7. Свержение Александра (1917—1937)
С крушением старого порядка в 1917 г. наступила новая эпоха и для Александра Невского. На протяжении всей долгой истории его памяти князь, почитавшийся святым, не вызывал такого количества нападок и недоброжелательства, как в первые два десятилетия большевистской власти. Коммунисты запустили механизм культурной революции, в ходе которой была объявлена война практически всем символам и ценностям старого порядка. Александр Невский представлялся новой власти символом прежнего режима по трем причинам. При жизни он был князем и феодалом, т.е. угнетателем и эксплуататором. После смерти он был канонизирован и, таким образом, стал для православной церкви объектом культа святых и их мощей, глубоко осуждаемого большевиками. Наконец, Александр попадал под подозрение, поскольку, будучи русским национальным героем, служил символом имперского великорусского шовинизма. Поэтому большевики вели борьбу против Александра Невского сразу по трем направлениям: на «историческом фронте» классовой борьбы, в связи с антицерковной и антирелигиозной пропагандой, а также по линии подавления великорусского национализма.
В 1917—1937 гг. большевики использовали в борьбе с Александром Невским двойную стратегию — сочетание клеветы и вытеснения. В картине мира молодого Советского Союза князь считался «пособником новгородского торгового капитала» и эксплуататором «простого народа». Антирелигиозная пропаганда язвительно высмеивала культ святого и его мощей. Вместе с другими русскими князьями, царями и императорами его изгнали из учебников истории. Александр Невский оставался пригоден лишь в качестве негативного символа размежевания со старым режимом. Очевидно, новые власти с большим удовольствием полностью стерли бы его из русской культурной памяти. Он не вписывался в новый исторический нарратив и не укладывался в большевистскую концепцию коллективной идентичности. Его имя воплощало все три основания ненавистного имперского порядка — православие, самодержавие и (русскую) народность, которым теперь была противопоставлена новая триада — атеизм, диктатура пролетариата и интернационализм.
Как и в начале XVIII в., после 1917 г. Александр Невский превратился из символа синхронного размежевания мы-группы с внешним миром в символ диахронного разграничения внутри страны. Однако в отличие от Петра, включившего Невского как измененный позитивный образ в новую имперскую знаковую систему и создавшего из него символ размежевания со старым Московским царством, большевики (поначалу) не стремились подверстать Невского к своим нуждам и интегрировать его в новую знаковую систему.
Борьба большевиков за власть над русской культурной памятью оказалась еще более трудной и длительной, чем за власть политическую. Александр Невский в 1917—1937 гг. не ушел в забвение. С одной стороны, память о нем сохранялась в православных общинах. Церковный дискурс о святом сохранился и пережил даже эпоху репрессий и преследований православной церкви. С другой стороны, Александр Невский нашел прибежище в литературе русской эмиграции. Особое уважение он вызывал у евразийцев. Мудрая монгольская политика Александра стала причиной, по которой евразийцы превратили Невского в положительный персонаж русской истории и обеспечили изгнаннику политическое убежище в собственном мировоззрении.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |