Навстречу северному сиянию
Невская битва и Ледовое побоище, принесшие славу в веках князю Александру Ярославичу, в какой-то мере оттеснили на задний план истории вехи его военной деятельности в последующий период. А ведь противоборство Новгорода с «надменным соседом» не закончилось...
К концу 40-х гг. XIII в. междинастическая борьба в Швеции, продолжавшаяся в течение столетия, закончилась, власть шведского короля укрепилась. Теперь можно было подумать и о продолжении движения на восток. И уже в 1249—1250 гг., ставший, наконец, ярлом (правителем) Биргер завоевывает в центральной Финляндии земли еми — Тавастланд. Как это происходило, подробно и живописно рассказывает, пожалуй, единственный наш источник — шведская «Хроника Эрика».
«Тогда созвал король Эрик по всей своей стране и рыцарей, и тех, кто близок к рыцарскому званию, а также крестьян и вооруженных слуг, как водится и ныне, когда государь объявляет своим людям, что он собирается вести войну. Звал он их в языческую землю и поручил своему зятю (Биргеру. — Авт.) быть их начальником, потому что ему он более всего доверял. Зять его охотно за это взялся; ему хотелось побольше чести и славы. Он стал готовить оружие и снаряжение и славных, бесстрашных воинов... Много старых отцовских мечей было снято с гвоздей, где они долго висели. С лаской проводили их к берегу, с дружескими словами и рукопожатиями. Много целовали тогда алых уст, которых после уже не целовали с сердечной радостью, потому что многим уже не пришлось свидеться. Вот что бывает после такой разлуки!
Дул попутный ветер, и они отплыли. Тем временем, готовились и язычники; они хорошо знали, что те придут не на пользу им, а на беду. Христиане вошли в гавань; увидели тут язычники позолоченные штевни бесчисленных кораблей; им пришлось больше горевать, чем смеяться! Они взяли свои знамена и сошли на берег. Христианам было там хорошо: их щиты и шлемы блистали по всей той стране; им хотелось испытать свои мечи на язычниках-тавастах; полагаю, что они так и сделали. Тавасты стали прятать золото и серебро в большие стада. Язычники потерпели поражение, а христиане победили. Всякому, кто подчинялся им, становился христианином и принимал крещение, они оставляли жизнь и добро и позволяли жить мирно, а тех язычников, которые этого не хотели, предавали смерти. Христиане построили там крепость и посад или там своих людей; эта крепость называется Тавастоборг — беда от нее язычникам! Они посадили в стране той христиан; полагаю, что так и осталось поныне. Ту страну, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял»1.
Пунктуальный автор, как видим, не без удовлетворения подвел итоги похода. И были они отнюдь не в пользу новгородцев: земли Тавастланда для князя Александра действительно были потеряны, и более того — шведские владения теперь вплотную подошли к новгородской территории.
Когда шведы хозяйничали в Финляндии, Александра Ярославича в Новгороде не было. В 1247 г. он был вынужден отправиться в противоположную сторону — в далекую Монголию, к хану (ниже мы остановимся на той поездке более подробно). Да и вернувшись, он из-за внутренних неурядиц не сразу смог приступить к исполнению своих обязанностей — к защите русских земель на западе. Впрочем, в 1253 г. новгородцы вместе с карелой и псковичами провели довольно успешную операцию против немцев «за Наровой», после чего те «хотяще мира»2.
Русь в ее противостоянии с Западом ослабляли внутренние распри, которые не всегда выливались в прямые вооруженные конфликты, но, тем не менее, значение их было велико. Даже в Новгороде не было полного единства по отношению к Александру Невскому, которому город был стольким обязан. При Александре утвердился сюзеренитет великого князя над Волховской столицей3, и это не могло не беспокоить привыкших к «вольности в князьях» новгородцев.
После «Неврюевой рати» (о которой речь также впереди) Александр занял стол во Владимире, а в Новгороде посадил своего сына Василия, так как с 1252 г. у него остались права на это княжение и он мог присылать туда наместников4. Такое положение вещей было не по нраву новгородцам, и в 1255 г. они выгнали Василия, пригласив взамен Ярослава Ярославича. Александр немедленно стал собирать войско и двинулся к Новгороду. Узнав об этом, Ярослав быстро покинул берега Волхова. Однако скорого примирения не последовало: Александр требовал выдать ему тех, кто агитировал против него, в том числе посадника Ананию. Согласиться на это новгородцы не могли, — слишком уж унизительно выглядело требование князя. В результате, конфликт стал развиваться по нарастающей. Но, в итоге, компромисс все же был найден: неугодный Александру посадник не был ему выдан, но потерял свою должность (его преемником стал Михалка Степанович), а Василий Ярославич вновь получил Новгородский стол в качестве отцовского представителя5. Status quo, таким образом, было восстановлено.
Александр доказал, тем самым, свое право распоряжаться Волховским столом. В событиях 1255 г. видны «эмбриональные формы противостояния различных сословий внутри Новгорода и самый старт олигархической тенденции»6.
Дж. Феннел видит причину изгнания Василия в сохранении в Новгороде и после 1242 г. оппозиции антизападной политике Александра7. В ту эпоху для Руси в этом таилась особенная опасность; распри ослабляли, а забывать о необходимости защиты русских рубежей нельзя было ни на минуту.
Наступил 1256 г. Летопись сообщает: «Придоша свеи, и емь, и сумь, и Дидман съ своею волостью и множьство и начаша чинити городъ на Нарове»8. Как мы видим, шведы теперь пробуют нанести удар Новгороду уже совсем с близкого расстояния. К тому же они воспользовались военными услугами одного из крупнейших землевладельцев Эстонии — немца Дитриха фон Кивеля («Дидмана»), видимо, обиженного тремя годами раньше.
Высадившись в устье р. Наровы, захватчики начали строить крепость, вероятно, рассчитывая надолго здесь обосноваться. Но не получилось и на этот раз. Новгородцы отреагировали мгновенно, послав «в Низ к князю по полку, а сами по своей волости рослаша». До столкновения дело не дошло, ибо шведы, «услышавше (о приходе князя. — Авт.), побегоша за море»9.
Возникает вопрос: на что могли рассчитывать шведы, если одно известие о приближение войска Ярославича настолько испугало их, что они вынуждены были бежать не дожидаясь худшего для себя исхода? На наш взгляд, ответ может быть однозначным: они делали ставку на внутренние неурядицы на Руси, на противоречия, существовавшие между Новгородом и Александром, тем более что лишь за год до этого из города был изгнан князь Василий. Однако расчет этот совершенно не оправдался.
Князь сразу же откликнулся на просьбу о помощи, собрал полки и приказал выступить в путь. При этом он обратился к митрополиту, попросив его сопровождать войско. Митрополит Кирилл не отказался, и уже скоро полки из «Низовской» земли были на берегах Волхова.
Только встретил Александра Ярославича «с радостью великой» шумный и многолюдный вечевой Новгород, как скорый на самые неожиданные решения князь (за что, видимо, и любили Александра строптивые новгородцы, несмотря на его стремление к «самовластью») снова не медля «поиде... на путь, и новгородцы не ведяху, где князь идеть», т. е. до времени конечную цель похода Ярославич никому не открывал. Вместе с полками находился и митрополит, что было, разумеется, не рядовым явлением.
Александр на этот раз задумал нечто большее, чем просто изгнать зарвавшегося врага. У него созрел план дальней, очень тяжелой и рискованной экспедиции в земли племени емь, на территорию современной Финляндии. До поры он никому не объявлял об этом, чего требовала секретность, да и среди русских воинов было немало тех, кто сразу же отказался бы участвовать в столь опасной акции, исход которой был неясен. Только у самого Копорья князь сообщил о своих замыслах10. У кого-то из русских воинов просто дух захватило, другим стало страшно, «а инии мнози новгородци въспятишися от Копорьи». И недаром: ведь Александр задумал идти в далекие земли и отвоевать их у шведов! Путь предстоял немыслимый по трудности даже для видавших виды новгородцев: зимой, по заснеженному льду Финского залива и далее, далее — к северу.
Вот здесь-то особенно важными оказались митрополичьи увещевания. Наверное, не будет выглядеть слишком смелым предположение, что Кирилл постарался вселить уверенность в ратников, убедить их в необходимости спланированного князем перехода. Сделать это было не так легко: несмотря на все доводы, часть новгородцев все же не решилась последовать за Ярославичем и предпочла вернуться домой. Выполнив свой долг, отправился в Новгород и митрополит.
Александр же с оставшимися воинами совершил дерзкий рейд по подконтрольным шведам землям: «...и бысть золъ путь, акыже не видали ни дни, ни ночи; и многим шестником бысть пагуба, а новгородцев Бог сблюде. И приде на землю Емьскую, овых избиша, а других изъимаша; и придоша новгородци с княземь Олександромь вси здорови»11.
Возможно, что Александр в 1256 г. не ограничился походом только на территорию центральной Финляндии, а продвинулся гораздо севернее: перешел Полярный круг и достиг Баренцева моря. Это могло быть связано с договоренностями между Новгородом и Норвегией о сборе ими дани с одной и той же территории. Как сообщает написанная по свежим следам исландцем Стурлой Тордарсоном «Сага о Хаконе, сыне Хакона», переговоры начались зимой 1251 г. Традиционная датировка этих контактов, обоснованная И.П. Шаскольским, в недавнем прошлом была поставлена под сомнение. Авторы настоящих строк уже обращались к анализу доводов участников развернувшейся дискуссии и пришли к выводу, что оснований для пересмотра этой даты (переноса ее на более поздний строк — 1257 г.12) недостаточно, поскольку все аргументы оппонентов И.П. Шаскольского не вполне убедительны13.
Итак, именно до похода через Финский залив, в 1251 г. к норвежскому конунгу Хакону «прибыли с востока из Гардарики [Руси] послы конунга Александра из Хольмгарда... Они жаловались на то, что нападали друг на друга управляющие конунга Хакона... и восточные кирьялы [карелы], те, что были обязаны данью конунгу Хольмгардов... и было принято решение, как этому положить конец». Договор был закреплен в следующем году, когда в Новгород пришли посланники норвежского короля. «Прибыли они летом в Хольмгард, и принял их конунг хорошо, и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями так, что никто не должен был нападать на другого, ни кирьялы, ни финны».14 Здесь речь идет о т. н. «Разграничительной грамоте», устанавливавшей общий круг по сбору дани, который включал почти весь Кольский полуостров и области в Северной Норвегии.
Каковы же итоги этого не совсем обычного военного предприятия? Новгородец-летописец с чисто человеческим удовлетворением сообщил, как мы видели, что «придоша новгородци с князем Олександром вси здоровы», — и это было для него самым главным. Что же касается земель Тавастланда, то И.П. Шаскольский отмечает: «Александр Невский не смог в 1256 г. возвратить эту область под власть Новгорода»15. Но, как верно заметил английский историк Дж. Феннел: «Даже если этот поход не достиг тех целей, ради которых он был предпринят, то, по крайней мере, он отбил у шведов охоту совершать набеги на русскую территорию еще на четверть столетия»16.
Примечания
1. Цит. по: Рыдзевская Е.А. Древняя Русь и Скандинавия в IX—XIV вв. М., 1978. С. 107—108.
2. НПЛ. С. 307.
3. Горский А.А. Русские земли в XIII—XIV вв. С. 47, 71, 78.
4. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 28; Петров А.В. О борьбе «старейших» с «меньшими» и о выступлениях «крамольников» в Новгороде второй половины XIII в. // Вестн. ЛГУ. Сер. 2. 1991. Вып. 1. С. 21.
5. НПЛ. С. 80—81, 308; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 474.
6. Петров А.В. О борьбе «старейших» с «меньшими»... С. 23—24.
7. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 156.
8. НПЛ. С. 81, 308.
9. Там же. С. 81, 308—309.
10. НПЛ. С. 81, 308—309.
11. Там же. С. 81, 309.
12. Джаксон Т.Н., Кучкин В.А. Год 1251, 1252 или 1257? (К датировке русско-норвежских переговоров) // Восточная Европа в древности и средневековье. К 80-летию чл.-корр. АН СССР В.Т. Пашуто. С. 27 и др.; Джаксон Т.Н. «Конунг Александр из Хольмгарда» и норвежский конунг Хакон Хаконарсон // Ладога и Ладожская земля в эпоху средневековья. Вып. 6. Материалы конференции «Князь Александр Невский и его эпоха». Санкт-Петербург, 22 декабря 2014 г. СПб., 2015 С. 57—58 и др.
13. Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А. Александр Невский. Исследования и исследователи. СПб., 2018. С. 200—208.
14. Древнерусские города в древнескандинавской письменности. Тексты. Перевод. Комментарий / Сост. Г.В. Глазырина, Т.Н. Джаксон. М., 1987. С. 97.
15. Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики. С. 225.
16. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 155.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |