Великий князь Владимирский
В 1252 г. Андрей Ярославич оказал неповиновение ханской власти, он решил «с своими бояры бегати нежели цесаремъ служите». В результате, татары прислали против него войско во главе с Неврюем, которое настигло Андрея около Переяславля. Он был разбит, но смог бежать в Швецию. А татары «рассеялись по земле», разоряя Северо-Восточную Русь и уводя пленных. Александр же, совсем недавно оправившийся от приключившегося с ним недуга, пошел в Орду, где получил старшинство «во всей братии его»: он стал великим князем Владимирским1.
Таким образом, антитатарская коалиция русских князей потерпела крах. Вернувшегося из Орды Александра Ярославича встречал у Золотых ворот Владимира «митрополит и вси игумени и гражане»2. Вероятно, Кирилл окончательно понял тщету усилий сбросить власть ханов в данное время. Поддержка митрополита, безусловно, должна была оправдать действия Александра в глазах народа3. В будущем Ярославич убедит в лояльности Кирилла ханскую власть (как добьется и реабилитации для брата Андрея) во время своих поездок в Орду. Примечательно, что среди встречавших Александра не названы бояре. Вероятно, что владимирские бояре в то время противились политике лояльности ханской власти и поддерживали его брата Андрея4.
Рассказ о событиях 1252 г. породил неумолкающую научную дискуссию о роли Александра Невского в этом набеге монголо-татар. Некоторые исследователи считают, что антитатарская коалиция имела шансы на успех, но натолкнулась на политику Александра Невского, желавшего прекратить новые вторжения смирением. Особенно важно, что старшего Ярославича в данном случае под держала и Церковь5.
Дж. Феннел обращает внимание на одновременность ударов монголов против Андрея и Ярослава Ярославичей и против Даниила Галицкого. По мнению ученого, Александр навел врагов на Русь, желая отобрать власть у брата: «Стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным въездом во Владимир — с другой, почти не оставляют сомнений в соучастии Александра»6. С этого момента, считает английский историк, на Руси и было установлено иго7. Позиция Александра подорвала «действенное сопротивление русских князей Золотой Орде на многие годы вперед»8. Дж. Феннел с доверием воспринял и сообщения В.Н. Татищева о жалобах Александра на брата при ханском дворе9. И.Н. Данилевский пишет о Неврюевой рати как о следствии нежелания Андрея и Ярослава Ярославичей признать права старшего брата на великое княжение, которые передал ему Бату-хан, вообще более благоволивший к Александру. Масштабы разорения Руси Неврюем историк сравнивает с погромом 1237—1238 гг.10 Я.С. Лурье полагает, что «политическая линия таких князей, как Андрей Ярославич и др., представляла собою серьезную альтернативу политике Александра»11. В.В. Каргалову шансы Андрея на успех совсем не кажутся призрачными, однако «антиордынские планы» великого князя Владимирского «столкнулись с политической линией на мирные отношения с завоевателями, которую последовательно проводил Александр Ярославич Невский и поддерживала значительная часть других русских князей»12. А.В. Майоров видит в происках Александра причину экспедиции Куремсы против тестя Андрея Даниила Галицкого13. Ф.Б. Шенк полагает, что передача великого княжения Владимирского была выгодна и ханской власти, рассчитывавшей с помощью Александра распространить данническую зависимость на Великий Новгород, и для самого Ярославича, желавшего «упрочить свои внутриполитические великокняжеские позиции»14. Н.Ф. Котляр прямо заявляет о предательстве старшего брата (Александра) в отношении младшего (Андрея)15.
Однако подобного рода выводы вовсе не являются определяющими. В противовес доводам Дж. Феннела, О.Н. Московитина считает, что «сам факт похода Неврюя на Русь вовсе не доказывает того, что в этом повинен Александр Невский», политика же старшего Ярославича, по мнению исследовательницы, диктовалась «реальным соотношением сил между Ордой и Русью»16.
В.Л. Егоров говорит, что уже в самом разделе власти между братьями была заложена «мина замедленного действия»17. Возник конфликт, который, как думает историк, был вызван спором о соподчиненности Киевского и Владимирского князей. Характерно, что в этой ситуации Александр не пошел войной на брата, а обратился за помощью к хану, рассчитывая на «административное решение» проблемы Бату-ханом. Этот шаг стал фактически «продолжением печально известных русских княжеских междоусобиц». При этом В.Л. Егоров подчеркивает, что такие действия были созвучны эпохе. По его мнению, Александра не было с Неврюем во время набега последнего на Русь, что явствует из контекста летописи18.
А.А. Горский полагает неверным сообщение В.Н. Татищева о жалобе Александра на брата. Здесь речь идет, говорит ученый, не об использовании неизвестного нам источника, а о догадке историка XVIII в., не очень критично воспринятой современной наукой. Поход Неврюя А.А. Горский видит не результатом усилий Александра, а «запланированной акцией хана в рамках действий против не подчинявшихся ему князей». Бату-хан, разобравшись с внутримонгольскими распрями, вызвал к себе обоих Ярославичей для пересмотра раздела княжеских столов, произведенного враждебным ему каракорумским правительством в 1249 г.; Андрей не подчинился, следствием чего и стала татарская экспедиция. Кроме того, возможно, именно благодаря дипломатическим усилиям Александра этот набег носил более локальный характер, чем подобные походы 80-х гг. XIII в. и в 1293 г.19
В.А. Кучкин думает, что целью поездки Александра в Орду было великое княжение. Причем исследователь полагает, что эти действия были согласованы как с Андреем, так и с другими русскими князьями во время княжеского съезда 1249 г. во Владимире. Андрей же выступил против ханов, не желая расстаться с великим княжением Владимирским, как того требовало решение съезда русских князей, после отъезда старшего брата в Орду20.
На наш взгляд, верно, прежде всего, то, что сопротивление татарам в то время было гибельно для Руси, и Александром Невским (как и митрополитом) руководили «соображения реальной политики»21. Александр стремился остановить «развивающийся по нарастающей процесс образования все новых и новых суверенных и полусуверенных от центра общин» с помощью сильной публичной власти, которая должна была выступить органом «объединенного территориально и административно союза волостей»22.!. е. речь в данном случае идет, не более и не менее, как о попытке формирования единого государственного пространства на территории Северной Руси.
Интересно проследить, как это стремление к централизации, т. е. к крепкой государственности, ставится в вину Александру Ярославичу некоторыми нашими современниками. Например, И.Н. Данилевский пишет: «Опираясь на помощь монгольских ханов, Александр Невский закрепил деспотические традиции управления Северо-Западными землями Руси, заложенные его предшественниками». А отказ от безнадежного сопротивления представляется И.Н. Данилевскому «поразительной по цинизму характеристикой» для национального героя Александра Невского23. Очевидно, более благоразумным было, по мнению историка, превратить Русь в выжженную землю в результате повторного карательного нашествия монголо-татар (сопоставление И.Н. Данилевским масштабов Неврюевой рати с набегом Бату-хана едва ли правомерно, а вот в случае полного выхода из-под контроля Руси ханы могли бы организовать действительно огромный набег).
Рассуждая о событиях 1252 г., Л.Н. Гумилев выдвинул одно очень любопытное предположение о возможном братании Ярославича с сыном Бату Сартаком. Эта гипотеза вызвала широкий резонанс в научной среде. Напомним в двух словах, в чем заключается дело. Прежде всего, ученый указывал, что Андрей Ярославич готовил союз с Европой против монголов, не понимая катастрофических последствий этого шага, «золотой венец Даниила ослепил ею». В противоположность этому, Александр «великолепно разбирался в этнополитической обстановке, и он спас Россию». И далее Л.Н. Гумилев предложил ту самую мысль, о которой идет речь. «В 1251 г. Александр приехал в орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком...»24.
Многие ученые высказали скепсис относительно приведенной выше версии. Особенно критично подошел к ней В.Л. Егоров, утверждающий, что версия Л.Н. Гумилева бездоказательна и неверна хотя бы уже потому, что Александр как православный человек не мог участвовать в обряде братания, во время которого смешивалась кровь братающихся в чаше с кумысом, а затем содержимое совместно выпивалось25.
Думается все же, что указание В.Л. Егорова не совсем точно. Митрополит Иоанн в своей книге «Самодержавие духа» привел этот факт, который не имеет, с точки зрения современного иерарха-историка, ничего предосудительного26. Действительно, в древности вступление в отношения побратимства в православной традиции не выглядело отступничеством и не являлось им по своей сути. А.А. Ткаченко дает следующее определение братотворению — «средневековый обряд церковного благословения двух христиан, не состоящих в кровном родстве, но стремящихся к тесному духовному общению и братской взаимопомощи в мирских делах. Появился в результате синтеза древнего обычая побратимства, известного у многих народов, и христианской практики вступления в "духовное родство", возникшей еще в первые века [новой эры]...»27.
Потому-то сомнений в том, что православный мог участвовать в обряде братания, нет. Особенно если вспомнить, что Сартак, возможно, был христианином28. «Повесть о Петре, царевиче Ордынском» (памятник агиографического характера, повествующий о Чингизиде, принявшем христианство и перебравшемся на жительство в Ростов) сообщает нам о таком братании отпрыска царского монгольского рода с одним из Ростовских князей, совершенном в церкви епископом: «И только любляше князь Петра, яко и хлеба без него не яст, яко владыце братати их в церкви с князем. И прозвася Петр братом князю»29. Следовательно, и в древности обряд этот не выглядел отступничеством. Братание не пришло на Русь с монголами. Сведения о нем мы имеем еще в Киевское время. Так, в Киево-Печерском патерике читаем о дьяконе Тите и попе Евагрии, что они «два брата бяста по духу...»30. Там же сообщается о неких Сергии и Иване, которые «приидоста въ церковь богонареченную, и ведоста свет, паче солнца, на иконе чюдней Богородичене, и въ духовное братство приидоста»31. И еще о двух братьях сообщает «Слово о блаженем Марце Печернице» из того же патерика32. Нарушение обязательств к названному брату заслуживало жестокой кары, как это видно из повествования патерика33.
Такие данные вполне соотносятся с мнением М.М. Громыко, которая, основываясь на анализе былинных текстов и этнографического материала, пришла к выводу о прочности в народном сознании уз побратимства, представлявшихся даже более важными, чем кровно-родственная связь34. «В России братотворение согласовывалось с народным духом. Русские любили братство»35. Это подтверждается и тем, что, несмотря на запрещение (в силу ряда причин) совершения церковного чина братотворения в XVII в.36, подобная организация отношений индивидов продолжала существовать в России вплоть до XIX в. (разумеется, уже без всякого церковного чина): братались те, кому нужна была твердая уверенность в помощи товарища — бурлаки, казаки, а иногда и крестьяне, причем данное явление фиксировалось в разных губерниях37.
Следовательно, было возможным вступление в братство православного князя с монголом, и делаться это могло совсем не обязательно по монгольскому «сценарию» — с питьем кумыса, смешанного с кровью. Братство могло быть духовным, налагало оно серьезные обязанности, как мы видим это из патерика, и заключалось вполне по-православному38. Православное христианство было важным этноконсолидирующим фактором древнерусского общества (это свойство оно сохраняло вплоть до XX в.39, а в какой-то мере и до сей поры), а значит, крестившийся иноплеменник утрачивал свое главное отличие и становился для наших предков «своим».
Примечания
1. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 473.
2. Там же.
3. Алексеев В.И. Роль Церкви в создании Русского государства. С. 48.
4. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. С. 154.
5. Каргалов В.В. 1) Внешнеполитические факторы... С. 142—144; 2) На границах стоять крепко! С. 25—28; Чукаева В.А. Русские княжества и Золотая Орда 1243—1350 гг. Днепропетровск, 1998. С. 36—37; Охотина Н.А. Русская Церковь и монгольское завоевание (XIII в.). С. 75.
6. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси 1200—1304 / Пер. с англ. В.В. Голубчикова. Вступ. ст. и общ. ред. А.Л. Хорошкевич, А.И. Плигузова. М., 1989. С. 148.
7. Там же. С. 149. Мнение Дж. Феннела по данному вопросу разделяет и Ф.Б. Шенк (Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти. Святой, правитель, национальный герой (1263—2000). М., 2007. С. 46).
8. Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. С. 163.
9. Там же. С. 148.0 «жалобах» Александра Невского см.: Татищев В.Н. Собр. соч. В 8 т. Т. V—VI. История Российская. С. 40.
10. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.). С. 209.
11. Лурье Я.С. Россия древняя и Россия новая. (Избранное). СПб., 1997. С. 130.
12. Каргалов В.В. На границах стоять крепко! С. 26—27.
13. Майоров А.В. Александр Невский и Даниил Галицкий. (К вопросу о взаимоотношениях русских князей с татарами) // Князь Александр Невский. Материалы научно-практических конференций 1989 и 1994 гг. / Отв. ред. Ю.К. Бегунов и А.Н. Кирпичников. СПб., 1995. С. 24.
14. Шенк Ф.Б. Александр Невский в русской культурной памяти. С. 46.
15. Котляр Н.Ф. Даниил, князь Галицкий. Документальное повествование. СПб., 2008. С. 298.
16. Московитина О.Н. Александр Невский в зеркале новейшей английской историографии // Критика концепций современной буржуазной историографии / Под. ред. Г.Л. Соболева. Л., 1987. С. 134.
17. Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда. С. 48.
18. Егоров В.Л. Александр Невский и Золотая Орда. С. 50—51; Он же. Александр Невский и Чингизиды. С. 52.
19. Горский А.А. Два «неудобных» факта из биографии Александра Невского. С. 71—72.
20. Кучкин В.А. Александр Невский — государственный деятель и полководец средневековой Руси. С. 27—28.
21. Мейендорф И.Ф. Византия и Московская Русь. С. 367.
22. Михайлова И.Б. Александр Невский и политика создания единого государства в Северной Руси // Князь Александр Невский. Материалы научно-практических конференций 1989 и 1994 гг. С. 17.
23. Данилевский И.Н. Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.). С. 210, 228.
24. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. С. 361.
25. Егоров В.Л. 1) Александр Невский и Золотая Орда. С. 52; 2) Александр Невский и Чингизиды. С. 52.
26. Иоанн, митр. Санкт-Петербургский и Ладожский. Самодержавие духа. Очерки Русского самосознания. СПб., 1994. С. 87.
27. Ткаченко А.А. Братотворение (http://golubinski.ru/ecclesia/bratotvorenie.htm). Подробно о церковном чине братотворения, а также библиографию проблемы см.: Там же. Обряд братания не раз встречается в текстах русских былин (Громыко М.М. Обычай побратимства в былинах // Фольклор и этнография. У этнографических истоков фольклорных сюжетов и об-разов / Сб. науч. трудов под ред. Б.Н. Путилова. Л., 1984. С. 116—121).
28. См.: Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. С. 19, 22.
29. Повесть о Петре, царевиче Ордынском // Древнерусские предания (XI—XVI вв.) / Сост. В.В. Кусков. М., 1982. С. 147. На братание Петра и Ростовского князя обращал внимание еще А.Н. Веселовский (Веселовский А.Н. Гетеризм, побратимство и кумовство в купальной обрядности. (Хронологические гипотезы) // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1894. Ч. 291. С. 306).
30. Древнерусские патерики. Киево-Печерский патерик. Волоколамский патерик. С. 35.
31. Там же. С. 16.
32. «Духовнаа брата беста в томъ же велицем манастыри Печерском, сопряжена любовию сердечною от уности, единоумие имуще и едину волю», одного из них звали Феофил (Там же. С. 58).
33. В «Сокровенном сказании» говорится: «Закон побратимства состоит в том, что анды, названные братья, — как одна душа: никогда не оставляя, спасают друг друга в смертельной опасности» (цит. по: Кривошеев Ю.В. Русь и монголы. С. 240).
34. Громыко М.М. Обычай побратимства в былинах. С. 119.
35. Никольский К., прот. О службах Русской Церкви, бывших в прежних печатных богослужебных книгах. СПб., 1895. С. 371.
36. О причинах запрета на совершение обряда см.: Там же. С. 376—379.
37. Громыко М.М. Обычай побратимства в былинах. С. 123.
38. Мы не хотим поставить под сомнение мнение В.Л. Егорова о гипотетичности выводов Л.Н. Гумилева о братании Сартака и Александра Невского. Но нам представляется недопустимым отметать с порога саму возможность побратимства монгола и русского. Братание было известно и татарам, и русским, налагало одинаково серьезные обязанности на побратимов и у «них», и у «нас», лишь заключалось оно с помощью разных обрядов. Принявший Православие монгол вполне мог исполнить этот ритуал, как было принято на Руси.
39. Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб., 1999. С. 159.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |