Глава четвертая. Русь в XI — начале XII в.

После смерти Владимира, наступившей в 1015 г., между его сыновьями разгорелась борьба за великокняжеский стол. Вначале Киев захватил Святополк, находившийся в Вышгороде и первым узнавший о смерти отца. Одного за другим он убил братьев Бориса, Глеба и Святослава, в которых видел потенциальных претендентов на киевский престол. За эти действия Святополк получил в народе прозвище «Окаянный», под которым и вошел в историю. Коварство и жестокость, однако, не помогли ему утвердиться на киевском столе, в спор за который решительно вступил старший сын Владимира Ярослав.

Родился Ярослав в 978 г. Его матерью была полоцкая княжна Рогнеда. Как и отец, он получил в надел далекий новгородский стол. Летописи вплоть до 1014 г. не удостаивают его своим вниманием. Видимо ничего примечательного на севере Руси в это время не происходило. Ярослав спокойно правил Новгородом. Из ежегодной дани в 3 тыс. гривен, которая собиралась с Новгородской земли, 2 тыс. он оставлял для содержания своей дружины и 1 тыс. отсылал в столицу Руси. Так было до 1014 г., когда, по сообщению летописи, Ярослав решил отказать Киеву в выплате традиционного «урока». Непокорность сына вызвала сильный гнев Владимира, и он приказал готовить военный поход на север¹. Болезнь, а затем и смерть великого князя резко изменили политическую ситуацию на Руси.

Ярослав готовился вступить в борьбу с родным отцом, когда в Новгород прискакал гонец из Киева от сестры Предславы с сообщением о смерти Владимира. Пришлось срочно менять планы. Заручившись поддержкой новгородского веча, Ярослав во главе 3-тысячного войска выступил на Киев. Битва под Любечем, состоявшаяся осенью 1015 г. между Ярославом и Святополком, была выиграна новгородским князем. Святополк бежал к печенегам, а Ярослав торжественно въехал в столицу Руси Киев.

В благодарность за помощь Ярослав не только щедро наградил новгородцев, но и дал им «Правду и Устав» — сборник правовых норм при рассмотрении различных конфликтов среди новгородского поселения. В нем содержались статьи, определявшие штрафы за убийства, оскорбление личности, регламентировавшие положение изгоев — новых жителей города, порвавших со своими общинами. Незабытыми, естественно, оказались и высшие слои общества, чья жизнь и честь в первую очередь охранялись законом. В целом юридический кодекс «Правда Русская», несмотря на новгородскую приуроченность, имел важное общерусское значение. Он отражал черты жизни русского средневекового города вообще и сохранял свою юридическую силу на протяжении нескольких веков.

Ярослав на киевском столе. Миниатюра Радзивилловской летописи

Успех Ярослава, однако, не был полным. Вскоре на Русь с большим наемным войском, куда входили поляки, немцы, венгры и печенеги, двинулись Болеслав I Храбрый и Святополк. Ярослав, потерпев поражение на Буге, ушел в Новгород. Киевский стол снова оказался в руках Святополка. Фактически же хозяевами положения в Киеве являлись поляки. Они были единственной реальной силой, на которую мог опереться Святополк и от которой всецело зависел. Расквартировав гарнизоны наемников в Киеве и его ближайших пригородах, его не беспокоило то, что они грабили мирных жителей. Вскоре против пришельцев поднялось народное восстание, вынудившее польского короля Болеслава I Храброго вернуться на родину. Оставленный союзниками, Святополк был наголову разбит Ярославом в 1019 г. на р. Альте под Переяславлем и снова бежал из Киева; на киевском столе окончательно утвердился Ярослав.

Годы княжения Ярослава Мудрого (1019—1054) явились периодом дальнейшего подъема Киевской Руси и ее столицы. Одновременно с огромным строительством, развернувшимся в Киеве, Ярослав энергично продолжал мероприятия по защите южных границ Руси от кочевников. Началось строительство новой линии оборонительных рубежей по Роси, призванной исключить внезапные набеги печенегов на русские земли. Короткая фраза летописи 1032 г. — «нача (Ярослав. — П.Т.) ставити городы по Роси», как и сообщение предыдущего года о расселении в Поросье «многих ляхов»², плененных Ярославом во время похода на червенские города, свидетельствуют о том, что киевское правительство (как и при Владимире) решало проблему обороны южных рубежей Руси за счет привлечения населения из других регионов. Свободных людских резервов на юге Руси, по-видимому, не было.

В летописи первый период правления Ярослава описан чрезвычайно кратко, однако даже по этим лаконичным свидетельствам можно заключить, что он был наполнен многими событиями и не отличался особой стабильностью внутриполитической ситуации. Не успел Ярослав «утереть пота с дружиною своею» после борьбы со Святополком за Киев, как ему пришлось столкнуться с племянником Брячиславом, князем полоцким. В 1021 г. он осуществил стремительный наезд на Новгород, взял его и подверг разграблению. Ярослав решительно среагировал на акцию Брячислава. На р. Судомири он настиг полочан и нанес им поражение. Брячислав бежал в свой Полоцк. Причина конфликта в летописи не раскрыта, но, как справедливо полагал А.Н. Насонов, возник он из-за претензий Полоцка на ключевые позиции одного из ответвлений пути «из варяг в греки» — витебский, открывавший выход земли к балтийским рынкам³. Как свидетельствует Софийская 1-я летопись, Брячислав получил от Ярослава два города — Усвят и Витебск. Ценой этому было обещание всегда быть с великим киевским князем «за один», которое он не нарушил до самой смерти. «И воеваша Брячиславль с великимъ Ярославомъ (вместе. — П.Т.) вся дни живота своего»⁴.

В 1023 г., оставив свой тмутороканский княжеский стол, на Русь выступил Мстислав Владимирович, прославившийся своими победами над косогами. Ярослав находился в Новгороде, когда он с дружиной появился у стен столицы Руси. Расчет Мстислава на овладение Киевом не оправдался. К этому времени позиции Ярослава здесь были достаточно прочными, и киевляне не хотели другого князя. Получив решительный отказ — «не прияша его кыяне», — Мстислав ушел в Чернигов, где и утвердился на княжеском столе. Появление князя в Чернигове, издревле управлявшемся из Киева, не входило в расчеты Ярослава. Собрав большую дружину, в числе которой находились и варяги во главе с воеводой Якуном, он двинулся к Чернигову. Навстречу ему выступил Мстислав. В жестокой сече, состоявшейся в 1024 г. под Лиственом, Ярослав потерпел поражение и бежал в Новгород. Почему в Новгород, а не в Киев, где «бъяху мужи Ярославли», остается загадкой.

Строительство града великого Киева и Софии. Миниатюра Радзивилловской летописи

В конце концов Ярославу пришлось смириться с соседством энергичного Мстислава, а тот, в свою очередь, признал право старшего брата на Киев. «И посла Мьстиславъ по Ярослава, глаголя: «сяди с своемъ Кыевѣ: ты еси старѣйшей братъ, а мнѣ буди си сторона»⁵. Соглашение братьев закреплено мирным договором 1026 г. у Городца, согласно которому Русь поделилась на две сферы влияния: Левобережье Днепра с Черниговом отошло к Мстиславу, Правобережье с Киевом осталось за Ярославом.

«И начаста жити мирно и в братолюбьствѣ, и уста усобица и мятежь, и бысть тишина велика в земли»⁶, — так оценил летописец результаты мирного договора у Городца. Из этого и последующих сообщений летописи видно, что раздел Руси 1026 г. был формальным, не приведшим к образованию двух государственных структур. Речь может идти, по существу, о первых признаках зарождения на Руси коллективной формы правления, в данном случае системы дуумвирата. Произошло своеобразное рассредоточение политических функций между двумя центрами «Русской земли» — Киевом и Черниговом, которые теперь вместе управляли огромной страной. Такая децентрализация власти в целом положительно сказалась на внутреннем развитии Киевской Руси. Об этом свидетельствуют бурное строительство Киева, Чернигова, Переяславля, других древнерусских городов, мероприятия по укреплению государственных рубежей. В области внешней политики Ярослав и Мстислав вместе решали все основные вопросы: в 1031 г. они ходили на Польшу и вернули Руси Червенские города.

После смерти Мстислава, наступившей в 1036 г., Ярослав стал единоличным правителем Киевской Руси. Авторитет его в это время был достаточно высок. Об этом, в частности, может свидетельствовать акция заточения в киевский поруб брата Судислава, князя псковского, чем-то не угодившего Ярославу. В начальный период великокняжеского правления он не мог себе позволить столь жестокого обращения с политическими противниками. Последующие действия Ярослава также указывают на особую прочность его положения. Не случайно неизвестный автор, оставивший в центральном нефе Софийского собора в Киеве запись о смерти Ярослава Мудрого, назвал его «царем»⁷.

Одной из важнейших забот правительственной деятельности Ярослава, направленной на укрепление централизующего значения Киева, являлась православная церковь. Он хорошо понимал ее место в структуре феодального государства и не жалел средств для того, чтобы оно было как можно более прочным. Еще при Владимире церковь получила специальный устав, определявший ее правовой статус в системе государственного управления. При Ярославе церковные привилегии были еще более расширены. Во всех городских центрах развернулось строительство православных храмов, началось основание монастырей. Крупнейшим из них был Киево-Печерский, являвшийся средоточием не только православия, но и культуры, просвещения.

Вырос международный авторитет церкви. В немалой степени этому способствовал акт избрания на киевскую митрополичью кафедру собором русских епископов известного отечественного церковного деятеля и писателя Илариона.

При Ярославе Мудром значительных успехов достигли культура и просвещение. В Софийском соборе (построен в 1037 г.) переводились на древнерусский язык греческие книги, создавались оригинальные литературные произведения. В Киеве и других городах открывались школы грамоты, основывались библиотеки. В связи с большим церковным строительством получили развитие архитектура и искусство.

Широкими и многогранными были международные связи Киевской Руси. Она поддерживала отношения с Византией, Польшей, Венгрией, Францией, Германией, Скандинавскими странами. Не всегда они были ровными, однако возникавшие конфликты не приводили к длительной конфронтации какой-либо из стран с Русью. Летопись, в частности, говорит о нескольких военных походах Ярослава против Польши, которые, однако, не вылились в серьезную борьбу. Киевская Русь не была заинтересована в разрыве традиционных связей с Польшей, поскольку назревал конфликт с Византией. Вероятно, этим объясняется стремление Киева к более тесным контактам с рядом западных и скандинавских стран, которые были закреплены династическими браками.

Доставление митрополита Илариона. Миниатюра Радзивилловской летописи

В 1043 г., а по некоторым данным — в 1039 г., польский князь Казимир женился на сестре Ярослава Мудрого Марии-Доброгневе, с которой познакомился еще в годы, когда она, вывезенная из Киева Болеславом, некоторое время проживала в Польше. В 1039 г. сын Ярослава Изяслав взял себе в жены сестру Казимира Гертруду-Олисаву. Эти брачные связи были своеобразной ратификацией договора, заключенного Ярославом и Казимиром летом, согласно которому Русь должна была оказывать военную помощь Польше, а Казимир обязывался вернуть русских военнопленных, захваченных еще Болеславом Храбрым, и отказаться от всяких претензий на Червенские города. Ярослав Мудрый действительно предпринимал ряд военных походов против восставшей Мазовии и обеспечил в конце концов ее объединение с Польшей. Союз Польши и Руси помог Казимиру в борьбе за возвращение Силезии и воссоединение Поморья.

В конце 40-х годов устанавливаются дружественные отношения Руси с Францией. В 1048 г. в Киев прибыло посольство из Франции во главе с епископом шелонским Рожером просить руки дочери Ярослава Мудрого Анны для французского короля Генриха I. Согласие было получено, и Анна стала женой короля Франции. Брак этот помог Генриху I упрочить свое положение в стране и облегчил борьбу с Германской империей.

Источники сохранили ряд интересных подробностей из жизни Анны во Франции. Она привезла с собой в Париж древнеславянское евангелие (Евангелистерий), которое затем было положено в Реймском соборе и получило название Реймского^*. Вступая на французский престол, все позднейшие короли приносили клятву на этой книге, вряд ли подозревая, что привезена она из Киева. Во Франции Анна была известна под именем Анны Руфы (Рыжей) и пользовалась большим уважением. После смерти мужа (1060) она стала регентшей малолетнего сына короля Филиппа I и вместе с ним подписывала государственные документы. На одной из грамот, адресованной Суассанскому аббатству в 1069 г., стоит подпись «Ана ръина» («Анна королева»).

Дальнейшая судьба Анны полна приключений. В нее влюбился, а вскоре похитил Рауль II, граф де Крепи де Валуа. Заключенный между ними брак папа римский Александр II признал незаконным. Граф был отлучен от церкви. Несмотря на это, Анна жила с Раулем в родовом имении Валуа вплоть до его смерти (1071). Затем она вернулась ко двору сына. Документы этого времени она подписывала не «Анна королева», а «Анна мать короля Филиппа».

Недалеко от Парижа, в местечке Сенлисе, куда она удалилась после смерти Генриха, Анна основала монастырь св. Викентия, в котором и была похоронена.

Свидетельства письменных источников говорят также о тесных политических и культурных контактах Руси и Венгрии, находивших свое выражение в частых династических браках представителей венгерского королевского рода Арпадов и русской великокняжеской династии. С 1034 по 1046 г. в Киеве проживали сыновья венгерского герцога Ласло, двоюродного брата короля Иштвана I, и русской княжны⁸. Они спасались от интриг королевы Гизеллы. Один из братьев Андрей, ставший королем Венгрии, видимо, еще в Киеве женился на дочери Ярослава Мудрого Анастасии. С именем этой венгерской королевы связывается основание двух православных монастырей, первыми обитателями которых были выходцы из Руси. Один из них находился около г. Вышгорода, другой — в Тормове. После смерти мужа в 1060 г. Анастасия с детьми бежала к германскому императору. Один из ее сыновей, Шаламон, в остром соперничестве с конкурентами добыл в 1063 г. королевский трон Венгрии и занимал его до 1074 г.⁹

Третья дочь Ярослава Мудрого Елизавета была выдана замуж за норвежского принца Гаральда Грозного, позднее короля. Брак этот состоялся в 1043 г., после того как Гаральд отказался служить новому византийскому императору Константину IX Мономаху и через Русь возвращался на Родину. В 1066 г. он погиб в битве с англичанами под Станфордбриджем, Елизавета Ярославна вышла замуж за датского короля Свена.

Скульптурный портрет Ярослава Мудрого. Реконструкция М.М. Герасимова

В латинском памятнике англосакского происхождения — комментариях к законам короля Эдуарда Исповедника, написанных в XII в., сохранилось ценное свидетельство о связях Руси и Англии. Как свидетельствует источник, при дворе Ярослава Мудрого проживали какое-то время сыновья короля Англии Эдмунда Железнобокого Эдуард и Эдван.

Активность русской дипломатии времени Ярослава Мудрого, налаживавшей контакты со странами Запада и Скандинавии, как было сказано выше, стимулировалась все ухудшавшимися отношениями с Византией. Политика Ярослава Мудрого, направленная на полную независимость от Константинополя не только в государственных, но и в церковных делах, вызывала раздражение императорского двора и высших церковных иерархов во главе с патриархом. Огромное строительство, развернувшееся в годы княжения Ярослава и в результате которого в Киеве появились своя св. София и свои Золотые ворота, было скорее результатом соперничества столицы Руси со столицей империи, а не простого подражания, следования византийским образцам, как это иногда утверждается.

Отношения Киева и Константинополя резко обострились после прихода к власти в 1042 г. Константина IX Мономаха, политика которого отличалась антирусской направленностью. Источники сохранили сведения о крупной ссоре на константинопольском рынке между русскими и греками, в результате которой русским был причинен значительный материальный ущерб. В схватке был убит знатный русич. В это же время на Афоне византийцы подвергли разгрому пристань и склады русского монастыря¹⁰.

Конфликт между Киевом и Константинополем вылился в военное столкновение. В 1043 г. Ярослав отправляет в поход на Византию военную флотилию во главе с сыном Владимиром и воеводой Вышатой. На пути от устья Дуная до Царьграда русские корабли попали в шторм и большая часть их оказалась выброшенной на берег. Завершили разгром русского флота греческие корабли. Владимиру Ярославичу с остатками войска удалось вернуться в Русь: многие дружинники, в том числе и воевода Вышата, попали в плен. Только через три года, когда Византия, смирившись с независимостью Киева, начала искать путей к миру, Вышата был отпущен на родину. Около 1052 г. мирное соглашение Руси и Византии было достигнуто, а затем и закреплено браком Всеволода Ярославича на дочери Мономаха Марии¹¹.

Из сказанного видно, что сильная Киевская Русь времен Ярослава Мудрого занимала одно из центральных мест в системе европейских политических взаимоотношений. Рост политических контактов, несомненно, обусловливался потребностями экономических Связей Руси со странами Западной и Центральной Европы, о чем свидетельствуют многочисленные находки монет и других европейских импортов в Киеве и на Руси.

В феврале 1054 г. на 76-м году жизни скончался Ярослав Мудрый. Его смерть не вызвала очередного обострения противоречий из-за наследования столов и Киева, поскольку еще при жизни Ярослав сделал по этому поводу соответствующие распоряжения.

Киев переходил в руки старшего сына Изяслава. Вместе с великокняжеским столом он получал богатую и обширную Киевскую землю, располагавшуюся между Днепром на востоке, Припятью на северо-западе, Горынью и Западным Бугом на западе, верховьями Южного Буга и Случи на юго-западе, Росью и Тясминем на юге. Географически домен киевского стола занимал части двух ландшафтных зон — Леса и Лесостепи, что в значительной степени обусловило его быстрое экономическое развитие. Плодородные черноземные почвы лесостепной зоны явились основой высокой культуры земледелия, а богатое полезными ископаемыми Полесье — развитого многопрофильного ремесла. Речная сеть связывала Киевскую землю с наиболее отдаленными районами Руси, а также и с международными рынками.

Киевская земля была одной из наиболее густонаселенных областей Руси. Летописи называют здесь около 80 городских центров, в том числе такие крупные, как Киев, Вышгород, Белгород, Васильев, Искоростень, Овруч, Городск, Туров, Корсунь, Юрьев и др.

Видимо, уже в это время определился особый правовой статус Киевской земли. Она не стала наследственной вотчиной какой-либо княжеской ветви, а рассматривалась как общеродовое наследие всех русских князей. Великий князь выступал не столько феодальным собственником земель, издавна тяготевших к Киеву, сколько временным их держателем.

Черниговская земля отошла к следующему сыну Ярослава Мудрого — Святославу. Во второй половине XI в. она представляла собой вполне определившуюся территориально-политическую единицу Древнерусского государства и была крупнейшим русским княжеством. Его земли располагались в бассейнах рек Десны, Сейма, Сожа и Верхней Оки. На юге и западе они граничили соответственно с Переяславльской и Киевской землями, на северо-востоке доходили почти до Москвы, на юго-востоке их границей была половецкая Степь. Кроме того, к Чернигову со времен правления Мстислава Владимировича относилась Тмуторокань — большой город и международный порт в Керченском проливе.

Черниговская земля была покрыта густой сетью населенных пунктов. Большинство из них представляли собой сельские поселения, феодальные замки, порубежные крепости. Среди городов наиболее значительными были: Чернигов, Новгород-Северский, Путивль, Курск, Брянск, Стародуб, Любечь. Располагаясь на крупнейшей водной артерии земли — р. Десне и ее притоках, они играли важную роль в историко-культурной, экономической и политической жизни не только Черниговского княжества, но и всей Руси.

Род Святослава Ярославича довольно быстро пустил глубокие корни в Чернигове и Черниговской земле и вплоть до 1240 г. удерживал их за собой согласно вотчинному праву.

Третий Ярославич — Всеволод — занял переяславльский стол, которому принадлежали в это время земли по Остру, Трубежу, Пслу, Суле, Ворскле, Хоролу, а также далекие Ростово-Суздальские владения. Пограничное положение Переяславльского княжества, находившегося, по существу, на переднем крае борьбы со степняками, делало его одним из престижных, хотя и нелегких. Близость Переяславля к Киеву определит в будущем его полную политическую зависимость от киевского стола.

Младшие Ярославичи — Игорь и Вячеслав — получили в уделы соответственно Владимир-Волынский и Смоленск, которые очень скоро оказались в руках старших братьев. В 1057 г., после смерти Вячеслава и перевода Игоря в Смоленск, Волынь была присоединена к великокняжескому домену, а в 1060 г., после смерти Игоря, в аналогичном положении оказалась и Смоленщина, с той лишь разницей, что преимущественное влияние на нее оказывал Переяславль.

В исторической литературе получила распространение мысль, что своим завещанием Ярослав Мудрый, по существу, положил начало процессам феодального дробления, поскольку утверждал в каждой земле равноправного князя¹². Анализ завещания, однако, не дает основания для такого вывода. Князья не были равноправными и независимыми владетелями отдельных «государств» или «полугосударств», как это иногда утверждается. Призывая сыновей жить в мире, Ярослав подчеркивал, что старшим среди них оставался киевский князь Изяслав. «Се же поручаю в собе мѣсто столъ старѣйшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыевъ, сего же послушайте, якоже послушайте мене». Изяславу, как главе государства, вменялось в обязанность поддерживать порядок среди князей. «И тако раздѣли имъ грады... рекъ Изяславу: «аще кто хощеть обидети брата твоего, то ты помагай»¹³.

Следует отметить, что завещание Ярослава не внесло ничего нового в политико-административную структуру Древней Руси и не оно положило начало межкняжеским противоречиям. В их основе лежали прежде всего причины социально-экономического характера. Процесс бурного развития феодализма, рост и экономическое укрепление местной земельной знати неизбежно порождали центробежные тенденции, преодоление которых составляло основное содержание внутренней политики великокняжеской власти. В начальный период правления Ярославичей эти тенденции проявились еще не очень сильно и легко нейтрализовывались союзом Изяслава, Святослава и Всеволода. Согласно утверждению Б.Д. Грекова, три старших брата заключили между собой союз, образовали триумвират и, таким образом, поддерживали мир и единство огромной территории Восточной Европы¹⁴. Летописные свидетельства подтверждают наличие какого-то соглашения между старшими Ярославичами о единстве их действий. В 1057 г. они переводят из Владимира (Волынского) в Смоленск младшего брата Игоря, в 1059 г. освобождают из киевского заключения дядю Судислава, в котором он находился 24 года, в 1060 г. предпринимают успешный поход на торков. Вместе выступили братья и против попытки Всеслава Полоцкого отложиться от Киева. В битве на Немиге в марте 1067 г. Изяслав, Святослав и Всеволод нанесли поражение Всеславу, а затем, не сдержав обещания не делать зла полоцкому князю, схватили его во время переговоров на р. Орше у Смоленска и заключили в Киеве в поруб. «Изяславъ же приведъ Всеслава Кыеву, всади и в порубъ съ двѣма сынома»¹⁵.

Триумвират Ярославичей во главе с киевским князем, модифицировавшийся после смерти Изяслава в дуумвират, усложнил течение политической жизни исторической «Русской земли», но не привел ее к разобщенности. Укрепление политической власти Чернигова и Переяславля, вызывавшееся необходимостью внутреннего и внешнего развития Древнерусского государства, не порождало в этих центрах центробежных тенденций, как это имело место в Полоцком, а несколько позже во Владимиро-Суздальском и Галицком княжествах. Оно не отдаляло их от Киева, но, как это ни покажется странным, еще больше приближало к нему. В течение второй половины XI в. — первой четверти XII в. князья, претендующие на великое киевское княжение, поочередно будут занимать переяславский, черниговский и киевский столы, не выходя, таким образом, из сферы притяжения триединого политического центра старой «Русской земли».

Первые общие мероприятия Ярославичей, во главе которых летопись всегда называет Изяслава, свидетельствовали о его старшинстве. Как глава государства, призванный защищать неприкосновенность рубежей, Изяслав предпринял военные походы против чуди и голяди, осуществлявших набеги на Новгородскую и Псковскую земли, а также против половцев, подступивших в 60-е годы XI в. к юго-восточным рубежам страны. В 1064 г. половцы вторично вторглись в пределы Руси, но были встречены Изяславом в районе Сновска и отогнаны в степь. Дальнейшие события также показывают, что Изяслав стоял во главе триумвирата. Как считал Л.В. Черепнин, такая организация правительства была основана на вассально-иерархических отношениях между членами правящей княжеской фамилии¹⁶.

В 1068 г. триумвират Ярославичей дал первую трещину, В это лето в пределы Переяславльской земли снова вторглись половцы. Изяслав со Святославом, наспех собрав войско, выступили на помощь Всеволоду. На р. Альте произошла кровопролитная битва, в которой Ярославичи потерпели жестокое поражение. Создалось чрезвычайно напряженное положение, поскольку половцы захватили не только Переяславльскую землю, но и начали угрожать столице Руси, Нерешительность и беспомощность князей вызвали активность народных масс Киева, которые собрались на Подоле и решили продолжить борьбу с половцами. «И людье Кыевъски прибѣгоша Кыеву, и створивше вѣче на торговищи, и рѣша пославшеся ко князю: «се половци росулися по земле: да вдай княже, оружья и кони, и еще бьемся с ними»¹⁷.

Отказ Изяслава удовлетворить эти требования стоил ему киевского стола. Объясняется он, как правило, тем, что Изяслав и его окружение боялись, чтобы оружие не было обращено против феодальной знати и княжеской администрации. Безусловно, в ситуации, когда в поражении на р. Альте киевляне обвиняли Изяслава и его воеводу Коснячка, опасения великого князя имели основания. И все же объяснить поведение Изяслава следует не только этим. Как справедливо отмечает Л.В. Черепнин, коней и оружия у великого князя просто не было¹⁸. Изяславу ставились заведомо невыполнимые условия. В решении веча чувствуется чья-то организующая рука, рассчитывавшая вызвать против Изяслава восстание киевлян. Участие в нем представителей городских низов несомненно, но судя по тому, на кого падает их гнев, можно сделать вывод, что руководила восстанием антиизяславова группировка. Л.В. Алексеев полагает, что ее составляли лица некиевского происхождения, вероятно, полочане¹⁹. Именно им мог принадлежать призыв и освобождению полоцкого князя Всеслава из заключения и провозглашения его великим киевским князем.

Поражение русских князей (Ярославичей) половцами в 1068 г. Миниатюра Радзивилловской летописи

Восстание началось на Подоле, но очень быстро распространилось и на другие части города. Возмущенные киевляне устремились на «гору» громить дворы Изяслава и его воеводы Коснячка, а также освобождать из поруба Всеслава. В разгар событий, воспользовавшись нерешительностью восставших, Изяслав вместе с братом Всеволодом незаметно оставил великокняжескую резиденцию, которая затем подверглась разграблению киевлян. «Дворъ жѣ княжь разграбиша, бещисленное множество злата и сребра, кунами и бѣлью»²⁰. Великим киевским князем был провозглашен Всеслав.

Очень скоро киевляне убедились, сколь неудачным оказался их выбор. За 7,5 месяца, в продолжении которых Всеслав занимал киевский стол, он так ничем себя и не проявил. Неизвестно даже, ходил ли он на половцев, чего имели все основания ожидать киевляне. Если такой поход Всеславом все же и был осуществлен, то успеха он не имел, иначе летопись сохранила бы о нем сведения. В битве Святослава с половцами на р. Снове, закончившейся разгромом 12-тысячного конного корпуса кочевников, Всеслав участия не принимал. Все это, естественно, не способствовало укреплению его великокняжеского положения, чего, впрочем, он и не добивался. Став волею случая великим князем, Всеслав искал нового случая, чтобы освободиться от непосильной ноши.

Изяслав тем временем прибыл в Польшу к королю Болеславу Смелому, с которым его связывали близкие родственные узы (мать Волеслава была сестрой Ярослава Мудрого, а его тетя — женой Изяслава). Болеслав не отказал родственнику в помощи и вскоре вместе с Изяславом выступил на Киев. В литературе встречается мысль, что такая быстрая готовность Болеслава была вызвана не столько родственными чувствами, сколько обещанием Изяслава отдать Польше Червенские города, однако в летописи такое соглашение не отражено.

До самого Белгорода войска Болеслава и Изяслава не встречали сопротивления, и только здесь их ожидало киевское ополчение во главе со Всеславом. Битва, однако, так и не состоялась. Всеслав предал киевлян и ночью бежал в свой Полоцк. По образному высказыванию автора «Слова о полку Игореве», Всеслав, «дотчеся стружиемъ злата стола Киевского. Скочи отъ нихъ лютымъ звѣремъ въ полночъ изъ Бѣлаграда, обѣсися синѣ мьглѣ»²¹.

Узнав на следующее утро о предательстве Всеслава, киевляне не решились вступать в бой и отошли к Киеву. На вече они принимают решение передать киевский стол Святославу или Всеволоду, но братья отказываются от такого предложения. Правда, выполняя просьбу киевлян, они ставят перед Изяславом условие не вводить в Киев главные силы поляков, если «не хощеши гнѣвъ имѣти и погубите градъ». Изяслав согласился с требованием братьев и вошел в город «мало ляховъ поимавъ». Накануне в Киев вступил сын Изяслава Мстислав и жестоко расправился с оппозицией. Летопись сообщает, что Мстислав «исьсѣче Кыяны, аже бяху высѣкли Всеслава, числом 70 чади, другыи исъсѣкоша, другыи без вины погубивъ»²².

Ни Свитослав со Всеволодом, ни киевлине не оказали действиям Мстислава никакого противодействия, и Изяслав вторично занял великокняжеский стол. Произошло это 2 мая 1069 г. Восстание было подавлено, но волнения среди городских низов продолжались. Киев наполнился зловещими слухами, распространявшимися волхвами, о том, что вскоре Днепр потечет вспять. Греческая земля станет на место Русской, а Русская на место Греческой. Не имея поддержки в народе и осознав всю шаткость своего положения, Изяслав начал принимать энергичные меры для его упрочения. Сначала он перевел на «Гору» торг — место вечевых собраний, выливавшихся нередко в народные восстания против князей и бояр, затем пошел походом на Полоцк и изгнал оттуда своего обидчика Всеслава. Польские союзники, расквартированные по селам на покори, вызывали возмущение населения и вскоре вынуждены были вернуться на родину.

Поход Болеслава на Киев нашел освещение не только в древнерусских, но и в польских источниках, правда, в полулегендарном плане Мартин Галл сообщает, что Болеслав Смелый, въезжая в Киев, ущербил свой меч ударом о Золотые ворота. Деталь эта, вероятно, должна была символизировать политическое подчинение Киева, но в ее достоверности приходится сомневаться. Длугуш излагал эти легендарные подробности, описывая повторный поход Болеслава на Киев, которого в действительности не было. Иногда эта легенда присутствует в рассказе о занятии Киева в 1018 г. Болеславом Храбрым. Распространенной она была и среди половцев. Летопись в рассказе об обороне Киева 1151 г. отмечает, что «туже (перед Золотыми воротами. — П.Т.) и Свенча Боняковича дикого Половцина убиша, иже бяжет реклъ: «Хощю сѣчи в Золотая ворота, якоже и отец мой».

Бурные события 1068—1069 гг. сменились временем относительного спокойствия, которое нарушалось лишь борьбой Всеслава Полоцкого да небольшими половецкими набегами на Поросье. В 1072 г. произошли важные, имевшие общерусское значение события, свидетельствовавшие о возрождении традиций триумвирата. Речь идет об известном вышгородском совещании, в результате которого появилась «Правда Ярославичей» — общерусский кодекс юридических норм. Участие в этом совещании Изяслава, Святослава и Всеволода, а также митрополита, епископов и игуменов должно было, по мнению великого князя, положительно сказаться на стабилизации политической ситуации внутри страны, однако надеждам Изяслава не суждено было сбыться.

Противоречия между представителями правящего рода углублялись и уже в следующем 1073 г. вылились в открытый конфликт. Святослав, подговорив Всеволода, осуществил стремительный поход на Киев и изгнал оттуда Изяслава. Летопись объясняет поступок Святослава стремлением к первенству среди братьев («Святославъ же бѣ начало выгнанью братню, желая больше власти»), однако причины конфликта лежали значительно глубже. Изяслав, вероятно, не мог смириться с тем, что после событий 1068—1069 гг. Новгород перешел в руки Святослава, и готовился к возвращению своих владений. С этой целью он вошел в контакт со Всеславом Полоцким, но действовал нерешительно. Видимо, от выступления против Святослава Изяслава удерживало опасение за свои тылы. Репрессии и преследования сторонников движения 1068 г., в том числе и св. Антония Печерского, создали ему новую сильную оппозицию в Киеве, которая желала видеть на киевском столе черниговского князя. Из рассказа летописца, как справедливо полагал Б.Д. Греков, можно сделать вывод о том, что киевская городская масса сыграла важную роль в смещении Изяслава с киевского стола. Ее поведение было достаточно активным и не случайно Изяслав покинул Киев раньше, чем туда прибыли Святослав и Всеволод.

Начало княжения второго Ярославича отмечено рядом мероприятий, направленных на укрепление позиций центральной власти Киева и преодоление сепаратистских тенденций. С этой целью Святослав прежде всего занялся перераспределением столов. Оставив за собой Черниговскую землю, он в других волостях великокняжеского домена — Новгороде, Владимире, Турове — посадил своих сыновей и племянников. В руках Всеволода, как и раньше, были Переяславльщина, Смоленщина и Ростово-Суздальские земли. Только в Полоцке продолжал сидеть Всеслав.

Таким образом, в руках Святослава и Всеволода собрались практически все древнерусские земли. Триумвират уступил место дуумвирату, однако все рычаги управления огромной страной находились под контролем Святослава, имевшего неограниченное влияние на Всеволода. За короткое время новый великий князь добился признания своего первенства всеми князьями и, что особенно важно, расположения киевского боярства и духовенства. С этой целью Святослав пожертвовал на строительство храма Успения Богородицы Печерского монастыря 100 гривен золота и принимал участие в закладке ее фундамента.

В общегосударственных делах Святослав демонстрирует свое властное и независимое положение. В 1075 г. он принял послов германского императора, прибывших для примирения его с Изяславом, в 1076 г. по просьбе польского короля Болеслава посылает военную помощь для борьбы с чехами. В этом же году, как сообщает В. Татищев, в Киев прибыло посольство византийского императора Михаила с просьбой о военной помощи. Смерть Святослава, случившаяся на 49-м году жизни, помешала реализации этого военного союза.

Похоронили Святослава не в Киеве, что было бы вполне естественным, учитывая его великокняжеский ранг, а в Чернигове, в Спасском соборе. Историки объяснили это тем, что Святослав больше тяготел к Чернигову, а поэтому сам завещал похоронить его именно там. Так, видимо, оно и было. Прокняжив в Чернигове почти 20 лет, Святослав пустил здесь глубокие корни. Он стал родоначальником известной княжеской династии черниговских Святославичей (или Ольговичей), которая удерживала Черниговскую землю вплоть до 40—60-х годов XIII в.

За три с половиной года правления Святослав достиг большего, чем Изяслав за 18 лет. В его руках или под непосредственным влиянием оказались практически все древнерусские земли. Успехами своей политики по сохранению единства Руси Святослав напоминал отца. Его, как и Ярослава Мудрого, отличали любовь к книгам и забота о просвещении. В послесловии к знаменитому «Изборнику Святослава» говорится, что он наполнил книгами свои клети и как «новый Птоломей» проливал мед писаний в кругу приближенных.

Вместе с тем целый ряд отрицательных черт характера — хвастовство, коварство, несправедливость и жестокость — не оставили в народе доброй памяти о Святославе. О смерти его достаточно сдержанно сказано в летописи; в ней нет даже традиционной фразы о сочувствии киевлян к покойнику.

Годы княжения Святослава в Киеве были временем тяжелых испытаний для недавнего главы триумвирата Изяслава. В 1073 г. он бежал из Киева в Польшу. Надежды на новую поддержку со стороны Болеслава не оправдались. Не желая ссориться со Святославом, с которым Болеслав пытался установить союзнические отношения, Польша, сама переживавшая трудные времена, не встала на защиту русского князя-изгоя. В конце 1074 г. Изяслав отправляется к германскому императору. В Майнце Генриху IV были поднесены богатые дары. По словам немецкого хрониста, за помощь в овладении киевским столом Изяслав обещал признать себя вассалом Генриха IV. В Киев было направлено немецкое посольство во главе с шурином императора Бурхардтом. Посреднические задачи оно не выполнило, да и едва ли они были главными. Видимо, Генрих IV, посылая в Киев послов, сам желал установить дружественные контакты со Святославом. Получив богатые подарки, которых, по словам хрониста, еще никогда не получал германский император, Генрих прекратил всякие отношения с Изяславом.

Поиски союзников вынудили Изяслава обратиться к папе Григорию VII, к которому прибыл его сын Ярополк и объявил отцовскую просьбу. Согласно ей, папа Григорий VII должен был помочь Изяславу вернуть киевский стол, а он обещал отдать Русь в лен св. Петра. Результатом переговоров сына Изяслава с папой были две буллы, адресованные «королю руссов Димитрию» и Болеславу. В первой папа обещал Изяславу содействие в его стремлении возвратить Киев, в другой — просил польского короля вернуть деньги, отобранные им у «русского короля». О более серьезной помощи в буллах не говорилось. Как видно, европейские правители не желали ссориться из-за Изяслава с могущественным Святославом.

Трехлетние мытарства Изяслава по Европе не приносили желаемых результатов и угрожали еще более затянуться, однако смерть Святослава резко изменила ситуацию. Изяслав идет на Русь и после переговоров со Всеволодом снова занимает киевский стол. Сближению братьев (новый вариант дуумвирата) содействовала общая угроза со стороны энергичных сыновей Святослава, занявших при отце важные стратегические позиции на Руси. Вскоре они были лишены своих столов и вся Русь оказалась фактически в руках Изяслава и Всеволода. Попытка Олега Святославича вернуть черниговский стол окончилась неудачей. В битве с Изяславом и Всеволодом, происходившей 3 октября 1078 г. на Нежатиной ниве (вблизи Нежина), Олег Святославич потерпел поражение и бежал в Тмуторокань. В разгар сражения был убит и великий князь Изяслав.

Киев по праву старшинства занял третий Ярославич — Всеволод. «Всеволодъ же сѣде Кыевѣ на столѣ отца своего и брата своего, приимь власть Русьскую всю»²³. Как и его предшественники, он осуществляет некоторую перестановку князей на столах, в результате которой сын Владимир получил Чернигов, Ярополк Изяславич — Владимир и Туров. По отношению к Святославичам, а также сыновьям меньших братьев Игоря и Вячеслава Всеволод продолжал политику изгойства. Это приводило к бесконечным военным столкновениям.

В 1079 г. против Всеволода выступили сыновья Святослава Роман и Олег, однако попытка овладеть отцовским наследием окончилась неудачей. Некоторое время спустя Романа убили половцы, а Олега подкупленные Всеволодом хазары ссылают в Константинополь. Тмуторокань получает великокняжеского посадника Ратибора. Через два года Тмутороканью овладевает Давид Игоревич, а в 1083 г. — Олег Святославич, вернувшийся из византийского плена. Жестоко расправившись над виновниками своего константинопольского заключения, Олег Святославич изгнал из Тмуторокани на Русь Давида и Володаря. Это создало новую ситуацию. Безместные князья предъявили претензии на западные земли Руси. В 1084 г. Ростиславичи изгоняют из Владимира Ярополка Изяславича, а Давид Игоревич со своей дружиной перерезает днепровский торговый путь. «Давыдъ зая грькы въ Олешьи, и зая у них имѣнье»²⁴. Бесконечные претензии изгоев вынудили Всеволода в конце концов пойти на уступки и наделить наиболее активных из них волостями. Давид Игоревич получил Дорогобужское княжество, Ростиславичи — старые отцовские владения в Галичине, а Ярополк Изяславич вновь утвердился во Владимире. На короткое время Всеволоду удалось успокоить своих энергичных племянников, но уже в 1085 г. неожиданно возник новый конфликт. Теперь уже взбунтовался Ярополк Изяславич, которого всячески опекал великий князь и помог ему вернуть Волынь. Чем были вызваны претензии Ярополка, сказать трудно. Возможно, ему не понравилось решение Всеволода наделить Дорогобужским княжеством Давида Игоревича, а может быть, он уже начал вынашивать планы на овладение Киевом. Свои претензии, однако, Ярополк не мог подкрепить силой и как только узнал о подходе Владимира Мономаха к г. Владимиру, бежал в Польшу. В 1086 г. он вернулся на Русь и получил обратно Волынское княжество, но уже в 1087 г. был коварно убит под Звенигородом. Свидетельство летописи, что его убийца (некий Нерадец) бежал к Рюрику в Перемышль, указывает на причастность к этому злодейству Ростиславичей.

Смерть волынского князя послужила поводом к новым перестановкам на столах: Волынь была отдана Давиду Игоревичу, Туровская земля — Святополку Изяславичу, Новгород — сыну Мономаха Мстиславу. Переводом Святополка из Новгорода Всеволод, по существу, завершил процесс сосредоточения древнерусских земель в одних руках. Позиции его семьи настолько окрепли, что ни один князь не осмеливался открыто заявить какие бы то ни было претензии. Даже мятежные изгои в течение второй половины княжения Всеволода не решались требовать столов. Только половцы, как и прежде, беспокоили набегами южнорусское пограничье, но усилиями Мономаха были разбиты и отогнаны в глубь степей.

Отмечая успехи политики объединения древнерусских земель и сохранения общерусского единства, исследователи нередко склонны приписывать заслуги в этом не столько Всеволоду Ярославичу, сколько его сыну Владимиру. Безусловно, Мономах сыграл значительную роль в стабилизации внутреннего положения Руси этого времени, но и Всеволод оказался на уровне требований, которым должен был отвечать глава государства. Это был высокообразованный князь, заботившийся о развитии культуры и просвещения. При нем в Киеве были возведены соборы св. Петра, св. Михаила в Выдубицком монастыре, завершено строительство центрального храма Печерского монастыря, основан Андреевский женский монастырь, известный больше под именем Янчиного, поскольку первой его игуменьей была дочь Всеволода Янка. По свидетельству В. Татищева, Янка, видимо, не без участия отца открыла при этом монастыре школу для молодых девушек, в которой «обучала писанию, також ремеслам, пению, швению и иным полезным им занятиям»²⁵.

В последние годы жизни Всеволод фактически не занимался государственными делами, переложив эти заботы на княжескую администрацию. Летописец по этому поводу заметил, что Всеволод «нача любити смыслъ уных (молодых. — П.Т.), свѣтъ творя с ними». Новые советники великого князя очень скоро начали злоупотреблять своим положением («начаша грабити, людей продавати»). Их действия вызывали недовольство среди киевлян, однако Всеволод уже не мог влиять на ход событий: «Сему не вѣдущу в болѣзнехъ своихъ»²⁶.

Социальный кризис 1092—1093 гг. усугубился страшной засухой, вызвавшей голод и эпидемии, а также новым наступлением половцев, гонимых на Русь, видимо, той же засухой. В этой трудной обстановке, грозившей в любую минуту вылиться в народное восстание, 13 апреля 1093 г. умер Всеволод Ярославич. Великокняжеский стол остался вакантным. Его мог занять прибывший в Киев к умирающему отцу Владимир Мономах, но он решил отказаться в пользу двоюродного брата Святополка. Вряд ли решение это было добровольное. На его принятие, несомненно, оказали влияние киевские бояре, недовольные политикой Всеволода и не пожелавшие видеть на великокняжеском столе его сына. Владимир ушел в свой Чернигов, а в Киев был приглашен из Турова Святополк Изяславич.

Выбор оказался не в пользу Руси. В этой сложной и напряженной обстановке, требовавшей объединения сил всех русских княжеств для отпора половцам, Святополк не проявил качеств умелого государственного деятеля и полководца. Уже первое столкновение с половцами окончилось для него поражением. Свидетельство летописи о совете «мужей смысленных» обратиться за помощью к Мономаху указывает на недооценку Святополком истинных масштабов опасности, нависшей над Русью. Более реалистически оценивал ситуацию Мономах. Он не только привел в Киев черниговскую дружину, но и приказал выступить из Переяславля брату Ростиславу.

На совете князей в Выдубицком монастыре обнаружилось, что под их знаменами находится не так уж и много сил. Мономах считал, что с ними вряд ли можно рассчитывать на серьезный успех, и предложил вступить в переговоры с половцами. Святополк, движимый не трезвым расчетом, а эмоциями, настаивал на походе. После долгих споров объединенные дружины «Ярославлих внуков» все же выступили против половцев, однако в битве под Треполем потерпели жестокое поражение. Спасаясь от преследования, Владимир и Ростислав бросились к броду через Стугну, но удача сопутствовала только Мономаху; Ростислава затянула стугнинская трясина.

Поражение на Стугне не только поставило в критическое положение жителей ряда южнорусских крепостей, но и открыло половцам дорогу на Киев. В повторном сражении на Желяни наскоро сформированные дружины Святополка вновь потерпели поражение. Великий князь с остатками войска бежал в Киев. Не надеясь овладеть столицей Руси, половцы повернули на юг, где после девятинедельной осады взяли Торческ на р. Роси. Город был сожжен, а его жители угнаны в плен.

События 1093 г. со всей очевидностью показали, что для успешной борьбы с половцами нужны объединенные усилия древнерусских княжеств. Согласия между князьями, однако, не было. В то время как Мономах и Святополк пытались организовать оборону Руси, Олег Святославич нашел этот момент удобным лишь для сведения личных и династических счетов. Не считаясь с интересами русского населения, он выступил из Тмуторокани во главе половецких полчищ на Чернигов. После непродолжительной осады, в результате которой были сожжены предместье и монастыри, Олег Святославич овладел городом. Его союзники половцы получили право на разграбление Черниговской земли.

Корыстные действия Олега, приводившие к бесчисленным страданиям русских людей, осуждались современниками. Очень образно это время отражено в «Слове о полку Игореве»: «Тогда при Олзѣ Гориславличи, сѣешется и растяшетъ усобицами, погибашеть жизнь Даждь-Божа внука, въ княжихъ крамолахъ вѣци человѣкомъ скратишась. Тогда по Рускои земли рѣтко ратаевѣ кикахуть, нъ часто врани граяхуть, трупиа себѣ дѣляче»²⁷.

Ориентация Олега «Гориславича» на половцев продолжалась и после достижения им заветной цели — утверждения на черниговском столе. Все попытки вовлечь его в совместную борьбу с половецкими ханами не приносили успеха. На приглашение прибыть в Киев для обсуждения системы мероприятий, связанных с обороной Руси, черниговский князь ответил высокомерным отказом. Исчерпав все мирные средства, Святополк и Мономах приняли решение применить силу. Они выступили на Чернигов и изгнали оттуда Олега Святославича. Он бежал в Рязань и Муром, где начал борьбу с сыновьями Мономаха. Разбив в одном из сражений дружину князя Ростово-Суздальской земли Изяслава Владимировича, он на короткое время «перея всю землю Муромскую и Ростовьскую и посажа по городамъ и дани нача брати».

Столь неожиданное усиление черниговского князя за счет волостей сына вызвало раздражение Мономаха и он приказал второму сыну Мстиславу выступить с новгородцами против Олега. На р. Колокше Мстислав настиг отступающие дружины Олега и нанес им поражение. Победа 20-летнего Мономаховича над Олегом Святославичем имела чрезвычайно важное политическое значение, поскольку давала возможность Святополку и Владимиру собрать, наконец, первый объединительный съезд князей.

В ноябре 1097 г. князья Святополк, Владимир, Давид Игоревич, Василько Ростиславич, Давид и Олег Святославичи прибыли в Любечь «на строение мира». Знаменитый призыв любечского съезда, — «почто губимь Рускую землю, сами на ся котору дѣюще? А половци землю нашю несуть роздно, и ради суть оже межи нами рать», — кажется, дошел до сознания его участников. Князья единогласно решили: «...отселѣ имѣмься во едино сердце и съблюдѣмь Рускую землю, каждо держить очьчину свою». Съезд выработал также мероприятия на случай несоблюдения кем-либо из князей этих решений: «Аще отселѣ кто на кого вьстанет, то на того будемь вси»²⁸.

Скупые летописные сообщения не раскрывают самого хода работы Любечского съезда, но уже последующие события показали, что среди его участников имелись и серьезные противоречия. Неравномерное распределение волостей, по которому великокняжеские владения сузились до пределов Киевщины и Туровщины, а Давид Игоревич должен был поделиться частью Волыни с галичскими Ростиславичами, безусловно, не могло не иметь отрицательных последствий.

Инициатором новой усобицы на Руси выступил Давид Игоревич. Рассказав великому киевскому князю о якобы имевшемся против него заговоре со стороны Мономаха и Василька Ростиславича, Давид уговорил Святополка расправиться с теребовльским князем. Последний был приглашен в Киев, схвачен во дворце Святополка, а затем отвезен в киевский пригород Звенигород и ослеплен.

Невиданное до этого злодейство вызвало сильный гнев Мономаха и других князей. Против Святополка создался союз Мономаховичей и Святославичей, которые решают лишить его киевского стола. Собрав войско, они немедленно выступили на Киев. Исследователи расценивают активность Мономаха как попытку самому занять великокняжеский стол. Так ли было на самом деле, сказать трудно. Открыто Мономах не высказал своих истинных намерений. Однако, если это было и так, ему пришлось вскоре от них отказаться. Киевское боярство удержало собравшегося было бежать из столицы Святополка, а к Мономаху и Святославичам отправили представительное посольство во главе с митрополитом Николаем и мачехой Владимира Анной с предложением мира. Святополк был избавлен от изгойства. По условиям мирного договора между Владимиром и Святополком единственным нарушителем любекских решений признавался Давид Игоревич, который, в конце концов, был лишен за это Владимира.

Ослепление Василька Теребовльского. Миниатюра Радзивилловской летописи

Такое решение принял новый съезд князей, собравшийся под Киевом в Уветичах 14 августа 1100 г. Он явился, по существу, продолжением Любечского съезда. Аналогичными были и вопросы, подлежавшие рассмотрению. В центре внимания, как и прежде, стояла проблема единства. Принятое решение Уветичского съезда, непосредственно вытекавшее из постановлений Любечского, свидетельствовало о победе на Руси объединительных тенденций, о стабилизации ее внутреннего положения.

Покончив с межкняжескими распрями, Святополк совместно с Владимиром Мономахом начинает подготовку к наступлению на половцев. В 1101 г. в Киеве, на Золоче, они созывают следующий съезд князей. Главным вопросом на нем было обсуждение предложения половецких ханов о мире. В том же году в заднепровском городке Сакове мир с половцами был заключен, однако он лишь на некоторое время отсрочил военные действия. Спустя два года, собрав силы семи князей, Святополк с Мономахом выступили на половцев. В битве на р. Сутине (Самаре) русские объединенные дружины одержали блестящую победу: 20 половецких ханов было убито, один (хан Белдуя) — схвачен в плен и казнен. Князьям достались огромные табуны коней, кибитки с различным добром, много пленных. Пожалуй, самым важным результатом победы русских над половцами 1103 г. было то, что она дала возможность вывести из степи печенегов и торков и расселить их вдоль южных рубежей Руси. В будущем они станут тем щитом, который первым будет принимать на себя удары половцев. Видимо, после этой победы была восстановлена и Поросская оборонительная линия, прорванная половцами в конце XI в.

Успешный поход 1103 г. положил начало целой серии блестящих побед русских дружин, в результате которых правобережные половцы были отброшены далеко к югу и значительно ослаблены. На очереди стала задача активизации борьбы с левобережными половцами, которые, прорывая Посульский оборонительный рубеж, осуществляли стремительные набеги на Переяславльское и Черниговское княжества. В 1107 г. под Лубнами русские полки, возглавляемые Мономахом и Святополком, нанесли сильное поражение ордам Боняка и Шарукана. Половцы запросили мира, однако и после этого продолжали нападать на юго-восточные границы Руси. Это вынудило Мономаха начать подготовку к новому походу в степь, в котором должны были принять участие объединенные силы многих княжеств.

Прибыв 1111 г. в Киев на переговоры со Святополком, Мономах неожиданно обнаружил, что киевское боярство не поддерживает идею немедленного похода против половцев. Под предлогом нецелесообразности отрывать смердов от весенних работ, старшая дружина Святополка предлагала перенести поход на более поздние сроки. Чтобы убедить Святополка, Мономах обратился к нему с такими словами: «Се дивно ми брате, оже смердовъ жалуете и ихъ коний, а сего не помышляюще, оже на весну начнеть смердъ тотъ орати лошадью тою, и приѣхавъ Половчинъ ударить смерда стрѣлою и поиметь лошадь ту, и жону его и дѣти его, и гумно его зажжеть, то о сѣмъ чему не мыслите?»²⁹. Речь Мономаха произвела на Святополка сильное впечатление, и он не только сам соглашается выступить в поход, но и приказывает принять участие в нем Давиду Святославичу. Объединенные силы русских князей подошли к Донцу и дважды нанёс ли сильное поражение половцам. По словам летописи, слава об этих победах дошла «ко всимъ странамъ далнимъ, к Грекомъ, и Угромъ и Ляхомъ, и Чехомъ, дондеже и до Рима проиде»³⁰.

Поход 1111 г. завершил наступательную борьбу русских с половцами в первом десятилетии XII в. После понесенных поражений конца XI в. Русь снова укрепила свои позиции на юге, восстановила Посульскую и Поросскую оборонительные линии. Половецкие кочевья, приблизившиеся к рубежам Руси, вынуждены были перебазироваться в глубинные районы степей. В течение последующих 20 лет половцы только трижды будут беспокоить Русь и каждый раз неудачно для себя. В этом, несомненно, заслуга антиполовецкой борьбы 1103—1111 гг., в которой принимали участие многие древнерусские княжества. Возглавляли ее Святополк и Владимир Мономах, являвшийся фактически уже много лет соправителем великого киевского князя. Будучи решительным и последовательным сторонником сильной и единой Руси, Мономах сосредоточил в своих руках едва ли не половину ее территории. Его власть распространялась на Переяславльщину, Новгород, Смоленск, а также обширную Ростовскую землю, феодальное освоение которой особенно активно проходило в конце XI — начале XII в. Здесь наряду со старыми городами Ростовом, Суздалем, Муромом, Рязанью, Ярославлем возникли новые — Владимир-на-Клязме, Переяславль Залесский. Переселенцы с Киевщины и Переяславльщины присваивали на северо-востоке южные названия не только населенных пунктов, но и рек — Лыбедь, Почайна, Ирпень, Трубеж.

Половецкие послы просят мира у русских князей, собравшихся на съезд на Золотчи под Киевом. Миниатюра Радзивилловской летописи

Энергичная деятельность Мономаха по отражению нападений половцев и укреплению единства страны создала ему высокий авторитет, причем не только в среде правящего класса, но и простого народа, на плечи которого тяжким бременем ложились межкняжеские распри и половецкие вторжения. Общерусское единство отвечало его жизненным интересам.

Великий киевский князь Святополк Изяславич не заслужил доброй памяти потомков. Как государственный деятель он ближе стоял к Олегу «Гориславичу», чем к Мономаху. Занимая столь высокое положение в стране, он вынужден был принимать активное участие в борьбе с половцами и даже понуждал к этому своих вассалов, но делал это почти всегда под нажимом переяславльского князя. Во внутренних делах он также был мало инициативен. Единственно, в чем проявлялась изобретательность Святополка, так это в изыскивании все новых налогов. Серебролюбивый и скупой, как характеризует его известие летописи В.Н. Татищева, великий князь проводил политику усиления эксплуатации, поощрения ростовщичества. Он скомпрометировал себя мздоимной связью с киевским купечеством, в пользу которого ввел соляной налог. Этим Святополк вызвал сильное недовольство не только киевских низов, страдавших от хищных повадок новых эксплуататоров, но и феодальных верхов, не желавших уступать своего руководящего положения. Против великого князя и его администрации назревало восстание, однако смерть, наступившая 16 апреля 1113 г., избавила его от народного гнева.

Восстание в Киеве началось после того, как Владимир Мономах в очередной раз отказался от предложения киевского боярства занять великокняжеский стол. Главный удар киевлян был направлен против воеводы Путяты, правой руки Святополка, а также ростовщиков, чья неупорядоченная и бесконтрольная деятельность переполнила чашу терпения народа. На первых порах крупная земельная знать своим молчаливым согласием, по существу, способствовала восставшим, однако в расширении движения, которое могло угрожать и их благополучию, заинтересована не была. К Мономаху срочно направляется еще одна делегация с повторным приглашением в Киев. Опасаясь нового отказа, представители феодальной верхушки указывают Мономаху на возможное расширение народного восстания. «Поиди, княже, Киеву: аще ли не поидеши, то вѣси, яко много зла уздвигнеться, то ти не Путятинъ дворъ, ни соцкихъ, но и жиды грабити, и паки ти поидуть на ятровь твою и на бояры и на монастырѣ, и будеши отвѣтъ имѣлъ, княже, аже ти манастырѣ разъграбять»³¹.

Сказанное свидетельствует о растерянности феодальных верхов Киева, боявшихся разделить судьбу Путяты и ростовщиков. Они рассчитывали, что именно Мономах сумеет подавить это движение, и их надежды не были напрасны. «Народный избранник», как нередко изображают Мономаха, действительно усмирил восставших: «...и вшед утоли мятежь и гьлку в людьх».

Примечания

*. В настоящее время хранится в Национальной библиотеке в Реймсе.

1. ПВЛ, ч. 1, с. 89.

2. ПВЛ, ч. 1, с. 101.

3. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. — М., 1951, с. 151.

4. ПСРЛ. Спб., 1851, т. 5, с. 134.

5. ПВЛ, ч. 1, с. 100.

6. Там же.

7. Высоцкий С.А. Древнерусские надписи Софии Киевской XI—XIV вв. — Киев, 1966, вып. 1, с. 39.

8. История Венгрии. М., 1971, т. 1, с. 124.

9. Там же.

10. Акты русского на св. Афоне монастыря. — Киев, 1873, с, 18.

11. История Византии. М., 1967, т. 2, с. 350—351.

12. Карамзин Н.М. История государства Российского. Спб., 1892, т. 2, с. 45; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. — Спб., 1911, с. 75—77; Юшков С.В. Общественно-политический строй и право Киевского государства. — М., 1949, с. 140.

13. ПСРЛ (Ипатьевская летопись). М., 1962, т. 2, стб. 150.

14. Греков В.Д. Указ. соч., с. 490.

15. ПВЛ, ч. 1, с. 112.

16. Черепнин Л.В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965, с. 169—173.

17. ПСРЛ, т. 2, стб. 160.

18. Черепнин Л.В. Указ. соч., с. 175.

19. Алексеев Л.В. Полоцкая земля. — М., 1966, с. 244—248.

20. ПСРЛ, т. 2, стб. 161.

21. Слово о полку Игореве / Подгот. текста, пер. и примеч. Д.С. Лихачева // Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси). М., 1969, с. 208// Далее: Слово о полку Игореве // Изборник.

22. ПСРЛ, т. 2, стб. 163.

23. ПСРЛ, т. 2, стб. 195.

24. ПВЛ, ч. 1, с. 135.

25. Татищев В.Н. История Российская, т. 2, с. 95.

26. ПСРЛ, т. 2, стб. 208.

27. Слово о полку Игореве // Изборник, с. 200.

28. Там же, стб. 230—231.

29. Там же, стб. 265.

30. Там же, стб. 273.

31. Там же, стб. 276.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница