5. Отмирание остатков родоплеменного строя и дружинной формы государства
Описывая войну 1018 г. между Ярославом, с одной стороны, и Святополком и Болеславом Храбрым — с другой, Нестор сообщает: «Ярослав же, совокупив Русь и варягы, и словене, поиде противу Болеславу и Святополку».1 Однако в дальнейшем племенные названия исчезают со страниц летописей. Когда в 1036 г. Ярославу пришлось отражать нашествие печенегов на Киев, он, по словам «Повести временных лет», «постави варягы по среде, а на правей стороне кыяне, а на левемь криле новгородци».2 Постепенность и естественность замены племенных названий терминами, образованными от городских центров (Русь — кыяне, словени — новгородци), прослеживается в источнике достаточно четко.
Подобно этому теряет свое значение в государственной жизни княжеская дружина. На нее и на наемников-варягов опирается Ярослав Владимирович, утверждаясь в Киеве и победив, наконец, Святополка: «Ярослав же седе Кыеве, утер пота с дружиною своею, показав победу и труд велик»3 (1019). Но это упоминание о дружине как об активно действующей политической силе — последнее в летописании времен этого князя. Далее она вообще упоминается в связи с Ярославом всего один раз, но уже в другом значении — войска вообще. В начале недавно упомянутой битвы с печенегами 1036 г. «Ярослав... исполни дружину, и постави варягы по среде...» и т. д. Человек нового времени, реформатор и книжник, Ярослав в течение своего 35-летнего княжения на Руси опирался в государственных делах на других людей, рожденных новыми условиями жизни.
Совсем иным был брат Ярослава Мстислав, настоящий реликт дружинной эпохи. Всю свою жизнь он, подобно своему деду Святославу, провел в походах, был окружен дружинниками, полагался на них во всем и ставил их выше всех других подданных. Отдавая дань древней традиции, Нестор в образе Мстислава рисует идеального дружинного князя. И, следует заметить, этот возвышенный портрет в общем соответствовал мировоззрению и характеру жизни этого былинного богатыря...
Само появление Мстислава на страницах летописи эффективностью рассказа и патетичностью изобразительных средств не уступает описанию в той же «Повести временных лет» выхода на историческую сцену героического Святослава. Под 1022 г. летописец рассказал, как княживший тогда в Тмуторокани Мстислав пошел войной на касожского (черкесского) князя Редедю. Когда оба войска сошлись, «рече Редедя к Мьстиславу: "Что ради губиве дружину межи собою? Но снидеве ся сама борот. Да аще одолееши ты, то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и землю мою. Аще ли аз одолею, то възму твое все"». Мстислав охотно согласился на поединок. Словно античные герои, они с Редедей решают дело не оружием, а борьбой, в которой победил тмутороканский князь.4 Отвага и сила Мстислава были широко известны на Руси. Во вступлении к «Слову о полку Игореве» вещий Боян «песнь пояше старому Ярославу, храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы касожьскыми».5
Своеобразным апофеозом дружинности Мстислава представляется яркий рассказ «Повести» о Лиственской битве 1024 г. между ним и Ярославом. Этот рассказ, равно как и предыдущий, вероятнее всего, почерпнут из воинского, дружинного эпоса. Со стороны Ярослава битву начали наемники-варяги, главная ударная сила его войска. Мстислав же бросил в бой «север», т. е. своих подданных северян, ибо княжил тогда в Чернигове, главном центре Чернигово-Северской земли. Свою же приведенную из Тмуторокани дружину, состоявшую из хазар и касогов,6 он придержал до решительного момента сражения. «И трудишася варязи секуще север, и посем наступи Мстислав со дружиною своею и нача сечи варяги». Уставшие наемники не смогли противостоять свежим дружинникам Мстислава и побежали. Ярославу пришлось податься в Новгород. «Мьстислав же, о свет заутра, видев лежачие сечены от своих север и варягы Ярославле, и рече: "Кто сему не рад? Се лежить северянин, а се варяг, а дружина своя цела!"»7. Дружинному князю Мстиславу были дороже собственных подданных-русичей хазарские и касожские воины, потому что они составляли его дружину.
В кратком посмертном панегирике Мстиславу, вписанном в «Повесть временных лет» под 1036 г., главный акцент сделан на отмеченных выше качествах князя: «любяше дружину по велику, именья не щадяше, ни питья и еденья браняше».8 Зато в более подробном жизнеописании Ярослава в том же источнике ни слова не сказано о его привязанности к дружине. Ярослав, наверное, отвел дружине подобающее, на его взгляд, место: собственной охраны и привилегированной части войска. Государственные дела князь поручал своим чиновникам, среди которых, ясное дело, могли быть и выходцы из дружинной среды. С кончиной Мстислава дружинность как мировоззрение господствующего класса окончательно отошла в прошлое, как при Владимире отошло в прошлое само дружинное государство.
Примечания
1. Повесть временных лет. С. 96.
2. Там же. С. 101.
3. Повесть временных лет. С. 98.
4. Повесть временных лет. С. 99.
5. Слово о полку Игореве. Под ред. В.А. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. С. 9. (Литературные памятники).
6. Повесть временных лет. С. 99.
7. Там же. С. 100.
8. Там же. С. 101.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |