Битва за Озерный край
С середины XII в. основной ареной противоборства города-государства Новгорода (в который входила и Ладога) и Швеции становится территория Озерного края, на которой в густых и малопроходимых местах проживали немногочисленные финские племена сумь и емь.
Племенные поселения суми («суоми») в основном были разбросаны по юго-западному побережью Финляндии, выходящему к Ботническому заливу. Долгое время сумь сохраняла свою самостоятельность и лишь с конца 50-х гг. XII в. стала объектом нападений и завоеваний шведов.
Емь (другая русская форма: ямь, по-шведски: тавасты) занимала обширные области центральной Финляндии. Ей приходилось в ту пору выплачивать дань Новгороду, распространившему свои «владения» до Белого моря на севере и до «Камня» (Уральских гор) — на востоке. «Налог» отдавали отнюдь не добровольно. Вот и приходилось новгородцам раз за разом, начиная с 1042 г.1, снаряжать свои отряды, возглавляемые то князьями, а то и просто лихими «молодцами», вроде персонально отмеченного летописью Вышаты Васильевича, и посылать их за добычей такого нужного товара, как пушнина.
Приход новгородцев зачастую вызывал крепкое сопротивление. И тогда «воеваша землю и пожгоша и скот исекоша», и даже «полон приведе бещисла» (взяли много пленных). Не оставалась в долгу и емь, отвечая набегами на русские земли Приладожья и берегов Финского залива. В общем, всякое бывало, только после себя новгородцы не оставляли ни гарнизонов, ни каких-либо населенных опорных пунктов. Не предпринимались и попытки внедрять среди язычников еми новую, христианскую веру (к слову сказать, только начинавшую приживаться и на самой Руси).
Последнее обстоятельство вызывало полное непонимание «просвещенных» европейских миссионеров, давно уже активно использовавших насильственные методы проповеди: «Русские короли, покоряя оружием какой-либо народ, обыкновенно заботятся не об обращении его в христианскую веру, а о покорности в смысле уплаты податей и денег»2.
Все это резко контрастировало с политикой, проводимой шведами в юго-западных землях у суми. Здесь стало осуществляться заселение территории шведскими крестьянами, активно развернулась деятельность Католической церкви, по сути, возглавившей процесс колонизации.
Поэтому с началом продвижения Швеции на финскую территорию перед новгородцами встала задача сохранения здесь своих владений. Кроме того, по-прежнему необходимо было обеспечить защиту торгового пути из Невы по Финскому заливу в Западную Европу, — пути, жизненно важного для всего Новгородского государства.
В середине и второй половине XII в. соперничавшие стороны обменивались своеобразными «кинжальными» ударами, впрочем, оставлявшими у них довольно глубокие раны. Наиболее крупными сражениями стали: морской бой в Финском заливе (1142 г.), нападение шведов на Ладогу (1164 г.) и карелы, принявшей сторону новгородцев, на тогдашнюю столицу Швеции — Сигтуну (1187 г.).
В 1142 г., видимо, недалеко от устья Невы, произошло столкновение новгородского купеческого каравана с флотом шведского морского ополчения, возглавляемого «Свьиским князем с епископом». Силы были неравными: у шведов — 60 кораблей («шнек»), купцы «шли в 3 лодьях». Тем не менее, они храбро вступили в бой: «и бишася, не успеша ничтоже, и отлучиша их 3 лодье, избиша их полутораста». Возможно, что шведская эскадра направлялась к Ладоге, но, благодаря отваге новгородских торговых людей, все-таки была остановлена. К этому выводу подводит записанное летописцем другое известие: «В то лето приходиша Емь и воеваша область Новгородьскую; избиша я (их. — Авт.) ладожане 400 и не пустиша ни мужа»3.
Захватив в 1150-х гг. земли суми, шведы получили еще больше возможностей для наступления. Что касается новгородцев, то они предпринимали отчаянные попытки вытеснить шведов из осваиваемой ими небольшой части Финляндии (интересно заметить, что у Новгорода там также имелись торговые интересы, во всяком случае, название «Турку», как полагают специалисты, произошло от слова «тьрг» — торг). Об этом косвенно упоминается в булле (послании) папы римского Александра III шведским светским и церковным правителям (1171 г.).
Шведы, стараясь отрезать новгородцам доступ в Финляндию, прибегли к традиционному, испытанному методу: в 1164 г. их большой флот вновь появился у стен Ладоги. Ладожанам пришлось уйти в глухую оборону: «Пожьгоша ладожане хоромы своя (находившиеся вне крепостных стен. — Авт.), а сами затворишася в граде с посадником с Нежатою, а по князя послаше и по новгородце». Субботний (23 мая) приступ «свеев» был неудачен: «Не успеша ничтоже к граду, нъ большю рану въспияша». Чтобы перевести дух, они отошли к р. Воронеге, где их и настигло новгородское воинство с князем Святославом и посадником Захарией.
Шведы, расположившись на побережье, не ожидали нападения. Удар был сильным, «свеи» в панике бросились к шнекам, но и здесь их встретили новгородские дружинники, которые «овых исекоша, и иных изимаша... а мало их убежаша и ти езвьни». Шведы понесли и технический урон: «пришли бо бяху в нолушестадьсять (55. — Авт.) шнек, изьимаша 43 шнек», — пунктуально зафиксировал новгородский «списатель»4. Битва на р. Воронеге стала как бы калькой будущей великой битвы на Неве, — такими схожими оказались условия и наступательная стратегия новгородцев.
В битве за Озерный край союзниками новгородцев были карелы. Их набеги на емь, на шведские владения, на о. Готланд продолжались до 1256 г. Особенно эффектной стала морская экспедиция 1187 г. на политический центр Швеции — Сигтуну, в которой не исключается участие и новгородцев. Со своей тогдашней исконной территории — с Карельского перешейка — через старое устье р. Вуоксы около будущего Выборга карелы вышли в Финский залив и, переплыв Балтийское море, тайком направились по шхерам в озеро Меларен.
Произошедшее затем событие и его последствия оставили неизгладимое впечатление на шведов — как современников, так и потомков. В отличие от русских источников, которые об этом событии молчат, шведские анналы повествуют о нем взахлеб. Особенно подробно описывает его «Хроника Эрика, или Древнейшая рифмованная хроника», созданная в первой трети XVI в. на основе современных ей записей и народных преданий. Вот отрывок с красочным описанием постигшего Швецию несчастья:
Швеция имела много бед
от карел и много несчастий.
Они плыли от моря и вверх в Мелар
и в штиль, и в непогоду, и в бурю,
тайно проплывая внутрь шведских шхер,
и очень часто совершали здесь грабежи.
Однажды у них появилось такое желание,
что они сожгли Сигтуну,
и жгли все настолько до основания,
что этот город уже (больше) не поднялся.
И он, архиепископ, был там убит,
этому многие язычники радовались,
что христианам пришлось так плохо,
это радовало землю карел и руссов5.
Через несколько лет после гибели Сигтуны, невдалеке от развалин был построен Стокгольм, который, как повествует хроника, закрыл «замок перед тем озером (Меларен), так что карелы не приносят им (теперь) никакого беспокойства».
Если карелы верой и правдой (верой — и в буквальном смысле слова тоже, ибо в 20-х гг. XIII в., как мы помним, они были крещены князем Ярославом) служили новгородцам, то емь оставалась постоянным источником напряжения. Беспокойство на сопредельных территориях усилилось после закрепления шведов на финском побережье, а также после походов сюда в конце XII в. датских рыцарей. «С этого момента позиции Новгорода в Финляндии стали уже не так сильны, как раньше»6. И, тем не менее, пытаясь удержаться, новгородцы вновь и вновь идут походами теперь уже на емь как на потенциального (возможно и действительного) союзника шведов. Обращает на себя внимание тот факт, что, судя по некоторым данным, отношения еми и карелы так же зачастую оказывались враждебными. Уже первое упоминание в летописи верных союзников Новгорода связано с одним из таких конфликтов: «В то же лето (6651 г. — Авт.) ходиша Корела на Емь, и отбежаша 2 лоиву бита»7. Спустя несколько десятилетий источник фиксирует уже совместный поход против общего врага: «В лето 6699. Ходиша новгородьци с корелою на емь, и воеваша землю их и пожьгоша и скот исекоша»8.
Эти военные акции получили развитие в 1198 г., когда новгородцы совершили прямой выпад против владений Швеции в землях суми. В «Финляндской епископской хронике» коротко сообщается, что «около Лета Господня 1198, говорят, что русские пожаром опустошили Або. Это произошло в праздник Пятидесятницы»9. Удар был направлен, таким образом, на центр шведской колонии в Финляндии — г. Або (или его предшественник — Короис), в результате чего, по-видимому, погиб сам духовный и светский глава колонии — епископ Фольквин. Но шведская миссия и на этот раз устояла.
Что же касается новгородцев, то, очевидно, они решили, что с северным врагом-соседом все покончено, и с начала XIII в. сосредоточивают свои усилия на эстонском направлении — против немецких рыцарей.
А шведы, пережив тяжелые времена, начинают потихоньку осваивать теперь уже и земли еще недавно подвластной Новгороду еми. Наступление, как и раньше, ведется широко и основательно, с привлечением католических миссионеров.
В ответ зимой 1226—1227 гг. сам Новгородский князь Ярослав Всеволодович предпринял в земли отступников — еми — глубокий рейд, о котором шла речь выше. Неудачной оказалась попытка реванша, предпринятая через год — в 1228 г.: вторжение в Ладожское озеро вновь не принесло еми успеха.
После этого емь оказалась зажатой в тиски между шведами и новгородцами. Настало время вновь выбирать между ними. Не желая насаждения католичества, емь вступает в союз с Новгородом. В 1230-х гг. следует вспышка антишведской борьбы, имеющей в основном проязыческую направленность. Консолидировать силы для подавления выступления «тавастов» изо всех сил старалась Римская курия.
9 декабря 1237 г. римский папа Григорий IX обратился к пастве со специальной буллой, в которой говорилось о мятеже племени емь против шведского господства. Тавастам, по словам понтифика, помогали их соседи — «враги креста»: карела и новгородцы10. Начало восстания и «старания врагов креста» имели место ок. 1236—1237 гг.11 Призыв папы к борьбе против непокорных, с политической точки зрения, значил очень много. Его следствием должна была стать организация Крестового похода на земли Руси. Возможно, Александр Ярославич сумел оттянуть вступление в войну немецких рыцарей против «схизматиков» — союзников восставшей еми — с помощью проявленной им дипломатической гибкости во время визита «Андрияша» (Андреаса фон Вильвена) перед столкновением Ордена с литвой, в котором участвовали и псковичи12. (Напомним, тот конфликт завершился полным разгромом немцев и их союзников-псковичей в 1236 г.)
Шведы, вне всяких сомнений, понимали, что за мятежом еми стоят их враги — новгородцы, потому-то они и готовили новую военную операцию. В центре последующих событий суждено было оказаться уже сыну Ярослава Всеволодовича — молодому Новгородскому князю Александру...
Детали дальнейших коллизий далеко не полностью ясны. Остается очень много загадок, которые порождают неутихающую полемику. Но, в любом случае, для шведов особенно было важно отрезать от моря Новгород, ослабив его, и лишить, тем самым, поддержки емь и карелу. В современной отечественной историографии утвердился взгляд на следующую за этими событиями Невскую битву как на важное звено экспансии шведов в Финляндии и на восточных берегах Балтики13. Связь Невской битвы с борьбой за влияние на финские племена видят Д.Г. Линд и Дж. Феннел, хотя значение сражения в целом они склонны приуменьшать14. И.Н. Данилевский вообще считает поход шведов всего лишь «партизанским рейдом», а потому ему кажется неверным употребление термина «битва» по отношению к конфликту 1240 г.15 Однако экспедиция в новгородские земли была основательно подготовлена, и об этом не стоит забывать. И.П. Шаскольский полагает, что снаряжение ее продолжалось 2 года16, кроме того, поход возглавил ярл — второе лицо в государстве после короля17.
Исследователи отмечают удачно выбранный захватчиками момент для вторжения: Северо-Восточная Русь была обескровлена монголо-татарским нашествием. Помощи с «Низу» (Владимиро-Суздальской земли) ждать не приходилось18. Л.Н. Гумилев говорит о предшествовавшей походу 1240 г. разведке («немецкие и скандинавские дипломаты получили сведения о полном разгроме Руси»), что не соответствовало истине, по мнению историка, вообще не склонного считать последствия татарского погрома катастрофическими для Руси19.
Экспедиция тщательно снаряжалась. В ней, судя по НПЛ, вместе со «свеями» участвовали и «мурмане» (норвежцы), а также представители племен сумь и емь20. Это сообщение породило дискуссию. И.П. Шаскольский полагает, что Норвегия не могла принять участие в походе, так как к середине 1240 г. находилась во враждебных со Швецией отношениях, а емь восстала против шведского владычества еще в 30-х гг. XIII в. и не могла поддерживать своих же противников21. С этим мнением согласились Я.С. Лурье и Е.Л. Назарова22. Д.Г. Линд думает, что норвежцы не могли быть со шведами, так как в это время в самой Норвегии король Хакон Хаконсен подавлял восстание герцога Скуле Бардсона (сведения об этом есть в «Саге о короле Хаконе»), По мысли исследователя, «невероятно, чтобы одна из воюющих сторон отпустила отряд на помощь шведам, идущим на Новгород»23. Ю.К. Бегунов считает, что достоверность участия норвежского отряда в походе 1240 г. невозможно проверить, но Синодальный список НПЛ заслуживает доверия24. А.Н. Кирпичников полагает, что в экспедиции шведов могли участвовать финские контингенты в качестве вспомогательных войск25. В.Ф. Андреев не оспаривает сообщения летописи о составе шведского войска, вторгшегося в новгородские земли26. В.А. Кучкин видит в летописных «мурманах» представителей бежавших от короля Хакона варбельгеров; финские же племена, очевидно, были не боевыми вспомогательными отрядами, а рабами, необходимыми для строительства укреплений. А.И. Левинтов согласен, что норвежские эмигранты могли участвовать в походе, кроме того, по его мнению, к шведам могло присоединиться небольшое количество рыцарей — датчан и других западноевропейских воинов, рассчитывавших получить от похода богатую добычу27.
Не совсем ясно и кто конкретно возглавлял экспедицию в новгородские пределы. Имени предводителя летопись и Первая редакция Жития не называют. В тексте НПЛ содержится лишь сообщение о гибели в сражении воеводы Спиридона и, предположительно («а инии творяху»), одного епископа28.
Еще со времен Н.М. Карамзина для установления личности предводителя похода используют «Рукописание Магнуша, короля Свейского» — нелетописный источник начала XV в. Опираясь на этот памятник, исследователи пришли к заключению, что десант на берег Невы в 1240 г. возглавлял видный шведский деятель середины XIII в. Биргер. Эти выводы несколько десятков лет назад опроверг И.П. Шаскольский, и в последние годы своей жизни ученый твердо отстаивал свою точку зрения. По его мнению, этот поход возглавлял ярл (родственник Биргера) Ульф Фаси29.
Точка зрения И.П. Шаскольского нашла своих сторонников, и Ульфа Фаси стали называть предводителем шведского отряда30. Но единодушия по этому вопросу пока нет, и некоторые ученые все еще считают командиром экспедиции 1240 г. Биргера31. Д.Г. Линд попытался опровергнуть выводы И.П. Шаскольского, указав, что Биргер, и не будучи ярлом, мог возглавить этот поход32 (это соотносится с мнением И.Н. Данилевского об отсутствии ярлов в войске шведов в данной кампании33). Д.Л. Спивак придерживается компромиссной точки зрения, считая, что и Биргер, и Ульф Фаси могли участвовать в этом предприятии34.
Отметим один весьма примечательный факт, который служит косвенным подтверждением как участия в походе Биргера, так и правдивости сообщения Жития Александра об имевшем место поединке русского князя и предводителя шведского отряда («...и самому королю възложи печать на лице острымь своим копиемь»), В 2002 г. было осуществлено антропологическое обследование останков этого деятеля шведской средневековой истории и установлено, что его череп имеет в районе правой глазницы повреждение, которое было нанесено Биргеру при жизни. Не исключено, что это — след от удара копья, который был получен в ходе битвы на берегах Ижоры, о чем и сообщает русский источник35. Хотя, разумеется, следует помнить, что это всего лишь «косвенная улика», которая не может в полной степени дезавуировать доводы тех, кто полагает, что во главе шведов все-таки был другой человек — Ульф Фаси.
Примечания
1. ПВЛ. С. 67.
2. Генрих Латвийский. Хроника Ливонии / Пер. С.А. Аннинского. М.; Л., 1938. С. 140.
3. НПЛ. С. 26.
4. НПЛ. С. 31. См. также: Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 62—66.
5. Цит. по: Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии... С. 82.
6. Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии... С. 82.
7. НПЛ. С. 27, 213.
8. Там же. С. 39, 230.
9. Цит. по: Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии... С. 110.
10. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 21—22; Шаскольский И.П. 1) Сражение на Неве (к 750-летию) // Князь Александр Невский. Материалы научно-практических конференций 1989 и 1994 гг. С. 62—63; 2) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки // Князь Александр Невский и его эпоха. С. 16—17.
11. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 22.
12. Там же. С. 23.
13. Кирпичников А.Н. 1) Невская битва 1240 г. и ее тактические особенности // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. С. 24; 2) Две великих битвы Александра Невского // Александр Невский и история России. Материалы научно-практической конференции 26—28 сентября 1995 г. Новгород, 1996. С. 31; Лебедев Г.С. Крестовые походы шведов в Финляндию, Ингрию и Карелию — глава предыстории Петербурга // Князь Александр Невский. Материалы научно-практических конференций 1989 и 1994 гг. С. 57; Шаскольский И.П. 1) Сражение на Неве (к 750-летию). С. 62; 2) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки. С. 16.
14. Линд Д.Г. Некоторые соображения о Невской битве и ее значении // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. С. 52; Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200—1304 гг. С. 143.
15. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.). М., 2000. С. 187—188.
16. Шаскольский И.П. 1) Сражение на Неве (к 750-летию). С. 63; 2) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки. С. 17.
17. Шишов А.В. 1) Полководческое искусство князя Александра Невского в Невской битве // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. С. 32; 2) Александр Невский. Ростов-на-Дону, 1999. С. 117.
18. Кирпичников А.Н. 1) Невская битва 1240 г. и ее тактические особенности С. 24; 2) Александр Невский: между Западом и Востоком // Вопросы истории. 1996, № 11—12. С. 115; Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 24; Левинтов А.И. Невская битва // Св. Александр Невский / Сб. статей к 760-летию Невской битвы, исполняющемуся в2000 г. Усть-Ижора, 1999. С. 19; Линд Д.Г. Некоторые соображения о Невской битве и ее значении. С. 44; Шаскольский И.П. 1) Сражение на Неве (к 750-летию). С. 63;2) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки. С. 17; Шишов А.В. 1) Полководческое искусство князя Александра Невского. С. 31; 2) Александр Невский. С. 121.
19. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. С. 352—353.
20. НПЛ. С. 77.
21. Шаскольский И.П. 1) Сражение на Неве (к 750-летию). С. 64; 2) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки. С. 18.
22. Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая. (Избранное). СПб., 1997. С. 128; Назарова В.Л. Крестовый поход на Русь 1240 г. (организация и планы) // Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию В.Т. Пашуто. С. 198.
23. Линд Д.Г. Некоторые соображения о Невской битве и ее значении. С. 47—48.
24. Бегунов Ю.К. Русские источники о Невской битве. Несколько замечаний по поводу доклада Дж. Линда // Князь Александр Невский и его эпоха. Исследования и материалы. С. 56.
25. Кирпичников А.Н. 1) Невская битва 1240 г. и ее тактические особенности. С. 25; 2) Две великих битвы Александра Невского. С. 31.
26. Андреев В.Ф. Александр Невский и Новгород // Средневековая и новая Россия. Сб. науч. ст. к 60-летию проф. И.Я. Фроянова. С. 249.
27. Левинтов А.И. Невская битва. С. 21—22.
28. НПЛ. С. 77.
29. Шаскольский И.П. 1) Невская битва (к 750-летию). С. 140; 2) Сражение на Неве (к 750-летию). С. 65—67; 3) Невская битва 1240 г. в свете данных современной науки. С. 18—20.
30. См., напр.: Кирпичников А.Н. Невская битва 1240 г. и ее тактические особенности. С. 25; Сорокин П.Е. Страницы истории Ижорской земли. Усть-Ижора, 1993. С. 14.
31. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 353.
32. Линд Д.Г. Некоторые соображения о Невской битве и ее значении. С. 50, 53.
33. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков. С. 190.
34. Спивак Д.Л. Северная столица. Метафизика Петербурга. СПб., 1998. С. 156—157.
35. Долгов В.В. Биография Александра Невского в зеркале «исторического нарратива» // Древняя Русь во времени, в личностях, в идеях. Альманах. Вып. 5. К 80-летнему юбилею проф. И.Я. Фроянова / Под ред. А.В. Петрова. СПб., 2016. С. 197—198; Сорокин П.Е. Окрестности Петербурга... С. 85.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |