1. История изучения псковского летописания
Одним из главных источников по истории взаимоотношений двух крупнейших городских общин северо-западной Руси являются псковские летописные памятники, исключительное значение которых для темы исследования заставляет более внимательно отнестись к истории летописного дела во Пскове. Необходимость детального и критического анализа сведений псковских летописей становится очевидной ввиду сложившегося в исторической науке мнения о том, что развитие летописания во Пскове в частности и становление цельной литературной традиции вообще происходило параллельно процессу роста и укрепления в XIII — первой половине XIV в. независимости Псковской земли1.
Действительно, проблема изучения ранних этапов летописания того или иного средневекового городского центра не может рассматриваться вне связи с его политическим и экономическим развитием. Как справедливо отмечал А.Н. Насонов, «появление летописных сводов означало появление таких письменных исторических произведений, которые содержали опыт средневекового построения истории государства, народа или народов, опыт построения и истолкования исторического процесса, как его понимали современники. Ясно, что возникновение и развитие летописания обусловливалось в значительной мере образованием и развитием, оформлением и укреплением древнерусского государства»2.
Иными словами, рождение собственного летописного дела было закономерным следствием создания самостоятельной государственности.
А.Н. Насонов показал характерность этого процесса для всей Древней Руси, но мы считаем возможным отнести высказывание исследователя применительно и к Псковской земле. Как уже говорилось, в историографии прочно утвердилось мнение, основанное во многом на фактах, почерпнутых из текстов новгородских летописей, что государственную самостоятельность Псков приобретает лишь на рубеже XIII—XIV вв. или даже к середине XIV в., перестраивая в это время сложившийся порядок взаимоотношений со своим «старшим братом» — Новгородом. Период расцвета независимого Пскова приходится уже на XV в.3 Следовал историографической традиции и А.Н. Насонов, основное внимание уделивший изучению поздних псковских летописных сводов XV—XVI вв. Установление же начального периода псковского летописания и история возникновения псковских летописей XIV в. в научной литературе остаются на сегодняшний день в целом малоизученными (работа Г.-Ю. Грабмюллера, несмотря на ее существенный вклад в разработку проблемы, не снимает многих вопросов, ввиду достаточно спорной методики, примененной этим исследователем4). Между тем рассмотрение вопроса о времени создания ранних, не дошедших до нас псковских летописных сводов позволяет проверить не только источниковедческие наблюдения предшествующих исследователей, но и по-новому взглянуть на ход внутреннего и внешнего развития Пскова в XII—XIV вв. В свою очередь, особенности общественно-политического строя Псковской вечевой республики, формировавшиеся в условиях постоянной борьбы за собственный суверенитет, не могли не отразиться на характере и тенденциях местного летописания. Восстановление актуального для летописца и его современников смысла, вкладываемого в содержание летописных записей, становится необходимым, чтобы адекватно воспринимать текст летописей при реконструкции истории политических взаимоотношений Пскова с Новгородом. В данной связи представляется целесообразным предпринять текстологическое исследование структуры летописного материала; определить круг источников, призванных обосновать мысль о стародавней автономии Пскова; установить те причины, которые побуждали создавать первые псковские своды.
В связи с главной задачей настоящей работы — проследить историю взаимоотношений Новгорода и Пскова в XI—XIV вв. в контексте их политического развития — возникает также закономерный вопрос о сопоставимости степени изученности новгородского и псковского летописания, из которого черпаются основные интересующие нас сведения.
Летописные памятники новгородского происхождения подвергались неоднократному глубокому изучению со стороны таких известных в прошлом и настоящем источниковедов, как М.П. Погодин, И.П. Сенигов, А.А. Шахматов, Е.Ю. Перфецкий, И.М. Троцкий, Д.С. Лихачев, Я.С. Лурье, В.Л. Янин, А.А. Гиппиус.5 По сравнению с новгородскими летописями, летописи псковские — это та ветвь русского летописания, в рассмотрении истории возникновения и развития которой до сих пор остается много спорных или даже вообще не решенных вопросов. В распоряжении исследователя имеется лишь несколько работ, в которых летописные памятники Пскова становились предметом пристального источниковедческого анализа, причем часть из этих работ в каком-то роде уже устарела.
Это касается, например, статьи И.А. Тихомирова, посвященной «первой псковской летописи», под которой следует понимать как собственно Псковскую Первую, так и Псковскую Третью летописи. И.А. Тихомиров пришел к выводу о том, что привлекаемые им псковские памятники являются летописными сводами, в основе которых лежат «Повесть Временных лет», новгородское и местное летописание6.
Более подробному изучению летописание Пскова было подвергнуто В.С. Иконниковым. Также не различая списки Псковской Первой и Псковской Третьей летописей, он называл среди их источников хронограф, «Повесть Временных лет», Новгородскую Первую, Новгородскую Вторую и Новгородскую Четвертую летописи, церковные и светские псковские записи, которые систематически велись с конца XIII в. Одним из первых псковских сводов В.С. Иконников считал свод 1510 г.7 В отношении Псковской Второй летописи автор указывал на такие ее источники, как Псковская Первая, Новгородская Первая и Новгородская Четвертая летописи. Создание редакции Псковской Второй летописи В.С. Иконников относил к середине XV в.8 Сравнив тексты Псковских Первой и Второй летописей, В.И. Иконников пришел к выводу, что «в основании обеих летописей лежал общий, более пространный источник», датируемый им первой четвертью XIV в.9 Кроме того, исследователь называл еще своды 1461 г., 1547 г., 1568 г.
Многие заключения В.С. Иконникова были сделаны на основании кратких замечаний А.А. Шахматова. К сожалению, этот известный источниковед специально не обращался к изучению псковского летописания. Тем не менее в его работах встречаются некоторые ценные наблюдения. Так, А.А. Шахматов первым предположил, что древний псковский летописный свод, ставший общим протографом для всех псковских летописей, был составлен около 1481 г.10 Впоследствии эта гипотеза получила поддержку и развитие в исследованиях А.Н. Насонова.
Ученый провел кропотливое изучение и сравнение всех известных к настоящему времени списков псковских летописей и выделил в самостоятельную группу Строевский, Архивский 2-й, Эрмитажный, Румянцевский 2-й и Казанский списки, которые определил списками новой летописи, названной им Псковской Третьей11. Таким образом, было проведено разграничение Псковских Первой и Третьей летописей, которые до А.Н. Насонова считались одной и той же летописью. Исследование списков псковских летописей, проведенное А.Н. Насоновым и предваряющее соответствующее издание 1941—1955 гг., было дополнено работой того же автора о псковском летописании в целом. В ней значительное внимание уделено реконструкции летописных сводов Пскова. Дополнительно аргументировав мнение А.А. Шахматова о существовании свода 1481 г., ставшего основой для Псковских Первой и Третьей летописей, А.Н. Насонов пришел «к предположению о существовании летописного свода, предшествовавшего своду 1481 г.»12. Им был, по мнению ученого, свод начала 60-х гг. XV в. Его источниками стали помимо местного летописного материала краткая выборка из Новгородско-Софийского свода, хронографические статьи и Новгородская Пятая летопись, а также не дошедший до нас западнорусский источник. Как полагал А.Н. Насонов, псковский свод начала 60-х гг. XV в. являлся общим протографом для всех псковских летописей, в том числе и Псковской Второй летописи13. Завершая свое исследование, А.Н. Насонов пришел к заключению, что «на основе этого свода вырастали также летописные своды конца XV — начала XVI в.» — своды 1464 г., 1469 г., 1481 г., конца 80-х гг. XV в., 1547 г., 1567 г. (свод игумена Корнилия)14.
Изучение псковского летописания было дополнено в середине 1970-х гг. работой немецкого ученого Г.-Ю. Грабмюллера, вышедшей на немецком языке. Г.-Ю. Грабмюллер подверг критике концепцию А.Н. Насонова о своде начала 60-х гг. XV в. как общем протографе всех псковских летописей, считая, что Новгородско-Софийская выборка и Новгородская Пятая летопись были привлечены не при составлении этого свода, а в более позднее время и только в Псковских Первой и Третьей летописях15. По мнению немецкого исследователя, есть все основания выделять псковские своды XIV — первой половины XV вв. Определив два «слоя» псковского летописания — церковный и посадничий, — Г.-Ю. Грабмюллер полагает, что они были впервые соединены в псковский свод в 1368 г. За ним следовали своды 1410, 1426, 1436, 1449, 1467, 1481, 1482, 1486 гг.16
Некоторые наблюдения Г.-Ю. Грабмюллера встретили положительную оценку в рецензии Я.С. Лурье. Так, Я.С. Лурье в целом согласился с трактовкой, данной Г.-Ю. Грабмюллером взаимоотношениям псковских летописей с Новгородской Пятой летописью и извлечениями из Новгородско-Софийского свода. Однако он указал на то, что для реконструкции ранних псковских сводов «недостаточно наблюдений над предполагаемыми источниками свода»17. И хотя существование предложенного Г.-Ю. Грабмюллером свода 1368 г. кажется Я.С. Лурье вероятным, но «текстологически оно не доказано»18. По мнению отечественного исследователя, «предположения о сводах 1368, 1410 и 1426 гг. — это скорее догадки, основанные на простых возможностях, и не более обязательные, чем множество иных предположений о псковских сводах, которые могли существовать до 1481 г.»19.
Таким образом, гипотеза Г.-Ю. Грабмюллера не получила поддержки у советских ученых. В силе остались основные построения концепции А.Н. Насонова о создании общего протографа всех псковских летописей не ранее второй половины XV в. В нее были внесены лишь некоторые коррективы. В.И. Охотникова в статье «Словаря книжников и книжности Древней Руси», посвященной псковским летописям, предположила, что «к концу XIV — первой половины XV в. можно отнести составление одного из первых псковских летописных сводов, его следы обнаруживаются в общерусском летописании»20. Однако исследовательница указывает на то, что «его состав не изучен»21.
Традиционно в вопросе воссоздания истории складывания первых летописных сводов Пскова следует за А.Н. Насоновым и И.О. Колосова. Причем исследовательница особенно подробно подвергла критическому разбору монографию Г.-Ю. Грабмюллера. В частности, было отмечено, что «ошибочность некоторых выводов Грабмюллера проистекает из того, что он, сосредоточившись на отношениях Пскова с Литвой, Новгородом и Москвой, упустил из виду важные особенности общественно-политического строя Пскова, влиявшие на характер летописания», которое признается И.О. Колосовой посадничьим, ведшимся при Троицкой церкви22.
В последние годы некоторые интересные замечания относительно времени создания начального псковского свода были высказаны В.К. Зиборовым. Предположив, что наличие в тексте летописи серии индиктов свидетельствует о времени окончания редакторской работы, и указав на обилие индиктов в псковских летописях за 998—1538 гг., В.К. Зиборов высказал мнение о том, что они «несколько удревляют» насоновскую датировку первого псковского свода, а «сравнение Архивского I списка ГИЛ со Строевским списком ПШЛ позволяет восстановить текст псковского свода, оканчивавшегося на 6946 г.»23.
Как видно из приведенного историографического обзора, изучение псковского летописания с использованием строго научных методов текстологического исследования, разработанных А.А. Шахматовым и его последователями, началось лишь с выходом в свет публикаций А.Н. Насонова в 40-х-50-х гг. XX столетия. Выводы А.Н. Насонова во всех основных моментах были поддержаны учеными, работавшими в последующие годы, за исключением немецкого автора Г.-Ю. Грабмюллера. Большой заслугой А.Н. Насонова является, во-первых, классификация и систематизация всех известных науке списков псковских летописей, во-вторых, выделение трех ветвей псковского летописания и, в-третьих, определение поздних этапов и времени редакторской работы и составления летописных сводов во Пскове начиная с 60-х гг. XV в. В то же время следует констатировать, что степень изучения ранних псковских сводов остается до сих пор малоразработанной. С одной стороны, мнение А.Н. Насонова о том, что первым псковским летописным сводом был свод 60-х гг. XV в., уже не принимается как строго обязательное; с другой стороны, никто из современных источниковедов не решился предложить собственную интерпретацию и датировку начальных этапов развития псковского летописания. Гипотеза о существовании во Пскове летописных сводов, предшествовавших своду 60-х гг. XV в., остается в целом необоснованной текстологически (включая и предположения Г.-Ю. Грабмюллера). Все это позволяет предпринять попытку восполнить недостаток сведений о раннем периоде псковского летописания и редакторской работе до середины XV в., основываясь на выводах и наблюдениях предшествующих исследователей и используя современный метод источниковедческого анализа древнерусских летописных текстов.
Примечания
1. См., напр.: Насонов А.Н. Из истории псковского летописания // ИЗ. 1946. Т. 18. С. 290—292; Grabmüller H.-J. Die Pskover Chroniken. Untersuchungen zur russischen Regionalchronistik im 13.—15. Jahrhundert. Wiesbaden, 1975. S. 131—132, 150—160; Колосова И.О. Псковские посадники XIV—XV вв. Автореферат дисс. ... канд. ист. наук. М., 1984. С. 3.
2. Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII века. Очерки и исследования. М., 1969. С. 12—13.
3. Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1992. Т. IV. С. 157; Соловьев С.М. Сочинения. М., 1988. Кн. II. С. 249—250; Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. СПб., 1886. Т. VII. С. 255—258; Беляев И.Д. Рассказы из русской истории. М., 1867. Кн. 3: История города Пскова и Псковской земли. С. 257—258; Никитский А.И. Очерк внутренней истории Пскова. СПб., 1873. С. 101—105; Ключевский В.О. Сочинения: В 9-ти т. М., 1988. Т. II. С. 87; Насонов А.Н. Из истории псковского летописания. С. 290—292; Мартысевич И.Д. Общественно-политический строй и право Псковской феодальной республики XIV—XV вв. Автореферат дисс. ... докт. юр. наук. М., 1965. С. 16, 19; История СССР с древнейших времен до наших дней: Первая серия. М., 1966. Т. II. С. 25—26; Кафенгауз Б.Б. Древний Псков. Очерки по истории феодальной республики. М., 1969. С. 3; Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (XI—XVI вв.). М., 1986. С. 154; Псков: Очерки истории. Изд. 2-е. Л., 1990. С. 23—24; Алексеев Ю.Г. Псковская Судная грамота. Текст, коммент., исслед. Псков, 1997. С. 129.
4. См.: Лурье Я.С. Рецензия на книгу: Grabmüller H.-J. Die Pskover Chroniken. Untersuchungen zur russischen Regionalchronistik im 13.—15. Jahrhundert. Wiesbaden, 1975 // Russia Mediaevalis. München, 1977. T. 3. S. 83—92.
5. Погодин М.П. Новгородские летописи // Изв. ОРЯС. 1857. Т. VI. Вып. 3. С. 209233; Сенигов И.П. О древнейшем летописном своде Великого Новгорода. СПб., 1886; Шахматов А.А. 1) Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 170—257, 378—398, 491—527, 611—629; 2) Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. М.; Л., 1938. С. 128—132, 151—207, 231—255; 3) Киевский Начальный свод 1095 года // А.А. Шахматов. 1864—1920. Сборник статей и материалов под ред. акад. С.П. Обнорского. М.; Л., 1947. С. 123—150; Перфецкий Е.Ю. Русские летописные своды и их взаимоотношения. Братислава, 1922. С. 57—74; Троцкий И.М. Опыт анализа первой Новгородской летописи // Изв. АН СССР. Сер. VII. Отделение общественных наук. Л., 1933. № 5. С. 337—362; Лихачев Д.С. 1) Новгородские летописные своды XII в. Автореферат дисс. ... канд. филол. наук // Изв. АН СССР. Отделение литературы и языка. 1944. Т. III. Вып. 2—3. С. 98—106; 2) Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 197—215, 440451; 3) «Софийский временник» и новгородский политический переворот 1136 года // ИЗ. 1948. Т. 25. С. 240—265; Лурье Я.С. Общерусские летописи XIV—XV вв. Л., 1976. С. 67—121; Янин В.Л. К вопросу о роли Синодального списка Новгородской I летописи в русском летописании XV в. // Летописи и хроники. 1980. М., 1981. С. 153—181; Гиппиус А.А. 1) Лингво-текстологическое исследование Синодального списка Новгородской первой летописи. Автореферат дисс.... канд. филол. наук. М., 1996; 2) К истории сложения текста Новгородской первой летописи // Новгородский исторический сб. СПб., 1997. Вып. 6 (16). С. 3—72; 3) К характеристике новгородского владычного летописания XII—XIV вв. // Великий Новгород в истории средневековой Европы. К 70-летию В.Л. Янина. М., 1999. С. 345—364; Гимон Т.В., Гиппиус А.А. Новые данные по истории текста Новгородской первой летописи // Новгородский исторический сб. Вып. 7 (17). СПб., 1999. С. 18—48.
6. Тихомиров И.А. О первой псковской летописи // ЖМНП. 1883, № 10. С. 208236.
7. Иконников В.С. Опыт русской историографии. Киев, 1908. Т. 2. Кн. 1. С. 784789, 799—800.
8. Там же. С. 812—814.
9. Там же. С. 817—819.
10. Шахматов А.А. Несколько заметок об языке псковских памятников XIV—XV в. // ЖМНП. 1909. Новая сер. XXII, № 7, отд. 2. С. 114.
11. Насонов А.Н. О списках псковских летописей // Псковские летописи. М.; Л., 1941. Вып. 1. С. XXXVIII—XLVI.
12. Насонов А.Н. Из истории псковского летописания. С. 271.
13. Там же. С. 272—283.
14. Там же. С. 293—294.
15. Grabmüller H.-J. Die Pskover Chroniken. S. 77—97.
16. Там же. S. 160—167, 172—213.
17. Лурье Я.С. Рецензия на книгу: Grabmüller H.-J. Die Pskover Chroniken. S. 86.
18. Там же. S. 87.
19. Там же. S. 91.
20. Охотникова В.И. Летописи Псковские // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1989. Вып. 2 (вторая половина XIV—XVI в.). Ч. 2. Л-Я. С. 28.
21. Там же.
22. Колосова И.О. Псковские посадники XIV—XV вв. М., 1984. С. 8—10.
23. Зиборов В.К. О летописи Нестора. Основной летописный свод в русском летописании XI в. СПб., 1995. С. 29—30, 35—36.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |