Имущественные отношения в семье

То, что о семье было внесено в «Пространную Правду», было тоже залогом бесспорной победы церкви. Имеем здесь несколько бытовых вариантов.

Семья пришла к моменту смерти отца в полном составе и так, что он успел сделать все распоряжения («ряд»). Тут власть его не ограничена ничем: «Аже кто, умирая, разделит дом свой [не «двор», а именно «дом» в широком смысле всей совокупности движимого и недвижимого, одушевленного и неодушевленного «живота»] детем, на том же стояти» (ст. 92). Это твердо и нерушимо. Но раздел, особливо уже взрослых, — это повод к пробуждению всяческих донных инстинктов. Здесь может пострадать вдова-мать, «своя жена», благополучно прошедшая все подводные камни на извилистом пути венчальной семьи при жизни мужа; поэтому: «...а что на ню мужь возложит, тому же есть госпожа» (ст. 93). Это все равно, что «на том же стояти» — столь же твердо и нерушимо.

Мы видели Варлаама «в дому» и под пятой отца в полных силах, видели и мальчика Феодосия в руках матери-вдовы, энергичной и подвижной женщины-хозяйственницы средних лет, типа княгини Ольги. Здесь не то: она — мать-вдова на склоне лет среди взрослых, вероятно, женатых сыновей, свекровь без свекра среди снох, и доживать свои дни ей предстоит «на дворе» у кого-либо из детей, где ее будут и «кормить» (ст. 103). Предвидится, вероятно, нередкий случай, когда ее сыновья будут ей «лиси» (относиться к ней «лихо», т. е. дурно) и «кормить» ее будет дочь (ст. 106). Категорическое указание ст. 93, что она «госпожа» в том, что оставлено ей мужем, продиктовано самой жизнью. Все остальное в оставшемся от отца — это и есть собственно наследство, «задниця». «Задниця ей мужня не надобе» (ст. 93). «Задниця» полностью идет «детем»; если они недовольны «рядом» отца — пусть ссорятся и спорят промеж себя в пределах «задници»; мать выделена из этих споров, она совсем в стороне.

Но отец может умереть «без ряду», и это, надо думать, весьма распространенная ситуация в условиях эпохи вообще и в феодальной среде в особенности (смерть на походе). «Паки ли без ряду умрет, то всем детем, а на самого часть дати [по] души» (ст. 92). Это, значит, христианская семья, и помин души мыслится обязательным. Тут должен выступить поп, хотя вероятнее, что в дни похоронные он — и так завсегдатай осиротевшего «дома». «Всем детем» — это сыновьям: «Аже будет сестра в дому, то тои задниця не имати, но отдадят ю замуж братия, како си могут» (ст. 95). Кто из сестер уже замужем, «не даяти части им» (ст. 90): за ними пошло уже приданое («что вдадудче», доставлявшееся на утро после свадьбы). «Како си могут» — это и есть сестрина (или дочерняя) «часть», по размерам довольно неопределенная. Здесь возможны и вопиющие вещи. В «Уставе» Всеволода не зря же приведено извлечение «от того же правила» (Никейского собора), в силу которого обеспечивалась «прелюбодейная часть» третьей и четвертой семьям: «Иже, есть останутся сынове и дщери у коегождо человека, братии со сестрами равная часть от всего имения;¹ иже ли [если] сестра девой блуд створит, а истыи свидетели обличают, таковая да не возмет у братии от имения отечьскаго части; или [а если] братия, имения ради, лжу составят на сестру, а будет познано дело их лжа, таковый по закону камением да побиен будет».² Бывало ли и такое на Руси, не знаем. Но едва ли так гладко проходило дело с сестрами при семейных разделах.

В первую очередь, однако, в случае безрядной смерти мужа выделялась одновременно с «частью» на помин его души и «часть» вдове: «Аже жена сядет [останется в доме] по мужи, то на ню часть дати» (ст. 93). Редакция этой статьи, впрочем, допускает и такое толкование, что эта «часть» выделяется независимо от того, был ли здесь «ряд», или нет, ибо далее следует: «...а что на ню муж возложит, тому же есть госпожа». «Возложить» на нее он мог и задолго еще при жизни. Указание на это можно видеть в ст. 94: «...будут ли дети, то что первое [покойной] жены, то то [т. е. то, чему есть госпожа] возмут дети матере своея; любо си на жену [т. е. вторую жену, живую мачеху] будет возложил, обаче матери своей возмут»; т. е. если то, что было возложено на покойную, потом вдовец переложил на вторую жену, то достается оно после смерти вдовца детям первой жены, причем, разумеется, вторая жена, по ст. 93, получит только свою «часть», раз ничего на нее не было «возложено» особо. Первая жена, по церковным воззрениям, — на первом месте.

Далее такая ситуация. Муж умирает преждевременно. «В дому» остаются «дети, малы», не способные «сами собой печаловати» (сами о себе заботиться), несовершеннолетние, а вдова-мать молода и идет замуж вторично. Надо думать, что с ней уходит то, что на нее «возложено», а если его нет, то во всяком случае «часть», ей причитающаяся, по ст. 93. «Задниця» («с добытком и с домом») поступает вместе с детьми под опеку («на руце») кого-либо из «ближних» (родни) до их совершеннолетия («донеле же возмогут»), если дети не принимаются в дом второго мужа. Если же «отчим приимет дети с задницею», то он и несет опеку. В обоих случаях все имущество сдается опекуну «перед людми» (при свидетелях или понятых) по описи, по каковой и возвращается опекаемым при достижении совершеннолетия с приплодом от скота и челяди, но без процентов по рубрике «товара»; весь этот «прикуп» с оборота поступает опекуну, ведшему операции и «кормившему» за их счет опекаемых (ст. 99). Мать-вдова, раз она пошла замуж, во всем этом деле остается непричастной.

Но она может публично принять решение («ворчется») и «седети по мужи» (т. е. остаться при детях во вдовстве). Это совсем как мать Феодосия. Но не все столь хозяйственно крепки, как она: «а ростеряет добыток и поидет замуж», проживет, что было, и бросит семью — тогда «платити ей все детем» (ст. 101). Из своего приданого или из средств нового мужа, это никого не касается, но это твердо — «задниця ей мужня не надобе» при любых обстоятельствах.

Однако столь же твердо право вдовы остаться в «дому» покойного. Практически тут два варианта. Если дети «малы», некому и оспаривать это право, это скорее обязанность, которая и принимается ею публично и громогласно («ворчется»). Но «дети» могут быть и не «малы», только раздела не произошло, и они все пока еще на отцовском «дворе». Они-то и могут возразить против оставления там матери: она получила свою «часть», она выделена, а «двор» пока их в составе «задници» (только при разделе последней — двор целиком отходит «меншому сынови», ст. 100). Юридически совершенно ясное положение. Но тут опять выступает призрак «своей жены», и закон видит в этом столкновении между вдовой-матерью и детьми столкновение не двух прав, а двух воль: «Не хотети ли начнут дети ей ни на дворе, а она начнет всяко [непременно] хотети и седети [вариант: «а она хотети начнет всяко с детми жити»], то творити ей всяко волю, а детем не дати воли». Это не значит, что она села детям на шею: «Но что ей дал муж, с тем же ей седети, или [очевидно, если муж ничего не «возложил» на нее] свою часть вземши [за отсутствцем раздела часть ее не была еще выделена из имущества], седети же» (ст. 102). Последняя оговорка имеет смысл только на случай описанного конфликта. Не так уж он, может быть, и част. Тогда мать спокойно будет доживать свой век, храня свою «часть», и распорядится ею перед смертью так же свободно, как в свое время ее покойный муж своим «домом». «А матерня часть не надобе детем», т. е. никто из них не может претендовать из нее ни на что: «...но кому мати даст, тому же взяти, даст ли всем, а вси роз делят». Только если она умрет «без языка» (не сделав распоряжения), «то у кого будет на дворе была и кто ю кормил, то тому взяти» (ст. 103).

Выше было предположено, что в ст. 94 упоминается вторая венчальная жена, вступившая в семью за смертью первой. Если это так, то это и все. При жизни главы семьи смена одной жены другой ничего не меняет в имущественном строе семьи: самое большее — после смерти отца возникает между детьми различие в отношении к материнской «части».

Иное дело смена мужей при одной жене. Нередок, очевидно, случай вхождения второго мужа в «дом» первого в качестве отчима его детей и опекуна над его «домом». Ясно, что «аже будут двою мужю дети, а одиное матери, то онем своего отця задниця, а онем своего» (ст. 104). Ясно теоретически. А на деле опекунское управление имуществом «своего иночима» и не своих детей может оказаться небрежным, или рискованным, или просто неудачным и тянуться так до самой смерти опекуна, накапливая убытки. И вот умер такой опекун; ответственность за него несет его наследник или его сын (сыновья): «...будет ли потерял своего иночима что, а онех отця, а умрет, то возворотить брату [вариант: «возворотят братья»]; на не же [относительно чего] и людье вылезут, что будет отец его истерял иночимля [выступят свидетели-понятые, при которых совершалась, мы видели, приемка имущества опекаемых]; а что ему [т. е. сыну опекуна] своего отца, то держит» (ст. 105).

А мать опять осталась при «своем», которым она распоряжается опять же, как рассудит за благо, — отдать хоть дочери, когда наступит пора решать. Остается неясным, состоит ли это «свое» из того, что на нее «возложил» первый, и из «части», которая выделена ей из «добытка» второго, или же из «части», которая досталась ей после первого, и того, что «возложил» второй, или же из двух «частей» после того и другого в отдельности, если ни тот, ни другой не возложили на нее ничего, и т. д. и т. п. Но, по-видимому, приданое, принесенное ею в брак, неразличимо слилось с имуществом мужа, и речи о нем в «Правде» нет и помину. Все эти «части» и «возложения» — дело, никак не связанное с приданым.

Примечания

1. М.Ф. Владимирский-Буданов (2, стр. 247, прим. 30) опорочивает это место «Устава» ссылкой на противоречие с «Русской Правдой», но «Устав» прямо говорит о «Правиле» Никейского собора.

2. Следовательно, если незамужняя сестра «блуд створит», на что будут и «истые» свидетели, она теряет право на свою «часть» из наследства, но если братья «имения ради» оклевещут сестру и это будет доказано, то клеветники, по закону, «камением побиены будут».

Предыдущая страница

К оглавлению