2.1. Фон времени
Годы жизни Александра Ярославича (1220/1221—1263)1 приходятся на эпоху «удельной Руси»2. Одним из важнейших моментов этой эпохи стала «регионализация княжеской власти на крепкие уделы, связанные со старыми городскими центрами земель, которые и стали, по сути, основанием древнерусской истории»3. Существенной особенностью новых локальных структур власти, боровшихся друг с другом за киевское наследство, стала дихотомия (или, напротив, объединение) княжеской власти одной из ветвей династии Рюриковичей, с одной стороны, и веча — с другой. За наследство Киева, «матери городов русских», после его падения боролись три новых властных центра: Владимиро-Суздальское княжество, ориентированная на Запад Галицкая земля с сильной аристократией и город-республика Новгород, политические структуры которого представляли собой наиболее существенный противовес принципу княжеской власти4. Рассматривая политическую историю Руси XIII в., мы сталкивается с тремя действующими в ней силами. Во-первых, формально еще существовала центральная власть в качестве возникшего к концу XII в. института великого князя Владимирского. Во-вторых, на передний план выступали конкурирующие друг с другом удельные князья из династии Рюриковичей и, в-третьих, города-республики, прежде всего Новгород и Псков, с их народными собраниями и олигархическими политическими структурами, боровшиеся с местными князьями за собственные вольности. Поскольку Новгород, никогда не бывший столицей удельно-княжеской вотчины, постоянно избирал себе в князья великого князя или принимал его в этом качестве, борьба против местных князей и против великого князя зачастую совпадала.
Насколько сильно представление об общем государстве, одной «Русской земле», еще действовало в эпоху раздробленности — спорный вопрос. Идея «Русской земли» имела как политическое, так и сакральное измерение. Она указывала, с одной стороны, на территорию политического влияния киевской династии, которая дала на рубеже тысячелетия наименование платившим дань территориям, с другой стороны, с середины XI в. — на православную terra sancta, «землю, крещенную великим князем Владимиром (969—1015)». К Руси, таким образом, относились племена различного этнического происхождения, если они принимали православие и платили дань киевской династии5. После падения Киева «региональный патриотизм отдельных удельных князей, кажется, взорвал представление о сакральном и гармоничном единстве "Русской земли". Разгорелась борьба за священное наследство Киева как резиденции великого князя и митрополита; ее целью стал перенос концепции Руси на одно из удельных княжеств»6. В политической практике это означало, что отдельные княжества постоянно вели междоусобные войны и отказывали друг другу в помощи против нападений «извне». Местный патриотизм и регионализм стали следствием регионализации княжеской власти7. Сопротивляясь этому процессу, православное духовенство стало главным институтом, который отстаивал целостность сакральной общины и культивировал память о единой «Русской земле». Подчеркивая свои претензии на представительство всей «Русской земли», глава русской епархии с 1164 г. именовался «митрополитом всея Руси»8.
Дезинтеграция старого киевского государства роковым образом совпала по времени с массивной внешнеполитической угрозой. Наивысшая опасность грозила воевавшим между собой княжествам Руси со стороны формировавшейся в Азии Монгольской империи. Уже 31 мая 1223 г. в битве на Калке, в которой военную поддержку половцам оказали войска князей Южной Руси, произошло первое столкновение войск княжеств Руси с военной силой монголов. Сокрушительное поражение, однако, не имело ни малейшего значения для борьбы внутри Руси. Опасность из степи была привычной, и никто не предполагал наличия далекоидущих захватнических планов у «языци незнаеми, их же добре никто же не весть, кто суть и отколе изидоша, и что язык их, и котораго племене суть, и что вера их; а зовут я Татары»9. В 1237—1240 гг. все княжества Руси вплоть до города-республики Новгорода покорились власти монголов10. Главной характеристикой этого подчинения, именуемого в русской историографии чаще всего «монголо-татарским игом», была экономическая эксплуатация захваченных территорий11. Великий князь со времени правления Ярослава Всеволодовича (1238—1246), отца Александра, стал зависим от ярлыка Золотой Орды, однако хан не вмешивался в политическую структуру, а главное, в религиозную свободу покоренных земель12. Сарайские правители скорее использовали раздоры князей Руси и их зависимость от благорасположения хана Золотой Орды для политики «divide et impera».
Новгород занимал особое место в союзе удельных княжеств Руси в трех отношениях. Во-первых, городу удалось довольно рано освободиться от тесной связи с Киевом, являвшимся центром великокняжеской власти. Во-вторых, в вечевой республике развивались собственные конституционные традиции. В-третьих, Новгородскую землю обошли стороной монгольские захваты, она имела стабильные территориальные границы.
Процесс выхода Новгорода из зависимости от великого князя и митрополита выражался и в стремлении к политической и церковной автономии. Уже в 1136 г. город впервые призвал князя против воли Киева13. И после возвышения Владимира как великокняжеского престола избрание Новгородского князя оставалось предметом переговоров между великим князем и политической элитой, т.е. в основном боярами и крупными купцами14. Стремление Новгорода к политической самостоятельности сопровождалось усилиями церкви к достижению автономии. Эта тенденция стала очевидной уже в середине XI в., когда в городе был построен собственный Софийский собор, стилистически имитирующий одноименный храм в Киеве. Церковь под небесным покровительством «премудрости Божией» принадлежала к символическому инвентарю столиц Руси, которые задумывались и концептуализировались как отражения Константинополя или Иерусалима15. Софийский собор стал символом Новгорода, в источниках часто именовавшегося «городом Святой Софии». С 1156 г. Новгород самостоятельно выбирал себе епископа («владыку») и через десять лет добился повышения собственного статуса, получив архиепископский престол. «Самосознание новгородцев... отлилось [в XII—XIII вв.] в цельную идеологию, перенятую местным летописанием, стремившимся приписать Новгороду превосходство над Киевом... и проецировавшим свободу выбора собственного князя в древнейшие времена...»16 Подоплекой новгородских стремлений к политической самостоятельности было превращение города в преуспевающую торговую державу вследствие перемещения торговли Руси с Европой на Балтику. Из своего территориального центра, бассейна озера Ильмень и Псковской земли, торговая республика посредством взимания дани распространилась на большие территории, прилегающие с северо-востока. Новгород становился, таким образом, «полиэтническим государством под славянским руководством»17. На пустынных территориях Севера пересекались властные интересы Новгорода и Владимиро-Суздальского княжества, от которого в конце XII в. Новгороду неоднократно приходилось защищать свои владения. Кроме того, соперниками торгового города стали Литва, Швеция и орден меченосцев.
Параллельно с освобождением от киевского и владимирского влияния в Новгороде происходила дифференциация внутренней политической структуры, сопровождавшаяся все большим ограничением власти выборного или посаженного на престол князя18. В первой четверти XIII в. развитие демократически-олигархического устройства города было в основном завершено. Демократической основой стало народное собрание — вече, созывавшееся нерегулярно и представлявшее собой форум политических групп города. Как центральный институт правления вече призывало и отставляло князей, избирало управляющие институции города и решало вопросы войны и заключения мира19. Исполнительная власть находилась в руках олигархических институций — посадника, тысяцкого и других, определявшихся из бояр и представлявших город-республику перед князем. Наконец, сам князь номинально стоял во главе республики, однако его права ограничивались договором с городом, заключавшимся им под присягой. До конца XIII в. князь командовал новгородским войском, основу которого составляла его собственная дружина.
Примечания
1. Уже вопрос о том, когда родился Александр Ярославич, является в историографии спорным. Юрий Бегунов, опираясь на Татищева (который исходил из того, что Александр Невский появился на свет в 1219 г.), защищает в своей книге тезис о том, что князь родился 30 мая 1220 года (Бегунов Ю.К. Летопись жизни и деятельности Александра Невского // Князь Александр Невский и его эпоха / Ред. Бегунов, Кирпичников. С. 206—209). В.А. Кучкин придерживается мнения, что Александр родился 13 мая 1221 г. (Кучкин В.А. О дате рождения Александра Невского // Вопросы истории. 1986. № 2; Он же. Александр Невский. Государственный деятель и полководец средневековой Руси // Отечественная история. 1996. № 5. С. 20). К версии Кучкина присоединяется A.A. Горский (Горский A.A. Александр Невский // Родина. 1993. № 11. С. 27).
2. Новейшие научные труды по биографии Александра Невского: Кучкин. Александр Невский. Государственный деятель; Горский A.A. Два «неудобных факта» из биографии Александра Невского //Александр Невский и история России. С. 64—74; Кирпичников А.Н. Две великих битвы Александра Невского // Там же. С. 29—41; Лурье Я.С. Ордынское иго и Александр Невский: источники и историография XX в. // Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997. С. 100—130; Данилевский И.Н. Александр Невский: Русь и Орда; Он же. Александр Невский: Русь и Орден. Содержательный и одновременно критический обзор можно найти и у Дж. Феннела: Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200—1304. М., 1990. С. 121—149. О состоянии источников см.: Колотилова С.И. Русские источники XIII века об Александре Невском // Исторические науки. Ученые записки Гос. пед. института им. А.И. Герцена. Псков. Т. 502. 1971. С. 99—107; Лурье Я.С. К изучению летописной традиции об Александре Невском // Он же. Ордынское иго и Александр Невский. С. 100—120. Хронику важнейших событий биографии Александра составил Ю.К. Бегунов (см. его «Летопись жизни и деятельности Александра Невского»).
3. Zernack К. Polen und Rußland. Zwei Wege in der europäischen Geschichte. Berlin, 1994. S. 85.
4. Одной из причин распада Киевской Руси стали проблематичные правила наследования великокняжеского престола по принципу сеньората, что провоцировало постоянные конфликты между братьями или дядьями и племянниками. Кроме того, свою роль сыграли экономические и внешнеполитические факторы. Ненадежность юго-восточных степных границ, которым угрожали половцы, и связанная с этим угроза торговому пути «из варяг в греки» способствовали тому, что торговля переместилась с сухопутных на водные пути, и Киев постепенно утрачивал свое экономическое значение. Венеция и Генуя стали основными средиземноморскими торговыми партнерами Византии, а торговля русских княжеств с Западной Европой постепенно стала осуществляться через Балтику, от чего выиграл Новгород.
5. См.: Stökl G. Russische Geschichte. Von den Anfangen bis zur Gegenwart. Stuttgart, 1990. S. 272; Данилевский. Древнерусская государственность (особ, со с. 157); Halperin Ch.J. The Concept of the Russian Land from the Ninth to the Fourteenth Centuries // Russian History. 1975. Vol. II. № 1. P. 29—38. С географической точки зрения «Русская земля» изначально соответствовала территории в треугольнике Киев—Чернигов—Переяславль (Ibid. Р. 30). Гальперин указывает на возможные языческие корни концепции «Русской земли». Он предполагает ее связь с языческими представлениями о «матери сырой земле» (Р. 31—32). Идея terra sancta опирается на образ Палестины как «Святой земли». Для представления о святости Руси огромное значение имела легенда о князьях-мучениках Борисе и Глебе, чья кровь освятила Русскую землю также, как кровь Христа почву Палестины (Р. 33). Данилевский указывает на претензии русских столиц быть отражением Иерусалима (см.: Древнерусская государственность. С. 161). См. также: Soldat. Urbild und Abbild. S. 123ff.
6. Osterrieder. Sakralgemeinschaft. S. 202.
7. См., например: Goehrke С. Zum Problem des Regionalismus in der russischen Geschichte // Forschungen zur osteuropäischen Geschichte. 1978. Bd. 25. S. 82ff.; Данилевский. Александр Невский: Русь и Орден. С. 199 и далее.
8. См.: Данилевский И.Н. От Киевской Руси к Руси удельной // Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков. С. 21—39.
9. Новгородская первая летопись старшего извода (Синодальный список) // Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Ред. А.Н. Насонов. М.; Д., 1950. С. 61. (Далее: Новгородская первая летопись). Об оценке монгольской опасности с русской стороны см.: Leitsch W. Einige Beobachtungen zum politischen Weltbild Aleksandr Nevskijs // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 1978. Bd. 25. S. 210ff.
10. В научной литературе нет единого мнения о причинах, по которым Новгород избежал нашествия татар. Возможной причиной считается сильная оттепель весной 1238 г. См. об этом, в частности: Goehrke С. Groß-Novgorod und Pskov/Pleskau // Handbuch der Geschichte Rußlands. Bd. 1. (1. Halbband). Von der Kiever Reichsbildung bis zum Moskauer Zartum / Hg. v. Manfred Hellmann. Stuttgart, 1981. S. 450.
11. См.: Nitsche P. Die Mongolenzeit und der Aufstieg Moskaus (1240—1538) // Handbuch der Geschichte Rußlands. Bd. 1/1. S. 558—559. О системе данничества, созданной в середине 50-х гг. XIII в., см.: Егоров В.Л. Александр Невский и чингизиды // Отечественная история. 1997. № 2. С. 48—58; Он же. Александр Невский и Золотая Орда // Александр Невский и история России. С. 42—63.
12. Хан Берке даже разрешил митрополиту Кириллу в 1261 г. строительство православной церкви и основание епископства в Сарае, столице Золотой Орды.
13. Во времена Киевской Руси большинство князей сажали своих старших сыновей, и тем самым будущих наследников, править в Новгороде.
14. Этот конфликт отразился и в биографии Александра Ярославича, который, будучи великим князем Владимирским, в 1255 г. вступил в противоборство с Новгородом из-за наместничества своего сына Василия Александровича.
15. Об этом см.: Benz E. Geist und Leben der Ostkirche. München, 1971. S. 54—55; Philipp W. Die religiöse Begründung der altrussischen Hauptstadt // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 1983. Bd. 33. S. 227—228.
16. Goehrke. Groß-Novgorod. S. 446.
17. Ibid. S. 447.
18. Об истории новгородской системы управления см.: Goehrke. Groß-Novgorod. S, 461ff.
19. Только в 1136—1238 гг. новгородское вече призвало 38 князей.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |