7.2. Таможенная реформа царя Алексея Михайловича
В середине XVII в. в таможенном деле России назрели серьезные перемены. Прежде всего, кардинальное обновление таможенного законодательства было обусловлено вовлечением страны в процесс становления национального рынка и домогательствами купцов, дворян и крупных монастырей. Не прекращавшиеся челобитья представителей купеческих верхов свидетельствовали о растущем экономическом влиянии торгового сословия, его сплоченности в попытках решения целого ряда вопросов. Необходимость таможенной реформы вызывалась также нараставшей самодержавно-бюрократической тенденцией, фискальной заинтересованностью государства, вынужденного изыскивать средства на содержание растущего слоя приказной бюрократии, «полков иноземного строя», закупку огнестрельного и холодного оружия, проведение активной внешней политики и подавление внутренних беспорядков. Дальнейшее сохранение неразберихи и произвола в таможенном деле вступало в непримиримое противоречие с задачами централизации государственного управления.
Местные особенности в правилах таможенного обложения (виды платежей, способы их взимания и др.), привилегии частных лиц, злоупотребления, произвольные поборы со стороны воевод, таможенных голов и целовальников разоряли купцов, затрудняли торговые связи между областями единого государства. В купеческом челобитье 1653 г. прямо говорилось о том, что, во-первых, «изстари таких великих лишних пошлин, как ныне емлют, не бывали»; во-вторых, таможенные головы и целовальники, избегая недоимки, за которую подвергались государевой опале и правежу, ежегодно вводили «новосчинные всякие лишные напрасные пошлины», совершая таким образом крестное преступление, изменяя присяге; в-третьих, торговые люди, испытывая непосильное бремя несанкционированных проезжих и торговых пошлин, подвергались также произвольным задержаниям, «многих торгов своих промыслишков отбыли и в конец погибли душами и животами своими».1
К решительной перемене в области таможенно-правовых отношений вел и сам процесс развития нормативно-законодательной базы таможенного дела. К середине XVII в. практика издания уставных таможенных грамот с учетом объективной логики изменявшихся торгово-таможенных отношений (выравнивание условий в пошлинном обложении местных жителей и иногородних, повышение значения рублевой пошлины, «округление» тамги за счет других пошлин и сборов, введение «болшой тамги» и т. д.) насчитывала уже свыше полутора столетий. Требовалось обобщить накопленный опыт, издать на правительственном уровне постановление (единую уставную таможенную грамоту), обязательное для исполнения на всей территории России, и направить его вместе с «царскими уставными печатными грамотами» в города и села таможенным головам и целовальникам, «чтоб его государев указ всем людям был ведом».2
В связи с этим ошибочным представляется утверждение Ю.А. Тихонова о том, что уже с середины XVI в. «произвол отдельных феодалов сменился установлением централизованного таможенного управления с регламентацией сборов».3 Во-первых, даже в удельный период «произвол» отдельных феодалов в таможенном деле имел условный и ограниченный характер. Во-вторых, как было показано выше, «централизованное таможенное управление» в России формировалось на всем протяжении XVI—XVII вв.
25 октября 1653 г. царем Алексеем Михайловичем был подписан указ «О взимании таможенной пошлины с товаров в Москве и в городах, с показанием поскольку взято и с каких товаров», который завершил прежнюю таможенную политику и положил начало таможенной реформе, завершившейся принятием Новоторгового устава 1667 г. «Появление в 1653 г. единой уставной таможенной грамоты для всей страны, — справедливо отмечал Ю.А. Тихонов, — было обусловлено предшествующими актами и явилось завершением прежней таможенной политики».4
Акт от 25 октября 1653 г. трактуется в исторической литературе по-разному. Так, Ю.А. Тихонов и А.Г. Маньков отождествляют его с таможенной реформой.5 Ю.Г. Кисловский полагает, что указ царя Алексея Михайловича стал началом «перестройки таможенного дела в соответствии с потребностями экономического и торгового развития Московского государства», важной вехой таможенных реформ, «которые продлились до середины XVIII в., когда были ликвидированы внутренние таможни, отменена откупная система и таможенные органы превратились в государственный аппарат со своей структурой и управлением».6 По нашему мнению, указ от 25 октября знаменовал начало таможенной реформы, завершившейся принятием Новоторгового устава 1667 г.
В августовском (1653) челобитье, изложенном напористо, но вместе с тем витиевато, торговые люди добивались: 1) введения «на Москве и во всех городех и в пригородках и в уездех» единой рублевой пошлины, которой подлежали бы равным образом продажные товары как местных, так и иногородних торговых людей; 2) взимания рублевой пошлины в виде фиксированного процента (по воле царя) с продажной цены товара; 3) отмены проезжих пошлин и некоторых других «мелочных сборов»; 4) невозможности для таможенников произвольного завышения стоимости товара сверх рыночной цены; 5) освобождения от уплаты пошлины покупателей товаров («у тех купцов с денег и покупных товаров пошлин не имать»); 6) разрешения торговать в селах и слободах, где не было таможен; 7) освобождения хозяев от ответственности в случае нарушения правил торговли их приказчиками и кабальными людьми и т. д.
Выражая одновременно интересы таможенной службы, челобитчики добивались, чтобы повсеместно вопросами пошлинного обложения ведали исключительно верные головы и целовальники («а воеводам и всяким приказным людям, во всех городах и в селах, таможенных голов и целовальников и торговцов в селах, в таможенных сборах, и в проездах ничем государь ведать же не велел»), чтобы только они могли конфисковывать товары, перемещаемые с сокрытием от таможенного контроля, вести предварительное следствие и обыскивать лиц с целью пресечения беспошлинной торговли, беспрепятственно посылать «ко всяким чином людем» для выемки контрабандных товаров. Они также ставили вопрос о включении в практику таможенного дела обязательной выдачи торговым людям, отправлявшимся в другие города с купленным товаром или с деньгами, вырученными от продажи товаров, особых «выписей, за таможенными печатьми», с перечислением вывозимых товаров. Торговые люди ратовали за то, чтобы материальная ответственность таможенных голов за недобор пошлинных сборов наступала после расследования причин недоимки, за повсеместное введение хлебных единых мер, саженей, аршинов, гирь, безменов, контарей и терезей и т. д.7
Надо сказать, что требования купцов в Торговом уставе были в основном удовлетворены. Текстуально сравнив указ 25 октября 1653 г. с челобитной «представителей торгового мира», А.Г. Маньков пришел к заключению, что последняя «была не только инициативным документом, но и источником указа».8 Во-первых, было установлено равное для всех таможенное обложение торговых сделок (со всех товаров, включая хлеб и другие меримые товары) единой рублевой пошлиной и ликвидированы проезжие сборы. («А которые напредь сего сбирывались на Москве и в городах с весчих и невесчих товаров проезжие, рублевые и всякие мелкие пошлины, и те проезжие и мелкие всякие сборы отставить».)9 Во-вторых, прекратилось взимание замыта, явки, гостиного, поворотного, осмничего, порядного, померного и многих других пошлин, а тамга была заменена единой рублевой пошлиной (если слово тамга и встречалось после 1653 г., то только в актах, подтверждавших прежние жалованные грамоты).
Хотя пошлина с хлеба удержала прежнее название померной пошлины и поступала в особое таможенное ведомство — Померную избу, она собиралась на том же основании и в том же размере, что и с других товаров. Подобным образом пошлина с лесного товара, рогатого скота, продовольствия, кроме хлеба, не отличаясь по существу от других рублевых пошлин, в Москве поступала на Мытенный двор (Мытную избу, Мытню).10 Для столицы была сохранена мытная пошлина «с леса и с животины и со всяких мелких товаров» по 10 д. с рубля, «с прямой продажной цены, по чему который товар в продаже будет» (нетрудно заметить, что и в этом случае за прежним названием скрывалась единая адвалорная ставка).
Вместе с тем наряду с рублевой пошлиной по-прежнему предусматривалось взимать перекупную пошлину, анбарщину, перевоз и некоторые другие сборы. На больших реках «на Волге и на Оке в полную воду» по-прежнему велено было взимать перевоз, размер которого устанавливался «с товарной телеги по десяти денег, а с тутошних с уездных людей, с товарной же телеги <...> по шти (6. — М.Ш.) денег» и т. д. Анбарщину же в Москве и других городах велено было собирать только с тех людей, которые «товары свои учнут в анбары класть; а которые торговые люди товары свои продадут, или заменяют, нескладчи товара своего в анбар, и с тех людей анбарщины не имать».11
С еще большей последовательностью Торговый устав выражал фискальные интересы казны. Направленность большинства его статей однозначна: получить с каждой сделки купли-продажи 5%. Согласно указу, всякий продавец должен был уплатить 10 д. с рубля продажной цены товара.
От уплаты пошлины не были избавлены и приезжие торговые люди, покупавшие на деньги. С них положено было взимать 5 д. с рубля, выдавая «на те покупные товары выписи, что они куплены на деньги».12 Е.Г. Осокин указывал, что выпись на «очищенный» таким образом товар выдавалась таможенниками при отъезде купца из города. Впрочем, пошлин не взималось с тех денег, на которые не покупалось товаров, которые привозились для взноса в казну или расходовались приезжими купцами на покупку товаров про свой обиход.
По всей видимости, от уплаты таможенных пошлин освобождались и те торговые люди, которые совершали покупку на «товарные деньги»: «А которые всяких чинов торговые люди, на Москве и в городех, товары свои продадут на денги и пошлины с той своей продажи по указу заплатят, и на те денги покупят иные товары, и с тех денег пошлины не имать, а взять пошлин с тех товаров, где те товары в продаже будут».13
По общему правилу рублевая пошлина (10 д. с рубля) взималась в два приема: сначала купец уплачивал пошлину с денег, привезенных на покупку товара (5 д. с рубля); затем — с этого покупного товара при его продаже (5 д. с рубля). «А где те покупные товары в продаже будут, — говорилось в указе, — и с тех товаров с продажи по пяти ж денег с рубля». В общей сложности это и составляло «с денег и с товаров по десяти денег с рубля». Впрочем, согласно Е.Г. Осокину, не зачислялись платежные выписи, привозимые из таких торжков, где пошлины собирались в пользу вотчинников или монастырей.
Пошлина с товарной сделки в сельской местности целиком оплачивалась покупателем. («А которые люди на Москве и в городах явят деньги на товар в уезде: и с тех денег по десяти денег с рубля».) Это правило находилось в противоречии с другим положением устава, согласно которому «меж таможен на дороге торговым людям никакого товара не продавать и не покупать», т. е. запрещалось торговать в селах проездом из города в город.
Если же торговые русские люди вывозили русские товары для торгового промысла за море в другие государства, кроме Персии, с тех товаров в порубежных городах тоже взимали по 10 д. с рубля с продажной цены (при наличии выписи, удостоверяющей покупку товаров на деньги, — по 5 д.). Для торговой поездки за границу русскому человеку следовало обращаться к воеводам (в городах) и даже к самому государю за проезжей грамотой (своего рода заграничным паспортом). Самовольные поездки с торговой целью запрещались. За нарушение этого правила полагалось битье кнутом.14
По мнению Е.Г. Осокина, установленная величина рублевой пошлины незначительно отличалась от величины тамги предыдущих лет. «По-видимому, — писал он, — величина рублевой пошлины должна бы была возвыситься сравнительно с тамгою, чтоб вознаградить казну за доход, потерянный от уничтожения других торговых пошлин: между тем сомнительно, превышала ли в самом деле рублевая пошлина тамгу, тем более что деньги в половине XVII столетия упали в своей цене против цены их в XV и XVI столетиях. Притом есть основание думать, что торговые люди, освободившись от многих прежних пошлин, платили и рублевой пошлины не более, если не менее прежней тамги. Одни только продавцы хлеба, вообще, жита, свободного от тамги, и подлежащего очень незначительным, в сравнении с тамгою, померным пошлинам, могли остаться в убытке при новой таможенной системе, потому что подвергались налогу наравне с продавцами других товаров».15
На проезжие товары выдавались выписи из таможенных книг, подписанные головами и заверенные таможенными печатями. Это позволяло контролировать перемещение товаров и поступление причитающихся пошлин. «А которые торговые люди, — говорилось в указе, — повезут с Москвы в города товары свои, и из городов к Москве, или в иные города и на те проезжие товары таможенным головам и целовальникам давать выписи за руками и за таможенными печатями, чтобы те товары были ведомы, а в выписях писати именно, сколько кто каких товаров с Москвы в городы, или из городов к Москве повезут, и в таможенной книге записывать особ статьею».16 Если у иностранцев в порубежных городах такие выписи отсутствовали либо товара оказывалось больше, чем следовало из выписи, то начиналось следствие, устанавливался продавец товара, чинилось наказание.17
Торговый устав также установил и пошлинное обложение торговых иноземцев, обязав заплатить с продажи привозных товаров 2 алт. (6%) с цены во всех русских городах, кроме северного порта. В Архангельске же с продажи русских и иностранных товаров продолжала взиматься «пошлина болшая» с «весчих» товаров 5%, а с «невесчих» — 4% с цены.18
Одновременно предусматривались проезжие отъявочные пошлины, которые взимались с иностранцев, привозивших свои товары в Москву и во внутренние города или отпускавших русские товары за границу. Ставка проезжей пошлины была определена в 4 д. с рубля (2%).19
Если привозной товар «отъявлялся» в Москву и в другие русские города из Архангельска, то «с отъявки с заморских товаров у иноземцов» надлежало заплатить пошлину «в полы против торговые пошлины (в Архангельске. — М.Ш.), с весчих товаров по четыре денги с рубля, а не с весчих по три денги с рубля» (2—1.5% с цены). Когда же «свой» товар из Архангельска в Москву отпускал торговый иноземец, не имевший жалованной грамоты, он должен был передать его в «отъявку» либо тому иностранцу, у кого была такая грамота, либо русскому торговому человеку. При этом он обязан был заплатить «с тех товаров с отъявки» «пошлину большую» в размере 5—4% с цены. Тем самым законодатель пытался предотвратить незаконные товарные сделки под предлогом «отъявки» привозных товаров во внутренние города. Те же иностранцы, которые привозили в Архангельск из Москвы и других внутренних городов русские товары с целью вывоза из страны, обязаны были платить экспортную пошлину по 2—1,5% с цены: «...и отъявя те руские товары повезут за море: и с тех товаров с отъявки имати пошлина против торговые пошлины вполы, с весчих товаров по четыре денги с рубля, а не с весчих товаров по три денги с рубля».20
Непростым представляется вопрос об исчислении таможенной стоимости облагаемых товаров. Формулировки «почему который товар ценой на деньги в продаже будет», «прямые ж цены, в какову цену на деньги купить учнут» позволяют предположить, что оценка производилась по фактической рыночной цене. Однако еще Е.Г. Осокин обращал внимание на то, что «оценка привозимого товара предоставлялась отчасти самим торговым людям, которые, являя товар в таможне, обязаны были сказывать и настоящую его цену, отчасти таможенникам. Товары и их цена были записываемы в таможенные книги; записки скреплялись рукоприкладством торговых людей, а в 1698 г. велено было кроме того пятнать привозные товары, с тем чтоб не пускать в оборот без пятна».21 Учитывая, что «установление действительной продажной цены для каждой торговой сделки при большом их числе и более или менее значительных колебаниях рыночных цен представляло известное затруднение», К.В. Базилевич тоже соглашался с тем, что «продажные цены» могли быть установлены «лишь для единичных сделок, и то, в большинстве случаев, на основании показаний самих контрагентов этих сделок». По его мнению, особенно трудно было их установить «в тех случаях, когда товар, явленный в таможенной избе, распродавался по частям в течение нескольких месяцев, иногда в течение всего года. Наказы таможенным головам, отступая от точного смысла таможенного устава, говорят не об установлении фактической продажной цены, а об оценке товара "вправду" — "чего который товар стоит"».22
Валюта, в которой уплачивались таможенные пошлины и сборы русскими и иностранцами, до 1667 г. была произвольной. Таможенным головам полагалось пошлины взимать теми деньгами, «кто на какие деньги купит и продаст».23
Правовая норма, вменявшая купцам в обязанность правдиво указывать таможенную стоимость привозимых для продажи товаров, очевидно, вводилась с целью повышения ориентации таможенных агентов в рыночной конъюнктуре: «А торговым всяких чинов людям товаров своих и на покупку товаров денег не таити и цены с товаров не убавливать и являть в таможнях товары и деньги, и продажную цену сказывать прямо в правду без всякой хитрости». При этом интересы купцов охранялись тем положением указа, которым устанавливалась ответственность таможенных голов за произвольное завышение цен: «А буде которые таможенные головы и целовальники, сверх продажной цены на товар, учнут прибавочную цену накладывать, и лишние пошлины имать, и тем головам и целовальникам чинить наказание без всякой пощады».24
Впрочем, самим купцам в случае сокрытия или занижения цены товаров угрожала конфискация. При повторном нарушении следовало «тем людям, сверх тех их взятых товаров, чинить наказание, бить кнутом нещадно».25 При этом на стороне голов и целовальников было то преимущество, что они могли «сыскивать про утаенные товары и про цену всякими сыски накрепко; а буде кто доведется пытки, того пытати. А для утаенных товаров таможенным головам и целовальникам посылать на дворы ко всяких чинов людям и к иноземцам безпенно, чтоб в избылых ни кто не был».26 Однако взаимоотношения таможенных голов и целовальников с воеводами определены не были.
Прошло немного времени, и обнаружилось, что указ 1653 г. в целом ряде случаев бездействовал. По-прежнему мытники и откупщики по дорогам, у мостов и переправ творили произвол, взимая с проезжих торговых людей излишние проезжие пошлины, мыты, и с судов посаженное, привальное и грузовое, и с людей годовщину, и с саней полозовое, и мос-товщину, и т. п., а также штрафные промытные деньги, беспричинно задерживали купцов, подрывая тем самым торговлю и причиняя значительные убытки казне. Так, в Вязьме до апреля 1654 г. стоимость соли, скота, мяса, дегтя, лука и чеснока в местных таможенных книгах не фиксировалась, а сами эти товары облагались особым сбором, размер которого определялся не стоимостью, а количеством товара. Важно также отметить, что отдельные элементы прежней системы таможенного обложения продолжали здесь существовать и после апреля 1654 г.27
Поэтому 30 апреля 1654 г. царем Алексеем Михайловичем была подписана дополнительная уставная грамота «О злоупотреблениях, происходящих от отдачи на откуп мытов, мостов, перевозов, съестных и других припасов, о стеснении тем народной промышленности и об уменьшении для сего некоторых налогов». Во-первых, грамотой упразднялись «но-вовсчинные проезжие пошлины и мыты» и многие мелочные сборы. Во-вторых, запрещалось взимание и откупное содержание («отдача в откуп») «мытов и проезжих пошлин и головщины» в вотчинах и поместьях светских и духовных феодалов. В-третьих, предусматривалось «проезжие всякие мелкие пошлины и мыты, которые были в таможнях на вере сбираны, и в откупы отдаваны <...> приложити в торговую рублевую пошлину, и сбирати в таможнях выборным, верным головам и целовальникам». В-четвертых, отменялись перевозы на Волге и Оке. Начиная с этого времени, проезжих торговых людей запрещалось насилием или каким-нибудь другим способом «волочить» к перевозу. Они могли в любое время года «ехать на брод, мимо перевоза и моста», «повольно без перевозного».28
По всей видимости, закону придавалось чрезвычайное значение. Он был подписан собственноручно царем Алексеем Михайловичем в двух экземплярах, один из которых был положен в Успенский собор «вечного ради утверждения во свидетельство верное, вечное <...> яко да будет сие наше царское богоугодное законоположение твердо и непоколебимо во веки».29 Тем не менее и после опубликования уставной грамоты отдельные таможенные сборы оставались в откупном содержании, что подтверждается изданием указа 1681 г., которым было велено таможен на откуп не отдавать по причине оказавшихся больших недоимок на откупщиках.30 «В дальнейшем, — указывает А.Г. Маньков, — откупа именными царскими указами назначались лишь на отдельные крупные промысловые предприятия и обычно давались видным русским и иностранным купцам».31
Примечания
1. ААЭ. Т. 4. № 64.
2. Там же.
3. Тихонов Ю.А. Таможенная политика... С. 260.
4. Там же. С. 262. На основе именного указа 25 октября 1653 г. (в отечественной историографии он получил название «Торгового устава») составлялись царские уставные таможенные грамоты, которые направлялись в города, монастыри и ярмарочные места. Текстуально они почти полностью совпадали с Торговым уставом (см.: ААЭ. Т. 4. № 64; Сборник Муханова. 2-е изд. М., 1866. № 265. С. 552—554; Маньков А.Г. Законодательство... С. 142—143).
5. Тихонов Ю.А. Таможенная политика... С. 261; Маньков А.Г. Законодательство... С. 141.
6. См.: Кисловский Ю.Г. История таможни государства Российского. М., 1995. С. 28.
7. ААЭ. Т. 4. № 64; Тихонов Ю.А. Таможенная политика... С. 276—277; Николаева А.Т. Отражение... С. 263.
8. Маньков А.Г. Законодательство... С. 141.
9. ПСЗ I. Т. 1. № 107. По оценке К.В. Базилевича, в пограничных городах Архангельске и Новгороде с продажи любых товаров взималось, как и прежде, по 4—3% с цены. Это неверно, так как в Архангельске в дополнение к пошлинам с «весчих» и «не с весчих» товаров, размер которых действительно составлял 4% и 3%, взималось «за таможенные и за мостовые и за дрягильские и за всякие мелкие пошлины, и за анбарщины <...> с рубля по две денги, которыми товары у Архангельского города учнут торговать». Таким образом, с продажной цены товара взималось по 5—4%. Родес прямо указывал, что накануне принятия Торгового устава в Архангельске с продажи привозных иностранных товаров взималось 5% с «весчих» и 4% с остальных (ААЭ. Т. 4. № 111. С. 152; Курц Б.Г. Состояние России в 1650—1655 гг. по донесениям Родеса. М., 1914. С. 175; Базилевич К.В. Элементы меркантилизма в экономической политике правительства Алексея Михайловича // Учен. зап. МГУ. 1940. Вып. 41. С. 11).
10. См.: Осокин Е. Внутренние таможенные пошлины... С. 130.
11. ПСЗ I. Т. 1. № 107.
12. Там же.
13. Там же; ААЭ. Т. 4. № 64. С. 100. Гости, а также купцы гостиной и суконной сотен могли беспошлинно приобретать «про свой домовой обиход» съестных припасов и одежды на сумму от 50 до 60 р. (Новоторговый устав 1667 года // Российское законодательство I—XX веков [Тексты и коммент.]: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. М., 1986. Т. 4. С. 124; Чистякова Е.В. Новоторговый устав 1667 года // АЕ за 1957 г. М., 1958. С. 120).
14. Соборное уложение... С. 23—24. Гл. VI, ст. 1, 2, 3, 4.
15. Осокин Е. Внутренние таможенные пошлины... С. 131—132.
16. ПСЗ I. Т. 1. № 107.
17. Там же. № 332.
18. ААЭ. Т. 4. № 111. С. 152; ДАИ. СПб., 1848. Т. 3. № 55. С. 185—186; № 116. С. 406; СПб., 1853. Т. 5. № 40. С. 181.
19. ПСЗ I. Т. 1. № 107.
20. ААЭ. Т. 4. № 111. С. 152; ДАИ. Т. 3. № 55. С. 186; № 116. С. 406; Т. 5. № 40. С. 182. «А которые иноземцы, англичане, галанцы и анбурцы, — говорилось, например, в царской грамоте на Двину (1659), — торгуют товары своими у Архангелского города, а наших государьских жаловалных грамот у них, что им со своими товары ездить в Московское государьство, нет, а учнут те иноземцы товары свои отпускать к Москве и в городы с иноземцы ж, которым, по нашему великого государя указу, велено к Москве и в городы ездить, или с рускими людми: и с тех товаров со всяких имать пошлина болшая, как указано имать с иных торговых иноземцов и с руских людей с торгов, для того, что они товар свой продав иноземцом, и для пошлины записывают в отъявку посыпными товары» (ААЭ. Т. 4. № 111. С. 152).
21. Осокин Е. Внутренние таможенные пошлины... С. 128.
22. Базилевич К.В. К вопросу об изучении... С. 82.
23. ПСЗ I. Т. 1. № 332; ААЭ. Т. 4. № 139.
24. ПС3 I. Т. 1. № 107.
25. Там же.
26. Там же.
27. Раздорский А.И. 1) Торговля Вязьмы в 1649/50—1679/80 гг. (Основные статистические показатели деятельности рынка) // Торговля, купечество и таможенное дело в России в XVI—XVII вв.: Сб. материалов международной научной конференции / Отв. ред. А.П. Павлов. СПб., 2001. С. 65; 2) Таможенная система в Вязьме... С. 264—265.
28. ПСЗ I. Т. 1. № 122.
29. Там же.
30. ПСЗ I. Т. 2. № 876, 882; Толстой Д. История... С. 117; Семенов А. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVII-го столетия по 1858 год. СПб., 1859. Ч. 1. С. 31.
31. Маньков А.Г. Законодательство... С. 145. Так, в 1688 г. на откуп отдавалось право поставки в казну карлучного клея с астраханских учугов и покупки льняного семени для продажи в Архангельске иноземцам, в 1691 г. — право торговли корабельным лесом в Архангельске и т. д. (Там же).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |