Полемический характер рассказа 1071 г.
Приведенные летописные записи, вероятно, отражают борьбу течений внутри господствующего класса по основным вопросам внутренней политики феодального государства в XI в.1 А вопрос о смердах был именно таким. Слишком уже пригнан — и литературно и по существу — рассказ о смердах-волхвах, записанный несомненно со слов самого Яна Вышатича, к двум существеннейшим постановлениям «Русской Правды» — о муке смерда (ст. 33 «Краткой Правды») и об отмене мести Ярославичами (ст. 2 «Пространной Правды»). И читать этот знаменитый рассказ надо, присматриваясь к его тексту именно с этой стороны.
Прибыв на Белоозеро за данью и от белозерцев же узнав, что «кудесники» во главе 300 своих сторонников, пройдя от Ярославля Волгу и Шексну, остановились в окрестностях города, Ян первым делом осведомился, «чьи они смерды», и, получив ответ, что «Святослава», потребовал от их спутников выдачи волхвов, «яко смерда еста моего князя». Получив отказ, Ян с вооруженными отроками своими выступил против ослушников и после схватки, в которой едва не получил смертельного удара топором, загнал их в лес, где они были окружены белозерцами, и волхвы приведены были к Яну на суд.
Суд якобы обратился в дискуссию. «Чего ради погубиста толико человек?» — начал Ян допрос. — «Потому, что те держат запасы [«обилье»], и, если истребим их, будет всего вдоволь [«гобино»]; хочешь при тебе вынем жито или рыбу или что иное?». — «Врете вы, бог сотворил человека из земли, состоит он из костей и кровяных жил, ничего другого в нем нет, а что и есть, никто того не знает, один только бог знает». — «А мы знаем, как сотворен человек!». — «Ну, а как?» — спросил Ян. — «Бог мылся в бане, распотелся, отерся вехтем и бросил его с неба на землю; тут сатана заспорился с богом, кому сотворить человека, и кончилось тем, что сатана сотворил человека, а бог в него душу вложил, почему по смерти тело его идет в землю, а душа к богу». — «Поистине прельстил вас бес! Какому богу веруете?» — продолжал Ян. — «Антихристу». — «А он где?». — «Сидит в бездне». — Ян разошелся: «Какой же это бог, раз сидит в бездне? Это бес, а бог на небе, сидит на престоле, славимый ангелами, в страхе предстоящими ему и не смеющими взглянуть на него; один из них, кого вы зовете антихристом, за высокомерие и был свергнут с небес и пребывает в бездне до тех пор, пока бог не сойдет с небес, не свяжет антихриста и не посадит его вместе с его слугами и верующими в него; а вам [перешел к приговору Ян] и здесь придется принять муку [наказание] от меня и по смерти на том свете» («тамо»). Волхвы не смутились: «А наши боги говорят нам, ты ничего не можешь нам сделать». — «Врут вам боги!». Но дело было не в богах: «Наше дело предстать перед Святославом, а ты не имеешь права [«не можеши»] сделать [с нами] ничего».
И впрямь. В «Правде» Ярославичей (ст. 33) было записано: «Или смерд умучат, а без княжа слова, за обиду 3 гривны» (продажи). На фоне нашего рассказа эта краткая правовая запись говорит вовсе не только об охране княжой прерогативы, не только о прямой защите смерда от расправы-наказания без прямого же полномочия княжой власти, но и о том, что это не такая уже новость в правосознании самого смерда. Не могло же быть так, что князья опубликовали закон, а наши смерды его прочитали и из него узнали о новом своем праве. Много крови и бедствий (и некоторое время) понадобилось бы для того, чтобы слух о новом, принятом в Киеве, решении мог молнией облететь леса и болота, отделявшие смердов от киевского центра, где в узком дружинном кругу решались их судьбы, и чтобы слух этот крепко осел в сознании масс именно в этой формулировке и именно в дословном ее понимании. Для масс речь шла тут о личном суде князя, а не о суде его слуг. Рассказ Яна не затушевывает, а выпячивает это обстоятельство, влагая в уста волхвов юридически чеканную формулировку занятой ими позиции в отношении суда «без княжа слова». Эта четкость понадобилась Яну потому, что и в киевских верхах принималась эта, а не иная более широкая формулировка, вероятно, тоже не без умысла. В Киеве одолело решение придать ей декларативный характер — ради расширения и укрепления общественной базы княжой власти. Очевидно, Ян и в этом вопросе стоял в оппозиции к новшествам политического курса. Его рассказ и имеет в виду показать, в какое безвыходное положение неизбежно должен попадать княжой слуга в своей административной деятельности, если в центре будут и впредь упорствовать в смердолюбии. И, с его слов, летописец, с видимым удовольствием, приводит дальнейшие подробности о том, как он, Ян, своим умом вышел из создавшейся по капризу киевских педантов-теоретиков рискованной ситуации.
Первая: «Ян же повеле бити я̀ [волхвов] и поторгати [выщипывать, выдирать по клочкам] браде ею». Это была не только пытка, это было специфическое унижение человеческого достоинства: поторгание бороды у свободного человека каралось высшей продажей в 12 гривен (ст. 69 «Пространной Правды») — практика, принятая и митрополичьим судом («Церковный устав Ярославов», ст. 32). И еще подробность: «Сима же тепенома [когда их избили] и браде ею поторгане проскепом [и повыдрали бороду железным орудием], рече има Ян: "Что вама бози молвят?"». А те уперлись на своем: «...стати нам пред Святославом». Этим литературным приемом повторения вопроса-ответа дословное толкование ст. 33 «Краткой Правды» ясно связывалось в рассказе со всей идеологической установкой врага: это толкование исходило от его богов, и сломить упорство врага значило не дать потачки самому бесу.
Раз так, новая пытка: «И повеле Ян вложити рубль [металлический брус] в уста има и привязати я̀ к упругу [ребру лодки], и пусти пред собою в лодье, и сам по них [за ними] иде». Те выдержали длительное лодочное путешествие в таком положении и сдали, став только на устье Шексны. На вопрос Яна, что им теперь говорят их боги, они ответили: «Сице нама бози молвят: не быти нам живым от тебе». И взмолились о пощаде: пустишь — «много ти добра будет», погубишь — «многу печаль приимеши и зло». Ответ Яна явственно у рассказчика метил в его киевских противников: если пущу вас, зло мне будет от бога, если погублю, «мзда [награда] ми будет» (не сказано — от князя, значит от того же бога).
В киевских же противников Яна метило и дальнейшее. Вопроса о вирах и головничестве в пользу потерпевших от волхвов Ян и не поднимал. Он обратился к старому обычаю, тоже и тогда же поставленному под удар в киевском центре — к мести. Тут же среди «повозников», везших в порядке повинности («повоз») всю группу княжих данщиков во главе с Яном, оказались и потерпевшие: у кого была убита мать, у кого сестра или просто родственница. Ян приказал: «...мстите своих» — и те убили замученных волхвов и повесили их трупы на дубе. Вот это была по справедливости божья месть, заключил рассказчик: «...отместье приимша от бога по правде». «По правде» божией, а не по «Правде», «уставленой Русской земли», как значилось в заголовке к «Правде» Ярославичей, с которой полемизировал Ян. Это был тоже камень в киевский огород.
В дальнейшем победа осталась, конечно, за единомышленниками Яна. «Пространная Правда» внесла в ст. 33 «Правды» Ярославичей соответствующую поправку: «Аже смерд мучит смерда без княжа слова, то 3 гривны продажи» (ст. 78), т. е. весь вопрос сведен был к вопросу о самоуправстве внутри смердьей общины, а не о расправе, учиняемой над смердом любым феодалом.2 Но первоначальная тенденция, сказавшаяся в «Правде» Ярославичей, едва ли подлежит сомнению. Уже тогда (в середине XI в.), по-видимому, перед прогрессивными элементами господствующего класса («уными», новыми советниками князей) открывалась — и пугала их — перспектива распыления, феодального разорения и разбазаривания смердьих кадров путем увода их в холопы и ухода их в закупы и вообще в частные дворы и хозяйства на почве совершенного бесправия этого, по первоначалу колониального в сущности элемента — всеобщих и неведомо чьих двуногих существ.3
«Правда» Ярославичей, впервые выдвинувшая задачу правовой постановки смердьего вопроса и, вводя смердов в «союз княжой защиты», впервые же провозгласившая «свободу» этой убывающей смердьей массы, сделала признаком этой свободы личную ответственность смерда за преступления, платеж «продажи».4 Этим смерд резко отличен был от всякого вида холопов, что и было разъяснено в ст. 45 и 46 «Пространной Правды».5 Но такая «защита» таила в себе, как показано выше, трагическое для смерда противоречие. Слишком дорогой ценой приходилось ему покупать свою свободу. И это обстоятельство обратилось, конечно, в еще один лишний стимул, гнавший русского и нерусского смерда-земледельца при случае в зависимость от феодала тоже в поисках защиты, только иного типа. Отсюда в ст. 45 и 46 и оговорка о «свободе» смердов: «...оже [т. е. если] платять князю продажу». А если не платят, то они уже и не смерды (а феодальная «челядь», будь то холопы, рядовичи, закупы, сироты и т. п.) — в том общеупотребительном значении этого старинного и по происхождению, по-видимому, дорусского слова, с каким оно выступает в русских исторических памятниках XI—XIII вв., в частности в «Русской Правде», в летописях и в Мономаховом «Поучении».
Недаром в «Пространной Правде», весьма внимательной (по замечанию А.Е. Преснякова) «ко всему боярскому», наследство смерда трактуется только в плане княжих (не боярских) интересов: «Аже смерд умрет без детии, то задницю князю» (ст. 90). Что бы и тут написать: «...такоже и за бояреск», как то приписано было в «Пространной Правде» к 11—14-й ее статьям. Здесь этой приписки нет ни в одном из известных нам списков «Правды».6
Примечания
1. Новг. I лет., стр. 2; Лавр. лет., под 1071 г., стр. 75—76, под 1093 г., стр. 93 и под 1096 г., стр. 98.
2. См. наш комментарий к этой статье: Б.А. Романов, 1, стр. 77—78.
3. Когда самый термин «смерд» в языке покорителей приобрел уже социальный характер.
4. Понятие «союза княжой защиты» выдвинуто в русской ученой литературе Л.Е. Пресняковым (1, стр. 218 и сл.).
5. По ст. 45 смерды «платят князю продажу»; по ст. 46 за холопа господин платит двойной «урок» потерпевшему именно потому, что холопов «князь продажею не казнит» и не казнит именно потому («зане»), что они «суть не свободны».
6. Ничтожный количественно материал по вопросу о смердах, какой при всей тщательности разысканий имеется в нашем распоряжении, вновь собран и пересмотрен в цитированных работах В.Д. Грекова и С.В. Юшкова, а также С.Н. Черновым и В.В. Мавродиным (см. список сокращений).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |