3.4. Борьба за историю Руси
Прославленный великий князь Александр Ярославич оказался символом, переходившим из рук в руки в борьбе за политическую власть между Москвой и Новгородом. Оба города стремились завладеть историческим и символическим наследством Киевской Руси для утверждения собственных политических амбиций. Конкурирующие дискурсы об Александре Невском в новгородской литературе XV в. — признаки этой борьбы за «русскую историю». Великое княжество Московское с конца XIV в. пыталось подготовить программу «собирания русских земель» посредством «собирания русской истории (или историй)» и символически продолжить ее1. Этот процесс выкристаллизовался в летописях, призванных создать представление о единстве земель Руси, и в строительстве символически нагруженных архитектурных сооружений в Московской земле, как и новых новгородских церквей, напоминавших об эпохе единства Русской земли и укреплявших московское самосознание2. «Символическая борьба» между Новгородом и Москвой достигла кульминации в конце XV — начале XVI в. в легендарном споре о белом клобуке и шапке Мономаха. Оба головных убора считались репрезентациями регалий правителей византийского происхождения3. Ссылаясь на эти легенды, архиепископский двор в Новгороде и связанный с великим князем Московским митрополит претендовали после падения Константинополя в 1453 г. на сакральное наследие Византии.
«Присвоение» Александра Невского московским или общерусским дискурсом говорит о трансформации местного святого в фигуру, почитаемую во всей стране. На ранней фазе истории памяти о Невском его культ был распространен в узких местных границах. Александр оберегал Рождественский монастырь во Владимире, где находилась его гробница, а также служил прообразом для суздальских князей и легитимировал их протатарскую политику. Внутри новгородского дискурса XV в. возросла роль Александра как регионального святого, на защиту которого рассчитывали в борьбе против Москвы городские элиты, нуждавшиеся в этом образе и для укрепления своей идентичности.
Собирание истории Руси в московском дискурсе, наметившееся уже в новгородской литературе XV в., привело к интеграции святого князя в такое повествование, которое представляло Великое княжество Московское как телос русской истории, а Даниловичей — как легитимную правящую династию. В XVI в. этот общерусский дискурс наконец сумел возобладать над локальным и региональным видением истории.
Примечания
1. См.: Лихачев. Борьба. С. 46.
2. Подробнее: Там же.
3. См. об этом также: Nitsche P. Translatio imperii? Beobachtungen zum historischen Selbstverständnis im Moskauer Zartum um die Mitte des 16. Jahrhunderts//Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1987. Bd. 35. H. 3. S. 331; Raba J. Moscow — the Third Rome or the New Jerusalem? // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 1994. Bd. 50. S. 304.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |