будет наиболее реальным претендентом на польский престол [75, X, 414, 437; 593]. Растущая активность лидера великополян Бартоша укрепляла Земовита младшего в его надеждах на польскую корону.
Все это учитывал Людовик венгерский, когда усиленно добивался нового съезда польских панов в Кошицах, на котором он рассчитывал снова провозгласить одну из своих дочерей официальной наследницей польского престола.
Чувствуя себя недостаточно прочно на польском престоле, Людовик пытался установить контакты со своими политическими соперниками в Центральной Европе, например старался закрепить права своих дочерей на венгерскую и польскую короны специальными соглашениями с Люксембургами и Габсбургами.
Так, после договора Людовика с Люксембургами по поводу брака Марии и Сигизмунда (договор от 23 июня 1373 г. был подтвержден 14 апреля 1375 г.) устанавливались аналогичные отношения и с Габсбургами. 18 августа 1374 г. было заключено соглашение о женитьбе Вильгельма Габсбурга на младшей дочери Людовика Ядвиге (соглашение позднее несколько раз подтверждалось: 4 марта 1375 г., 15 августа 1378 г., наконец, 12 февраля 1380 г.) [475].
После того как умерла в конце 1378 г. старшая дочь Людовика Екатерина (одна из возможных претенденток на польскую корону), вопрос о закреплении за венгерской династией польского престола стал, видимо, снова актуальным. Упрочить позиции венгерской претендентки на польскую корону заставляла и борьба с великопольской оппозицией, выдвигавшей своего кандидата.
Так, в августе 1379 г. состоялся новый съезд польских феодалов в Кошицах. Несмотря на противодействие великополян, съезд провозгласил Марию наследницей польского престола. Это решение в какой-то мере упрочило позиции Людовика в Польше, но не заставило великополян сложить оружие. Бартош из Одолянова, союзник Земовита младшего, продолжал борьбу против Людовика венгерского и Владислава Скольского. Не имея достаточных сил для ликвидации этого движения, глава польско-венгерского объединения должен был время от времени заключать мирные соглашения с главой великополян Бартошем [75, X, 393]. Но и в условиях временных передышек политическая борьба продолжалась.
Когда умер глава малопольских феодалов и главный советник Людовика — Завища из Курозвенка (12 января 1382 г.), когда великопольские феодалы попытались закрепить вакантные епископаты Гнезно и Познани за своими сторонниками [89, II, 701, 713, 715], Людовик принял все меры для того, чтобы не допустить усиления своих противников в польском королевстве [528, I, 439—440]. Ведущие епископаты Великой Польши с помощью папы Урбана VI оказались в руках приверженцев короля и малополян: 9 июня 1382 г. в Гнезно был назначен краковский прокуратор Бодзанта, в Познань — Ян Кропидло, младший брат Владислава Опольского [75, X, 401—402]. Ключевые позиции в Кракове после смерти Завищи из Курозвенка были переданы четырем видным малопольским панам, которые были послушными исполнителями воли венгерского короля. Такими методами Людовик стремился сохранить польский престол для своей дочери Марии.
Одновременно Людовик расчищал путь и для утверждения на польском престоле ее будущего супруга Сигизмунда Люксембургского. 25 июля 1382 г. на съезде польских старост венгерский король объявил о проекте выдачи замуж Марии за Сигизмунда с последующим признанием его польским королем. Тогда же, видимо, было принято решение о возобновлении вооруженной борьбы против великопольской оппозиции и ее лидера Бартоша из Одолянова, союзника мазовецкого князя Земовита младшего. Так, уже в августе—сентябре 1382 г. войска под командованием Сигизмунда Люксембургского, тогда еще маркграфа бранденбургского, а также Сендзивоя из Шубина и Домарата вели боевые операции против сил Бартоша.
Борьба прекратилась только тогда, когда было получено известие о смерти Людовика, последовавшей в ночь с 10 на 11 сентября 1382 г. Казалось, что теперь ничто не могло помешать осуществлению планов покойного короля. Однако в действительности препятствий на пути их реализации оказалось довольно много.
Сложившаяся тогда политическая обстановка как в Венгрии, так и в Польше исключала, по сути дела, всякую возможность осуществления замыслов короля Людовика. Ни венгерские, ни польские феодалы не хотели дальнейшего усиления Люксембургов, а польские феодалы, кроме того, не хотели сохранять унию с Венгрией.
В результате Мария была оставлена в Венгрии в качестве наследницы престола, а это означало, что все предшествующие соглашения теряли свою силу: Сигизмунд Люксембургский не мог теперь рассчитывать ни на Венгрию (здесь у него не было никаких корней), ни на Польшу. Польские феодалы, уставшие от «провенгерских» экспериментов Людовика, стремились разорвать унию с Венгрией, а поэтому новая венгерская королева, Мария, не могла стать одновременно и польской королевой.
Перспектива сохранения венгеро-польской унии, а теперь перспектива подчинения венгеро-польского объединения Люксембургам столь отрезвляюще подействовали на умы политических лидеров Польши, что осенью 1382 г. наметилось даже сближение соперничавших группировок польского господствующего класса [89, II, 723; 75, X, 416]. Эта тенденция консолидации польских феодалов проявилась на Радомском съезде в ноябре 1382 г., когда было принято согласованное решение о будущей судьбе польского престола [75, X, 417]. Польские феодалы выразили готовность признать права на польскую корону только той дочери Людовика, которая согласилась бы постоянно жить на территории Польши и которая одновременно не была бы обладательницей венгерской короны [528, I, 444]. По сути дела, данное решение означало отказ правящих верхов Польши от реальной унии с Венгрией.
Такова была реакция польских феодалов на двенадцатилетнее пребывание короля Людовика на польском престоле, таков был, по сути дела, печальный итог его правления в польском государстве.
Мы знаем, что у польских феодалов были основания относиться таким образом к деятельности Людовика венгерского в качестве польского короля. За годы его правления ведущие группировки польского господствующего класса хорошо поняли, что династическая венгеро-польская уния не только не гарантировала объединившимся государствам элементарного равноправия, но и создала весьма благоприятные условия как для превращения Польши в политический придаток венгерского королевства, так и для перераспределения в пользу Венгрии некоторых важных территорий, недавно приобретенных польским королем Казимиром III (в частности, территорий Галицкой Руси)2.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что ведущие политические лидеры малополян и великополян не только осудили недавнее правление «польского» короля Людовика, но и отвергли предложенную им программу дальнейшего сохранения венгеро-польской унии. Однако двенадцать лет сотрудничества польских феодалов с Людовиком венгерским не прошли для них бесследно, они определенно воздействовали на их политическое мышление. Осуждая такой вариант династической унии, олицетворением которого был сам Людовик, польские лидеры стали искать ее новый вариант, при котором Польша оказалась бы не ведомым, а ведущим государством. Иными словами, польские феодалы, отвергнув стратегические планы Людовика, направленные на превращение Польши в политическое подспорье Венгрии, не думали отказываться от его тактики.
Оценив должным образом изощренные приемы политики короля Людовика, они решили использовать их для осуществления своей собственной политической программы в Восточной Европе.
* * *
Последующие три-четыре года прошли в напряженной политической борьбе между правителями Венгрии и польскими феодалами. Первые стремились всеми способами сохранить венгеро-польскую унию в том ее состоянии, в каком она существовала при Людовике, а польские феодалы усиленно старались не только уклониться от прежней унии с Венгрией, но и осуществить свой вариант ее, более выгодный для них.
Нежелание сохранять унию с Венгрией сближало обе ведущие группировки польских феодалов — малополян и великополян, однако конкретные планы дальнейшего политического развития Польши их разделяли. Многие великопольские лидеры хотели, чтобы польским королем был мазовецкий князь Земовит младший, не возражая при этом против его женитьбы на дочери венгерского короля Ядвиге, а малопольские политики стремились провозгласить королевой Польши Ядвигу, но с условием отказа ее от всяких форм венгерской опеки, а также с условием аннулирования прежнего соглашения о ее брачном союзе с Вильгельмом Габсбургом [75, X, 418—419].
Так, найдя в конце 1382 г. общую платформу в своем противодействии появлению в Польше Марии Венгерской и Сигизмунда Люксембургского, малопольские и великопольские феодалы уже в начале 1383 г. начали борьбу за «своих» кандидатов на польский престол, а вместе с тем и борьбу за ведущую роль «своих» земель в объединенном польском государстве.
Малопольские лидеры были последовательны в отстаивании своей программы, чего нельзя сказать о ведущих феодальных родах Великой Польши. Часть великопольских феодалов (прежде всего Бартош из Одолянова), делала ставку на Земовита и на дальнейшее сближение Великой Польши с Мазовией. В январе 1383 г. к этой «партии» примкнул и познанский воевода Винцент из Кемпы [89, II, 725—726; 75, X, 420—422].
Другая часть великополян, в частности Домарат из рода Грималитов, готова была теперь, после отказа Малой Польши от сотрудничества с Марией и Сигизмундом, поддерживать Люксембургов, надеясь, видимо, с их помощью добиться усиления Великой Польши в объединенном польском государстве.
Так, первые месяцы 1383 г. прошли в напряженных схватках Бартоша и Земовита, с одной стороны, Домарата и Сигизмунда Люксембургского — с другой. Военные действия происходили в районе Познани, Калиша и в других центрах этой части страны [75, X, 421—425].
Тогдашние правители Венгрии не могли игнорировать эту борьбу в Польше. Боясь полностью потерять связь с Польшей, венгерские феодалы попытались изменить форму своего вмешательства в польские дела, а вместе с тем и ослабить внутриполитическую борьбу в польском государстве [89, II, 735; 643, 25—27]. 23 февраля 1383 г. перед собравшимися в Серадзя польскими должностными лицами венгерская королева Елизавета официально объявила об отказе Марии от претензий на польский престол и сообщила о готовности венгерского правящего дома прислать весной 1383 г. другую дочь Людовика — Ядвигу — для провозглашения ее польской королевой [75, X, 425—427; 89, II, 733]. Венгерская дипломатия стремилась объединить вокруг Ядвиги широкие слои польских феодалов и изолировать тем самым великопольских сторонников Земовита.
Это вмешательство венгерской дипломатии в политическую жизнь Польши не осталось бесследным. В новой политической ситуации малополянам удалось навязать великополянам 8 марта 1383 г. соглашение о перемирии с условием возвращения Калиша и недопущения Земовита в великопольские города.
Но это перемирие не было полной победой малополян, не было оно и капитуляцией группировки Бартоша — Земовита. Это перемирие было лишь временной передышкой перед новым туром столкновений. В этих условиях возник проект женитьбы Земовита на Ядвиге, который поддерживал не только сам Земовит, но и гнезненский архиепископ Бодзанта, ставший на некоторое время сторонником мазовецкого князя [75, X, 427].
При таких обстоятельствах 28 марта 1363 г. собрался в Серадзи еще один съезд польских феодалов. Сначала великополяне с их планами провозглашения Земовита польским королем имели явный перевес (сторонником Земовита теперь был не только Бартош, но и некоторые великопольские феодалы, а также сам архиепископ гнезненский Бодзанта). Однако в дальнейшем малопольским феодалам все же удалось удержать съезд от перехода на сторону Земовита и добиться поддержки кандидатуры Ядвиги [75, X, 426, 428].
Одновременно они вынудили Венгрию декларировать свой отказ от приобретений в Галицкой Руси, сделанных еще во время правления Владислава Опольского. Отмечая факт польско-венгерских переговоров 1383 г. о дальнейшей судьбе Галицкой Руси [75, X, 428], мы должны помнить, что практически венгерские феодалы продолжали контролировать значительную часть Прикарпатской Руси до 1387 г. [528, I, 458, 465]. Декларация Венгрии о возвращении этих земель Польше [89, II, 735] не могла не расположить широкие круги польских феодалов к выдвигаемой программе возведения на польский престол Ядвиги. Большое значение для польских феодалов факта обладания Галицкой Русью подчеркивали авторы «Политической истории Польши»: «В течение 40 лет польский элемент распространился в Червонной Руси. Многочисленные земельные пожалования польским панам открыли путь для колонизации, в которой малопольские паны принимали самое живое участие» [528, I, 458]. Данное предположение тем более вероятно, что часть этих «передаваемых» территорий тогда находилась в сфере влияния волынского князя Любарта, союзника Кейстута [75, X, 415].
Но хотя на втором серадзском съезде малопольским феодалам удалось отклонить кандидатуру Земовита, тем не менее сам Земовит, поддержанный определенными кругами великопольских феодалов, продолжал добиваться своих целей. Так, он решил пойти на весьма рискованный шаг: зная о времени предполагавшегося переезда Ядвиги из Венгрии в Польшу (начало мая 1383 г.), Земовит намеревался перехватить ее на пути в польскую столицу, жениться на ней, а потом вместе со своей супругой вступить на польский престол [75, X, 429—430]. Однако замысел этот не удался. О нем узнали малопольские лидеры [75, X, 430—431], узнала и королева Елизавета — мать Ядвиги. В результате совещаний с польскими официальными лицами в Кошицах срок приезда Ядвиги был перенесен на ноябрь 1383 г.
Теперь на сторону малополян и Ядвиги перешли и некоторые видные великополяне — Домарат, поддерживавший ранее Сигизмунда из Люксембурга, и Винцента из Кемпы и сотрудничавший с Бартошем и Земовитом (в начале 1383 г.).
Тем не менее ради привлечения и других великопольских лидеров было решено пожертвовать Грималитами: на посту великопольского старосты Домарат был заменен Перегрином из Вонглешина, а на посту куявского старосты вместо Петраша из Молохова появился Сцибор Мощичиц. Этот шаг, однако, не улучшил положения. Когда в мае 1383 г. Земовит решил силой добиться польской короны, на его стороне оказался обделенный Петраш из Молохова, оба они тогда же установили свой контроль над Куявией [75, X, 431—434].
Окрыленный этим успехом, Земовит попытался созвать «свой» съезд польской шляхты в Серадзя. В середине июля 1383 г. этот съезд состоялся. Но крупные политические деятели того времени в Серадзь не приехали, если не считать прибывших все же сюда гнезненского архиепископа Бодзанты, епископа плоцкого Сцибора и епископа куявского Николая. Тем не менее Земовит был здесь выдвинут главным претендентом на польский престол, хотя коронация его и не состоялась [75, X, 432—433].
Не добившись, таким образом, своей цели политическими средствами, Земовит снова применил силу. Сначала он направился к Калишу (конец июня), потом, поручив осаду города Бартошу, двинулся в Мазовию и Куявию [75, X, 433—436].
Между тем малопольские лидеры, обеспокоенные чрезмерной политической активностью Земовита, стремились ослабить его позиции в Великой Польше. Для этой цели был использован авторитет папской курии.
Перешедший на сторону малополян и Ядвиги бывший великопольский староста Домарат из рода Грималитов сказался тогда орудием курии и венгерской дипломатии. Выполняя их инструкции, Домарат вынудил одного из главных тогдашних сторонников Земовита, гнезненского архиепископа Водзанта, прекратить поддержку этого претендента на польский престол (июль 1383 г.) [75, X, 430—441]. После того как Бодзанта перешел на сторону малополян, мазовецкий князь решил приостановить вооруженную борьбу и попытался сам добиться взаимопонимания с предводителями малопольских феодалов; возможно, что Краков по особым тактическим соображениям пообещал ему тогда нечто весьма существенное (может быть, даже руку Ядвиги и соответственно польский трон), во всяком случае Земовит пошел на перемирие со своими бывшими противниками на условиях не очень для себя выгодных: он должен был прекратить наступательные операции, снять осаду Калиша (против чего возражал Бартош, одержавший к этому времени ряд побед в борьбе с новым великопольским старостой — Перегрином из Вонглешина) [75, X, 436—437].
Нежелание Бартоша подчиниться условиям соглашения, заключенного Земовитом с краковскими лидерами (в начале августа 1383 г.), было использовано малополянами как предлог для начала военных действий и против Бартоша, и против самого Земовита. В их распоряжении тогда уже оказались 12 тыс. венгерских войск под командой Сигизмунда Люксембургского — тогда еще маркграфа бранденбургского [75, X, 437].
Теперь стало ясно, что краковское соглашение с Земовитом и сделанные там ему предложения были лишь тактическим маневром, лишь средством выиграть время, необходимое для формирования и переправки венгерских войск на польскую территорию.
Преследуя совершенно определенную политическую цель — устранение Земовита как соперника Ядвиги в борьбе за польский престол, венгерские войска двинулись в Мазовию [75, X, 437].
В этой новой обстановке Земовит снова вынужден был пойти на примирение со своими противниками — оно состоялось 6 октября 1383 г. при посредничестве Владислава Опольского, женатого, как известно, на дочери старшего Земовита — Офке. Хотя по этому соглашению Земовит младший сохранял за собой, видимо, контроль над Куявией, тем не менее он прекращал свою борьбу против Малой Польши и Венгрии [593, 95 и сл.].
Возможно, что свою роль в этом соглашении сыграли и малопольские лидеры; ослабив Земовита с помощью венгерских войск, малополяне боялись, чтобы дальнейшее пребывание этих войск на территории Мазовии и Великой Польши не привело к восстановлению венгерского контроля над польским государством.
Вероятно, малопольские феодалы пошли снова на компромиссное соглашение с Земовитом по той причине, что оно позволяло убрать с территории Польши как венгерские войска, так и их военачальника — Сигизмунда Люксембургского [75, X, 440].
Дальнейший ход событий, в частности дальнейшее развитие венгеро-польских отношений, в какой-то мере подтверждает такое предположение. Возможно, что отказ Елизаветы прислать свою дочь Ядвигу в Польшу к назначенному сроку был реакцией на удаление венгерских войск с польской территории, удаление преждевременное и явно нежелательное, с точки зрения правящих верхов венгерского государства. Без достаточно серьезных оснований Елизавета вряд ли уехала бы со своими дочерьми в Долмацию в октябре 1383 г., договорившись, что одна из них — именно Ядвига—должна короноваться в Кракове в ноябре того же года. Именно поэтому краковские лидеры, чувствовавшие себя виноватыми, не только направили своего посла Сендзивоя из Шубины в Венгрию для выяснения там дальнейших планов тогдашних правителей венгерского королевства, но и послали вместе с ним заложников — детей видных польских магнатов; именно поэтому Елизавета задержала Сендзивоя и его спутников в Задаре, именно поэтому она потребовала передачи Кракова под контроль венгров и Сигизмунда Люксембургского [75, X, 444].
Но эти требования легко были отклонены малопольскими лидерами, так как в это время благодаря их дальновидности на польской территории уже не было крупных венгерских формирований, которые могли бы поддержать эти требования. Малопольские феодалы хотели скорее видеть Ядвигу в Кракове, но не в качестве инструмента политики Анжуйской или Люксембургской династий, а как орудие их собственной политики в Восточной Европе. Усиление трений с Венгрией осенью 1383 г. угрожало бы малопольским лидерам потерей «своего» претендента на польский престол в лице Ядвиги и вместе с тем открыли бы путь к польской короне Земовиту — кандидатуре Мазовии и Великой Польши, а это для них было бы равносильно самоубийству.
Теперь предводители малопольских феодалов стремились скорее получить Ядвигу в Кракове, но, разумеется, без сопровождения венгерской армии и Сигизмунда Люксембургского.
2 марта 1384 г. в Радоме был созван съезд малопольских и великопольских феодалов [75, X, 445]. Из его постановления было ясно, что в Польше допускали возможность затяжного бескоролевья. На это время к каждому генеральному старосте прикомандировывалось по шести советников от шляхты и по два советника от городов. Они должны были присягнуть дочерям покойного Людовика, ожидая приезда одной из них и ее коронации (возможно, тогда был назначен срок ее прибытия в Польшу — 8 января 1384 г. [528, I, 451]), но вместе с тем им запрещалось вступать в какие-либо соглашения с венгерским двором, ездить в Венгрию под угрозой обвинения в измене [75, X, 447].
Таким образом, этот съезд еще раз продемонстрировал волю малопольских феодалов действовать с помощью дочери венгерского короля, но не в интересах Венгрии, а в интересах Польши, точнее — Малой Польши.
Показательно, что малополяне при этом заигрывали и с Владиславом Опольским, надеясь в его лице получить удобного посредника в дальнейших сложных переговорах с венгерским двором, а возможно, и в переговорах с Мазовией. Но венгерская династия ответила на съезд в Радоме весьма своеобразно: вместо немедленной присылки Ядвиги в Краков правители Венгрии направили туда Сигизмунда Люксембургского в качестве губернатора [75, X, 446]. Было совершенно очевидно, что венгерские феодалы все еще добивались сохранения венгеро-польской унии в прежнем ее виде. Но малопольские лидеры, умудренные большим политическим опытом, решительно отклонили идею приезда на польскую территорию этого новоявленного губернатора.
На съезде в Сонче польские феодалы приняли решение (8 мая 1384 г.) не посылать больше в Венгрию за Ядвигой, а собраться 22 сентября для выдвижения нового кандидата на польский престол [75, X, 447].
Такой неожиданный оборот дела заставил правителей Венгрии изменить свою позицию. Осенью 1384 г. королева Елизавета санкционировала поездку своей дочери Ядвиги в Польшу. В Кракове она появилась 13 октября 1384 г., сопровождаемая кардиналом Дмитрием (осудившим год назад гнезненского архиепископа Бодзанта за (сотрудничество с Земовитом) [528, I, 444—450]. 15 октября 1384 г. состоялась коронация Ядвиги [75, X, 450].
Наконец лидеры Малой Польши могли торжествовать свою победу. Польский престол заняла юная королева, все прежние брачные обязательства которой теперь потеряли силу. После этого окончательного размежевания с Венгрией малопольским феодалам оставалось выполнить вторую часть своей политической программы: обеспечить королеве такой брачный союз3, который одновременно представлял бы вариант династической унии, значительно более выгодный, чем вариант венгеро-польской унии.
И таким идеальным брачным союзом оказалась выдача замуж Ядвиги за великого князя литовского, русского и жемайтийского — Ягайло Ольгердовича. Польско-литовская уния во всех отношениях должна была удовлетворить польских феодалов.
Давний вариант унии, связанный с превращением польского короля в реального правителя Польско-Литовского объединения, исключал возможность установления равноправия между объединяющимися государствами, обеспечивал Польше роль лидера намечавшегося объединения, а Литве — роль руководимой периферии.
Этот вариант унии сразу должен был усилить позиции Польши на международной арене, должен был облегчить скрытое соперничество польского государства с правителями Венгрии из Анжуйской династии и вместе с тем создать благоприятные условия для противодействия Габсбургам, Люксембургам, Бранденбургу и Ордену.
Но главное преимущество намечавшейся унии состояло в том, что «она открывала Польше такие перспективы усиления своего государства и экспансии на восток, о которых до сих пор не мечтали, и делала возможным такой успех, который воспитанникам политической школы Людовика венгерского позволял смело утверждать, что они значительно превзошли своих учителей» — так считали авторы «Политической истории Польши»4 [528, I, 452].
Примечания
1. В условиях усилившейся агрессии германских феодалов тенденция политического сближения ряда восточноевропейских феодальных государств (в форме заключения союзов, династических уний, создания многонациональных государственных объединений и т. д.) была характерной чертой исторической жизни Центральной и Восточной Европы XIV—XV вв.
2. Так, в 1382 г. после смерти Людовика венгерские феодалы уступили князю Любарту русские земли с городами Каменец, Олеско, Городло, Лопатин, Снятии [75, X, 415; 89, II, 722].
3. Длугош подчеркивал, что уже в момент коронации Ядвиги польские феодалы думали о подыскании ей политически выгодной партии [75, X, 449].
4. Так же высказывались и другие дольские историки, в частности С. Смолька [649, 646], Прохаска в своих работах о короле Ягайло [619, 622] и Витовте [618], Колянковский [553] и др.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |