К пятилетию со дня смерти академика Бориса Дмитриевича Грекова
Всего пять лет отделяют нас от того времени, когда советская наука и советская общественность потеряла такого крупного ученого и общественного деятеля, каким был покойный академик Борис Дмитриевич Греков. Он являл собой редкий пример ученого-общественника, удачно соединявшего в своем лице обширную и многообразную общественную деятельность с научной работой, изучением глубоких исторических проблем. Многие годы Борис Дмитриевич был академиком-секретарем Отделения исторических наук Академии наук СССР, директором Института истории, а одно время и директором Института славяноведения.
Борис Дмитриевич Греков (1882—1953) начал свою научную деятельность в первое десятилетие нашего века, и уже первые печатные труды покойного ученого показали его особый и незаурядный интерес к истории крестьянства. Такова была одна из его ранних статей — статья о новгородских бобылях в XVI и XVII вв., подкрепленная изданием новгородских бобыльских порядных1. Тема о бобылях может показаться несколько узкой и специальной, но нельзя забывать того, что вопрос о бобылях был тесно связан с пониманием самой сущности бобыльства как особой категории непашенных крестьян, связанных с ремеслом и торговлей. Следовательно, вопрос о бобылях неминуемо приводил к необходимости изучить перемены, происходившие в крестьянской среде в связи с выделением ремесла. Молодому ученому пришлось выступать по вопросу, которым в то время занимались такие видные представители науки, как акад. М. Дьяконов и др., и Б.Д. Греков с честью выдержал полемику с учеными более старшего поколения. Тогда, в сущности, уже вполне выявился особый интерес Бориса Дмитриевича к истории крестьян, которой он потом занимался всю жизнь.
Вопрос о новгородских бобылях был только частью обширного труда, который в это время подготавливал к печати Б.Д. Греков. Его глубоко интересовала история Великого Новгорода. Великий Новгород пленил воображение молодого ученого, и Борис Дмитриевич не только писал об его истории, но и впоследствии с великой любовью охранял его седую старину.
Обширная двухтомная монография Бориса Дмитриевича Грекова была посвящена «Новгородскому дому святой Софии»2. Необычно прежде всего даже название этой книги. В нем выразилось яркое представление о новгородском архиепископе как о крупнейшем феодале русского средневековья. Само слово «дом», как известно, аналогично такому же западноевропейскому термину для обозначения средневекового кафедрального собора не как архитектурного сооружения, но как церковно-феодального комплекса, с ризницей и библиотекой, со штатом церковных служителей, зависимых слуг и холопов.
В своей монографии Борис Дмитриевич изучает феодальное хозяйство XVI—XVII вв. и различные категории феодально зависимых людей, подчиненных дому св. Софии. Монография Б.Д. Грекова представляла и тот несомненный интерес, что она была основана на громадном архивном материале.
Перед нами рисуется яркая картина Софийского дома с его палатами и мастерскими. Владыке, как почтительно величают своего епископа новгородцы, служат различные придворные чины. Тут и дворецкий, и казначей, и ключники, и тиуны, и различные «старцы», заведовавшие житницей, конюшней и т. д., даже особый ясельничий, «всегда светское лицо», подчиненный конюшему старцу. Особую главу Б.Д. Греков посвящает служилым людям Софийского дома, этим знаменитым «софиянам» новгородских летописей, низший разряд которых назывался «владычными» молодцами, специфический термин, хорошо известный в торговой практике даже в начале нашего века, когда «молодцами» называли младших приказчиков. В предисловии к своей монографии Борис Дмитриевич писал, что выбранная им тема имела для него индивидуальный интерес: «Сам Великий Новгород, окутанный легендарным туманом, манил меня своей неизвестностью... Хотелось ближе подойти к св. Софии, сумевшей взять в свои руки судьбу всего государства». И с некоторым разочарованием он писал, что «последнее желание оказалось неосуществимым». Но это разочарование было, в сущности, продиктовано только глубокой требовательностью ученого. На самом же деле монография Б.Д. Грекова воссоздала исключительную по живости картину русского феодального хозяйства. По полноте и выразительности изображения хозяйства феодалов она не имеет себе равных в русской историографии.
Уже в «Новгородском доме святой Софии» с особой силой проявился тот большой интерес, который Борис Дмитриевич Греков всегда имел к истории крестьян. Свои взгляды на историю крестьян он суммировал в большой и хорошо известной монографии «Крестьяне на Руси с древнейших времен до середины XVII века». Книга Б.Д. Грекова проникнута глубоким уважением к трудовому подвигу русского крестьянства, подвигу незаметному, совершенному в борьбе с природой и с постоянным врагом крестьян — феодалами, использовавшими труд их для обогащения.
«Эта история многостороння и содержательна, — пишет Борис Дмитриевич Греков в введении к своей книге. — Русский крестьянин со своим топором и сохой привел в культурное состояние и необозримые пространства восточноевропейской равнины и сумел перенести свои трудовые навыки на Урал, в далекую Азию. Крестьянин с оружием в руках оборонял свою родную землю в борьбе с многочисленными врагами и заслужил славу непобедимого. Крестьянин, несмотря на очень неблагоприятные условия, в которых он веками жил, дал своей стране сотни великих людей в области науки, искусства и литературы»3.
«Крестьяне на Руси» покойного Бориса Дмитриевича — это образец глубокого монографического изучения одной из важнейших проблем мировой истории, при этом не только истории русских крестьян. Это монография и по истории украинских, белорусских и польских крестьян, истории, столь сходной для всего многострадального крестьянства, жившего от Угорских гор до «дышучего» Белого моря. Перед глазами читателя проходит история крестьян на протяжении ряда веков, с IX в. до Соборного уложения 1649 г., оформившего крестьянскую крепость. Одна эта монография дала бы право Борису Дмитриевичу на почетное место среди русских историков. Ведь если не считать устаревшей книги Беляева, без этой книги мы не имели бы ни одной монографии, посвященной истории крестьянства в целом до середины XVII в.
Читатель, желающий ознакомиться с обширной монографией Бориса Дмитриевича Грекова, найдет в ней не только историю крестьянства, но и крайне поучительную картину того, как крестьянский вопрос волновал и беспокоил русское общество, начиная с XI в.
Экскурсы Б.Д. Грекова в область публицистики, помещенные в этой книге, представляют собой громадный интерес для истории русской общественной мысли. Такова, например, глава «Крестьянский вопрос в публицистике XVI в.». Свои наблюдения над русской публицистикой этого времени Борис Дмитриевич Греков обобщает в замечательных словах: «Размышления по крестьянскому вопросу построены на точных наблюдениях над фактами. Это последнее обстоятельство особенно ценно, так как дает нам возможность глубже понять имеющийся в нашем распоряжении многочисленный актовый материал и лаконический язык писцовых книг»4.
Так глубокий исследователь истории крестьян показывает и те пути, по которым должно идти изучение положения крестьян, давая пример блестящей комплексной обработки актового и повествовательного материала.
Мы видели уже, как новаторски подходил Б.Д. Греков к разработке актуальных тем русской истории, таких монографических тем, которые неразрывно связаны со всей историей России, Украины и Белоруссии на протяжении многих столетий. Ведь история крестьян неотделима от истории трех братских народов, поскольку крестьяне составляли абсолютное большинство населения. Этот дух новаторства с еще большей силой сказался в разработке другой темы, всегда актуальной для историков нашей необъятной родины. Я имею в виду работы Б.Д. Грекова о возникновении феодализма и государства на Руси.
Начальная история Руси всегда была предметом изысканий историков. Уже великий Ломоносов вынужден был выступить против Миллера и Байера, впервые выдвинувших норманскую теорию образования первого государства на Руси. Это было время господства в русской исторической науке приезжих ученых. Контраст между уровнем просвещения в. России и Западной Европе был тогда слишком заметен. Сама Академия наук посылала обучаться своих учеников в Германию; среди них был и Ломоносов. Приезжие академики неплохо устроились в России XVIII в. и готовы были приписать себе руководящее значение в разработке русской исторической пауки. Не забудем, что в правление Анны Ивановны и се фаворита Бирона все русское вызывало подозрение, даже если речь шла о переимено вании немецких терминов в горной промышленности на русский лад. В этой обстановке и развернулась деятельность Байера и родилась норманская теория, доказывавшая, что до прихода норманов славяне были сущими дикарями. Как известно, норманская теория происхождения государства на Руси была особенно поддержана зарубежными учеными, нашла она и ярых защитников в России, подобных М. ГГ Погодину.
Основной особенностью построений русских историков, писавших о возникновении государства на Руси в дореволюционное время как дворянских, так и буржуазных, было полное разграничение вопроса о создании государства от вопроса о том, какой строй существовал у восточных славян ко времени образования у них государства.
Все дело сводилось в конечном итоге к толкованию летописного сказания о приходе варягов, и перед авторитетом историка XI—XII вв., передавшего легенду о призвании князей в 862 г., почтительно склонялись маститые ученые царского времени.
Заслугой Б.Д. Грекова явилось то, что он впервые переместил центр тяжести с политической истории на историю социально-экономическую, впервые поставил вопрос о том, к какой общественной формации принадлежала Киевская Русь, и доказал, что это была феодальная формация.
Существование феодализма на Руси отрицалось многими крупными русскими историками, и в этом отношении такие историки оставались непоколебимыми даже после работ Павлова-Сильванского. Сам уровень жизни восточных славян во время образования у них государства рисовался весьма неопределенно. Крупнейший буржуазный историк конца XIX — начала XX вв. В.О. Ключевский, например, отрицал земледельческий характер Киевской Руси, построив на этом основании свою красочную антитезу черноземного Юга, где главными занятиями были охота и рыболовство, и неплодородного Северо-Востока, где земледелие сделалось преобладающим занятием жителей.
Б.Д. Греков высказал мысль, что именно земледелие лежало в основе хозяйства Киевской Руси уже в IX—X столетиях, и блестяще это доказал.
Редкой исторической теории удавалось так быстро приобрести общее признание, как теории Бориса Дмитриевича Грекова о возникновении феодализма на Руси. Если 20 лет тому назад, когда вышла книга покойного академика о феодальных отношениях на Руси, в нашей науке держалось представление о Киевской Руси как о стране охотников и рыболовов, то в настоящее время ни один серьезный ученый уже не сомневается в земледельческом хозяйстве древней Руси. Археологические данные успешно подкрепили построения Б.Д. Грекова. И это было не только торжеством догадки ученого, но и торжеством новых методологических приемов. Борис Дмитриевич решительно отказался от попыток доказать тезис о земледельческом хозяйстве Киевской Руси на основе только старых источников — летописей и сказаний. Он смело перешел к свидетельствам других видов источников, таких, как археология и лингвистика.
Археология блестяще подтвердила предположения ученого. Почва городищ Украины, Белоруссии, России оказалась переполненной земледельческими орудиями: плугами, серпами, сохами, лопатами и прочим. Можно было спорить о том, к какому веку надо отнести летописное известие о нивах у древлян, но археологические находки говорили сами за себя и свидетельствовали о всеобщем развитии земледелия. А теоретические построения Б.Д. Грекова, в свою очередь, явились мощным толчком для русской археологии, изучавшей IX—XIII вв. и получившей такое блестящее развитие в наше время.
Блестящим был и лингвистический анализ, проведенный Бо-рисом Дмитриевичем. Впервые в нашу историческую науку вошло множество новых фактов. Летописи и сказания вдруг заговорили другим языком, стали попятными их случайные намеки и высказывания. Стало ясным также и то, что историческая наука — это наука комплексная, основанная на всех достижениях истории, археографии, археологии, лингвистики, этнографии, и только очень недалекие люди могут думать о приоритете какой-либо из этих исторических дисциплин. Стало ясным, что только следуя по пути, проложенному Б.Д. Грековым, можно дать полноценное исследование древнерусской жизни.
Книга Б.Д. Грекова о феодальных отношениях в древней Руси выдержала несколько изданий, постепенно вырастая в объеме, так как автор ее вводил в свое исследование все новые и новые темы. Но дело вовсе не в том, что в своем последнем издании книга уже почти в четыре раза стала обширнее первоначального своего варианта, дело в том, что этот объем соответствовал росту и углублению самой проблемы. Если в 1-м издании своей книги5 Борису Дмитриевичу приходилось впервые ставить и защищать свои тезисы о возникновении феодальных отношений в древней Руси, то в последних ее изданиях эти положения могли считаться уже доказанными6. Редкий случай в исторической науке, когда еще при жизни исследователя его предположения признаются большинством ученых бесспорной истиной.
Разрешение вопроса о хозяйственном и общественном строе Киевской Руси позволило Б.Д. Грекову заново представить начало первого государства на Руси. Его небольшая книжечка «Борьба Руси за создание своего государства», вышедшая в 1942 г., явилась результатом той громадной работы, которую Борис Дмитриевич провел над изучением возникновения феодализма на Руси. Начало государственности на Руси он возводит к VI—VIII вв. и видит ее в тех славянских племенных объединениях, которые возникали в это время как у западных и южных, так и у восточных славян.
Выше уже говорилось о замечательной особенности исторических трудов Б.Д. Грекова, о том широком охвате источников и исторической литературы, который характеризует его работы. И «Крестьяне на Руси» и «Киевская Русь» основываются на изучении обширного круга источников, не только собственно русских, украинских и белорусских, но славянских в широком смысле этого слова.
Интерес Б.Д. Грекова к истории славянских стран был постоянным и вполне закономерным. Ведь историк древней Руси сталкивается с рядом фактов, объяснение или, по крайней мере, аналогию которым он находит в славянском мире. Таков, например, вопрос о характере древнерусской «верви», общины, по-разному решавшийся в литературе. Сама «Русская Правда», изучением которой так долго и плодотворно занимался Борис Дмитриевич, становится особо понятной в свете древних славянских памятников права. Вот почему такие замечательные источники по истории славянского права, как, например, Вислицкий статут, привлекали внимание покойного ученого; им он отводит немало места в своих монографиях.
Но Б.Д. Греков этим не ограничился и выпустил два специальных исследования об общественном строе Винодола и Полицы. Обе книги посвящены двум славянским городам на побережье Адриатического моря с их замечательными статутами, сохранившими черты древнего славянского права. «Вместо предисловия» Борис Дмитриевич набрасывает целую программу изучения древних славянских памятников: «Настоящее исследование предпринято мною с целью преодолеть изолированность усилий отдельных историков и историков права в разрешении неясных для каждого из них вопросов старой славянской жизни. Ученый хорват, углубившийся в изучение Полицкого Статута, рассматривающий этот замечательный памятник изолированно от других аналогичных памятников славянской старины, также ограничивает свои возможности, как и русский исследователь «Русской Правды», не привлекающий данных других славянских Правд и не только одних славянских»7.
Эти слова, я бы сказал, являются своего рода предостережением для историков, которые захотели бы, как это иногда бывает, свести свои монографические изыскания только к изучению одного памятника вне его связи с другими. Б.Д. Греков зовет к широким обобщениям, основанным на тщательном изучении разнообразных источников. И результатом таких обобщений явился труд Б.Д. Грекова о «Русской Правде» и ее славянском окружении.
Крупнейшие наши историки всегда были не только авторами монографий, но и историографами, источниковедами. Историографические темы занимают в трудах Б.Д. Грекова большое и почетное место. В своей речи на общем собрании Академии наук СССР в феврале 1944 г. — «Лепин и историческая наука» — покойный академик показал определяющее значение трудов В.И. Ленина для исторической пауки. В них он справедливо увидел «образец исторического исследования, образец сочетания теории с изучением конкретного материала». В статье «В.И. Ленин о некоторых вопросах истории России» Борис Дмитриевич дал дальнейшее развитие своих положений, высказанных на общем собрании АН СССР8.
Вопросы историографии вообще занимали немалое место в трудах Б.Д. Грекова. Пристальное внимание Бориса Дмитриевича к историографии ранней истории Руси и Северного Причерноморья показывают его статьи, посвященные трудам В.Г. Васильевского и С.А. Жебелева. Замечательны и плодотворны были его выводы и о трудах М.В. Ломоносова9.
Мы остановились главным образом на крупнейших монографиях Б.Д. Грекова, так как понадобилось бы очень много места, чтобы перечислить все научные труды покойного ученого. Достаточно сказать, что одна библиография трудов Б.Д. Грекова занимает 16 страниц большого формата.
Интересы Бориса Дмитриевича были разнообразны. Он не замыкался в круг двух-трех проблем. Его пристальное внимание привлекали и история Камских болгар и Золотой Орды10, и история России XVIII в. И едва ли не одной из лучших работ по истории хозяйства в России XVIII в. является большое исследование Б.Д. Грекова, обследующее хозяйственные анкеты XVIII в.11
Перу Б.Д. Грекова принадлежит работа о хозяйстве декабриста М.С. Лунина12 и ряд других публикаций, посвященных декабристам. Что касается других многочисленных статей Б.Д. Грекова, то на них всех лежит отпечаток незаурядного таланта и глубокой эрудиции. Многие из них — это как бы этюды, подготовляемые художником для большого полотна. Таковы статьи о помещичьем хозяйстве в XVI—XVII вв. в Новгородской области, «Рабство и феодализм в древней Руси» и т. д.
Особо следует отметить громадную и неутомимую деятельность Бориса Дмитриевича по публикации новых исторических источников. Крупнейшим трудом Бориса Дмитриевича в этой области было издание двух томов, посвященных «Русской Правде». Из них особенно важное значение имеет первый том, где помещены тексты «Русской Правды» с вариантами из всех тогда известных списков. Библиографическая справка, перечисляющая лиц, подготовлявших Правду, и называющая Б.Д. Грекова редактором, мало соответствует действительности, потому что Борис Дмитриевич был не просто редактором издания, а организатором и руководителем, сумевшим воодушевить всех участников этого предприятия13.
Но Борис Дмитриевич не ограничился изданием только наиболее любимого им памятника. Советская наука обязана ему изданием ряда источников. Уже в начале своей научной деятельности он опубликовал опись Торговой стороны Великого Новгорода в XVI в. Позже под редакцией и непосредственным наблюдением Б.Д. Грекова выходит целый ряд ценнейших источников (судебники, материалы крепостных мануфактур и пр.). Особо следует отмстить интерес покойного ученого к источникам зарубежного происхождения. Так, «Хроника Ливонии» и другие подобные сочинения вышли в свет только при содействии Б.Д. Грекова.
Всегда проявлялась необыкновенная исследовательская чуткость Бориса Дмитриевича, умение выбрать к изданию наиболее ценные источники, обогащающие советскую науку новыми историческими фактами.
В лице Бориса Дмитриевича Грекова советские источниковеды потеряли лучшего друга, тонкого знатока, умелого организатора. И можно только пожалеть, что после его смерти остались неизданными и незаконченными даже такие работы, как третий том «.Русской Правды». Советская наука вправе ждать завершения ценных начинаний покойного ученого.
Было бы очень трудно перечислить и назвать все издания, в той или иной мере связанные с именем Б.Д. Грекова, его многочисленные статьи, популярные книги, труды, вышедшие под его редакцией, но нельзя не отметить одной замечательной особенности в направлении работы покойного академика — его особенного интереса к истории русской культуры, как раз к той стороне русской жизни, которая так часто остается в забвении в наших исторических работах. Под общей редакцией Бориса Дмитриевича вышел двухтомный труд «История культуры древней Руси (Домонгольский период)». Его перу принадлежит книга по истории культуры Киевской Руси, переведенная на французский и другие языки, и т. д.
Борис Дмитриевич Греков был не только ученым, но и педагогом. Этой стороне своей деятельности он придавал большое значение, умея привлечь и заинтересовать своих учеников. И ученики платили ему привязанностью, называя его не иначе, как просто «Борис Дмитриевич»; в этом простом обращении звучали любовь и уважение. Его преподавание было безыскусным, но некоторые слова Бориса Дмитриевича оставались в памяти на всю жизнь. И я сам помню, какое впечатление на меня, тогда семнадцатилетнего юношу, произвели его слова о древнерусской письменности. Он показал мне, и с какой любовью, альбом древнерусской скорописи, зародив во мне навсегда интерес к русской письменности. В это время Борис Дмитриевич готовился к магистерским экзаменам и с большим воодушевлением говорил о реформации в Германии. Счастливы те люди, которые могут вызвать в молодых душах интерес к науке, к знанию. Таким был покойный Борис Дмитриевич.
Ленинградский и Московский университеты были теми учебными заведениями, в которых широко развернулась деятельность Б.Д. Грекова. Он принял участие в написании первого советского учебника истории СССР для высшей школы как автор и редактор, он был также автором ряда учебных пособий и никогда не забывал о нуждах высшей и средней школы.
Широка и многообразна была общественная деятельность Бориса Дмитриевича. Он был депутатом Моссовета, депутатом Верховного Совета РСФСР, депутатом Верховного Совета СССР. Всем известна его плодотворная деятельность в деле защиты мира в качестве члена президиума Советского комитета защиты мира, его работа в Славянском комитете, во Всесоюзном обществе культурной связи с заграницей. Борис Дмитриевич Греков в своих поездках за рубеж много сделал для укрепления наших общественных и научных связей со странами народной демократии. Болгарская и Польская Академии наук выбрали Б.Д. Грекова своим действительным членом.
Правительство дважды наградило Бориса Дмитриевича Грекова орденом Ленина, а также орденом Трудового Красного Знамени; Б.Д. Греков — трижды лауреат Государственной премии.
Неутомимый труженик, Борис Дмитриевич Греков был поистине образцом замечательного ученого и общественника. И в жизни он был образцом хорошего советского человека, внимательного к другим, отзывчивого на чужую нужду и горе.
Советская наука потеряла в Борисе Дмитриевиче Грекове крупного ученого и общественного деятеля. О нем можно сказать словами древней русской письменности, что такие люди «во веки живут». Борис Дмитриевич Греков умер, но труды его живут и будут служить источниками знания и вдохновения на многие годы.
Комментарии
Статья опубликована в журнале «История СССР», 1958, № 5, стр. 51—58. В текст статьи автор включил отрывки из своей рецензии на книгу Б.Д. Грекова «Борьба Руси за создание своего государства» (изд. АН СССР, М.—Л., 1944), опубликованной в журнале «Славяне», 1944. № 4). В свою очередь, положения и оценки, имеющиеся в публикуемой статье, были использованы М.Н. Тихомировым во вступительном слове на посвященном памяти академика Б.Д. Грекова заседании Археографической комиссии 3 октября 1958 г. Работы Б.Д. Грекова, которые рассматривает М.Н. Тихомиров в своей статье, вошли в состав I—IV томов «Избранных трудов» Б.Д. Грекова: «Полица». — т. 1. М., 1957, стр. 111—263; «Киевская Русь». — т. II. М., 1959, стр. 11—410; «Опыт обследования хозяйственных анкет...». — т. III. М., 1960, стр. 225—280; «Тамбовское имение М.С. Лунина». — т. III, стр. 281—329; «В.И. Ленин и историческая наука». — т. III, стр. 369—383; «История древних славян и Руси в работах академика В.Г. Васильевского». — т. III, стр. 449—462; «Значение работы С.А. Жебелева «Последний Перисад...». — т. III, стр. 463—466; «Новгородский дом св. Софии». — т. IV. М., 1960.
Примечания
1. Б.Д. Греков. Новгородские бобыльские порядные. — «Чтения ОИДР», 1912, кн. 2, стр. 1—35; он же. Новгородские бобыли в XVI и XVII веках. — «Журнал Министерства народного просвещения». СПб., 1912, июль, стр. 43—79.
2. Б.Д. Греков. Новгородским дом святой Софии (Опыт изучения организации и внутренних отношений церковной ветчины), ч. I. СПб., 1914.
3. Б.Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века, кн. 1. Изд. 2. М., 1952, стр. 3.
4. Б.Д. Греков. Крестьяне на Руси..., кн. II. М., 1954, стр. 229.
5. Б.Д. Греков. Феодальные отношения в Киевском государстве. М.—Л., 1936.
6. Б.Д. Греков. Киевская Русь. М., 1949.
7. Б.Д. Греков. Полица. Опыт изучения общественных отношений в Полице XV—XVII вв. м., 1951, стр. 3.
8. Б.Д. Греков. Ленин и историческая наука. — «Общее собрание Академии Наук СССР 14—17 февраля 1944 г.» М.—Л., 1944, стр. 22—37; он же. В.И. Ленин о некоторых вопросах истории России. — «Вопросы истории», 1952, № 1, стр. 52—64.
9. Б.Д. Греков. История древних славян и Руси в работах академика В.Г. Васильевского. — «Вестник древней истории», 1939, № 1, стр. 338—351; он же. Значение работы С.А. Жебелева «Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре» для истории нашей страны. — «Вестник древней истории». 1940, № 1, стр. 173—176; он же. Ломоносов — историк. — «Историк-марксист», кн. 11, 1940, стр. 18—34.
10. Б.Д. Греков, А.А. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М.—Л., 1950.
11. Б.Д. Греков. Опыт обследования хозяйственных анкет XVIII века. — «Летопись занятий Археографической комиссии за 1927—1928 годы», вып. 35. Л., 1929, стр. 39—104.
12. Б.Д. Греков. Тамбовское имение М.С. Лунина в первой четверти XIX в. (Материалы к вопросу о разложении крепостной системы хозяйства), ч. 1—2. — «Известия Академии наук СССР», Отделение общественных наук, 1932, № 6, стр. 481—520; № 7, стр. 623—648.
13. «Правда Русская», т. I. Тексты подготовили к печати В.П. Любимов, Н.Ф. Лавров, М.Н. Тихомиров, Г.А. Гейерманс и Г.Е. Кочин под ред. Б.Д. Грекова. М.—Л., 1940.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |