Глава пятая. Русь в период укрепления государственного единства (первая половина XII в.)
20 апреля 1113 г. Владимир Мономах прибыл в столицу Руси и занял великокняжеский стол. Это было прямым нарушением вотчинного принципа Любечской) съезда, согласно которому Киев закреплялся за Изяславичами, Чернигов — за Святославичами, а Переяславль — за Всеволодовичами. По отношению к Киеву этот принцип не будет соблюдаться и впоследствии, но Мономах все сделал, чтобы не прослыть инициатором его нарушения. В Киев он пришел не по собственной воле, а по настоянию киевского боярства. На этот раз их выбор был вполне оправдан.
Владимир Мономах был опытнейшим государственным деятелем Руси последней четверти XI — первой четверти XII в. Он прошел хорошую школу подручничества у своего отца Всеволода. Живя долгие годы в Переяславле, он больше чем кто-либо из его современников понимал губительность половецких вторжений. Ему было 15 лет, когда в 1068 г. половецкий хан Шарукан нанес сокрушительное поражение русским дружинам, водимым его отцом и дядьями. 16 лет (1078—1094) Мономах правил одним из крупнейших княжеств Руси — Черниговским, 20 лет (1094—1113) занимал переяславльский стол. За эти годы он познал радость побед и горечь поражений, смог оценить силу крупного землевладельческого боярства, в чьей воле, нередко, находились судьбы княжеских столов.
Владимир Всеволодович родился в Киеве в 1053 г. Его матерью была дочь византийского императора Константина IX Мономаха Мария. Отец принадлежал к числу образованнейших людей Руси, знал иностранные языки. Б.А. Рыбаков считает, что это были греческий, половецкий, латинский и английский. Не удивительно, что Владимир получил хорошее воспитание и высокое образование. Знаменитое «Поучение» свидетельствует о незаурядном писательском таланте Мономаха. У нас есть все основания предположить и знание им нескольких иностранных языков, в числе которых, несомненно, были греческий — язык матери и английский — язык жены Гиты Гарольдовны. Все это позволяло Мономаху широко использовать в утверждении идеи единства Руси не только меч, но и слово.
Из трех старых центров Руси, с которыми была связана его княжеская судьба, в Киеве Мономах правил наименьшее количество лет — 12, но добился наибольших успехов. На киевском столе в полной мере проявился его незаурядный талант крупного государственного деятеля. Он не только сознавал необходимость единения русских земель перед лицом внешней угрозы, но и умел найти пути к достижению этой далеко не простой цели. Начал Владимир с укрепления стратегических позиций. С этой целью он оставил в своих руках Переяславльское княжество (в том числе и Ростово-Суздальскую землю), распространил власть на Туровщину и, таким образом, значительно расширил великокняжеский домен. В Смоленске Мономах посадил сына Вячеслава; старший сын Мстислав оставался новгородским князем. Чтобы нейтрализовать претензии Ярослава Святополковича, который рано или поздно должен был осознать себя обделенным, Владимир путем брачных связей установил родственные отношения с его непосредственными соседями — Володарем Ростиславичем и Всеволодом Городенским. Черниговское княжество, особенно во время единоличного правления Давида Святославича, также находилось под непосредственным влиянием Киева.
Новгородцы вводят в Новгород князя Мстислава Владимировича. Миниатюра Радзивилловской летописи
В течение непродолжительного времени Мономах достиг признания своей великокняжеской власти практически всеми князьями. Не нарушая принципа, выработанного Любечским съездом «каждо да держить отчину свою», Владимир Мономах прибрал к рукам феодальных владетелей и создал для них обстановку, обязывающую их к повиновению»1. Отдельные попытки неповиновения решительно пресекались. Так, в 1116 г. против минского князя Глеба Всеславича, который напал на Туровщину и сжег Слуцк, Владимир предпринял значительный военный поход, в котором приняли участие дружины Давида Святославича, сыновей его брата Олега, смоленского князя Вячеслава и других сыновей Мономаха. Глеб запросил мира и пообещал в дальнейшем быть во всепослушании великого князя. Когда же в 1119 г. Глеб нарушил свое слово, Владимир отобрал у него Минск, а его семью перевел в Киев. Так же решительно повел себя Мономах и в отношении Ярослава Святополковича, высказавшего свое неудовольствие по поводу перевода из Новгорода в Белгород Мстислава Владимировича. Оценив этот акт Мономаха как намерение применить теперь к Киеву право отчины и передать его своему сыну, Ярослав, естественно, не мог не воспротивиться этому. Он и до 1117 г. не поддерживал дружественных отношений с Мономахом, который перехватил у него стол, а после прибытия на юг своего тестя открыто заявил протест. Однако лучше бы он этого не делал. Мономах решил воспользоваться случаем и покончить с претензиями Ярослава. Собрав крупные силы, куда вошли полки Давида Святославича, Володаря и Василька Ростиславичей, великий князь подошел ко Владимиру и осадил его. Два месяца Ярослав удерживал город, однако вынужден был в конце концов просить мира и обещать Мономаху впредь не нарушать вассального послушания. Слова своего, как это часто бывало в подобных случаях, Ярослав не сдержал. Более того, в 1118 г. он начал даже подготовку к походу на Киев. Понимая, что Волынские полки вряд ли справятся с этой задачей, Ярослав отправляется в Польшу и Венгрию просить военной помощи. Эта очередная ошибка стоила Святополковичу и того стола, который он имел. Воспользовавшись его отсутствием, владимирские бояре отступились от Ярослава и пригласили к себе князем сначала Романа, а после его быстрой кончины другого сына Мономаха — Андрея. Так Волынь оказалась в тесном единстве с Киевщиной и другими землями Руси, находившимися под управлением рода Мономаха.
Успехи объединительной политики Мономаха положительно сказывались на внутреннем развитии всей страны. Сосредоточение в одних руках великого водного пути от Черного до Балтийского моря содействовало значительному увеличению объемов международной торговли Руси и стимулировало более тесное экономическое единение всех древнерусских земель. Не случайно летопись отмечает рост и застройку именно тех городских центров, которые находились на центральной экономической магистрали Древней Руси: Киева, Новгорода, Смоленска, Ладоги, Переяславля и др. Оживлением внутренних связей и централизирующим значением Киева, вероятно, следует объяснить и сооружение в 1115 г. Мономахом моста через Днепр.
В системе мероприятий Мономаха, содействовавших стабилизации внутреннего положения Руси, исключительно важное место занимает его законодательство. Сразу же после утверждения на киевском столе Владимир созвал на Берестове совещание с участием представителей администрации Киева, послов Олега Святославича и разработал знаменитый «Устав», или дополнение к юридическому кодексу «Русская Правда». Новые статьи, хотя и не лишали ростовщиков и землевладельцев привилегий, все же значительно ограничивали их бесконтрольную деятельность, приводившую к разорению и горожан, и крестьян. Были определены единые проценты на занятые суммы денег, срок взымания которых ограничивался тремя годами. Статьи о закупках и холопах, отражавшие тенденцию к ограничению и сокращению источников рабского труда на Руси, свидетельствовали, как считал Б.Д. Греков, о понимании Мономахом новых требований хозяйственного развития страны2. В известном «Поучении» Владимир, несомненно, идеализировал и преувеличивал свои заслуги перед «простым смердом и убогою вдовицею», однако и те полумеры, которые он вынужден был под давлением народных масс провести в жизнь, все же несколько улучшили их положение.
Значительно укрепила Древняя Русь времен Мономаха и свои международные позиции. «Слово о погибеле Русской земли» — литературный памятник XIII в., прославлявший блестящее прошлое Руси, среди ее известнейших героев упоминает и Мономаха. «То все покорено было богом крестиянскому языку поганьскыя страны: великому князю Всеволоду, отцю его Юрию, князю Кыевьскому, дѣду его Володимиру Манамаху, которым то половьци дѣти своя полошаху в колыбѣли... а Угры твердяху каменыи городы желѣзными вороты, абы на них великий Володимер тамо не възѣхал. А нѣмци радовахуся, далече будуче за синим морем. Буртаси, черемиси, веда и моръдве борьтничаху на князя великого Володимера; и Кюр Мануил Цесарегородский опас имѣя, поне и великыи дары посылаше к нему, абы под ним Великый князь Володимер Цесарягорода не взял»3.
В этой, несомненно, идеализированной характеристике Мономаха XIII в. отразились и действительные успехи внешней политики Руси первой четверти XII в. В отличие от последнего десятилетия XI в. ее можно квалифицировать как наступательную. В первую очередь это касается русско-половецких отношений. Узнав о смерти Святополка Изяславича, половцы решили воспользоваться этим и напали на Русь. Надежда на очередной длительный «правительственный» кризис в Киеве не оправдалась. Под г. Вырем половцев встретили русские полки, водимые великим киевским князем Мономахом, и вынудили их отступить в степь. Это был последний антиполовецкий поход, возглавленный Владимиром, дальнейшую борьбу со степняками он поручал своим сыновьям. Так, в 1116 г. состоялся победный поход Ярополка Владимировича и Всеволода Давидовича на Донец, во время которого были взяты половецкие города Сугров, Шарукань, Балин. Это вынудило половцев откочевать в глубинные районы степей; когда в 1120 г. Ярополк Владимирович вторично пошел на Донец, половцев там уже не было.
Антиполовецкая борьба этого времени облегчалась начавшимися неурядицами в стане степняков. В 1116 г. против половцев, главенствовавших над другими племенами, выступили торки и печенеги. В двухдневной битве они потерпели поражение и отошли к границам Руси, попросив помощи и убежища у Владимира Мономаха. Испытывали половцы давление и со стороны волжских болгар, причем потерпевшим оказалось как раз то ханство, с которым Мономах имел родственные связи, — его сын Андрей был женат на внучке Тугоркана. Победный поход русских дружин под руководством Юрия Владимировича на Волжскую Болгарию в 1120 г., вероятно, был осуществлен по просьбе половцев.
На севере и северо-западе Руси успешную борьбу с беспокойными соседями проводил новгородский князь Мстислав Владимирович. В 1116 г. он с новгородцами и псковичами осуществил поход против чуди, во время которого «взя городъ ихъ именемъ Медвѣжа Глава (Отепя. — П.Т.) и погость бещисла взяша, и възвратишася въсвояси съ многомъ полономъ»4. Неприкосновенность западных рубежей Руси охранял другой сын Мономаха — Андрей, которому со временем стал помогать еще и Мстислав.
Сложными были взаимоотношения Руси с Византией. Родственные связи Владимира с императорским домом Романа IV Диогена втянули его в 1116 г. в конфликт с императором Алексеем I Комнином. Обделенный новой администрацией зять Мономаха Леон Диогенович предпринимает попытку при помощи тестя вернуть себе придунайскую область. Это ему удается, однако в городе Доростоле он становится жертвой заговора, участниками которого были сторонники императора Алексея I.
Узнав о смерти зятя, Мономах немедленно отправил на Дунай воеводу Ивана Воитишича, который «посажа посадники по Дунаю». Пытаясь укрепиться в дунайских городах и удержать их для внука Василия, Мономах организовал второй поход на Дунай, возглавленный сыном Вячеславом и червенским воеводой Фомой Ратиборовичем. От Днестра, однако, русские полки были отозваны назад. Летопись не раскрывает причин прекращения Мономахом военных действий против Византии. В. Татищев объясняет это тем, что Алексей I Комнин прислал в Киев посольство и откупился от мономаховых претензий. Леонов сын Василий получил за дунайские владения отца денежную компенсацию. Тогда же произошла и помолвка мономаховой внучки Добродеи с сыном императора Алексея. После смерти Алексея и прихода к власти его сына Иоана II Комнина (1118 г.) русско-византийские отношения еще более улучшились. В 1122 г. они скрепились браком дочери Мстислава с самим императором. «Ведена Мьстиславна въ Грѣкы за царь», — так сообщил об этом событии русский летописец.
Сближение Древней Руси с Византией, безусловно, не могло не наложить отпечатка на ее взаимоотношения с противниками империи. Непонятное на первый взгляд изгнание Мономахом в 1120 г. из южных районов Руси печенегов, берендеев и торков, степные колена которых особенно усилили свой нажим на границу империи в 20-х годах XII в., вероятно, и может быть объяснено русско-византийским союзом.
Мономах умер в 1125 г. на 73-м году жизни. Летопись дает чрезвычайно содержательную и образную характеристику покойного, выходящую далеко за рамки шаблонов посмертных панегириков князьям: «Преставися благовѣрный князь, христолюбивый и великий князь всея Руси Володимиръ Мономах, иже просвѣти Рускую землю, акы солнце луча пущая; его же слух произиде по всимъ страномъ, наипаче же бѣ страшенъ поганым»5.
Вслед за летописцами высокую характеристику давали Мономаху и историки, причем до самого конца XIX в. их оценки, как правило, совпадали с летописными. С. Соловьев считал, что своими доблестями и строгим исполнением обязанностей Мономах компенсировал недостатки существующего порядка и как государственный деятель отвечал общенациональным интересам6. Со временем историки начали отмечать и отрицательные черты характера Мономаха, даже обвиняя в коварстве.
Безусловно, придворная характеристика Мономаха, содержащаяся в летописи и литературных произведениях, не во всем отвечает действительности. Отмеченные историками факты жестокости по отношению к политическим противникам, несомненно, имели место. Более того, в проведении политики объединения древнерусских земель, преодоления сепаратистских тенденций, широкого наступления на врагов Руси, в частности, активной борьбы с половцами, они были неизбежны. В условиях средневековой нестабильности, постоянной борьбы за власть и земли Мономах достиг максимума возможного. Ему удалось значительно стабилизировать внутреннее положение Руси, восстановить авторитет великокняжеской власти, поставить страну в ряд наиболее могущественных государств Европы.
После смерти Мономаха киевский стол перешел в руки его сына Мстислава (1125—1132). Завещал его Мстиславу, видимо, сам Мономах. Летопись сообщает, что после похорон Владимира в Софии его сыновья разошлися «каждо въ волость, с плачемъ великомъ, идѣже бяше камуждо ихъ раздаялъ волости»7. Так было вновь реализовано отчинное право на Киев, за что Мономах боролся на протяжении всего периода великого княжения. Мстислав должен был продолжить дело отца, проводя в жизнь порядок, согласно которому отдельные князья выступали держателями частей единой русской земли и были обязаны соединять свои силы в борьбе с внешними врагами страны по приказу великого князя киевского.
Никаких преград к занятию великокняжеского стола Мстислав не встретил. Среди законных претендентов, какими считались Святополковичи, старшего Ярослава уже не было в живых, меньшие сидели на мелких окраинных уделах или же и вовсе не имели таковых и, естественно, не помышляли о Киеве. Святославичи после смерти Олега «Гориславича» в 1115 г. и Давида также не осмеливались заявлять свои претензии. К тому же, как увидим ниже, они и сами нетвердо держались в Чернигове. Как и во времена Мономаха, практически вся Древняя Русь сосредоточилась в одних руках, точнее, в руках одного княжеского рода Мономаховичей. Кроме Мстислава, занявшего Киев, сыновья Владимира занимали: Ярополк — Переяславль, Вячеслав — Туров, Юрий — Ростов и Суздаль, Андрей — Владимир (Волынский). Другие важнейшие столы Мстислав передал своим сыновьям: Изяславу — Курск, а позднее Полоцк, Всеволоду — Новгород, Ростиславу — Смоленск.
Древняя Русь в XII—XIII вв.
Уже первый год княжения Мстислава показал, что он достиг признания своего старшинства всеми князьями Древней Руси. К нему как главе государства обращались князья других династий за помощью и содействием в решении своих «внутренних» дел. В 1126 г. Мстиславу, как свидетельствует Татищевский летописный свод, пришлось вмешаться в дела галицких князей. После смерти Василька и Володаря Ростиславичей (около 1124 г.) Галицкая земля перешла в руки их сыновей. Ростислав Володаревич как старший сел в Перемышле, Володимирко Володаревич — в Звенигороде, Васильевичи (Игорь и Ростислав) заняли соответственно Галич и Теребовль. Раздел Галичины на четыре части грозил ей вспышкой новой усобицы, которая и началась в 1126 г. Володимирка не удовлетворяла роль второстепенного князя земли, и он начал подготовку к войне с братом Ростиславом. Предварительно он заручился поддержкой венгров, с которыми находился в близких родственных связях — его женой была дочь венгерского короля. Ростислав обратился за помощью к великому князю Мстиславу и двоюродным братьям. В мирных переговорах в Щирке, состоявшихся по требованию великого князя, враждующие стороны так и не смогли договориться. Ростислав выступил на Звенигород и осадил его; Володимирко убежал с женой к тестю. Под угрозой лишения стола он в конце концов вынужден был прекратить вражду с братьями: «...более на брата воевать не смел, ведая, что Мстислав может его всего лишити».
Вскоре Мстиславу Владимировичу пришлось заняться черниговскими делами. В 1128 г. из далекой Тмуторокани выступил на Русь Всеволод Ольгович. Быстрым маршем он подошел к Чернигову и овладел им. Не имея сил для борьбы с сильным и энергичным племянником, Ярослав Святославич вынужден был согласиться на обмен волостей со Всеволодом и отошел в Тмуторокань. Очень скоро он, видимо, пожалел о своей уступчивости и, перейдя в Муром, направил великому князю грамоту с просьбой восстановить справедливость: «Хресть еси цѣловалъ ко мнѣ, поиди на Всеволода». Верный политике мирных взаимоотношений, Мстислав предпринимает попытку уговорить Всеволода вернуть Чернигов Ярославу. Но она оказалась безуспешной, и великий князь начал приготовления к походу на Чернигов. Всеволод призвал в помощь половцев. 7-тысячный корпус во главе с воеводами Ставшем и Селуком выступил на Русь. От древнерусского города Выря половцы направили в Чернигов послов, а сами тем временем принялись грабить города и села Переяславльской земли. По дороге к Всеволоду половецкие послы попали в засаду и были взяты в плен. Не получив от черниговского князя никаких известий, Селук и Ставш решили оставить пределы Руси: «Половци же не вземше вѣсти отъ Олговичъ бѣжаша усвояси».
Всеволод, понимая, что соревноваться в силе с Мстиславом не может, подкупает наиболее влиятельных советников великого князя и те отговаривают его от похода на Чернигов. Игумен монастыря св. Андрея Григорий, который пользовался особой симпатией и уважением еще у Мономаха, снимает с Мстислава крестное целование с Ярославом, причем замечает, что в данном случае Мстислав берет на душу грех, значительно меньший, чем тогда, когда пойдет походом на Всеволода и прольет кровь христианскую. Мстислав послушался игумена Григория, однако, как свидетельствует летопись, до Самой смерти сожалел об этом. Потеряв поддержку Мстислава, Ярослав вернулся в Муром, где умер в 1130 г.
Результатом участия Мстислава в черниговской усобице было присоединение к великокняжеским владениям Посеймья, которое, вероятно, было отдано ему Всеволодом как награду за нейтралитет.
Значительно решительнее повел себя Мстислав по отношению к полоцким князьям, которые, вдохновленные успехом Всеволода Ольговича, предпринимают попытку вернуть себе Минск, Друцк и некоторые другие владения, присоединенные к великокняжеским землям еще Мономахом. В ответ Мстислав двинул против Полоцка силы многих княжеств. Четырьмя путями наступали они на Полоцкую землю: Вячеслав из Турова, Андрей из Владимира, Всеволодко из Гродно и Вячеслав Ярославич из Клечска, Все они должны были выйти на соединение с полками Изяслава Мстиславича. Всеволоду Ольговичу Мстислав приказал прибыть к Борисову, Ивану Воитишичу с торками и Ростиславу со смоленским полком — к Друцку. Новгородские силы во главе с Всеволодом Мстиславичем должны были выйти к Неключу. Для всех князей назначался единый день наступления на Полоцк. Полочане вынуждены были принять срочные меры, чтобы уберечь город от возможных разрушений. Обвинив во всем князя Давида и его сыновей, они изгоняют их из Полоцка и просят Мстислава утвердить на полоцком столе князя Рогволода.
Позже, когда полоцкие князья вторично отказали в повиновении великому князю, Мстислав жестоко расправился с ними. В 1130 г. он приказывает Давиду, Ростиславу, Святославу и двум сыновьям Рогволода прибыть в Киев с семьями на суд, откуда они затем были сосланы в Константинополь. «И всаждавъ ихъ в лодии и поточи их к Царьграду за ослушание ихъ, а по городамъ их посажа мужи своя». После этой акции, согласно В. Татищеву, Мстислав отдал Полоцкое княжество сыну Изяславу, сидевшему до этого в Курске.
Так было покончено с автономизмом кривичских князей. «Полоцкая операция» свидетельствовала об исключительном усилении власти и авторитета старшего князя Руси. Против Полоцка Мстислав двинул силы восьми удельных князей, однако сам участия в этом походе не принимал. Не ходил он туда и позднее, когда полоцкие князья нарушили договор. С непокорными расправились по приказу Мстислава его воеводы. Для решения спорных вопросов между сыновьями Володаря Ростиславича Мстислав также посылал своих воевод. Несомненно, так мог поступать только великий князь, который обладал реальной властью в стране.
Мстислав внимательно следил и за ситуацией, которая складывалась в северных землях Руси и, в частности, в Новгороде. С последним, где сидел сын великого князя Всеволод, Мстислав поддерживал постоянные и прочные отношения. Около 1130 г. он направил дарственную грамоту Юрьевскому монастырю, в которой приказывал сыну Всеволоду передать ему ряд поместий с данью и вирами, за что игумен Исаия, а также монастырская братия должны были молить бога за великого князя и его детей. Дарственная грамота одному из богатых и влиятельных монастырей Новгорода преследовала цель укрепить позиции Всеволода, а следовательно, и Мстислава в этом крупнейшем городе на севере страны.
На международной арене Мстислав продолжал политику своего отца, направленную на обеспечение неприкосновенности государственных рубежей и отстаивание общерусских интересов. Прежде всего это относится к взаимоотношениям Руси с половцами. Узнав о смерти Мономаха, левобережные половцы осуществили в 1125 г. нападение на Переяславльскую землю. Обойдя Переяславль, они подошли к Баручу и Бронь Княжу в надежде на помощь переяславльских торков, расселенных в городах вдоль Трубежа. Навстречу степнякам немедленно выступили полки переяславльского князя Ярополка Владимировича, которые предотвратили переход торков на сторону половцев, после чего они отошли в район Посулья. На берегу Сулы силы Ярополка настигли вражьи полки и вынудили их принять бой. Летопись сообщает, что, хотя переяславльцев было значительно меньше, бой они выиграли блестяще, много половцев было перебито, другие утонули в реке во время бегства.
Следующий победный поход Мстислав организовал около 1129 г. Русские полки выступили под водительством воевод Мстислава и одержали убедительную победу над половцами. Многочисленные кочевья и их станы были разгромлены, а сами они загнаны «за Донъ и за Волгу, за Яикъ». Летописец сравнивал эту победу Мстислава с победой, одержанной над половцами его знаменитым отцом. После этого половцы длительное время не решались беспокоить государственные рубежи Древней Руси.
Наступательной была политика Мстислава и по отношению к другим беспокойным соседям Руси, в частности литовцев и чуди. Как сообщает татищевский летописный свод, русские полки под водительством Мстислава выступили в 1130 г. против литовцев и нанесли им чувствительное поражение. Летопись не раскрывает причин русско-литовского конфликта, однако можно думать, что это была ответная акция на частые вторжения литовцев в пределы Полоцкой земли, где в это время княжил сын Мстислава Изяслав. Материалы более поздних времен, в частности XIV в., свидетельствуют, что литовцы имели определенные претензии и к Новгороду. Разногласия возникали главным образом по поводу эксплуатации соляных промыслов в Старой Руссе, находившихся в руках новгородских промышленников. Борьба литовцев за долю в этих промыслах долгое время была безуспешной, и только в XV в., о чем мы узнаем из торговых договоров Новгорода и Литвы, новгородцы сдают в аренду две соляные варницы литовцам. Еще один поход против литовских племен был осуществлен в 1132 г., но он не принес особых успехов. Сначала русские дружины одержали победу и даже проникли в глубинные районы Литвы, однако на обратном пути в Русь часть войск Мстислава попала в засаду и была разгромлена.
Против чуди, попытавшейся освободиться от власти Киева, Мстислав направил в 1131 г. своих сыновей Всеволода, Изяслава и Ростислава, после чего на чудские племена вновь была наложена дань.
О высоком международном авторитете Древней Руси времен Мстислава убедительно свидетельствуют также взаимоотношения с Польшей. В. Татищев рассказывает об одном интересном случае, произошедшем с древнерусскими купцами в 1129 г. При возвращении из Моравии они были ограблены поляками. Как только об этом стало известно Мстиславу, он немедленно направил к польскому королю Болеславу посла с требованием возмещения убытков, понесенных русскими купцами. Зная крутой нрав киевского князя, Болеслав не задержался с ответом, в котором он обещал не только компенсировать потери русских купцов, но и впредь проводить их через польские земли под охраной.
С Византией, где в это время императором был зять Мстислава Иоан II Комнин, Русь поддерживала союзнические отношения. Это хорошо видно, в частности, на акции ссылки Мстиславом в Константинополь полоцких князей.
Успехи внутренней и внешней политики Мстислава создали ему в Руси непререкаемый авторитет. Для его правления были характерны те же принципы, что и для княжения Мономаха, — практически все древнерусские князья находились в вассальной зависимости от Мстислава. Малейшее неповиновение того или иного князя грозило ему потерей стола. Спокойные годы правления Мстислава, не отягченные усобицами, безусловно, положительно сказались на экономическом и культурном развитии всей страны. В столице Руси Киеве в это время строится целый ряд монументальных сооружений: комплекс монастыря св. Федора (1129), церковь св. Андрея Янчиного монастыря (1131), храм св. Богородицы Пирогощи на Подоле (около 1132 г.).
Смерть Мстислава, наступившая 15 апреля 1132 г. на 56-м году жизни, прервала его успешную государственную деятельность. Великий князь был похоронен в храме св. Федора. Уже в Прологах XIII—XIV вв. Мстислав был причислен к лику святых, а в киевских и новгородских летописях его, как и Мономаха, называли Великим. Татищевский летописный свод замечает, что во время княжения Мстислава «князи руские жили в совершенной тишине И не смел един другаго обидеть. Сего ради его всии именовали Мстислав Великий»8.
Годы княжения Мстислава Великого в исторической литературе справедливо считаются временем решающего преобладания объединительных тенденций на Руси. Идея общерусского единства, волновавшая передовые умы древнерусских людей и отражавшая чаяния простого народа, была доведена Мстиславом до наивысшего напряжения. Можно было ожидать ее окончательной победы, но этого не случилось. Борьба за Киев, являвшаяся одной из характерных особенностей исторического развития Древней Руси, возобновилась уже после смерти Мстислава.
Завещание Мономаха, подтвержденное договором Мстислава и Ярополка, об утверждении исключительных прав на Киев, Переяславль и Новгород, а также связанного с Киевом старшинства за Мстиславичами, вызвало бурю в стане младших Мономаховичей. Не замедлили заявить свои права на Киев и черниговские Святославичи (Ольговичи и Давидовичи). В условиях политической нестабильности Руси (а это характерно для всех средневековых государств) военные столкновения были неизбежны.
Тесно связанной с борьбой за Киев и киевское старейшинство была также борьба за земли. Разросшемуся княжескому роду становилось все теснее в границах уже сложившегося государства. Противоречия между количеством князей и наличием столов разрешались путем дробления и перераспределения земель между отдельными князьями и княжескими династиями. Происходило это, как правило, при каждой новой смене князей на киевском столе.
После Мстислава Великого киевский стол перешел к брату Ярополку (1132—1139). Как свидетельствует Лаврентьевская летопись, вопрос о преемстве киевского стола был решен киевским боярством: «...людье бо кыяне послаша по нъ» (Ярополка. — П.Т.). В этом факте, как считал Б.Д. Греков, наглядно проявилась тенденция к ослаблению великокняжеской власти Киева. В цветущее время Древнерусского государства, по его мнению, ничего подобного не было9. Действительно, в эпоху феодальной раздробленности случаи, когда вопрос о занятии киевского стола решали бояре, значительно участились, но имели место и на первом этапе развития Древней Руси. Достаточно вспомнить события, связанные с изгнанием Изяслава, приглашением на киевский стол Святополка и Мономаха.
Время правления Ярополка характеризовалось переходными формами от единодержавия, возобладавшего при Мономахе и Мстиславе, к полицентрализму, окончательная победа которого наступит после 30-х годов XII в. Что касается Ярополка как государственного деятеля, то он, безусловно, стоял ближе к идеалам Мономаха и Мстислава и всеми силами пытался продолжить их дело, хотя, как увидим ниже, и не обладал их достоинствами.
Заняв киевский стол, Ярополк немедленно приступил к исполнению своих обещаний Мстиславу относительно его сыновей — наследников великокняжеской власти. Понимая, что своеобразным трамплином на киевский стол служил Переяславль, Ярополк отдает его Всеволоду Мстиславичу, княжившему до этого в Новгороде. Этот перевод племянника на юг вызвал сильное раздражение младших Мономаховичей, справедливо видевших в этом акте реализацию Ярополком завещания Мстислава. Особенно энергично выступил против этого Юрий Владимирович, князь Ростово-Суздальской земли, который сам вынашивал планы на овладение великокняжеским столом. Неожиданным наездом он берет Переяславль и выводит оттуда племянника. Через восемь дней Юрий, однако, сам разделил участь Всеволода, когда был изгнан из этого южнорусского города великим князем. На короткое время переяславльским князем стал Изяслав Мстиславич, которого затем Ярополк вынудил обменяться столами с Вячеславом Владимировичем. Соседство Вячеслава не пугало великого князя. Более того, оно было выгодным, поскольку лишало оснований для претензий младшего брата Юрия, рассматривавшего себя единственно достойным кандидатом на Киев. Изяславу Ярополк отдал Туровскую землю вместе с Пинском и Минском.
Вскоре Вячеславу надоело сидеть в пограничном Переяславле, со дня на день ожидая половецкого нападения, и он, не послушавшись уговоров великого князя, «иде опять Турову». Благоприятным случаем решил воспользоваться Юрий. К Ярополку были немедленно отправлены послы с предложением обменять Переяславльскую Землю, представлявшую в это время фактически составную часть великокняжеского домена, на большую часть Ростово-Суздальской земли: «В лѣто 6643 Юрьи испроси у брата своего Ярополка Переяславль, а Ярополку дасть Суждаль и Ростовъ и прочюю волость свою, но не всю»10.
Реализация этого предложения значила бы, по существу, признание за Юрием Владимировичем прав на наследование (после Ярополка) киевского стола. Это вовсе не входило в расчеты Мстиславичей, среди которых выделялся Изяслав, а также Ольговичей, давно ожидавших удобного момента для возвращения себе Посеймья. В союзе с сыновьями Мстислава черниговский князь Всеволод Ольгович осуществляет поход на Переяславль и даже вторгается в пределы Киевской земли. Военные демарши союзников вынудили Ярополка отказаться от предложения Юрия, и в Переяславле был посажен младший сын Мономаха Андрей. Князья — претенденты на Киев — спокойно пережили это событие, поскольку Андрей Владимирович не числился среди соискателей великокняжеского престола. Проблема переяславльского стола, таким образом, теряла, по крайней мере временно, свою остроту. Черниговские князья как будто остались при своих интересах. Посеймье им не было возвращено. Даже перед угрозой новой войны Ярополк не счел возможным удовлетворить просьбу Ольговичей.
Вторая половина княжения Ярополка проходила под знаком борьбы с черниговскими князьями, в частности Всеволодом Ольговичем, который значительно укрепил свое положение и выдвинулся на одно из первых мест среди удельных князей. В 1136 г., раздраженный неуступчивостью великого князя в вопросе о Посеймье, Всеволод осадил Переяславль и в течение трех суток пытался взять его. На помощь осажденным с двух сторон выступили Ярополк и Юрий Владимирович. Чтобы не оказаться в окружении, Всеволод отвел свои войска к Супою, к которому вскоре подошли и оба Мономаховича. В жарком бою стороны понесли значительные потери (был убит даже внук Мономаха Василько Леонович), но ни одна из них не достигла решающего перевеса.
Осенью этого же года Ольговичи в союзе с половцами снова вторглись в пределы Киевской земли. Бесконечные претензии черниговских Ольговичей вынудили Ярополка прибегнуть к помощи ряда удельных князей. Летопись сообщает, что под знамена великого князя собралось «множьство вои изо всихъ земель», которые, однако, так и не были введены в действие. При посредничестве митрополита Михаила между Ярополком и Всеволодом был заключен мирный договор, по которому спорные земли возвращались Чернигову: «И тако утиши благоумный князь Ярополкъ брань ту лютую».
Затишье, однако, было временным. Условия договора не удовлетворили ни Ярополка, потерявшего Курскую волость, ни Всеволода, который начал уже претендовать на ведущую роль в стране и искал каждого удобного случая, чтобы ослабить позиции великого князя. Таким стали события 1135—1136 гг. в Новгороде, имевшие широкий общерусский резонанс. Речь идет о восстании новгородцев против князя Всеволода Мстиславича. Поводом к нему послужили участие князя в южнорусской усобице, а также поражение новгородцев в битве с суздальцами, вина за которое возлагалась на Всеволода. Причиной было стремление новгородского боярства к ограничению княжеской власти, к расширению своего участия в управлении городом и землей. Собравшись 28 мая 1136 г. на вече (в его работе принимали участие псковичи и ладожане), новгородцы приняли решение лишить Всеволода стола. После двухмесячного заключения в епископском дворце он был изгнан из Новгорода.
События второй половины 30-х годов XII в. получили различные оценки в исторической литературе. Б.Д. Греков считал их настоящей революцией, в результате которой в Новгороде родились новые формы политического строя — республиканские11. Более сдержанно отнесся к результатам восстания 1136 г. В.Л. Янин. Он справедливо полагает, что, во-первых, новгородское боярство располагало организационными формами участия в управлении Новгородом и до него, а, во-вторых, что движение 1135—1136 гг. не привело к полному лишению юридических прав княжеской власти12.
Действительно, уже события, непосредственно следовавшие за решением веча 1136 г. об изгнании Всеволода, показали, что вольнолюбивые новгородские бояре не могли обходиться без князя. Избавившись от одного, они тут же пригласили другого. На этот раз их избранником оказался Святослав Ольгович. Причем выбор, судя по всему, не был единодушным волеизъявлением всех бояр. Многие из них желали возвращения на новгородский стол Всеволода и, видимо, вели с ним какие-то переговоры. Свидетельством этому может быть внезапный приход Всеволода на север, в Псков, где он должен был дожидаться своего часа. Надеждам этим не суждено было сбыться. Заговор был раскрыт, и в Новгороде снова вспыхнул мятеж: «...не всхотеша людье Всеволода». Сторонники старого князя вынуждены были бежать к нему в Псков или искупать свою «вину» большими денежными платежами.
Усиление позиций черниговского князя Всеволода Ольговича в Новгороде, традиционно тесно связанном с Киевом, оказалось более чем временным. Его ставленник — брат Святослав — вскоре разделил участь Всеволода Мстиславича. На новгородском столе был посажен сын Юрия Долгорукого Ростислав, что, безусловно, может расцениваться как успех политики дома Мономаховичей во главе с великим князем Ярополком.
Столь неожиданный поворот событий вызвал новую вспышку раздражения Всеволода Ольговича, вылившуюся в военный поход пробив Переяславля. В союзе с половцами черниговский князь идет в район Посулья и берет ряд порубежных переяславльских крепостей. Чтобы покончить с претензиями Всеволода, Ярополк собирает против него значительные силы, куда вошли: «Суждальци и Ростовци, с Полочаны и Смоляны... и Туровцѣ». Кроме того, киевский князь получил помощь от венгерского короля и 30-тысячный корпус берендеев. Чернигов был осажден. Не видя возможности отстоять город, Всеволод решил бежать к половцам. Осуществлению этого плана помешало черниговское вече, которое обратилось к князю с такими словами: «...ты надѣешися бѣжати в Половцѣ, а волость свою погубиши: то к чему ся опять воротишь? луче того останися высокоумья своего, и проси си мира»13.
Можно только удивляться, что Ярополк снова не воспользовался своим превосходством в силе и не наказал «высокоумного» черниговского князя. По условиям мирного договора, заключенного в городке Моровийске, Всеволод вынужден был отказаться от претензий на Киев, а Ярополк снова прибрал к своим рукам значительные левобережные владения. Трудно сказать, как бы складывались дальнейшие отношения Всеволода и Ярополка, если бы не смерть киевского князя, наступившая 18 февраля 1139 г.
Анализ семилетнего правления Ярополка в Киеве позволяет констатировать, что он не мог достойно продолжать дело своих знаменитых предшественников — Мономаха и Мстислава. Обладая незаурядным умом, Ярополк в то же время не отличался решительностью. Там, где нужно было применить силу, он настойчиво проводил политику братолюбия и миролюбия. В первую очередь это относится к Ольговичам, которые неоднократно могли поплатиться за свои претензии на руководящую роль в стране, но каждый раз дело кончалось миром. Ярополк пытался путем компромиссов примирить Ольговичей и устранить их от участия в разрешении противоречий среди многочисленных потомков Мономаха. Несмотря на то что летописец не жалеет эпитетов при характеристике действий великого князя, вряд ли его политика находила поддержку у широких народных масс. Слова летописи, что Ярополк «хулу и укоръ прия на ся отъ братьѣ своея и отъ всихъ», свидетельствуют о том, что более решительным Ярополка хотели видеть не только братья и племянники, но и население Киевской и Переяславльской земель, которое страдало от постоянных военных вторжений Всеволода Ольговича.
Многие историки полагали, что нерешительность Ярополка Владимировича может быть объяснена его малодушием или христианским смирением. Думается, однако, что это не так. Знаменитый призыв Ярополка — «любите враги ваша» — шел не от малодушия или трусости, а от принципиальной убежденности, что внутренние противоречия в стране нужно и можно решать не на поле боя. Вспомним, что по отношению к врагам Руси, половцам, Ярополк придерживался совсем другого правила. Здесь он был смел, решителен и пользовался громкой славой победителя поганых.
На характер внутренней политики Ярополка, несомненно, накладывали отпечаток его обязательства по отношению к Мстиславичам, реализация которых вызывала сильное противодействие со стороны младших Мономаховичей. Стремление закрепить за одним из сыновей Мстислава Великого переяславльский стол, который расценивался как переходный к киевскому, было причиной резкого обострения отношений великого князя со своими братьями. Только перед смертью Ярополку удалось объединить усилия Мономаховичей и Мстиславичей для борьбы с Ольговичами и стабилизировать внутреннее положение в стране.
Несмотря на начавшееся новое обострение межкняжеских противоречий, Древняя Русь времен Ярополка сохраняла еще многое от того, что было достигнуто Мономахом и Мстиславом. Ее государственное единство еще не могли разрушить усобицы младших Мономаховичей или Ольговичей, которые к тому же и не преследовали этих целей. Каждый из князей — претендентов на Киев — рассматривал себя как потенциального главу государства после Ярополка Владимировича и стремился подготовить для этого почву. Право же Ярополка на руководящую роль в стране не только не оспаривалось, но еще и не подвергалось сомнению. Это обстоятельство представляется чрезвычайно важным и характерным, поскольку в последующем периоде исторического развития Руси положение великокняжеской власти уже не будет столь незыблемым.
Примечания
1. Греков Б.Д. Указ. соч., с. 504.
2. Там же, с. 183, 503.
3. Слово о погибели Русской земли // Изборник. М., 1969, с. 326.
4. ПСРЛ, т. 2, стб. 283.
5. Там же, стб. 289.
6. Соловьев С.М. История России. М., 1959, кн. 1, т. 2, с. 409.
7. ПСРЛ, т. 2, стб. 289.
8. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1963, т. 2, с. 143.
9. Греков Б.Д. Указ. соч., с. 509.
10. ПСРЛ, т. 2, стб. 295.
11. Греков Б.Д. Революция в Новгороде Великом в XII в. // Ученые зап. Ин-та истории. Рос. ассоциация НИИ обществ. наук. М., 1921, т. 4, с. 21.
12. Янин В.Л. Очерки комплексного источниковедения. — М., 1977, с. 60—79.
13. ПСРЛ, т. 2, стб. 301.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |