Монголы
Русские летописи, сообщающие о первом приближении монгольских войск, высказывают недоумение по поводу того, откуда пришли и что это за «языцы незнаеми». «Явишась языци, ихже никтоже добре ясно не весть кто суть и отколе изидоша и что языкъ ихъ и которого племени суть и что вера ихъ...». Неопределенными и даже фантастическими были сведения о монголах и в Европе. Один из крупнейших хронистов английского Средневековья монах-бенедиктинец Матфей Парижский в «Великой хронике» отмечал: «С северных гор устремилось некое племя человеческое, чудовищное и бесчеловечное... они, именуемые тартарами (от [название] реки Тар) [и] весьма многочисленные, обитая в северных краях, то ли с Каспийских гор, то ли с соседних [с ними], словно чума обрушились на человечество».
Известно, что во второй половине I тыс. н. э. предки монголов обитали в Северо-Западной Маньчжурии в районе гор Большого Хингана. Согласно монгольским преданиям, на рубеже I—II тыс. они стали переселяться в Халху, на территорию бассейнов рек Онон, Керулен и Тола. Современный исследователь Е.И. Кычанов отмечает, что переселение имело два важных следствия: «монголы вступили в тесный контакт с тюркскими племенами» и полностью перешли от оседлого и полуоседлого образа жизни «к кочевому скотоводческому хозяйству в условиях степной и лесостепной зоны»1. Китайский источник XII в. сообщает, что у них «нет правителя... как нет вспашки земли и посевов. Занимаются охотой, кочуют в каждое из четырех времен года, единственно гоняясь за водой и травой. Питаются только мясом и кумысом. И все. Не воюют с киданями, а только лишь обменивают с ними быков, баранов, верблюдов, коней, кожаные и шерстяные вещи»2. «Мирный период» у монгольских племен заканчивается к середине XII в. войной с чжурчженями, а затем с татарами (возможно, тюрками по происхождению). С приходом к власти «повелителя Вселенной» Чингисхана, война и завоевание становятся нормой жизни монголов.
Об общественном строе древних и средневековых монголов до сих пор в рамках проблемы «кочевого общества» ведутся дискуссии. Изучение общества кочевников-монголов неразрывно связано с именами двух крупнейших востоковедов конца XIX и начала XX вв. — В.В. Бартольда и Б.Я. Владимирцова.
В.В. Бартольду принадлежит заслуга проникновения в мир монгольского общества Средневековья, показанного им действующим не только с позиций силы и разрушения, но и созидания — даже на завоеванных территориях.
Б.Я. Владимирцов, пожалуй, первым попытался исследовать монгольское общество комплексно и системно. Работая в рамках марксистского учения об обществе, он создал концепцию монгольского кочевого феодализма, основанного на собственности, как на пастбища, так и на скот. По Б.Я. Владимирцову, накануне образования империи Чингисхана заканчивался процесс перехода от родовых отношений к раннефеодальным, а в XIII в. монгольское общество достигает «своего почти полного развития, наиболее ярким выражением чего явились вассальносеньориальные отношения»3.
В 50-х гт. «кочевниковеды» явно разделяются на два лагеря: в центре их споров стоит вопрос о собственности у кочевников — земля или скот? Позднее Л.Н. Гумилеву (не принимавшему непосредственного участия в дискуссии) удается создать впечатляющую панораму кочевнического мира Средневековья, не вписывающуюся в формационные рамки и, следовательно, отличающуюся от общепринятых представлений.
Что же касается дискуссии о формационной природе кочевых обществ, то, по мнению Н.Н. Крадина, она «в настоящее время не только далека от выработки каких-либо конкретных решений, но и в принципе такой исход не представляется возможным»4. Однако, благодаря новаторским работам последних лет Н.Н. Крадина, В.В. Трепавлова и Т.Д. Скрынниковой, средневековое монгольское общество, с которым волею исторических судеб столкнулась Русь, предстает социально-динамичным и мобильным, но фактически не вышедшим за рамки социально чрезвычайно насыщенных, но раннегосударственных и даже родоплеменных отношений.
Таково современное состояние проблемы внутреннего развития средневекового монгольского общества. Отнюдь не безразличным представляется нам, с кем в третьем-четвертом десятилетии XIII в. пришлось встретиться русскому народу. Ведь во многом, исходя из общественного устройства, быта, мировоззрения, и строятся взаимоотношения между этносами-социумами. Принимая во внимание работы новейших отечественных исследователей-востоковедов, можно утверждать, что в XIII в. произошло столкновение двух достаточно близких по своему социальному развитию миров (так как и на Руси, и у монголов во многом определяющую роль играли архаические архетипы и основы), но двух разных по быту и мировоззрению этносов. Эти факторы, как представляется, и наложили отпечаток на их сложные, длительные взаимоотношения, которые начались в 1223 г.
Примечания
1. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. С. 177—178.
2. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. С. 178—179.
3. Якубовский А.Ю. Из истории изучения монголов в России // Очерки по истории русского востоковедения. Сборник. Вып. I. М., 1953. С. 84.
4. Крадин Н.Н. Кочевые общества. Владивосток, 1992. С. 42.
| К оглавлению | Следующая страница |