§ 3. Ремесленники и проблема ремесленных организаций
Основную массу населения Новгорода составляли ремесленники, мелкие рыночные торговцы и люди, в той или иной степени связанные с поденной работой и с различными промыслами. Все они принадлежали к разряду так называемых «черных людей» и в летописи именовались просто «людьми», «чадью» или «простой чадью». Данные археологии свидетельствуют, что состав «черных людей» был неоднороден. Находки больших ремесленных мастерских и небольших домов, обитатели которых занимались ювелирным ремеслом, позволяют говорить об имущественном неравенстве в среде ремесленников.
Социальное положение ремесленников
О социальном положении ремесленников в XII—XIII вв. в письменных источниках сведений нет. Известно лишь, что они были людьми свободными, хотя значительная их часть находилась в экономической зависимости от владельцев усадеб, на которых они жили. Принадлежа к разряду «черных людей», они в силу своего социального положения не могли занимать высших административных должностей в Новгородской республике, которые являлись привилегией феодалов. Представителем «черных людей» в правительстве был тысяцкий, который избирался из числа феодалов небоярского происхождения (позднейших житьих людей).
Фактически неполноправное положение ремесленников и других представителей черных людей было не единственным признаком принадлежности их к угнетенному большинству населения феодальной республики, хотя по сравнению со смердами они пользовались преимуществами свободных горожан. На ремесленниках лежало основное бремя податей и поборов, которыми боярская республика облагала городские низы. Источники не позволяют установить размеры, формы взимания и характер налогов, которые они должны были платить, а также возлагавшихся на них повинностей. Однако встречающиеся в летописных описаниях городских волнений сведения о недовольстве черных людей теми или иными поборами или налоговыми злоупотреблениями новгородских правительственных лиц говорят о том, что податное бремя было нелегким для «простой чади», что оно служило источником вымогательств и в значительной мере особой формой эксплуатации большинства городского населения боярской олигархией.
Известная неоднородность самих ремесленников и в целом «черных людей» еще не проявлялась в социальной и политической жизни городской республики в XII—XIII вв. Процесс социального расслоения в их среде не зашел еще настолько далеко, чтобы привести к образованию особых, четко разграниченных социальных групп, выступающих на политической арене со своими специальными требованиями. В политическом отношении «простая чадь» действовала еще как недифференцированная масса. Активно участвуя в классовой борьбе, ремесленники не выдвигали каких-либо требований, отличных от общих требований «черных людей».
Проблема ремесленных организации
Говоря о ремесленниках, нельзя не затронуть проблему, которая уже более столетия является дискуссионной, — проблему цехов в древнерусских городах. Вопрос об организациях ремесленников на Руси интересовал исследователей еще в середине прошлого века. В исторической литературе распространены две точки зрения: одни историки высказываются за версию о существовании ремесленных корпораций в Древней Руси (в основном в XIV—XV вв.), другие — против нее, причем обосновать свои взгляды достаточно убедительно до сих пор не удалось ни тем, ни другим. И это закономерно, ибо источников, на которые могли бы опереться ученые, нет.
В связи с этим наиболее правильным следует считать путь, избранный М.Н. Тихомировым, Б.А. Рыбаковым, В.В. Стоклицкой-Терешкович и другими историками, начавшими изучение проблемы ремесленных корпораций с сопоставления условий, при которых происходило образование цехов на Западе, с условиями, сложившимися на Руси в эпоху средневековья1. Правомерность сравнения древнерусских городов с западноевропейскими доказана советскими учеными. Поэтому можно ставить вопрос и о том, были ли в городах Древней Руси условия, подобные тем, которые вызвали к жизни цехи на Западе. Необходимо также представлять признаки, функции, структуру цеха, а также права и обязанности его членов. Только комплексное изучение всех этих моментов поможет решить эту сложную проблему. Наличие одного или нескольких элементов цеховой организации при отсутствии других, не менее важных элементов не может служить бесспорным доказательством существования ремесленных организаций типа цеха.
Совершенно очевидно, что цехи, достоверно существовавшие в средние века в некоторых странах Западной Европы, не были одинаковыми и отличались по своей организации, компетентности и функциям. Но не подлежит сомнению и то, что у цеха как организации ремесленников во всех странах были общие черты, которые и позволяли считать его именно цехом. Сравнению сходства и различий ремесленных цехов в разных странах посвящена статья В.В. Стоклицкой-Терешкович2, которая является наиболее успешной попыткой разрешения этого сложного вопроса.
Итак, что же такое цех? Это объединение ремесленников определенной специальности в феодальном городе, осуществлявшее организацию производства и сбыт ремесленной продукции. Наиболее общие черты цеховой организации — внутренняя иерархия цеха (в частности, институт ученичества), система надзора за промышленностью и торговлей произведенными продуктами. Цех был объединением не только экономического, но и политического характера. В городах Западной Европы цехи находились в центре политической борьбы городов с сеньорами.
Причины, породившие средневековые цехи, кроются в совокупности социальных условий, в которых складывался феодальный город. К. Маркс и Ф. Энгельс четко определили причины образования цехов: «Конкуренция постоянно прибывавших в город беглых крепостных; непрерывная война деревни против города, а следовательно, и необходимость организации городской военной силы; узы общей собственности на определенную специальность; необходимость в общих зданиях для продажи своих товаров — ремесленники были в ту пору одновременно и торговцами — и связанное с этим недопущение в эти здания посторонних; противоположность интересов отдельных ремесел между собой; необходимость охраны с таким трудом усвоенного ремесла; феодальная организация всей страны — таковы были причины объединения работников каждого отдельного ремесла в цехи»3.
Как известно, цехи могли появиться там, где уровень развития ремесла был высок, а степень дифференциации ремесел весьма значительна. Это необходимое условие в Новгороде в XII—XIII вв. имело место.
Одной из предпосылок образования ремесленных объединений была концентрация ремесленников определенных специальностей в определенных кварталах города. Археологическими раскопками прослежено наличие в Новгороде если не поселков, то по крайней мере таких мест, где концентрировались мастерские ювелиров, сапожников и т. п., причем часто мастерские существовали там на протяжении нескольких столетий, а это означало, что в них работало не одно поколение ремесленников.
В цеховой иерархии наиболее распространены категории: ученик, подмастерье, мастер. О существовании в Новгороде институтов ученичества и подмастерьев, по крайней мере в кузнечном деле, можно говорить с достаточным основанием. Как показали исследования Б.А. Колчина, технология производства многочисленных орудий труда, оружия и инструментов была очень сложной и разнообразной, что свидетельствует о высокой квалификации новгородских кузнецов. Высококвалифицированный мастер должен был обладать обширными знаниями и опытом. Разделения труда по операциям тогда еще не было, поэтому «каждый, кто желал стать мастером, должен был овладеть своим ремеслом во всей его полноте»4, а это достигалось лишь в процессе длительного обучения.
Кузнечное дело требовало участия в работе, помимо мастера, помощников, по меньшей мере одного — молотобойца. Таким человеком мог быть младший член семьи кузнеца или ученик, либо специально нанятый молотобоец. Возможно, в молотобойцы шли ученики, закончившие обучение, но не имевшие средств стать самостоятельными мастерами5. Такие помощники требовались не в каждой ремесленной профессии, во многих ремеслах весь технологический процесс мог выполняться одним человеком.
Б.А. Рыбаков уделил много внимания проблеме цеховых организаций в древнерусских городах, в том числе и в домонгольское время. За исходный пункт исследователь взял внешние признаки цеховой корпорации: постройку патрональной церкви, совместное проведение праздников, пирушек и т. п. — и попытался доказать наличие этих признаков у новгородских кузнецов.
Христианскими патронами кузнецов в Древней Руси считались Кузьма и Демьян. В Новгороде известны три Кузьмодемьянские церкви: на Кузьмодемьянской (1146) и Холопьей (1270) улицах в Неревском конце и в Кузнецах на Гзени (1533)6. Пытаясь доказать, что первая была патрональной церковью кузнецов, живущих в этом районе, Б.А. Рыбаков ссылается на икону XVI в. «Видение пономаря Тарасия», где изображена кузница с наковальней и работающие кузнец и молотобоец. По ошибочному представлению автора, это изображение локализуется в конце Кузьмодемьянской улицы вблизи того места, где в нее входит Холопья7. Б.А. Рыбаков предположил, что здесь была кузнечная слобода или улица, жители которой построили Кузьмодемьянскую церковь. Напомним, что эта мысль была высказана в монографии, опубликованной в 1948 г., до начала раскопок в Неревском конце. Теперь, когда археологами раскопана большая площадь как раз в том месте, о котором писал Б.А. Рыбаков, можно с уверенностью сказать, что в районе Кузьмодемьянской и Холопьей улиц ни в XIV—XV, ни в XII—XIII вв. никакой кузнечной слободы не было. Здесь вскрыты усадьбы посадничьей династии Онцифоровичей. Из ремесленников в этих местах с начала XII в. жили ювелиры, а в XII—XV вв. — сапожники и кожевники (этим объясняется и более позднее название местности «Кожевники»). Кузница же, изображенная на хутынской иконе, расположена далеко за пределами участка, на котором находятся обе Кузьмодемьянские церкви на Холопьей и Кузьмодемьянской улицах, почти у самого вала окольного города. Поэтому есть основания связывать это место с церковью Кузьмы и Демьяна в Кузнецах на Гзени, как это было сделано еще в начале века П.Л. Гусевым, а затем А.В. Арциховским и В.Л. Яниным8.
Помимо рассмотренных выше признаков цеховой корпорации, существовало еще несколько: цех должен был иметь свою администрацию и военную организацию, а также осуществлять контроль за производством и сбытом продукции. Эта главная функция цеховой корпорации в западноевропейских городах отражена в многочисленных цеховых статутах. В них содержится множество постановлений технического характера. На Руси ничего подобного мы не знаем, ибо ни один документ такого рода пока не известен.
Поскольку ремесленники жили в определенных районах Новгорода, т. е. могли населять целые улицы и даже кварталы, у них должна была существовать какая-то администрация, но никакими сведениями об этом исследователи также не располагают.
Летописные сообщения о воинах-ремесленниках свидетельствуют об их участии в новгородском войске. Исследуя военную организацию древнего Новгорода, М.Г. Рабинович выяснил, что войско формировалось из ополчений улиц, сотен и концов9. В летописи не раз говорится о выступлениях жителей разных концов Новгорода, «в брънях, акы на рать», «пълком», но сведений о специфически ремесленной военной организации в Новгороде XII—XIII вв. источники не содержат.
В западноевропейских городах цехи активно участвовали в политической жизни. Объединенные в цехи ремесленники вынесли на себе главную тяжесть борьбы городов с сеньорами. В Новгороде на городское население легло бремя борьбы республики с князьями, внутрибоярской и классовой борьбы. Ремесленники XII—XIII вв. были активной политической силой, но говорить о том, что эта сила была организованной, нет оснований. Лишь один факт (избрание в 1228 г. в состав правительства Микифора-щитника) может в некоторой степени свидетельствовать о какой-то организации щитников, но вряд ли ее можно считать объединением типа цеха.
Исследованиями М.Н. Тихомирова, Б.А. Рыбакова, А.В. Арциховского, Б.А. Колчина и других советских историков установлено, что некоторые из элементов, присущие цеховой организации ремесленников, были и в Новгороде. Высокий уровень развития ремесла и степень его дифференциации подготовили реальную почву, на которой могли возникнуть ремесленные корпорации. Но наряду с этим у нас нет сведений о таких признаках цеховой организации, как существование патрональных церквей и распространение обычая устраивать цеховые пирушки. Доводы Б.А. Рыбакова не подтверждаются данными источников, в частности, археологическими материалами, а во (многом даже опровергаются ими. О внутренней структуре ремесленных объединений также ничего не известно. При этом принято ссылаться на то, что источники могли до наших дней не сохраниться. Это, конечно, верно, но то обстоятельство, что документы ремесленных корпораций не известны ни в одном древнерусском городе, должно насторожить исследователей. Правда, большинство русских городов было разрушено и уничтожено татаро-монголами. Но ведь Новгород не был захвачен, и если бы в домонгольское время там началось образование ремесленных объединений, оно, несомненно, продолжалось бы и позже.
Б.А. Рыбаков ссылается на то, что на ранних этапах своего существования даже западноевропейские цехи не знали писаных уставов, которые появились значительно позже фактического возникновения цеха. Но Новгород не знает этих уставов и в период своего расцвета, в XIV—XV вв. Больше того, ни в одной из новгородских летописей нет даже намека на существование ремесленных корпораций, в то время как о купеческих объединениях мы можем говорить даже в том случае, если бы до наших дней не сохранился устав купеческого объединения при церкви Иоанна Предтечи на Опоках. Трудно предположить, что хотя бы какие-то данные о ремесленных организациях, если бы они существовали в Новгороде, не нашли своего отражения в летописи. О зачатках таких объединений говорить можно, но отсутствие сведений в письменных источниках дает основание предполагать, что развитых ремесленных корпораций Новгород, вероятно, не знал даже в период своего расцвета.
На наш взгляд, в домонгольское время на Руси еще не сложилась совокупность тех экономических и социальных условий, которые привели к возникновению цехов на Западе. Уровень развития производства и степень его дифференциации были высоки, но о «конкуренции постоянно прибывавших в город беглых крепостных» мы ничего не знаем. Вообще о бегстве сельского населения в города летописец ничего не сообщает. Городские ремесленники не испытывали конкуренции со стороны беглых крестьян. «Непрерывная война между городом и деревней» в XII—XIII вв. по источникам не прослеживается. Городские ремесленники в это время снабжали деревню качественными стальными орудиями труда, которые не могли выделывать деревенские ремесленники-универсалы. Металл, который обрабатывался городскими мастерами, добывали для них деревенские металлурги.
Никаких сведений о противоположности интересов отдельных ремесел, об острой межотраслевой или внутриотраслевой конкуренции между ремесленниками в XII—XIII вв. также нет. Словом, на наш взгляд, в это время еще не было экономической необходимости в создании ремесленных объединений типа цеха, охраняющих интересы определенного ремесла.
Особенности внутренней структуры Новгорода как федерации концов, которые составлялись из улиц, помогают объяснить причины отсутствия цехов с точки зрения политической. Если экономические условия для возникновения цехов в Новгороде в XII—XIII вв. еще не вполне созрели, то в политическом отношении потребность в создании цехов при том характере, который приобрела тогдашняя политическая жизнь в Новгороде, отсутствовала.
Ремесло было прежде всего вотчинным, а это препятствовало профессиональному объединению ремесленников, зависевших от феодалов. Если на Западе цехи активно участвовали в борьбе городов с сеньорами, выдвигая свои социальные требования, то в Новгороде ремесленники и вообще «черные люди» выступали против князя или посадника вместе со всем своим концом или улицей, а иногда и со всем городом. Новгородский летописец неоднократно говорит о столкновениях концов, рисуя картины внутриполитической борьбы.
Классовая борьба в Новгороде постоянно переплеталась с внутрифеодальной борьбой, со столкновениями различных боярских группировок. Новгородский плебс был незрел, разобщен и неорганизован. Именно то обстоятельство, что почти во всех городских движениях боярским группировкам удавалось направить народное недовольство против своих политических противников, свидетельствует о полной неорганизованности горожан, в массе своей ремесленников. В новгородских концах и на улицах жили бояре, купцы, ремесленники и прочий «черный» люд. Но, как отмечает летописец, концы поддерживали своих посадников и бояр против конкурентов из других концов. Если бы в Новгороде существовали ремесленные объединения типа цеха, они, несомненно, в ходе этих политических конфликтов должны были бы выступить с позиций своих интересов, выдвинув свои социальные требования. А между тем лишь в 1207 г. восставший «черный» люд сумел добиться отмены произвольных поборов, но это было требование всего «черного» населения Новгорода, а не требование ремесленников. В большинстве же случаев плодами восстаний пользовались бояре, умело направлявшие народное недовольство в нужное им русло, стараясь сталкивать между собой простое население разных концов. Таким образом, на первый план выступала внутрибоярская борьба. Участвовавшие в ней новгородские концы представляли собой в XII—XIII вв. вполне сложившиеся территориальные объединения с боярскими группировками во главе» Выступая вместе со своим концом, новгородские ремесленники в политическом отношении не выделялись из общей массы «черного люда». Они не смогли в этот период создать собственные ремесленные организации, которые выполняли бы не только экономические, но и политические функции.
Таким образом, ни экономические, ни политические предпосылки для образования ремесленных корпораций в Новгороде в XII—XIII вв. еще в достаточной степени не созрели и цехи в эту пору возникнуть не могли.
Примечания
1. См.: Тихомиров М.Н. Ремесленники и ремесленные объединения в Киевской Руси. — УЗМГУ, вып. 87. История СССР, 1946; Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси; Стоклицкая-Терешкович В.В. Проблема многообразия средневекового цеха на Западе и на Руси. — «Средние века», сб. 3. М.—Л., 1951.
2. См.: Стоклицкая-Терешкович В.В. Ук. соч., с. 74-—102.
3. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 50—51.
4. Там же, с. 52.
5. См.: Колчин Б.А. Черная металлургия в Древней Руси, с. 203.
6. См.: НПЛ, с. 27, 277; 89, 321; ПСРЛ, т. VI, с. 290.
7. См.: Рыбаков Б.Л. Ук. соч., с. 752; Янин В.Л. Новгородские посадники, с. 335.
8. См.: Гусев Я.Л. Новгород XVI в. по изображению на хутынской иконе «Видение пономаря Тарасия», вклейка между стр. 20 и 21; с. 32; Арциховский А.В. Новгородские ремесла, с. 4; Янин В.Л. Ук. соч., с. 335.
9. См.: Рабинович М.Г. Военная организация городских концов в Новгороде Великом в XII—XV вв. — КСИИМК, вып. 30. М.—Л., 1949, с. 54—61.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |