Глава I. Рождение Св. Александра. Его семья. Воспитание. Детство в Переяславле
Св. Александр Невский родился 30 мая 1219 года* в уделе своего отца — Переяславле-Залесском.
Над впадением Трубежа в глубокое и волнистое Клещино озеро Переяславль белелся своим каменным собором Спаса Преображения — постройкою Юрия Долгорукого — четырёхугольным, с тяжёлою главою на тонком барабане, с высокими узкими окнами, массивным и тяжёлым, но в котором уже сквозит будущая стройность суздальских храмов. Город окружали земляные валы и деревянные стены детинца. За стенами взгляд захватывал светлый круг озера, кайму поемных лугов и леса и перелески, наступавшие на низменные и болотистые берега. У города на холме стоял Никитский монастырь. За три четверти века до рождения Св. Александра Невского переяславльский купец Никита, стяжавший себе неправедное богатство, раскаялся в сотворенных неправдах и обидах, оставил дом и имущество и ушёл в этот монастырь спасаться на столпе. Там он прославился под именем Никиты Столпника.
Отец Св. Александра — князь Ярослав Всеволодович — сын Всеволода Большое Гнездо и внук Юрия Долгорукого — был типичным суздальским князем. В его образе уже слагается облик будущих скопидомных собирателей земли — московских князей. Некоторые черты особенно сближают Ярослава с его дядей, Андреем Боголюбским. В их характере и во всём их образе чувствуется кровная, родовая связь. Они оба наиболее ярко воплотили особенности своего рода.
Основной чертой суздальских князей было глубокое и коренное благочестие. Они глубоко чувствовали красоту церковных служб, церковного пения и храмостроительства. Каждый из них оставил по себе храмы, которые он любил крепкой любовью, как своё творение и как свой дар Богу. Эта любовь сквозит в самих описаниях построения храмов. «Христолюбивый князь Андрей уподобился царю Соломону и доспе в Володимире церковь камену соборную Святыя Богородицы, пречудну вельми и всеми розличными виды украси ю от злата и сребра и пять верхов ея позолоти, двери же церковные трои золотом устрой, каменьем, дорогим жемчугом украси ю многоценным и всякими узорочьи удиви ю, и всеми виды и устроением подобна бысть Соломонови святая святых».1 Андрей Боголюбский приходил по ночам в любимый Боголюбский храм Рождества Пресвятой Богородицы, зажигал свечи и долго стоял посреди полутёмной церкви, любуясь её росписью, полом, измощённым мрамором красным, разноличным, блеском изукрашенной драгоценными камнями и жемчугом ризы на чудотворной иконе. Перед утреней Андрей первый приходил в церковь и сам затеплял свечи и лампады. Часто он вставал ночью до петухов и приходил слёзно молиться перед иконой. То же благочестие отличает и Ярослава. О нём летопись говорит как о просветителе Карелии, где он крестил «мало не вся люди». И весь быт княжеской семьи, в которой родился Св. Александр, был проникнут глубоким и исконным благочестием.
Эта любовь к церкви и понимание церковного благолепия были у тех суздальских князей, которые в своей политике выступают кремневыми, подчас чёрствыми владетелями. Только в церкви раскрывалось и размягчалось их сердце. Окружающая жизнь была иной. И они обращали к ней иное лицо. Пролежавши ночь перед иконой со слезами умиления, Андрей или Ярослав выходили утром из храма властными и суровыми князьями-самодержцами.
Суздальские князья-хозяева держали землю крепкой рукой, и для многих эта рука была тяжёлой. В них чувствуется тяжёлая, но верная поступь, знающая, куда она направляет шаги. Они умели смиряться и выжидать. Но, выжидая, они не забывали. Их отличает незабывчивость, подчас злопамятность. В своих войнах они предпочитали медлить, утомлять противника, пользоваться распутицами, разливами рек, холодами. Но, раз уверившись в победе, они шли решительно и становились беспощадными к врагам. На большинстве суздальских князей, и главным образом на Андрее и Ярославе, лежит печать медлительности, тяжести расчётливого взгляда.
Но эта медлительность не была равнодушием или апатичностью. Под этой сдержанностью лежат большая страстность, большое властолюбие. Андрей в молодости любил врываться в самую гущу сечи и рубился, не замечая, что с него сбивали шлем.
Ярослава отличает та же страстность. В свои молодые годы он вполне отдался ей, пошёл на Мстислава с новгородцами и старшего брата, не слушая доводов своих бояр и самонадеянно отвергнув предложение мира. Липецкий разгром и изгнание из удела послужили ему уроком на всю жизнь. Он сделался выдержанным и расчётливым.
Глубоко верующий, благочестивый, суровый и замкнутый, с прорывами гнева и милосердия — таким встаёт перед нами образ отца Св. Александра.
О его матери — княгине Феодосии — известно очень мало. Летописные сказания противоречивы даже в указаниях того, чьей она была дочерью.2 Её имя изредка и кратко упоминается в летописи и всегда только в связи с именем мужа или сына. Житие называет её «блаженной и чудной». У неё было девять человек детей. Через житие Св. Александра она проходит тихой и смиренной, отдавшей себя своему женскому служению.
Св. Александр вырастает из своего рода. Вместо неподвижной, медленной тяжести характера отца и дедов в нём есть ясность, лёгкость сердца, быстрота мысли и движений. Но он унаследовал от них серьёзность взгляда, сдержанность и умение переживать и таить в себе свои думы. Во всей своей деятельности он является преемником суздальских князей, ни в чём не ломает родовых традиций, лишь преображая их благоуханием своей святости.
Прямые сведения о детстве Св. Александра очень скудны. Но летописные сведения, намечающие внешние вехи его жизни, рассказ жития и сведения о воспитании княжичей восстанавливают обстановку его детства.
До трёх лет Св. Александр, как и все княжичи его времени, жил в тереме при матери. В этих годах, по-видимому, была детская тишина, отгороженность от мира. Кругом были только княгинины покои, внутренний быт семьи и церковь.
По достижении трехлетнего возраста над Св. Александром был совершён обряд пострига. После молебна священник, а может быть, и сам епископ, первый раз обстриг ему волосы, а отец, выведя из церкви, впервые посадил на коня. С этого дня он был взят из княгинина терема и сдан на попечение кормильцу, или дядьке, — ближнему боярину.
После пострига начиналось воспитание, которое вёл кормилец. Воспитание заключало в себе две стороны: обучение грамоте и письму по Библии и Псалтири и развитие силы, ловкости и храбрости. Княжича сызмала брали на лов. Со своего коня он видел облавы на туров, оленей и лосей. Потом, когда он подрастал, его приучали поднимать с рогатиной медведя из чащи. Это была опасная охота. Но и впереди княжича ждала опасная жизнь. Молодые князья рано узнавали жизнь со всей её суровостью и грубостью. Иногда уже шестилетних княжичей брали в поход. Поэтому для них с молодых лет, наряду с играми, благостью церковной жизни и тишиной терема, были ведомы война, кровь и убийство.
То постепенное познавание жизни, которое совершается в годы детства, имеет неизгладимое значение на всю последующую жизнь человека. Миросозерцание начинает складываться именно в детские годы.
Две стороны суздальской жизни должны были оказывать особое влияние на выработку миросозерцания молодых князей.
Во-первых, это была церковь и церковная жизнь. Княжеский терем внутренним ходом сообщался с церковью. С самых ранних лет князья ежедневно ходили на раннюю обедню и на все другие церковные службы. Вся жизнь княжеской семьи определялась кругом богослужений. Церковное благолепие было главной заботой. Вся красота жизни сосредоточивалась в церкви. Поэтому и для молодого князя церковь была первым откровением иного мира, отличавшегося от всей окружающей жизни. «Занеже Церковь наречется земное небо» — это свойственное всей Древней Руси ощущение церкви входило в сознание с ранних лет. Вся внешняя обстановка церкви — красота храма и икон, горящие свечи и лампады, облачения, курящийся фимиам — было для княжича самым ярким впечатлением детства.
Последующее воспитание не разрушало этого первого детского впечатления. Княжич обучался письму и грамоте по Библии и Псалтири. Он постоянно слышал жития святых. Древнерусская письменность указывает, насколько библейский мир был реален для Руси. На старинных иконах события Ветхого и Нового Заветов изображены на фоне русских городов и русской природы. Таким же было и русское миросозерцание. В нём не было отрыва жизни от Библии. При появлении чего-либо непонятного и нового Древняя Русь пыталась найти объяснение в Писании. Так, например, неизвестно, откуда пришедшие татары были для Руси библейскими народами, вышедшими из «пустыни Ефровския, ихже загна тамо (судия) Гедеон».
Эта цельность церковного миросозерцания сказывалась и в воззрениях на жизнь и долг князя. Церковь была мерилом жизни. Многие из князей самым грубым образом попирали церковное учение. Но всё же и у них было церковное сознание добра и зла. Древняя Русь не создала внецерковных ценностей. Церковь входила с детства в жизнь как высшая ценность и так сопутствовала человеку до самой его смерти.
Второй особенностью суздальской жизни, накладывавшей отпечаток на князя с молодых лет и дававшей ему особое восприятие предстоящей ему государственной деятельности и власти, было сближение княжеского двора со всем княжеством.
Ко времени Св. Александра суздальский удельный княжеский двор уже совмещал в себе хозяйство и быт княжеской семьи с управлением княжества. Грань между государственными делами и делами хозяйственными помещика-вотчинника уже стиралась. Поэтому княжич, постепенно выходя из замкнутости терема на княжий двор, начинал узнавать жизнь не только двора, но и всего княжества. Для него всё княжество с сидевшими на волостях боярами и тиунами казалось расширенным княжеским двором.
Это первое детское восприятие в известной мере также оставалось на всю жизнь. В князьях складывалось новое, для Киевской Руси неизвестное, понимание своей власти над княжеством как над своим хозяйством и достоянием. В них выковывалась твёрдая воля к единодержавию и к стяжанию земли, которая так ярко проявилась у московских князей.
Эти два главных влияния суздальской жизни наложили сильный отпечаток и на Св. Александра Невского. Во всей своей жизни он не только не нарушает, но, наоборот, наиболее ярко и полно проявляет древнерусское суздальское миросозерцание. И начало этого миросозерцания восходит к первым детским годам в Переяславле.
Житие указывает на способности Св. Александра, проявившиеся ещё в детстве. Он быстро научился читать и писать, пристрастился к чтению и целыми часами сидел над книгами. Он был силен, ловок и красив. Поэтому во всех играх, на лове, а потом и на войне он был всегда первым, как и за чтением Псалтири.
Житие повествует, что ещё мальчиком он был серьёзен, не любил игр и предпочитал им Священное Писание. Эта черта осталась у него на всю жизнь. Св. Александр — это ловкий охотник, храбрый воин, богатырь по силе и сложению. Но в то же время в нём есть постоянная обращённость вовнутрь. Из слов жития видно, что эта резко его отличающая особенность — совмещение двух, казалось бы, противоречивых черт характера — начала проявляться ещё в годы раннего детства.
Но эти детские годы в Переяславле были очень короткими. Св. Александру рано пришлось выйти в жизнь. Причиной этому послужил переезд его вместе с отцом из Переяславля в Новгород.
Примечания
*. Даты приведены по ст. стилю. (Прим. ред.)
1. Полное собр. лет. Т. IV, под 1160.
2. По новейшим сведениям, княгиня Феодосия, мать Св. Александра Невского, была половецкой княжной.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |