Глава 6. Ледовое побоище
Следующий 1242 год отмечен битвой, «канонизированной» в отечественной культуре едва ли менее Невской. «Ледовое побоище» — сражение между русским войском, представленным новгородским и суздальскими полками с одной стороны, и войском немецким, костяк которого составляли рыцари Ливонского ордена с другой. Помимо сил Ливонского ордена (представлявшего на тот момент филиал, ландмайстерство Тевтонского ордена в Прибалтике) с «немецкой» стороны в битве участвовал отряд Дорпатского (т.е. Дерптского) епископа Германа фон Бекесховедена и отряды «чуди», т. е. представителей местных финно-угорских племен.
Научных и околонаучных споров «Ледовое побоище» вызывает меньше, чем Невская, поскольку информация о нем содержится не только в русских, но и в зарубежных источниках. Три основных источника: Новгородская Первая летопись, Житие Александра Невского и Старшая ливонская рифмованная хроника одинаково изображают последовательность событий и тактический рисунок битвы.
В целом летопись рисует нам события, приведшие к битве следующим образом. «В лето 6750 [1242]. Поиде князь Олександръ с новгородци и с братомь Андреемь и с низовци на Чюдьскую землю на Немци и зая вси пути и до Пльскова; и изгони князь Пльсковъ, изъима Немци и Чюдь, и сковавъ поточи в Новъгородъ, а самъ Поиде на Чюдь. И яко быша на земли, пусти полкъ всь в зажития; а Домашь Твердиславичь и Кербетъ быша в розгоне, и усретоша я Немци и Чюдь у моста, и бишася ту; и убиша ту Домаша, брата посаднича, мужа честна, и инехъ с нимь избиша, а инехъ руками изъимаша, а инии къ князю прибегоша в полкъ, князь же въспятися на озеро, Немци же и Чюдь поидоша по нихъ. Узревъ же князь Олександръ и новгородци, поставиша полкъ на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея камени; и наехаша на полкъ Немци и Чюдь и прошибошася свиньею сквозе полкъ, и бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди. Богъ же и святая Софья и святою мученику Бориса и Глеба, еюже ради новгородци кровь свою прольяша, техъ святыхъ великыми молитвами пособи богъ князю Александру; а Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща; и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьскаго берега; и паде Чюди бещисла, а Немець 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгородъ. А бишася месяца априля въ, на память святого мученика Клавдия, на похвалу Святыя Богородица, в суботу.»1.
Житие князя рисует события так: «Он же въскору градъ Псковъ изгна и немець изсуче, а инух повяза и град свободи от безбожных немецъ, а землю их повоева и пожже и полона взя бес числа, а овух иссече. Они же, гордии, совокупишася и рекоша: "Поидемъ и побудим Александра и имемъ его рукама. Егда же приближишяся, и очютиша я стражие". Князь же Александръ оплъчися, и поидоша противу себе, и покриша озеро Чюдьское обои от множества вои. Отець же его Ярославъ прислалъ бе ему брата меньшаго Андрея на помощь въ множестве дружине. Тако же и у князя Александра множество храбрых, яко же древле у Давыда царя силнии, крепции. Тако и мужи Александровы исполнишася духом ратнымъ, бяху бо сердца их, акы сердца лвомъ, и решя: "О княже нашь честный! Ныне приспе время нам положити главы своя за тя". Князь же Александръ воздевъ руце на небо и рече: "Суди ми, Боже, и разсуди прю мою от языка непреподобна, и помози ми, Господи, яко же древле Моисию на Амалика и прадеду нашему Ярославу на окааннаго Святополка". Когда же приблизились немцы, то проведали о них стражи. Князь же Александр приготовился к бою, и пошли они друг против друга, и покрылось озеро Чудское множеством тех и других воинов. Отец же Александра Ярослав прислал ему на помощь младшего брата Андрея с большою дружиною. И у князя Александра тоже было много храбрых воинов, как в древности у Давида-царя, сильных и крепких. Так и мужи Александра исполнились духа ратного, ведь были сердца их как сердца львов, и воскликнули: "О княже наш славный! Ныне пришло нам время положить головы свои за тебя". Князь же Александр воздел руки к небу и сказал: "Суди меня, Боже, рассуди распрю мою с народом неправедным и помоги мне, Господи, как в древности помог Моисею одолеть Амалика и прадеду нашему Ярославу окаянного Святополка".
Бе же тогда субота, въсходящю солнцю, и съступишяся обои. И бысть сеча зла, и трусъ от копий ломления, и звукъ от сечения мечнаго, яко же и езеру померзъшю двигнутися, и не бе видети леду, покры бо ся кровию. Была же тогда суббота, и когда взошло солнце, сошлись противники. И была сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью.
Се же слышах от самовидца, иже рече ми, яко видех полкъ Божий на въздусе, пришедши на помощь Александрови. И тако победи я помощию Божиею, и даша плеща своя, и сечахуть я, гоняще, аки по иаеру, и не бе камо утещи. Зде же прослави Богъ Александра пред всеми полкы, яко же Исуса Наввина у Ерехона. А иже рече, имемь Александра руками, сего дасть ему Богъ в руце его. И не обретеся противникъ ему въ брани никогда же. И возвратися князь Александръ с победою славною, и бяше множество полоненых в полку его, и ведяхут босы подле коний, иже именують себе Божии ритори.»2.
Старшая рифмованная хроника повествует об этих событиях еще обстоятельней. Прочитаем этот отрывок целиком.
Ну, оставим эту тему
И поговорим о том,
Как дела у Дома Тевтонского
Шли поначалу в Ливонии.
Епископ Терман из Дорпата
Начал в то время
С русскими враждовать.
Те хотели, как прежде, выступить
Против христианства.
Это принесло им большие неприятности.
Они причинили ему много зла.
Долго он это терпел,
Пока не позвал на помощь братьев.
Магистр прибыл к нему немедленно
И привел многих отважных героев,
Смелых и отборных.
Королевские мужи туда прибыли
С большим отрядом,
Чему был епископ Герман рад.
С этим войском они отправились тогда
Радостно на Русь.
Их дела пошли там очень хорошо.
К замку они подошли,
Где их приходу не были рады.
Пошли на них штурмом.
Захватили их замок.
Изборском назывался замок.
Ни одному русскому не дали уйти
Невредимым.
Кто им сопротивлялся,
Тот пленен был или убит.
Слышались крики и стоны:
Повсюду в той стране
Начался великий плач.Это очень опечалило
Жителей Пскова.
Так называется город,
Расположенный на Руси.
Там жили люди жестокосердные.
Они были их соседями.
Без промедления
Собрались они в поход.
И поскакали яростно туда,
Одетые в блестящие доспехи.
Их шлемы сияли как стекло.
С ними было много стрелков,
Они столкнулись с войском братьев.
Те дали им отпор.
Братья и мужи короля
На русских смело напали.
Епископ Герман держался
Как герой со своим отрядом.
Начался бой жестокий:
Немцы наносили глубокие раны,
Русские несли большие потери.
Восемь сотен их было убито,
Тех, кто остался на поле брани.
Под Изборском потерпели они поражение
Остальные обратились в бегство.
Их преследовали в беспорядке
По пятам, тесня их к дому.
Русские сильно погоняли своих лошадей
И плетьми, и шпорами.
Они думали, что все пропали.
Путь им казался слишком длинным.
Лес гудел от горестных криков.
Все стремились добраться до дома.
Братья их преследовали.
Моде называется река:
За ними на другой берег
Братья переправились с большой силой;
Они вели за собой многих смелых воиновПсковичи же
Не были рады гостям.
Братья поставили шатры
Перед Псковом на красивом поле.
Епископ и мужи короля
Очень удобно лагерем расположились.
Многие рыцари и кнехты
Полностью заслужили свое право на лен.
Был отдан приказ
Готовиться к бою.
И дали им понять,
Что пойдут они на штурм.
Русские заметили,
Что многие отряды штурмовать готовятся
И замок, и посад.
Русские не оправились еще
После боя под Изборском.
Они сдались Ордену,
Там боялись большей беды.
О мире повели переговоры.
И мир был заключен
С русскими на тех условиях,
Что Герпольт, как звали их короля,
Согласился оставить
Замки и плодородную землю
В руках немецких братьев,
В распоряжении магистра.
И отказались от штурма.Когда примирение состоялось,
Недолго после этого медлили,
Чтобы собраться в обратный путь.
Все пребывали в большой радости
И воздавали хвалу Господу.
Они благодарили его за очень многое.
Когда войско было готово,
Радостно оттуда отправились.
Там оставили двух братьев, которых
Управлять этой землей назначили,
И небольшой отряд немцев.
Это позже обернулось им во вред.
Их господство продолжалось недолго.
Есть город на Руси,
Новгородом он называется.
Их королю стало об этом известно.
Он выступил со многими отрядами
Против псковичей, это правда.
И пришел он с большой силой.
Он многих русских привел,
Чтобы освободить тех, кто в Пскове.
Этому обрадовались они сердечно.
Увидев немцев,
Он долго не медлил,
Обоих братьев он выгнал,
Покончив с их фогством,
И всех их кнехтов изгнали.
Ни одного немца там не осталось.
Русским оставили они страну.
Так обстояли дела у братьев.
Если бы Псков тогда удержали,
Это было бы на пользу христианству
До самого конца света.
Это — просчет.
Кто покорил хорошие земли,
Но недостаточную защиту их обеспечил,
Тот заплачет, понеся убытки, когда он,
Что очень вероятно, неудачу потерпит.
Король Новгорода ушел в свою землю,
Недолго было спокойно.
Есть город большой и просторный
Также на Руси.
Суздалем он называется.
Александром звали того,
Кто в то время там был королем.
Своим подданным он велел собираться
В поход. Русским их неудачи обидны были.
Быстро они собрались.
И поскакал король Александр,
С ним много других
Русских из Суздаля.
У них было луков без числа,
Очень много блестящих доспехов.
Их знамена богато расшиты,
Их шлемы славились своим сиянием.
И отправились они в землю братьев
С сильным войском.
Тогда братья, быстро вооружившись,
Оказали им сопротивление.
Их, однако, было немного.
В Дорпате стало известно,
Что пришел король Александр
С войском в землю братьев,
Чиня грабежи и пожары.
Епископ без внимания этого не оставил.
Мужам епископства он срочно велел
Поспешить к войску братьев,
Чтобы против русских сражаться.
Что он приказал, то было исполнено.
Долго не медля,
Они присоединились к силам братьев.
Они слишком мало людей привели.
Братьев также было слишком мало.
Всё же вместе они решили
На русских напасть.
Начали с ними сражаться.
У русских было много стрелков,
Они отразили первую атаку, мужественно
Выстроившись перед войском короля.
Видно было, что отряд братьев
Строй стрелков прорвал,
Был слышен звон мечей
И видно, как раскалывались шлемы.
С обеих сторон убитые
Падали на траву.
Те, кто был в войске братьев,
Оказались в окружении.
У русских было такое войско,
Что, пожалуй, шестьдесят человек
Одного немца атаковало.
Братья упорно сражались.
Всё же их одолели.
Часть дорпатцев вышла
Из боя, чтобы спастись.
Они вынуждены были отступить.
Там двадцать братьев осталось убитыми
И шестеро попали в плен.
Так прошел этот бой.Король Александр был рад,
Тому, что он победу одержал.
Он возвратился в свою землю.
Однако за это ему пришлось заплатить
Жизнями многих храбрых мужей,
Кто никогда больше не отправится в поход.
Что касается братьев, в том бою павших,
О чем я только что читал,
То их позже, как положено, поминали
Вместе со многими бесстрашными героями,
Которые по зову Господа
Среди тевтонских братьев живут, <...>3
Можно было бы, конечно, обойтись и без столь обильного (фактически, полного) цитирования источников. Однако состояние общественной исторической памяти на сегодняшний момент таково, что иметь первоисточник постоянно перед глазами просто необходимо. Так появляется хоть какая-то возможность «поставить мозги на место» широкой читающей публике, которая готова увлеченно внимать любой псевдоисторической «сенсации». Как можно убедиться, если уж говорить о масштабе события в оценке современников и ближайших потомков, то битва на льду Чудского озера никак не выглядит «мелкой стычкой» если смотреть на нее не только с позиции русских книжников, но и глазами немецкого хрониста. Впечатление, что русские источники и историки преувеличивают масштаб события из патриотических соображений может сложиться только если Рифмованную хронику во внимание не принимать. Для компенсации этого ошибочного впечатления фрагмент хроники, посвященной Ледовому побоищу, приведен полностью.
О точном месте, где произошло сражение, ученые спорили очень долго. Грандиозное комплексное исследование этого вопроса было проведено в 60-х гг. XX в. в ходе экспедиций под руководством Г.Н. Караева. Окрестности озера исследовались археологами, этнографами, геодезистами, акватория озера была исследована гидрологами, а дно — водолазами. В результате была реконструирована схема событий, которая по сей день является самой аргументированной версией локализации битвы4.
Вместе с тем, говорить о месте с полной уверенностью нельзя и теперь. Даже битвы, произошедшие на земле, редко оставляют после себя заметные археологические следы. Особенно, если это битвы средневековые. Во-первых, никто не оставлял оружие, сделанное из ценного тогда железа валяться на поле боя. Что-то могло затеряться в траве, наконечник стрелы мог зарыться в рыхлый слой почвы, но в этом случае шансов сохраниться на протяжении столетий у него практически не было. Львиная доля имеющегося археологического материала: мечи, наконечники стрел и копий, ножи происходят из памятников, сокрытых в толще земли: могильники, занесённые культурными напластованиями городища и селища, клады и пр. На поверхности земли металл съедается коррозией довольно быстро. Во-вторых, брошенные на поверхности земли тела людей и животных тоже довольно быстро «утилизируются» животными и микроорганизмами. Автор этих строк сам был свидетелем, как останки лося, убитого в лесу браконьерами, практически полностью исчезли за пару лет. Дикие звери находят применение всему: и мясу, и шкуре и даже костям. В-третьих, если у участников битвы была возможность похоронить своих павших, то делалось это не на поле битвы. Изыскивалась возможность, уходя, взять с собой тела и похоронить их дома, чтобы близкие могли проститься и похоронить мужей и сыновей должным образом. Поэтому, даже после маленькой деревушки в земле остается существенно больше следов, чем после грандиозной битвы.
В контексте обсуждения проблемы «что может остаться после битвы» нередко вспоминают шлем отца героя настоящей битвы Ярослава Всеволодича, который, как известно, был им утерян в после поражения в Липицкой битве. Однако в данном случае нужно принять во внимание, что шлем был найден в 1808 г. крестьянской Ларионовой не прямо на месте битвы, а в двадцати верстах от него. Кроме того, внутри шлема лежала свернутая кольчуга. Если допустить падение шлема с головы князя вполне возможно, то предположение, что князю удалось в спешке выскользнуть и из собственной кольчуги идет против всякого вероятия. То есть, мы имеем дело не со случайной потерей, сделанной во время бегства. Сложить кольчугу внутрь шлема можно было только для того, чтобы припрятать их. То есть, мы имеем дело не со случайно провалявшимися в зарослях орешника на протяжении шести столетий элементами вооружения, а с обнажившимся кладом. А это совсем другое дело.
Если земля крайне плохо сохраняет след битв, то вода делает это еще хуже. Дело даже не в окислении, а в том, что постоянное движение воды разносит и размывает следы гораздо интенсивней, чем это происходит на твердой стабильной почве. Кроме того, если говорить о Чудском озере, дно его сильно заилено. Ил, постепенно уплотняясь, может значительно уменьшить глубину водоёма, сокрыв древние донные отложения более поздними. Хотя, этот же ил может сыграть и положительную роль, приготовив будущим исследователям приятные сюрпризы. По словам гидробиолога доктора биологических наук, проф. В.Ф. Шуйского, «илам из Чудского озера деться некуда, площадь большая, притоков много, а вытекает только Нарва. Взвешенных веществ в воде очень много и скорость седиментации (заиления) там большая, слои ила накопились с тех пор многометровые. Латы и оружие должны быть там (если они там действительно туда попали, конечно), но под толстенным слоем более поздних илов. Кстати, возможно, что даже и в более сохранном состоянии, чем можно предположить для такого срока: ведь, судя по всему, редоксклин (раздел верхней, кислородной и нижней бескислородной зон) там в илах неглубоко, основная масса ила анаэробна, а уж там, где металлические артефакты, кислорода точно нет — дальше ржаветь не должно. Берег, правда, частично заболочен, но pH всё же слабощелочная, а не кислая — что тоже хорошо против коррозии металла»5. То есть, под глубоким слоем осадочных пород при использовании мощной техники можно обнаружить некие остатки было битвы. Но их залегание, во-первых, должно быть очень глубоко под слоем осадочных пород. Во-вторых, может находиться с некоторым смещением относительно места битвы.
Дискуссия по поводу места битвы немало бы удивила новгородского летописца, если бы он имел возможность о ней узнать. Уж место-то он указал с самой максимальной точностью: «поставиша полкъ на Чюдьскомь озере, на Узмени, у Воронея камени». Вне всякого сомнения, средневековый новгородец без особого труда отыскал бы это место по указанным координатам. Почему же у современного читателя остаются вопросы? При прочтении летописного текста воображение рисует какую-то Узмень (речушку и деревушку) и возвышающуюся над берегом скалу, называемую «Вороний камень». Некоторые авторы смело идут за своим воображением, именно таким образом и указывая место битвы. Например, именно так и сделал видный советский спортсмен и писатель Самсон Вольфович Глязер, автор нескольких научно-популярных книжек про Ледовое побоище. Он писал: «Уже с ночи Александр выстроил свои полки возле урочища Узмень — небольшой речушки у отвесного берега Чудского озера, где самая большая скала носила название "Вороний Камень"».6 Этот пассаж вызвал ироничный комментарий Г.Н. Караева. Дело в том, что ни «Узмени», ни «Вороньего камня» на современной карте Чудского озера нет.
Куда ж они подевались? Странно, что любители конспирологических теорий до сих пор не обратили внимания на этот факт. Однако, упреждая возникновение предположений о происках фальсификаторов истории, следует отметить, что топонимика — явление весьма изменчивое. Названия могут меняться на памяти одного поколения.
С «Узменью» дело обстоит довольно просто. В общем и целом, понятно, что Узмень — это узкое место между Чудским и Псковским озерами, которое теперь именуется Теплым озером. Более того, на берегах этого узкого места на старых картах отмечен населенный пункт с названием Измень. Теперь этой Измени нет, а на её месте располагается эстонский посёлок Мехикорма. Но поселение было. Кроме того, топоним Узмень встречается в русской топонимике довольно часто. Причем, практически всегда деревни с таким названием располагаются у узких мест, проливов между двумя крупными водоемами. Ближайшая такая Узмень — деревня Узмень Куньинского района Псковской области. Она стоит на узком проливе между двумя большими озерами: Жижицком и озером Жакто. Есть деревня Узмень Боровичского района Новгородской области. Она располагается на берегу озера Пирос, на узком проливе, который отделяет основную акваторию озера от весьма объемного залива. Похожим образом расположена Узмень Фировского района Тверской области. Там узкое место располагается между безымянным плёсом на реке Шлине и озером Глыби.
А вот с Вороньим камнем сложнее. Указание на этот географический объект было необходимо летописцу потому, что узкая горловина между двумя озерами тянется на довольно большом расстоянии. Поэтому без уточняющего указания было не обойтись. Понятно, что Вороний камень где-то и сейчас стоит, но таким образом больше не называется. Есть, впрочем, Вороний остров. Однако рельеф этого острова вполне равнинный. По крайней мере, сейчас.
Хотя, в прошлом все было иначе. Трудно сказать, насколько иначе, но то, что рельеф местности и очертание береговой линии озера изменились — установленный факт. Много интересных и важных фактов было выявлено в ходе подводного исследования акватории озера в 1958—59 гг. Оказалось, современный уровень воды в озерах находится существенно выше, чем он был в древности. На дне у берегов обнаружены остатки построек, стволы деревьев, до сих пор держащиеся корнями за почву — множество свидетельств того, что раньше эта территория была не дном озера, а его берегом. Более того, водолазы обнаружили, что остров Вороний и остров Городец составляли единый кусок суши. Причем, под водой, на том месте, где в древности была суша, обнаружен большой массив бурого песчаника. Массив довольно большой 200 метров длинной и 180 шириной. Г.Н. Караев предположил, что ранее этот выступ был гораздо выше: он возвышался как большой холм над островом. Но потом, после подъема воды был размыт. По предположению Г.Н. Караева, это и есть тот самый летописный Вороний камень. Конечно, это лишь предположение. Точно установить, какой высоты был этот выступ породы до затопления теперь невозможно.
Открыли водолазы и еще одну интересую вещь. К этому выступу песчаника примыкают руины укрепления: «На юго-восток от этого останца, от его юго-западного и северо-восточного концов, по направлению к современному берегу о. Вороний, обнаружены остатки искусственной кладки разной сохранности на различных участках. Будучи частично сложена, а частью навалена из валунов, глыб песчаника, кусков известняка, она, как можно предполагать, являлась каменной основой земляного вала. В настоящее время земля и песок размыты и унесены водой, а камни в своем большинстве развалены во время штормов, которые особенно часты в этих местах осенью, и весенних ледоходов»7. Эти руины дали повод к размышлениям. В конечном итоге, сопоставив все данные, Г.Н. Караев пришел к следующему предположению: «обнаруженное экспедицией сооружение является остатками укрепленного Городца — "старого" Городца, в отличие от которого летописец назвал в 1462 г. городен, построенный на том месте, где сейчас находится дер. Кобылье Городище, "новым"; гигантский же останец, к которому примыкает старый Городец, является упоминаемым летописью под 1242 и 1463 гг. Вороньим Камнем. Не случайно остров, на котором был сооружен этот Городец, получил название Городищенский, а после того как от него позднее отделился островок, на берегу которого остался стоять Вороний Камень, последний стал называться Вороньим»8.
Если верно это предположение, то у Александра был дополнительный стимул отойти именно к Вороньему камню: имевший там Городец мог стать опорным пунктом для оказания сопротивления случае, если полевое сражение было бы проиграно.
Впрочем, следует еще раз оговориться, что это все лишь гипотезы. Существовал ли Городец в 1242 году, возвышался ли массив песчаника над поверхностью острова, выяснить со стопроцентной точностью невозможно. Сейчас на возвышающийся над водой утёс остров Вороний вовсе не похож. Не исключено, конечно, что именно этот остров и имел в виду летописец, когда говорил о «Вороньем камне», но такое отождествление не может считаться бесспорным, поскольку камень — есть камень, а не остров. Возможно также, что Вороний камень находился где-то неподалеку от Вороньего острова. Скопление на небольшой территории однотипных названий различных географических объектов встречается нередко.
Данная версия могла бы считаться бесспорной. Но есть обстоятельство, которое не позволяет считать вопрос закрытым.
Преследование рыцарского войска9
Помимо Вороньего острова на берегу Чудского озера есть еще один географический пункт, имеющий «воронью» топонимику — это Varnja, маленькая деревушка в эстонской волости Пейпсиээре. По-русски эта маленькая деревушка именовалась Вороньей. Никаких особенных скал или камней там тоже нет. Но ведь и на острове мы не видим ничего подобного, выдающегося. Однако факт — эта деревушка тоже находится недалеко от узкого участка между Чудским и Псковским озерами. А, кроме того, соседствует с узким заливом, который глубоко вдается в западный берег Чудского озера. Этот залив тоже вполне мог быть назван узменью — узким местом. Так, может, битва была не у восточного, а у западного берега Чудского озера?
Есть и еще одна версия, что битва состоялась у восточного берега, но несколько южнее — там, где расстояние между западным и восточным берегами самое минимальное. На западном берегу этого узкого пролива («узмени») находится эстонское селение Мехикоорма, а восточном — русское — Чудская Рудница. Согласно этой версии, именно около Чудской Рудницы и было построено войско Александра Невского. В пользу этого варианта есть несколько вполне весомых доводов. Во-первых, переход через озеро при движении между Эстонией и Новгородом проходил именно там. Это логично: пересечение водоема, прочность ледового покрова которого не внушает особого доверия имеет смысл именно в самой узкой части. То сеть, немецкое войско, отправившись в ответный поход на Новгород, должно было выйти к берегу реки в районе этого перехода — около Мехикоорма. Наличие там районов, обжитых еще в эпоху средневековья, подтверждается археологическими данными. Во-вторых, озеро большое, и поэтому построить свое войско Александр должен был в таком месте, в котором его сразу бы увидели немцы. Если бы он встал у острова Вороний камень, а рыцари вышли к озеру в районе Мехикоорма, шансов быть замеченными у русских не было бы совершенно. Они бы так и простояли, в ожидании врага, тогда как рыцари, спокойно переправившись по льду, могли беспрепятственно двинуться на оставшийся без защиты Новгород. А если Александр стоял у Чудской Рудницы, то ни не заметить его, ни пройти к Новгороду, немцы не могли. В-третьих, у Чудской Рудницы на холме был-таки камень — большой валун, о котором рассказывали местные жители. Да и не только валун. Интересную фиксацию местных сказаний произвел акад. М.Н. Тихомиров. Источником его сведений стал Иван Николаевич Ларионов — псковский краевед, художник и директор Псковского музея-заповедника. Тихомиров писал: «По моей просьбе он дал такую справку, которая здесь приводится целиком: "К вопросу о месте Ледового побоища. 1. У одного эстонца (фамилию не помню) в с. Изменка (Узмень) была собрана довольно солидная коллекция фрагментов вооружения, собранных на берегах Теплого озера. 2. У селения "Чудская Рудница" близ восточного берега Теплого озера имеется холм, на вершине которого находился валун с изображением Голгофы (XIII—XIV вв.) и каменные крест XV—XVI вв. По сообщению старого рыбака, сюда до революции ежегодно весной приходил крестный ход из Печерского монастыря и духовенство совершало панихиды по убиенным воинам (записан в 1930 г.) 3. У селения Самовлва (колхоз "Волна") в 2 километрах к западу находится вороний остров. До 1921 г. на поверхности воды выделялся большой валун, который рыбаки называли "Вороньим камнем". Этот камень был взорван рыбаками для свободного судоходства. В нескольких километрах к югу от Чудской Рудницы на берегу Теплого озера имеется большой валун, который рыбаки называют "Вороньим камнем"»10.
Кажется, после такого набора фактов сомнений больше не должно остаться. Однако к этим сведениям тоже необходимо относиться с определенной осторожностью. Насколько слова местных рыбаков, которые, очевидно, в 30-х гг XX века в той или иной степени были осведомлены о причинах интереса ученых к их рассказам, можно считать фиксацией действительного положения дел? Ради красного словца они могли показать заезжим ученым всё, что угодно: не только множество Вороньих камней, но и прямого потомка коня Александра Невского собственной персоной. Да и сам И.Н. Ларионов, местный краевед, принимая в гостях академика, вполне мог из лучших чувств снабдить именитого гостя той информацией, которую тому приятно было слышать. Тихомиров склонялся к версии о том, что битва состоялась у Чудской Рудницы — и И.Н. Ларионов нашел ему не один, а целых три «Вороньих камня» в непосредственной близости: валун на горе, взорванный валун на острове и «оставшийся в живых» валун к югу от Чудской Рудницы. Такое их обилие должно было взывать у М.Н. Тихомирова определенные подозрения: если Вороний камень был приметным ориентиром, их не могло быть много. Но поскольку все рассказанное хорошо укладывалось в концепцию, обилие вороньих камней на единицу площади академика не смутило. Он подытожил: «Показания И.Н. Ларионова, как видим, имеют большой интерес. На словах он добавлял, что остатки оружия выбрасывало на берег Теплого озера после бури. Это еще раз ведет нас к Теплому озеру и "узмени", самому узкому месту в Теплом озере»11.
Как видим, академик М.Н. Тихомиров собрал немало интересных доводов. Однако не все они могут быть приняты безоговорочно. Во-первых, «показания местных жителей» — источник в данном случае крайне ненадежный, поскольку сложно допустить наличие у них «незамутнённого» образовательной системой сознания. Они, конечно, не могли не знать про Ледовое побоище. Значит, такое обилие Вороньих камней в месте, понравившемся академику — дело не случайное. Во-вторых, металл не может быть выброшен штормом на берег — такое движение шло бы в разрез с законами физики. Прибой может обнажить металл, сохранившийся в толще осадочные породы на берегу, но никак не может поднять древний меч, кольчугу или копье со дна. В-третьих, до противоположного берега по кратчайшей — менее пяти километров. А если учесть, что в древности уровень воды был ниже, то семи вёрст никак не получается.
Автор этих строк склоняется к версии, согласно которой битва состоялась все-таки у Вороньего острова. Решающим фактором можно считать слова летописи о том, что после победы русские войска гнали немецких рыцарей семь верст до берега. Именно такое расстояние и отделяет остров от западного, немецкого («Суболического» согласно тексту летописи) берега озера. Если предположить, что битва имела место у западного берега, то пришлось бы с необходимостью предположить, что рыцари после поражения побежали не прямиком домой, а решили зачем-то совершить восьмикилометровый кросс вдоль берега, прежде чем выбраться на сушу. Такое можно было бы предположить, если бы берег был бы скалистым и недоступным для выхода. Но, как было сказано, Чудское озеро со всех сторон окружено равнинными берегами. Многие берега заболочены, но в холодное время года, когда земля скована льдом и снегом, выбрать место для высадки не так сложно. Бежать вдоль берега никакого смысла не было. Впрочем, и версия академика Тихомирова тоже имеет право на жизнь.
Итак, общая канва событий в «традиционном» изложении выглядит так: новгородцы под командованием Александра совместно с отрядом «Низовцев» (т.е. Суздальцев) возглавляемых братом Александра Андреем, «изгоном», неожиданно берут захваченный немцами Псков, а затем вторгаются в земли чуди. Понимая, что своими силами ему не справиться, епископ Дорпатский обращается за помощью к рыцарям Ливонского ордена. Магистр немедленно откликнулся и привел с собой «многих отважных героев, смелых и отборных»12.
Передовой отряд новгородцев под командованием Домаша Твердиславича и Кербета «быша в разгоне» и случайно столкнулись с немецким отрядом. Произошла битва, в которой русский отряд был разбит, а Домаш Твердиславич «муж честен», брат новгородского посадника погиб. Остатки отряда «къ князю прибегоша в полкъ». И князь «въспятися» то есть отступил на лед Чудского озера, где и произошла битва.
Если разобрать последовательность событий подробнее, картина рисуется в целом логичная и понятная. Вернувшийся в Новгород князь сразу приступает к решительным действиям. Быть может, для того, чтобы показать новгородцам, что они точно не прогадали, решившись пойти на примирение. Стремительность — главный козырь молодого полководца. Так же быстро и решительно действовал Александр и в противостоянии со шведами. Немцы, очевидно, не ждали ничего худого, поскольку думали, что князя в городе нет. Эффект неожиданности необходимо было использовать. Поэтому нападение на Псков стало первым мероприятием, проведенным князем по возвращении на новгородский стол. Стремительность возымела действие: город был взят. В этой операции Александр действовал, хотя и быстро, но обдуманно. Прежде чем идти непосредственно на город, он перекрыл все пути, по которым немецкому гарнизону Пскова могла быть оказана помощь. Важно было, чтобы немецкие отряды, если они будут посланы, не успели достичь города до окончания штурма. После его окончания, когда Псков был уже возвращен по власть русского князя, нападение немцев было бы уже не так опасно: разбить штурмующие войска гораздо проще, чем те, которые заняли оборону за городскими стенами.
Итак, Псков был взят. Как уже не раз говорилось, война рассматривалась средневековым человеком как мероприятие, которое в идеале должно приносить прибыль. Поэтому после удачного взятия города, войска решили развить успех. Александр повел войска на эстонские территории. По прибытии на место войска были отпущены «всь в зажигая». Выражение это встречается в Новгородской летописи не только при описании событий, приведших к Ледовому побоищу. В 1216 году «в зажитье» пускал свое новгородское войско князь Мстислав Мстиславич: «Мьстиславъ же Поиде Серегеремъ, и въниде въ свою волость, и рече новгородьцемъ: "идете въ зажитая, толико головъ не емлете". Идоша, исполнишася кърма, и сами и кони». Напутственные слова князя весьма недвусмысленно показывают характер этого действа. Понятно, что, пуская войска поживиться на собственных территориях, князь «позаботился» о населении — попросил новгородцев отбирать имущество, не рубя при этом голов. Очевидно, на вражеской территории можно было такими «нежностями» себя не стеснять.
Дерптский епископ, и без того расстроенный утратой Пскова, не мог позволить вражескому войску беспрепятственно кормиться среди подвластной ему чуди. Были высланы войска. Понятно, что князь Александр не рассчитывал на безмятежное времяпрепровождение на вражеской территории. Поэтому часть войска, не занятая пополнением припасов за счет местного населения (или попросту говоря, грабежом) была послана в разведку. «Батальон разведки» возглавляли видные новгородцы: Домашь Твердиславичь и Кербет. Это подразделение, судя по выполняемым им функциям, было небольшим. Однако, столкнувшись с неприятелем, вступило с ним в схватку. Схватка кончилась поражением русского отряда и убийством Домаша Твердиславича, брата посадника, «мужа честна». Помимо Домаша погибли и другие бойцы. Но не все. Часть из них смогла уйти от расправы, добежать до князя Александра, и предупредить его об опасности. Описанное столкновение, по словам летописца, произошло у некого моста. Считается, что под этим словом летописец понимал не просто инженерное сооружение для преодоления водных преград, а населённый пункт, существующий и по сей день. Поселок Моосте, расположенные в эстонском уезде Пылвамаа. Поэтому узьмень, которую издатель Новгородской первой летописи написал с прописной буквы возможно следует писать со строчной. А вот пассаж про боестолкновение у моста — наоборот с большой: «у Моста».
На сей раз Александр не стал кидаться сразу в бой, а предпочел отступление. Почему он так поступил? Во-первых, быстрый переход от грабежа к сражению был невозможен. Войску требовалось собраться и приготовиться к решению новой боевой задачи. Во-вторых, давая сражение, полководец обязан подумать и о путях отступления. Еще и поэтому, кстати сказать, версия о том, что битва произошла у восточного берега Чудского озера кажется более предпочтительной: отступать к Новгороду оттуда было существенно проще, чем из глубины владений Дерптского епископа. Есть, впрочем, версия, высказанная Н.И. Беляевым, что отступление было «ложным», цель его состояла в том, чтобы выманить врага на более выгодную позицию. Исследователь писал: «Для решения этой задачи Александр Невский использовал приём ложного отступления, хорошо известный русской тактике того времени. Состоял этот приём в том, что русский полководец, при приближении к нему противника, начинал отход и как бы заманивал за собой противника, чтобы затем подвести его под удар скрытой засады или навести на труднодоступную для него позицию. После этого отход прекращался, и противнику навязывался бой в невыгодных для него условиях»13. С этой точкой зрения трудно согласиться вполне, ведь никакой засады, собственно, не было. В плане же удобства места именно для битвы (а не для отступления) лед на западном берегу ото льда на восточном ничем не отличался.
Войска были изготовлены к сражению.
12 апреля 1242 года состоялась битва. Немцы начали битву таранным ударом «свиньей», прорвав передовой отряд лучников.
| Новгородская летопись | Рифмованная хроника |
|
|
Начинается жестокая битва. «Был слышен звон мечей, И видно, как раскалывались шлемы»14, — так рисует картину битвы Рифмованная хроника. «Бе же тогда субота, въсходящю солнцю, и съступишяся обои. И бысть сеча зла, и трусъ от копий ломления, и звукъ от сечения мечнаго, яко же и езеру померзъшю двигнутися, и не бе видети леду, покры бо ся кровию»15, — так битва описана в «Житии Александра Невского».
Далее битва развивалась именно так, как это привычно изображали в школьных учебниках. После прорыва находящегося в центре строя лучников, орденское войско двинулось вперед, но было атаковано с флангов и оказалось в окружении:
Те, кто были в войске братьев,
Оказались в окружении.
У русских было такое войско,
Что, пожалуй, шестьдесят человек
Одного немца атаковало.
Братья упорно сражались.
Всё же их одолели16.
Понятно, что соотношение 1 к 60 — маловероятно. Но в остальном картина, нарисованная немецким хронистом, сомнений не вызывает. Собственно, иного тактического ответа на прорыв строя рыцарским клином дать было невозможно.
Об этом пишет Д.Г. Хрусталев: «Нет никаких сомнений, что замысел русской стороны заключался в окружении противника. После того как немецкий клин пробил передовой полк и втянулся в сражение, он был зажат с флангов и разгромлен. Вероятно, ради этого князь Александр Ярославич использовал некоторые военные хитрости. Во-первых, построение "свиньей" чаще всего использовалось против пеших войск противника. Соответственно, на Чудском озере русские либо сражались пешими, либо заранее скрыли засадный полк из всадников, что в тех условиях было несложно. Лесистые берега представляли хорошие укрытия, а ледяная гладь была удобна для маневров — кавалерия могла быть расположена вдалеке и быстро прибыть к месту битвы, захлопнув ловушку. Во-вторых, русские полки могли быть заранее усилены на флангах. Немецкий клин после прохода сквозь полк противника должен был удариться о ледяные торосы, расположенные на всем протяжении вдоль восточного берега Узмени. В этих условиях, которые могли быть для немцев неожиданными, они не смогли перестроиться, а их кавалерия была зажата неровностями ледяного покрова»17.
Некоторые детали реконструкции Хрусталева могут быть оспорены. Во-первых, использование засадного полка как сильный тактический ход вряд ли могло быть проигнорировано древнерусскими книжниками. Если засадный полк был, о нем, скорее всего, кто-нибудь бы да написал. Во-вторых, у Хрусталева просматривается определенное противоречие в характеристике ледового покрова как места битвы. С одной стороны, он пишет, что засадный полк, укрывшись в прибрежных лесах, мог быстро выехать на гладь ледового покрова. С другой стороны, пишет о неких прибрежных ледовых торосах, которые должны были стать непреодолимой преградой для рыцарской конницы. Однако торосы не могут действовать как клапан. Если они являются препятствием для передвижения в одну сторону, то так же мешают передвигаться и в другую. Однако эти спорные моменты не являются, в сущности, принципиальными.
В целом, понятно: русское войско подверглось удару рыцарским клином в центр фронтального построения. Этот удар был предусмотрен. Поэтому реакцией на него стала не попытка фронтального же сопротивления, а тактический маневр, который заключался в том, что не слишком глубоко эшелонированный строй расступился, а рыцарский клин был взять в клещи с флангов. Таким образом, клин был разрушен. Очевидно, что при этом рыцарская конница потеряла темп и была расщеплена, минимум, на две группы. Одна из которых (передовая) оказалась в окружении, а вторая, будучи отрезана от ударного тяжелого авангарда, и оставшись в меньшинстве, получила возможность спастись бегством. Справиться с потерявшей темп ударной рыцарской силой, окруженной и отрезанной от арьергарда, было уже проще. Конница в случае остановки теряет существенную часть боеспособности. Кроме того, в конном строю практически невозможно результативно организовать круговую оборону «спина к спине». Поэтому судьба атаки и немецкого войска была предрешена.
И Хроника, и Новгородская Первая Летопись сообщает, что часть немецкого войска была повергнута в бегство, а часть погибла.
| Новгородская летопись | Рифмованная хроника |
|
|
Некоторые спорные моменты есть, конечно, и в истории Ледового побоища.
Начнем с простого. Некоторые сомнения вызывает привычная картинка построения рыцарского клина, при котором внутри рыцарского каре, заостренного в сторону русских полков, помещается отряд пеших воинов. Причем, каре полностью замкнуто. То есть, рыцари скачут не только перед пешими воинами, но и за ними, и с боков пешего подразделения. Такой вариант построения был дан и в общесоюзном советском учебнике «История СССР» под редакцией академика Б.А. Рыбакова18, и в популярнейшем учебнике современной России — А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной «История России. С древнейших времен до XVI века»19. Красивей всего эта схема боя дана в знаменитой детской книге, посвященной истории военного дела — «Ветры Куликова поля» Анатолия Васильевича Митяева. Мимо этой книги не прошел, вероятно, ни один юный историк Советского Союза. Читал её в детстве и автор этих строк.
Уже в детстве эта схема вызывала недоумение. Как может пехота двигаться со скоростью конницы? А ведь иных вариантов передвижения замкнутый вариант построения не оставляет. Любо пехотинцы будут затоптаны напирающими сзади рыцарями, либо рыцарский клин лишится всякой динамики и пробивной силы, если будет двигаться шагом вместе с пехотой. Да и чего полезного смогут сделать пехотинцы, запертые со всех сторон тяжелыми всадниками в доспехах? Понятно, что советский пионер, если и сомневался в правильности схемы, то не очень смело, так как вполне отдавал себе отчет в ограниченности своих познаний. Однако теперь, изучив весь наличный круг источников, я могу сделать вывод, что мои школьные сомнения были вполне оправданы. Увы, мы не имеем документальных данных о том, как выглядела рыцарская «свинья» на льду Чудского озера, но, по крайней мере, понятно, что противоречащий тактической логике строй на картинке реконструирован не по данным источников, а произвольно. Всё-таки замкнутого рыцарского каре, со всех сторон замыкающего пехоту быть не могло.
Можно лишь утверждать, что это был рыцарский клин, выступавший в регулярном построении, а пехота, скорее всего действовала отдельно. Более того, по мнению Д.Г. Хрусталева, в битве участвовало два подразделения рыцарей: орденское и епископское: «Нередко в исследованиях указывается или молчаливо признается, что клином было построено чуть ли не все немецкое войско. Из этого, как мы указали выше, даже делаются выводы о его количестве. Примеров построения в сражении всей армии одним полком в европейской истории не известно. Нет на это указаний и в наших источниках. Наоборот, русская летопись отличает "немцев" и "чюдь", а также специально разделяет их потери ("Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща", "паде Чюди бещисла, а Немецъ 400, а 50 руками яша"). Автор ЛРХ также говорит про "братьев" и "дорпатцев". О "братьях" сообщается, что их отряд — хоругвь (banier), построенная, вероятно, клином, — прорвал строй стрелков. О "дорпатцах" — подданных Дерптского епископа — сообщается, что в какой-то момент они бежали с поля битвы: "Часть дорпатцев вышла из боя, чтобы спастись". В русской летописи также говорится о бегстве "чюди", которую можно отождествить с этой "частью дорпатцев". Надо полагать, речь идет о местном эстонском ополчении, которое никак не могло быть включено в орденское конное построение. Профессиональные воины тогда резко отличались от случайных участников и никогда с ними не смешивались. Традиционным было также деление на полки по географическому признаку: новгородский полк отдельно, псковский отдельно и т. д. Такое деление было характерно и для средневековой Европы. Надо полагать, в Ледовом побоище орденские братья составляли одно подразделение, а подданные Дерптского епископа другое — или даже два других. Деление армии в начале сражения на три составные части было в те годы наиболее распространенным»20.
Рассуждения Д.Г. Хрусталева логичны. Однако следует принять во внимание, что если немецкое войско, как сказано в Рифмованной хронике, было окружено, то, очевидно, полки все-таки располагались более или менее компактно (даже при наличии внутри построения нескольких составных частей). Скорее всего, орденская рыцарская конница составляла «таранную» часть, а дерптские рыцари и чудская пехота шли следом. Поэтому орденский авангард оказался окружен и более всего пострадал, а дерптцы и чудь смогли спастись бегством. Такое предположение тем более вероятно, что орден как военизированная организация имел все-таки лучше обученный личный состав. Поэтому орденские братья и оказались в таранящем авангарде. Вассалы и подданные дерптского епископа, видимо, считались менее боеспособными. Поэтому были поставлены в арьергард и поэтому же не смогли достойно выстоять под ударами русского войска.
Кроме того, бросается в глаза разница в численности погибших и плененных немцев. Но, как уже говорилось выше, число жертв — это цифры, которым менее всего можно доверять, если речь идет об описании боевых действий (причем, не только в эпоху средневековья, но во все времена). Кроме того, следует принять во внимание, что автор Хроники ведет учет только пленным «братьям», т. е. рыцарям, которые были членами ордена, а летописец считает всех «Немец».
Далее, не вполне ясен следующий момент. Из текста Новгородской Первой летописи следует, что Александр выстроил войска на льду Чудского озера. И, победив, гнал вражье войско: «и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верстъ по леду до Суболичьескаго берега»21. В Рифмованной же хронике, которая, как было показано, достаточно близко летописи передает ход событий, говорится, что «с обеих сторон убитые падали на траву»22. При общем совпадении канвы повествования в летописи и в хронике такое разночтение выглядит странным. Исследователи видят в этой фразе («падали на траву») либо идиоматическое выражение, обозначавшее гибель в бою, либо отражение реальности (торчащий из-подо льда на мелководье камыш)23.
Кроме того, не ясно, имела ли место в реальности сцена, столь ярко показанная в знаменитом фильме Эйзенштейна, когда рыцари проваливаются под лед озера? Упоминание об этом содержится только в Псковской 3 летописи («а иных вода потопи»24), являющейся сводом XVI в. и вполне может быть домыслом летописца, знавшим, что в апреле лед уже некрепок (тем более лед Чудского озера, со дна которого бьют теплые ключи). Громадные полыньи в апреле образуются в озере и сейчас: попытка пройти по его льду весной в районе Теплого озера может закончится фатально не только для забредшего туда немецкого рыцаря, но и для всякого обычного человека.
Вместе с тем, в других районах озера ситуация иная. По словам Владимира Александровича Потресова (сына А.С. Потресова — спутника и соавтора генерала Караева), озеро в месте предполагаемой битвы у о. Вороний зимой промерзает до дна. В.А. Потресов, ребенком принимавший участие в знаменитой экспедиции, организовал и возглавил Музей истории экспедиции АН СССР по уточнению места Ледового побоища 1242 года (Музей Ледового побоища). В интервью изданию spbdnevnik.ru В.А. Потресов сказал: «В нашем музее мы тоже ведем статистику, собираем информацию. Согласно ей, толщина льда на первую декаду апреля составляет 50—80 см. По такому льду могут двигаться небольшие танки»25. Значит, во время битвы рыцари провалиться под лед не могли. Однако и этот факт не снимает проблемы окончательно: провалиться рыцари могли во время бегства, в других районах озера, где лед из-за теплых течений совсем не такой крепкий.
Тем не менее, сомнительными остаются именно детали, не дающие основы для тотальной дискредитации данных исторических источников, которую производит в своей работе Дж. Феннел26.
В качестве критерия оценки он использует количество погибших, что уже само по себе странно, поскольку сложно ожидать от хронистов и летописцев точных и объективных данных о количестве жертв, как в своих рядах, так и в рядах противника. Свои потери почти всегда преуменьшаются, потери противника — преувеличиваются. И нет никакого постоянного коэффициента, по которому бы можно было подойти к определению реальных цифр. Поэтому всякая арифметика в этом деле выглядит весьма наивно.
Кроме того, даже если рассуждать в рамках этой небезупречной логики и полностью доверять только немецким источникам, цифры все равно получаются достаточно весомые. Рифмованная хроника указывает, что в ходе Ледового побоища были убиты двадцать рыцарей, и шесть взяты в плен. Хроника Тевтонского Ордена (XV в.) указывает суммарные потери при освобождении Александром Пскова и Ледовом побоище (события эти происходили последовательно и были составными частями одного похода новгородского войска) — семьдесят ливонских рыцарей27. Если исходить из того, что сам Феннел считал число рыцарей в обоих орденах (Тевтонском и Ливонском) в этот момент равным примерно сотне28, то потери могут быть названы, как минимум, внушительными.
Если же перейти от количественных критериев к качественным, и проанализировать тексты письменных источников с точки зрения их оценок произошедшего, то ситуация выглядит существенно проще. И в Старшей ливонской рифмованной хронике, и в Новгородской первой летописи событие это представлено как весьма значительное: трагичное для рыцарей и радостное для новгородцев.
Как всегда забавную «деконструкцию нарратива», касающегося Ледового побоища, предложил уже упоминавшийся на страницах книги А.Н. Нестеренко. Вполне добросовестное «ученое сомнение» исследователей скептического направления, попадая в голову этому альтернативному автору, движется как пуля со смещенным центром и всегда находит интересную «точку выхода». По мнению Нестренко, Ледовое побоище окружено небывалым количеством разнообразных «мифов» (т.е., в терминологии этого автора, заведомо ложных историй, существующих как результат некого исторического «заговора»).
«Миф» первый — Ливонский орден. По мнению Нестеренко, он не существовал. Поскольку утверждение это никак не обосновано, то ответить можно просто: нет, орден существовал. Как уже было сказано, он образовался путем вхождения Ордена меченосцев в Тевтонский орден на правах отдельного ландмейстерства, пользовавшегося автономией. Именно это образование и принято именовать «Ливонским орденом», причем, не только в отечественной историографии29.
Далее следует традиционная для Нестеренко и прочих любителей альтернативы паралогическая конструкция: если события о некоем событии не говорится в каком-либо источнике, значит, события не было.
В данном случае, Нестеренко ссылается на «Хронику Пруссии» Петра из Дусбурга. Вообще, согласно методологическим принципам самого Нестеренко, на эту хронику ему ссылаться никак нельзя, ведь древнейший её список относится к XVI в. Но, в данном случае, это его почему-то не смущает. Самое главное, в ней о Ледовом побоище нет ни слова. Следовательно, по мнению Нестеренко, «Ливонская рифмованная хроника» и Новгородская первая летопись содержат недостоверную информацию.
В данном случае мы имеем дело не только с альтернативной историей, но и с альтернативной логикой. Сведений о Ледовом побоище много где нет: не упоминают о нем французские анналы, ничего не писали индейцы майя, молчат и китайские хронисты. И что это значит? На каком основании подозревать в подлоге автора Ливонской рифмованной хроники, описавшего малоприятное для него событие — поражение рыцарей? Каким образом немецкий хронист и русский летописец смогли одинаково, хотя и с противоположных позиций, описать событие, которого не было? В конце концов, почему о событиях, произошедших в Ливонии должна повествовать не «Ливонская хроника», а «Хроника Пруссии»?
Все эти вопросы остаются без ответа. Тем более что сам Нестеренко текста «Хроники Пруссии» не читал. Во всяком случае, он никак знакомства с текстом в работе не проявляет. Если бы читал, то, возможно, знал бы, что Хроника Пруссии очень бедна описанием событий в Ливонии30.
Изюминкой его трактовки событий 1242 года является описание хода самой битвы. Понятно, что с альтернативной точки зрения все как всегда «было не так, как на самом деле». Реконструкция Нестеренко выдает в нем опытного футбольного болельщика. По его мнению, рыцари использовали на поле боя чрезвычайно комбинаторную тактику. Они приближались к противнику клином (в этом Нестеренко не сомневается), но войдя в соприкосновение, мгновенно перестраивались, расформировывали клин, меняя построение и бились уже в ином порядке. Неожиданно: рыцарской «конной (!) лавой»31.
Начнем с того, что «конная лава» — это уже вполне бессмысленное словосочетание. Лава только конная и бывает, если речь идет о военной сфере. «Лава» специфический казачий термин, впоследствии вошедший в обиход всей русской легкой кавалерии.
Видимо, Нестренко воображает себе атаку рыцарей как некую лавину, и поэтому решил назвать её «лавой». Между тем, лава — это не форма построения, а тактика максимального рассредоточения, когда всадники скачут практически врассыпную. Главное достоинство лавы — мобильность, высокая маневренность и неожиданность действий. «Лава представляет собою не строй, а тактические действия кавалерии без определенных форм и построений. ...Всякое стремление придать лаве уставные формы и перестроения или связать её теми или другими строями, дистанциями и интервалами, убивая самостоятельность составляющих её звеньев, уничтожает самый смысл лавы, где все должно зависеть от обстановки. Действие лавой только тогда будет успешно, когда оно будет непонятно и неожиданно для противника»32.
Поэтому лаву использовали для решения тактических задач легкой кавалерии: разведки, контрразведки, прикрытия маневра, смешения построений противника перед атакой, завлекания в ложном направлении, флангового обхода частей противника, неожиданного захода в тыл и «тревоженья» неприятеля на отдыхе33. Где в источниках Нестеренко разглядел все эти действия? Где сказано о каких бы то ни было маневрах, заходах с флангов, и что неожиданного было в действиях орденских войск?
Для тяжелой рыцарской кавалерии такой образ действий был несвойственен. Рыцари действовали организованным строем, даже в случае неожиданной атаки. Типичная фраза европейской хроники: «The French attacked them thus unawares, with banners displayed, and lances in their rests, in regular order, crying out "Clermont, Clermont, for the dauphine Auvergne"»34 (французы атаковали их неожиданно, с развернутыми знаменами, копьями наперевес, в правильном порядке, крича «Клермон, Клермон, за дофина Овернского»).
И русская летопись, и ливонская хроника говорит о построении. С какой стати предполагать, что именно в 1242 орденская конница изменила обычной рыцарской тактике и стала действовать в казачьем духе, тем более, что источники указывают совершенно обратное? Обычная логика тут бессильна, но действует логика альтернативная: раз источники свидетельствуют об одном, то этого быть никак не может, ведь в реальности все всегда обстоит не так, как на самом деле. Это путь волшебных открытий для представителей альтернативной и фолк-хистори. Неудивительно, что на этом пути Нестеренко совершает столько открытий: «рыцарская конная лава» — достойный перл в коллекции.
Горячую тему Ледового побоища не мог, конечно, не обсудить известный видеоблогер Гоблин (Дмитрий Юрьевич Пучков), со своим обычным собеседником историком, реконструктором и общественным деятелем Климом Александровичем Жуковым.
Клим Жуков — историк, в том числе и по образованию. Поэтому чаще всего он излагает вполне научные факты. Однако «просто факты» интереса у публики не вызывают. Поэтому он стилизует изложение вполне доброкачественной информации под «разоблачение». Это вполне понятный риторический прием, которым приходилось пользоваться и автору этих строк. Именно в таком ключе построена и беседа о Ледовом побоище. Однако есть в изложении Клима Александровича, в целом неплохо знающего материал, два уязвимых момента. Во-первых, он то ли по небрежности, то ли по забывчивости бывает неточен в существенных деталях. Во-вторых, его порой «заносит» сам жанр разоблачения: для пущей увлекательности обязательно необходимо что-нибудь с грохотом обрушить. Иногда он роняет то, что ронять, исходя из его же, Клима Жукова, теоретических основ не стоило бы.
В теме Ледового побоища Клим Жуков выделяет несколько «мифов» или «стереотипов», которые считает необходимым опровергнуть. Во-первых, он опровергает миф о многолюдности этого сражения. Интересно, что «миф» этот ему, очевидно, пришлось немало поискать, поскольку именно о численности участников теперь уже почти никто не пишет. Впрочем, после вполне резонных подсчетов, приведших историка к выводу, что сражающихся было не очень много, Жуков объясняет слушателям, что количеством сражающихся значимость сражения не определяется. Сражение было очень важным. То есть, и разоблачительный пафос в изложении сохранен, и историческая реальность не пострадала. Однако так хорошо сочетать «разоблачение» и просвещение удается не всегда.
Второе «опровержение». По мнению Клима Жукова, сражение не могло происходить на льду, ибо под конями лед весной непременно провалился бы. Это утверждение специалист по военной истории подтверждает весьма интересными выкладками: вес лошади, площадь копыта, погода в апреле, температурный оптимум и пр. Все это было бы понятно, если бы не прямое указание летописи, что битва происходила именно на льду, помноженное на результат многолетних наблюдений за ледовым покровом Чудского озера, которое показывает, что в месте предполагаемой битвы озеро промерзает чуть не до дна. И по льду могут (именно в этом месте!) проехать не только рыцари, но даже танки. Другое дело, что в месте, где бьют теплые ключи, лед действительно не крепок. И рыцари могли провалиться, но не во время сражения, а во время бегства. Таким образом, нет никакой необходимости подвергать слова летописца сомнению. Это тем более странно, что в остальных случаях Клим Жуков вполне свободно пользуется данными Новгородской первой летописи, не впадая в странное недоверие.
В-третьих, Жуков критикует версию о предательстве псковитян на том основании, что Псков был отдельным государством и был поэтому в полном праве искать покровительства у немецких соседей. Относительно прав псковитян можно спорить. Все-таки Псков считался новгородским «пригородом» (т.е. зависимой от Новгорода общиной). Однако, в любом случае, «исторический миф» об их предательстве вовсе не миф, а зафиксированное летописью отношение к поведению посадника Твердилы самих средневековых новгородцев. В летописи его поступок назван «переветом», то есть, предательством. Когда историк спорит с другим историком — это нормально. Но когда историк начинает спорить с современниками и участниками событий, вполне недвусмысленно выразившими свое отношение к происходящему — это уже только забавно.
И, наконец, четвертый важный и самый «оригинальный» сюжет. «Засадный полк», о котором напрасно пишут все историки. Ведущий Гоблин совершенно закономерно начинает вспоминать Боброка Волынца и пр. Однако Клим Александрович прерывает его и объясняет, что это не тот засадный полк. Тот был на Куликовом поле, а это — на Чудском озере. Жуков изумляется, как это историки все один за другим пишут про засадный полк, хотя никаких данных в источниках ни о каком засадном полке нет. Ведь даже Владимир Терентьевич Пашуто, уж на что хороший историк, но и он не избежал соблазна написать про «засадный полк». «И как же это он?», — удивляется Гоблин. «В специфике военной истории разбирались плохо», — объясняет Клим Жуков. Нам же остается тоже удивляться: не писал В.Т. Пашуто ни про какой «засадный полк». В данном случае, сразу обе типичные ошибки Клима Александровича Жукова сыграли свою роль: обличительный пафос, и фактическая неразбериха в существенных деталях.
И, увы, этих ошибок во всей полуторачасовой беседе наберется немало. «Городовой полк» — совсем не то же самое, что полк дружинный. Принцип его формирования и социальный состав был иным. Новгородцы вовсе не называли себя «славянами», в источниках они именуются либо новгородцами, либо русскими и пр.
Быть может, читатель испытает недоумение: зачем так подробно разбирать видеоролик? Все просто. Причина в том, что с 29 октября 2015 года, когда эта видеобеседа была помещена на youtube, ролик набрал 1 318 572 просмотра. Такое количество просмотров многократно превосходит тиражи всей научной исторической литературы, вышедшей за тот же срок. Именно такими роликами формируется представление об истории у широких народных масс. Научные монографии, увы, имеют существенно меньшую силу воздействия.
Что можно сказать об информационном воздействии именно этого творения Гоблина и Клима Жукова? В принципе, это, конечно, не бредни академика Фоменко и не «откровения» академика Пивоварова. Однако удручает критическое количество неточностей. Да и разоблачительный пафос, являясь хорошей приправой для возбуждения зрительского интереса, в большом количестве вызывает недоверие к исторической науке в целом. Недоверие даже и к самому Климу Александровичу Жукову как к историку и общественному деятелю.
Итак, возвращаясь к исторической канве Ледового побоища, каков итог? Если отставить в стороне разнообразные варианты фольк-хистори и обратиться к серьезным историческим работам современных исследователей, знакомая со школьных уроков истории схема без особого труда выдерживает «деконструкцию нарратива».
Примечания
1. ПСРЛ. Т. III. С. 78.
2. Житие Александра Невского. С. 364.
3. Рифмованная хроника // Матузова В.И. Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII — 1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М., 2002. С. 229—234.
4. Ледовое побоище 1242. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища/ Под ред. Г.Н. Караева. М.—Л., 1966. 254 с.
5. Автор выражает проф. В.Ф. Шуйскому глубокую благородность за оказанную консультацию.
6. Глязер С.В. Битва на Чудском озере. М., 1938. С. 32.
7. Караев Г.Н. Результаты подводного археологического обследования северной части Теплого озера // Ледовое побоище 1242. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища/ Под ред. Г.Н. Караева. М.—Л., 1966. С. 60—62.
8. Там же. С. 62.
9. Тихомиров М.Н. Древняя Русь. М., 1975. С. 373—374.
10. Там же. 374.
11. Рифмованная хроника. С. 230.
12. Беляев Н.И. Александр Невский. М., 1951.
13. Там же. С. 161.
14. Там же. С. 234.
15. Житие Александра Невского. С. 364.
16. Рифмованная хроника. С. 324.
17. Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. С. 304.
18. История СССР. Учебник для 7 класса средней школы / Под ред. Б.А. Рыбакова, М., 1985. С. 87.
19. Данилов А.А., Косулина Л.Г. История России. С древнейших времен до XVI века. Учебник для 6 класса общеобразовательных учреждений. М., 2003. С. 111.
20. Хрусталёв Д.Г. Северные крестоносцы. С. 306.
21. ПСРЛ. Т. III. С. 78.
22. Рифмованная хроника. С. 234.
23. Там же. С. 240.
24. Псковские летописи. Выпуск второй / Под. ред. А.Н. Насонова. М., 1955. С. 82.
25. Участник экспедиции Георгия Караева на Чудское озеро рассказал, почему на дне озера никогда не найдут рыцарей. URL: https://spbdnevnik.ru/
26. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. М., 1989. С. 143.
27. Хроника Тевтонского ордена / пер. В.В. Бегунова, И.Э. Клейненберг, И.П. Шаскольского // Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М., 1966. С. 237.
28. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 145.
29. См., например, William L. Urban The Livonian Crusade. Chicago: Lithuanian Research and Studies Center, 2004. 549 pp.
30. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. М., 1997. 384 с.
31. Нестеренко А.Н. Указ. соч., с. 110.
32. Наставление для действий лавою // Строевой кавалерийский устав. Пг. 1917. С. 259—260.
33. Там же. С. 260—261.
34. Chronicles of England, France, Spain, and the adjoining countries,: from the latter part of the reign of Edward II to the coronation of Henri IV. / By SIR JOHN FROISSART. Tr. from the French, with variations and additions, from many celebrated mss. by Thomas Johnes, Esq. To which are prefixed a life of the author, an essay on his works, and a criticism on his history, with an original introductory essay on the character and society of the middle ages, by Rev. John Lord. New-York,: Leavitt&Allen, [1857] P. 48.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |