Глава седьмая. Городская жизнь Золотой Орды
В Золотой Орде была очень развита городская жизнь. Думается, что один список ремесленных и торговых городов в Крыму, на Кавказе, в Булгаре, Нижнем Поволжье и Хорезме мог бы произвести сильное впечатление. Подавляющее число городов существовало, конечно, задолго до образования Золотоордынского государства. Такие города, как Кафа (Феодосия), Судак, Керчь в Крыму, Азак (Азов) на Азовском море, Ургенч в Хорезме, Булгар, Биляр, при монголах значительно выросли; другие, как Крым (ныне Старый Крым), Сарай Бату и Сарай Берке в Поволжье, Маджар на Северном Кавказе и др., были выстроены заново. В восточных источниках, у арабских, персидских, армянских авторов XIII—XV вв., находится много сведений, относящихся к городам и торговле в Золотой Орде. Выше уже подчеркивалось, что торговля в золотоордынских городах в силу географических особенностей и старых налаженных торговых связей с соседними странами развивалась в исключительно благоприятных условиях. Наиболее изученным из золотоордынских городов является Сарай Берке, т. е. тот Сарай, который был основан при Берке (1255—1266) и куда при Узбек-хане (1312—1341) была перенесена из Сарая Бату столица государства. О первом у нас имеются не только известия современников-путешественников и рассказы географов или историков со слов бывших там купцов, главным образом мусульманских, но и богатейшие материалы археологического порядка, добытые еще раскопками Терещенко в 40-х годах XIX в. на территории огромного городища, часть которого занята небольшим городом Ленинском. Ныне, благодаря самому городищу и памятникам материальной культуры, найденным там, можно уяснить, наконец, что представлял собой в монгольский период (XIII—XV вв.) этот большой Торгово-ремесленный город. Обилие вещественного материала из Сарая Берке, которым обладает Отдел Востока Эрмитажа, дает возможность конкретно расшифровать те общие и краткие описания, которые сохранились в письменных источниках, главным образом у арабских авторов.
Описания эти хорошо известны востоковедческой литературе и не раз проявлялись в переводе в различных работах, касающихся Золотой Орды. «Рассказывал мне доблестнейший Шуджаэддин Абдеррахман Эльхарезми, толмач, — пишет ал-Омари, — что город Сарай построен Берке-ханом на берегу Туранской реки [Итиля]. Он [лежит] на солончаковой земле, без всяких стен. Место пребывания там большой дворец, на верхушке которого [находится] золотое новолуние [весом] в два кантыря египетских. Дворец окружают стены, башни да дома, в которых живут эмиры его. В этом дворце их зимние помещения. Эта река [Итиль], говорит он, размером в Нил, [взятый] три раза и [даже] больше; по ней плавают большие суда и ездят к Русским и Славянам. Начало этой реки в земле Славян. Он, т. е. Сарай, город великий, заключающий в себе рынки, бани и заведения благочестия[?], место, куда направляются товары. Но середине его [находится] пруд, вода которого [проведена] из этой реки. Вода его употребляется только на работы, а для питья их [вода берется] из реки; ее черпают для них [жителей] глиняными кувшинами, которые ставятся рядом на телеги, отвозятся в город и там продаются».1
Ал-Омари писал со слов очевидцев, но сам в Сарае не был. Ибн-Батута, как известно, прожил в Сарае в 1333 г. некоторое время, и его описания как свидетеля и очевидца приобрел тают особую ценность. «Город Сарай [один] из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы поехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полдня... и [все] это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов. В нем тринадцать мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того, еще чрезвычайно много [других] мечетей. В нем [живут] разные народы, как-то: Монголы — это [настоящие] жители страны и владыки ее; некоторые из них мусульмане; Асы, которые Мусульмане; Кипчаки, Черкесы, Русские и Византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно; там и базары их. Купцы же и чужеземцы из обоих Краков, из Египта, Сирии и других мест живут в [особом] участке, где стена окружает имущество купцов».2
Как бы ни были кратки описания ал-Омари и Ибн-Батуты, они все же создают впечатление оживленного, большого ремесленно-торгового города. Раскопки Терещенко, произведенные сто лет назад, не только подтвердили известия этих авторов, но и прибавили к ним ряд новых данных, особенно в области размеров, топографии города, а также ремесел, торговли и культурного взаимодействия с другими странами. Согласно всей совокупности материалов, которые имеются в настоящее время в руках историков, Сарай Берке представляется в первой половине XIV в., в период его расцвета при Узбек-хане, городом, имеющим много более ста тысяч населения. Быстрый рост столицы Золотой Орды не был обусловлен нормальным развитием собственных производительных сил. На постройки (дворцы, мечети, медресе и др.), на организацию больших ханских мастерских (кархана) и другие статьи городской жизни шли главным образом средства, добытые путем насильственного взимания даней с крестьянского населения русских феодальных княжеств. Богатство золотоордынских городов, особенно двух Сараев, строилось в полном смысле слова на систематическом ограблении покоренных народов, и в первую очередь феодальной Руси XIII, XIV и отчасти XV в. Не входя в особенности топографической структуры Сарая,3 которая, конечно, отражала на себе социальную сущность города, остановимся главным образом на наиболее интересной его стороне, на развитии в нем ремесленной промышленности и на происходившей в нем торговле. Интерес к этой стороне отчасти обусловливается и тем фактом, что именно о ремеслах в Сарае Берке в нашем распоряжении более всего подлинного фактического материала из упомянутых раскопок Терещенко. Позволим себе привести небольшой отрывок из отчета Терещенко: «На четырехугольном пространстве, имеющем окружность двести десять сажен4 и усаженном мелким кирпичом в ширину на пятнадцать с половиной сажен, находили во множестве: битую цветную и стеклянную посуду, чаши, чернильницы, куски кож, кожу, скроенную для сапог и башмаков, холст, шелковую материю, одежду — все это перегоревшее; ножи, ятаганы, шпажные клинки, топоры, заступы, сковороды, тазы, употребляемые при обрядном омовении, кочерги, трут, огнива, ножички, чугунные котлы, медные чаши, медные кубки, медные подсвечники, костяные прутики, употребляемые при вязании, обломки от ножниц, мониста, пережженную бумагу, ножики, березовую кору, перегоревшие циновки, плетенные из травы "куга", гвозди, крючья, петли дверные, замки вставные и висячие, куски перегоревшего печеного хлеба, рожь, пшеницу, орехи, грецкие и обыкновенные лесные, чернильные орешки, жолуди, миндаль, изюм, чернослив, сливы, винные ягоды, сладкие рожки, персики, фисташки, гвоздику, перец, бобы, сарацинское пшено и частью кофе [?]. В трех каменных подвалах на атом месте лежали кучей: куски кристалла, краски — синяя, желтая, голубая, зеленая, красная и белая; кольцо от хомутов и уздечки, удила, цепи железные, подковы, железные втулки от колес, смола, листы меди, оселки, точильные бруски, грифельные дощечки, камни для растирания красок, глиняные кегли [?] и шары, медная проволока, мотыги, сера, квасцы, селитра, просо. По разнородности найденных на одном месте предметов можно полагать, что тут был базар, внутри которого могло находиться каменное складочное место для товаров, какое бывает почти во всяком азиатском городе».5
Чтобы в развалинах древнего города можно было найти такое огромное количество предметов, необходима была какая-то катастрофа, после которой жители покинули бы свои жилища, свое имущество, да и самый город.
Известно, что такая катастрофа, как то отмечено выше, и произошла с Сараем Берке, когда в 1395 г. Тимур (Тамерлан) после разгрома золотоордынского войска разрушил прекрасную столицу почти до основания. Изучение материалов раскопок Терещенко (его отчеты плюс самые памятники) дает основание утверждать, что в Сарае Берке была широко развита ремесленная промышленность. Находясь в Европе, но будучи в основном типичным восточным феодальным городом, Сарай Берке в своей ремесленно-торговой части представлял совокупность кварталов с узкими улочками, каждый из которых был занят под определенное ремесленное производство. В базарные дни ремесленные кварталы превращались в оживленный базар, где бойко шла торговля производившимися тут же предметами. В Сарае Берке были кварталы ремесленников по металлу: 1) кузницы, 2) мастерские по выделке ножей и простого холодного оружия, 3) мастерские по выделке земледельческих орудий (серпы, лемехи и др.), 4) мастерские по выделке бронзовой и медной посуды.6 Насколько металлическое производство занимало большое место в производственной жизни столицы Золотой Орды, видно из следующих слов отчета Терещенко: «При открытии в одном месте осьми горнов, один из них найден с семьюдесятью отдушинами; посредине горна стояла обвалившаяся печь; ее окружали водопроводные трубы, которые расходились по стенкам отдушин; около печи нашли несколько ночников, кувшинов, котлов и множество слитков железа, меди, плавильных чашечек и форм».
«Во всех остальных горнах также находили слитки металлические, куски разбитых форм и плавильных чашечек».7 Перед нами металлический «завод», — по-видимому, это типичная для монгольского периода корхана, т. е. большая мастерская с разделением труда, принадлежащая ханскому двору или кому-нибудь из богатых купцов или феодалов. К сожалению, в письменных источниках не сохранилось описаний золотоордынских корхана. Большое значение в Сарае Берке имело кожевенное производство, что понятно, ибо он находился в исключительно благоприятных условиях для развития этой отрасли ремесленной промышленности. Кругом — степи, стада кочевников, скотоводов, откуда и в самом Сарае Берке богатые кожей базары. К сожалению, изделий из кожи от золотоордынского времени сохранилось немного. Значительное место в Сарае занимало и ткацкое производство: выделка шерстяных и даже хлопчатобумажных тканей из привозившегося из Средней Азии хлопка. Конечно, сарайское производство главным образом охватывало изделия из шерсти, которая в большом количестве получалась от соседей-кочевников.
Что же касается хлопчатобумажных и шелковых тканей, то, несмотря на наличность местного производства, главная масса товара импортировалась из Средней Азии, Кавказа, Ирана и Китая.
Позволим себе, хотя бы в общих чертах, рассмотреть огромное количество археологических памятников, извлеченных раскопками Терещенко на территории городища, которое когда-то было городом Сарай Берке. Эти археологические памятники весьма разнообразны и рисуют картину богатой ремесленной промышленности как столицы, так и других городов Золотой Орды. Многие из найденных во время раскопок предметов не местного, а привозного происхождения, что в свою очередь может служить показателем торговых связей с другими странами.
Среди саранских памятников больше всего керамических изделий, особенно сосудов, неглазурованных и глазурованных, орнаментированных и неорнаментированных.
Основная масса керамики — неглазурованные сосуды, обслуживающие разнообразные нужды домашнего хозяйства: сосуды для воды, масла и других жидких и сыпучих тел, кувшины, чашки, чираги (масляные светильники) и т. д. Неглазурованные сосуды, за небольшим исключением, местного происхождения и бытовали своими формами и техникой еще задолго до появления татар в нижнем Поволжье и Северном Кавказе. Эта группа золотоордынской керамики оказалась наиболее устойчивой. Среди многообразных образцов глазурованной или поливной керамики надо выделить целую группу серовато-зеленых чашек, покрытых изнутри и снаружи подглазурной росписью по белому ангобу (тонкий слой белой глины в виде обмазки на основном теле сосуда). Изнутри имеется рельефный растительный орнамент в сочетании с арабскими надписями в центре, на дне чашки рельефное изображение птицы или звезды, снаружи рельефные арочки, покрытые крупными синими горошинами, как впрочем и вся внутренняя и наружная поверхность чаш. Отдельно следует отметить сосуды, чаши, кувшины и другие предметы, покрытые густым слоем бирюзовой глазури весьма высокого качества. Бросается в глаза также группа высокохудожественных сосудов (чаши, кувшины, чернильницы и другие): по глубокому темносинему фону представлены композиции, в которые входят растительные массивы в сочетании с изображениями птиц и животных, где сохранились следы росписи золотом.
Представляет интерес также группа глиняных неполивных сосудов, художественно обработанных рельефным штампованным и резным орнаментом, по большей части растительным, иногда в сочетании с изображением птиц и животных. Некоторые из этих сосудов имеют штампованный орнамент в сочетании с частичной бирюзовой росписью. Большая часть вышеотмеченных образцов художественной керамики зародилась в Золотой Орде в поволжских городах, особенно в Сараях, под воздействием Ургенча, откуда на Волгу Золотоордынские власти перевели большое количество мастеров, главным образом керамистов.
Выше уже отмечалось, что сами татары не принесли с собой никаких традиций в области ремесленной промышленности, — все, что в этой области производилось, было делом рук покоренных народов, их ремесленников, по большей части насильно переведенных в поволжские города, особенно в Сарай Бату и Сарай Берке.
В находках Терещенко во время раскопочных работ на городище Сарая Берке особое внимание привлекают изделия из стекла. Выделка стекла в XIII—XIV вв. была дорогой, не все страны производили тогда стеклянные изделия, в силу чего стекло было предметом роскоши. В Золотой Орде, и в частности в Сараях, оно было привозным по большей части из Сирии и Египта. Мне уже приходилось в своей работе писать об этом стекле:8 «Это остатки больших парадных масляных ламп и сосудов в виде графина, употреблявшихся в богатых домах, по всей вероятности в ханском дворце или дворцах придворной знати. Стекло это довольно толстое, почти бесцветное, приятного фона, с художественно выполненной многокрасочной росписью (цвета — синий, красный, белый, желтый, фисташковый и золото), с растительным орнаментом и арабскими надписями, часто указывающими индивидуальный заказ того или иного лица, по большей части того или иного египетского султана. Попадали они в Золотую Орду в качестве подарков при посольствах, которые систематически приезжали, как мы выше видели, из Египта в Сарай».
Чтобы убедиться в правильности этого суждения, нужно только сравнить эти стеклянные изделия с подобными изделиями из Египта и Сирии. Более того, на это же указывают и сами письменные источники, описывающие подарки египетских мамлюкских султанов золотоордынским ханам и членам их династии. Среди ремесленников, работающих в городах Золотой Орды, преимущественно в Сараях, большую роль играли ремесленники по выделке оружия, а также всего, что нужно было воину — коннику и пехотинцу, — стремена, конская сбруя, удила, седла и т. д.
От Золотой Орды дошли до нас железные мечи и кривые сабли, в том числе сабля самого Узбек-хана с золотой надписью на рукояти, заржавелые клинки кинжалов с костяными ручками, железные наконечники копий и стрел, костяные кольца от луков, костяной наконечник свистящей стрелы, о которой часто упоминается в русской летописи, деревянное седло с высокой лукой, очень удобное, бронзовые литые пластинки, украшенные прорезным (ажурным) орнаментом с изображением дракона и служившие украшением седла, железные удила, остатки кольчуги из железных колец.
Среди откопанных Терещенко предметов имеется большое количество вещей, ярко характеризующих быт богатого сарайского дома. Тут можно увидеть дверную бронзовую кольцевую ручку художественной работы, которая заменяла наш дверной звонок (кольцом стучали о бронзовую пластинку) и которая по сей день бытует на Востоке; железные висячие замки, металлические части сундуков в виде оковок углов и бронзовых ручек; бронзовые чираги, бронзовый мангал (в полной сохранности) для горячих угольев, служащий для согревания ног и рук в зимнее время в домах, где не было отопления.
Очень хороши бронзовые трубки с львиными головами — предметы, представляющие собой части садовых фонтанов, бронзовые чаши с инкрустацией, великолепный экземпляр мраморной подставки для подсвечника с высеченной арабской надписью. Среди замечательных находок нужно особенное внимание обратить на изделия из золота и, прежде всего, на золотой сосуд в форме глубокой чаши с двумя ручками в виде фантастических зверей с телом рыбы и головой дракона.
Сосуд этот найден был Терещенко во время раскопок в 1847 г. на территории развалин Сарая Берке. В Сарае Берке, как впрочем и в Сарае Бату, а также и в других золотоордынских городах в Поволжье, имелись специальные ремесленники по выделке глазурованных изразцов. Большая часть их дошла до нас также благодаря раскопочным работам Терещенко. По технике и характеру своему они являются в полном смысле слова повторением и продолжением традиций хорезмийских мастеров из Ургенча. В мозаиках двух Сараев (главные материалы все же из Сарая Берке) большую роль играют цвета бирюзовый, синий, белый; часто применяется желтый цвет, а иногда золото. Однако признаком, отличающим мозаики Сарая Берке и Сарая Бату от аналогичных мозаик Самарканда и Шахрисябза, — и, наоборот, сближающим их с ургенчскими мозаиками, — является обильное введение красного цвета.
В Сарае Берке изразцов этих найдено было такое большое количество, что нельзя не сделать вывода о их широком применении в покрытии наружных, а может быть и внутренних стен зданий мечетей, медресе, мавзолеев и дворцов.
Перечисляя главные отрасли ремесленного производства Сарая Берке, необходимо подчеркнуть, что базары, которыми так славилась столица Золотой Орды, обслуживали не только караванную торговлю всех купцов, приходивших сюда из западных и восточных стран, но и местные потребности. Ввозя огромное количество зерна, мяса, молочных изделий, шерсти, кож и т. д., жители Нижнего Поволжья и соседних кочевых степей покупали все им необходимое: крестьяне — ткани, изделия из металла, глиняную утварь и т. д., а кочевники — хлеб, грубые хлопчатобумажные ткани... Ал-Омари и Ибн-Батута отмечают, что в Сарае живет большое количество купцов из разных стран. И действительно, «интернациональность» рынка — одна из характерных особенностей этого города. Купцу из Венгрии, а то и из Италии незачем ехать самому в Китай за китайскими шелковыми тканями, он их может получить здесь. Главное внимание европейских и восточных купцов привлекали на базарах Сарая те меха, которые поступали из Булгара и на север от него лежащих районов. Было бы, однако, большой ошибкой думать, что караванная торговля в Золотой Орде шла только за счет предметов роскоши. Хорошо известно, что из Нижнего Поволжья в большом количестве вывозили кожи и кору для дубления кож, последнюю специально для нужд кожевенного производства Хорезма.
Ремесленники если и не составляли большинства населения Сарая Берке, то во всяком случае были самым значительным по своей численности слоем. Как и в Египте, Иране, сельджукской Турции, Средней Азии, Грузии, Армении, Крыму, ремесленники Сарая Берке были по-видимому объединены в особые ремесленные организации, которые по целому ряду признаков можно сближать с западноевропейскими средневековыми цехами. К сожалению, для Золотой Орды мы имеем такое малое количество фактов по этому вопросу, что наши суждения могут носить лишь характер предположения.
Возникает вопрос: откуда же в чрезвычайно короткий срок могли во вновь, построенных городах появиться ремесленники в таком большом количестве, чтобы по численности своей занять одно из первых, если не первое место? Известно, что на Востоке, в эпоху феодализма, завоеватели часто переводили ремесленников из захваченных городов на новые места. Монголы в этом отношении не принесли с собой ничего нового, а только широко пользовались существовавшей до них практикой. Карпини рассказывает, что «в земле Сарацинов и других, в среде которых они являются как бы господами, они забирают всех лучших ремесленников и приставляют их ко всем делам. Другие же ремесленники платят им дань».9 Еще более интересный рассказ о ремесленниках, переброшенных далеко на Восток и работавших у Мункэ-хана в качестве добывающих золото и выделывающих оружие, дает В. Рубрук.10 Ремесленники эти были из немцев. Об очень характерном факте говорит П. Кафаров в примечании 241 к «Описанию путешествия даосского монаха Чан-Чуня на запад». «Чингис-хан завел военное население на Алу-Хуане [Орхон?], где построен был город Чжинь хай чэн, по имени Чжинь-хая, которому Чингис-хан поручил управление этой страной. Чжинь-хай начальствовал над 300 слишком домов золототкачей из западных краев и 300 домов шерстяноткачей из Китая». Ремесленники «западных краев» — это те, которых Чингис-хан вывез из городов Мавераннахра в 1220—1221 гг.11 Конечно, такое положение, что ремесленники работали на ханскую власть чуть ли не в качестве рабов, может характеризовать только первые годы существования Золотой Орды. В дальнейшем мы видим в Сарае Бату и Сарае Берке ремесленников, которые могут считаться местными по своему происхождению или по своей воле сюда приехавшими из других городов, как среднеазиатских, так Кавказа, Крыма и даже Египта, что, конечно, не исключает нового притока пригнанных путем захвата в плен ремесленников из какого-нибудь завоеванного города. Среди многочисленных ремесленников, пригоняемых после каждого нового похода, в Сараях и других городах Золотой Орды появилось немало и русских ремесленников, слава о которых доходила до самой Монголии. Вспомним только о Козьме, русском золотых дел мастере, который в Каракоруме—столице Монгольской империи, — во дворце Гуюк-хана, сделал трон из слоновой кости с золотыми украшениями.12 В Сарае Берке в раскопках Терещенко мы имеем несколько художественно сделанных металлических икон в виде крестов работы русских мастеров. В Увеке — городе вблизи современного Саратова — была найдена литейная форма из камня для изготовления серебряных украшений, явно русского происхождения, о чем упоминает Б.А. Рыбаков в своей книге.13 Татары не знали в большом масштабе ни плотничного, ни столярного ремесел. Из окружающих Дешт-и-Кыпчак народов никто не мог в ремеслах по дереву сравниться с русскими мастерами. Едва ли мы ошибемся, если выскажем предположение, что суда на Волге строили русские. Ниже мы увидим, что в конце XIV и XV в. судоходство на Волге было в руках русских. В источниках мы совсем не имеем сведений, которые указывали бы на наличие ремесленников татарско-монгольского происхождения в значительном количестве. Ремесленники в Золотой Орде по своему этническому составу были весьма пестры. Не все они, конечно, были пленниками. За XIII—XIV вв. в городах Золотой Орды сложились целые кварталы потомственных ремесленников, которые не могли в условиях феодального общества не иметь своих организаций.
Во всяком случае в ярлыке Тохтамыша Бей-Ходжи от 1382 г. мы имеем дело с выражением «старейшинам мастеровых»., что указывает на возможную наличность упомянутых ремесленных организаций.
Важное место в городской жизни — и, в частности, в жизни Сарая Берке — занимали купцы. В XIII—XIV вв. при монголах во всех монгольских государствах купцам, особенно членам крупных торговых домов или артелей, было отведено почетное место. Ярлык Тохтамыша Ягайлу от 1393 г. дает выражение «базарган ортокларын», т. е. «твои купеческие артели»,14 как это место перевел В. Радлов. Хотя выражение это относится к купцам Ягайлы, однако тот же термин «уртак» мы встречаем и в восточных источниках по отношению к купцам Золотой Орды и Персидского государства под властью монгольской династии из дома Хулагу. У Вассафа, в его истории, известной под именем «Тарих-и-Вассаф». часто встречается выражение «уртак» по отношению к купцу; в частности, он это выражение употребляет и по отношению к купцам Берке-хана.15 Уже В.В. Бартольд отметил, что термин «уртак» в применении к купцу означает «товарища в деле», «компаньона»,16 члена торговой компании.
Тот же Вассаф рассказывает, что у золотоордынских купцов (уртак) были большие вклады в Тебризе в руках у именитых граждан этого города.17 В монгольских государствах XIII—XIV вв. термин «уртак» приобретает и специфическое значение, им обозначают купца, который торгует в качестве ханского торгового агента, по большей части оставаясь соучастником этой торговли.
Термин «базарган уртак», т. е. «купцы-уртаки», встречается несколько раз в письме золотоордынского хана Улуг Мухаммеда к турецкому султану Мураду II от 27 Джумади I 831 г. х.(= 14 III 1428).
В этом письме Улуг Мухаммед указывает, что в прежние времена Золотоордынские ханы обменивались с Турцией послами, а купцы-уртаки «друг к другу ходили и в добром здравии возвращались». В дальнейшем однако сношения из-за распрей были прекращены. Теперь же, по мнению Улуг Мухаммеда, настало время возобновить сношения послами и купцами-уртаками, дабы последние ходили в Турцию и обратно «по суше и воде». В каком смысле здесь употреблен термин «купцы-уртаки», сказать трудно. Нам представляется, что как в смысле «купцов паевщиков», так и в смысле ханских торговых агентов.18
Говоря об Угэдей-хане, Рашид-ад-Дин приводит немало примеров этого рода.
Рашид-ад-Дин даже приводит специальный термин «уртаки» — «уртачество».19 В этом смысле у Рашид-ад-Дина этот термин встречается часто. Только в связи с Угэдей-ханом мы видим его несколько раз.20
Встречается в этом смысле термин «уртак» и у Джувейни.21 Компании купцов не только держали вклады в разных торговых и ремесленных предприятиях, но брали на откуп, как выше мы видели, повинности целых областей и городов. Многие купцы и целые торговые компании были близки к ханской власти. Из среды купцов выходили наиболее ответственные чиновники (даруги, баскаки) и часто послы. Купцы не раз ссужали ханскую власть в нужные моменты деньгами. Когда египетскому послу понадобились деньги в качестве выкупа за царевну Тулунбай, выдаваемую замуж за мамлюкского египетского султана, Узбек сказал послу последнего: «Мы прикажем купцам ссудить тем, что [следует] внести, и приказал им сделать это. Он [посол] занял двадцать тысяч динаров чистым золотом и внес их».22
Выше уже говорилось о том, какой характер носила караванная торговля Золотой Орды, чем торговали в Сараях, Ургенче, Булгаре, Крыму, какие товары шли из Китая, Средней Азии, какие привозила Европа и что поставляла сама Золотая Орда. В заключение мне хотелось бы остановиться на торговле конями, о чем так подробно пишет не раз упоминаемый нами арабский путешественник 30-х годов XIV в. Ибн-Батута. Он рассказывает, что Дешт-и-Кыпчак славится своими конями, Лучшие из них стоят на месте от пятидесяти до шестидесяти дирхемов.23 Лошадей этих вывозят в ряд стран, особенно в Индию. Караван доходит до шести тысяч конских единиц. Отправляют их купеческие компании, причем на долю отдельных купцов приходится от ста до двухсот лошадей. Каждые пятьдесят коней обслуживаются особым пастухом. В северной Индии, в Мультане, купцы платили за каждую лошадь семь динаров серебром пошлины. Золотоордынские купцы выручали большие деньги, несмотря на значительные путевые расходы и высокие пошлины, ибо в массе продавали своих коней не дешевле ста динаров серебром.24 По словам венецианца Иосафато Барбаро, в первой половине XV в. Дешт-и-Кыпчак вывозил до 4000 коней в Иран в один торговый караван.
Выше нам не раз приходилось указывать, что Золотая Орда играла во второй половине XIII и особенно в XIV в. огромную роль в транзитной караванной торговле между Европой, в том числе Западной Европой, и Китаем. Важное место на этом караванном пути занимали города Крыма. Вспомним хотя бы торговое значение Судака в домонгольское время, в XI, XII и начале XIII вв. В XIV в. рядом с Судаком выдвигается роль Таны (Азак-Азов), где в 20-х годах торговля была в руках генуэзских купцов, а в 30-х годах (с 1332 г.) — в руках венецианских купцов.
Крым с его торговыми и транзитными портами был как бы связующим звеном между Западом и Востоком, не говоря о юго-восточной Европе, которая сама была одновременно и рынком и поставщиком разнообразных товаров. Из Таны, по свидетельству восточных и европейских авторов, караванный путь в Китай шел хотя и в трудных условиях, однако с гарантией безопасности в отношении как людей, так и товаров. Мы не ставим себе задачей привести здесь все сведения маршрутного характера, это могло бы служить темой специальной работы, а остановимся только на наиболее достоверных и ясных из них.
Наиболее ценными могут быть признаны данные Ибн-Батуты, проехавшего из Крыма часть пути в Китай, и сведения флорентийского купца Франческо Бальдуччи Пегалотти, бывшего торговым агентом флорентийского торгового дома Барди, который вел крупные торговые операции в первой половине XIV в.
По словам Ибн-Батуты, из Сарая до Хорезма (Ургенча) считалось в его время 40 дней пути.25 Ехали на телегах (четырехколесных арбах), однако на лошадях, согласно Ибн-Батуте, тогда вследствие скудости кормов не ездили, а запрягали верблюдов. Однако на отрезке пути «Сарай — Сарайчик» иногда передвигались и на лошадях, — тот же Ибн-Батута сам проехал на лошадях до этого места. Между прочим он обратил здесь внимание на один очень интересный факт: через реку Улу-су (Великая вода), — а это есть река Ник или Урал, — был перекинут большой мост на судах подобно Багдадскому мосту, что несомненно было связано с оживленностью проходящей здесь дороги. Кстати, небезынтересная деталь: Ибн-Батута продал своих лошадей по 4 динара серебром26 за голову, т. е. приблизительно по 2 рубля в золотом исчислении. На дорогу Сарай — Сарайчик он потратил 10 дней.
Из Сарайчика четырехколесные арбы Ибн-Батуты следовали дальше, запряженные верблюдами, и проехали расстояние до Ургенча (Ибн-Батута именует его Хорезмом) в 30 дней, останавливаясь только на два часа — один раз утром, а другой на закате солнца. Трудность пути, ввиду палящего солнца, безводия и отсутствия хороших кормов, изнуряла верблюдов до предела. По словам Ибн-Батуты, большая часть этих верблюдов после такого пути погибала, а те немногие, что оставались жить, должны были отдыхать и кормиться целый год, чтобы быть годными для дальнейшей гоньбы.27
Из Хорезма Ибн-Батута повернул в сторону Мавераннахра и отправился на Бухару и Самарканд. Что же касается тогдашней дороги в Китай, то из Ургенча она шла через степи на Отрар и Алмалык.
У упомянутого выше Франческо Бальдуччи Пегалотти, который хорошо был осведомлен в торговых маршрутах, в том числе и в Китай из стран Западной Европы через Золотую Орду, имеется комментированный маршрут из Таны в Китай. Согласно Пегалотти, в первой половине XIV в., т. е. при Токта-хане и Узбек-хане, дорога из Таны на Астрахань (у него Gintarcan) длилась 25 дней на возах, запряженных волами, и 10—12 дней на телегах, запряженных лошадьми. Из Астрахани дорога шла на Сараи (Sara) водой, — имеется в виду, конечно, Сарай Бату, т. е. Старый Сарай, городище, которое в настоящее время известно под именем Селитренного. Дорога эта занимала всего один день. Из Сарая Бату караванный путь шел на Сарайчик (Saracanco). По словам флорентийского автора, здесь было две дороги, одна водная, другая сухопутная. Водой надо было ехать всего 8 дней, этот путь был удобнее и дешевле. Из Сарайчика дорога шла на Ургенч (Organci) и занимала всего 20 дней, причем возы были запряжены верблюдами. Здесь нельзя не отметить некоторое расхождение с Ибн-Батутой, который сам проехал 1333 г. эту дорогу. Ибн-Батута ехал на верблюдах, причем быстрой ездой, и потратил на это 30 дней. Надо думать, что Пегалотти мог здесь ошибиться. Между прочим Пегалотти особенно подчеркивает, что Ургенч — оживленный торговый город. Из. Ургенча дорога шла на Отрар (Oltrarre) также на возах, запряженных верблюдами. Путь этот проходили в 35—40 дней. Тот, кто не хотел по торговым целям заезжать в Ургенч, а считал более целесообразным двигаться прямо в Китай, мог взять более северную дорогу и, по словам Пегалотти, доехать до Отрара в 50 дней. Из Отрара дорога шла на Алмалык (Armalecco) и дальше через Камсу (Camesu), Ганчжоу (Cassai) в Ханбалык (Gamalecco), в Китай.
Всего этот маршрут требовал 270 или 275 дней, т. е. 9 месяцев или 9 месяцев и 5 дней.28
Несколько ниже Пегалотти советует брать с собой полотняные ткани (tela) и при заезде в Ургенч продать их на серебряные слитки (sommi), которые были весьма полезны в торговле в тех местах.
Вернемся однако к Ибн-Батуте. Выше мы остановились на Ургенче. Отсюда он отправился торговым путем на Бухару и Самарканд. Нельзя пройти мимо впечатлений и замечаний Ибн-Батуты на этом участке караванной дороги. Ехал он также на верблюдах. От Ургенча до Бухары он проехал в 18 дней. Через 4 дня он был в Кяте, древнейшем из хорезмийских городов. Характерно, что кругом в этом районе не было никаких поселений, в домонгольское же время это был цветущий, культурный район. Отсюда большая часть пути до Вабкенда была также безводной.29 Все это были последствия монгольского погрома.
Интересны впечатления Ибн-Батуты от Бухары и Самарканда. Автор отмечает, что ни тот, ни другой город не избавились еще от следов разрушений.
В источниках сохранились сведения о характере повозок, на которых в те времена передвигались в степях Золотой Орды. В этом отношении представляет интерес посмертно изданная статья В.В. Бартольда «О колесном и верховом движении в Средней Азии».30 Выше мы видели, что из Судака, Керчи и Таны ходили четырехколесные крытые телеги (повозки), запряженные волами, лошадьми и верблюдами.
Был еще один тип крытых повозок, который отмечается источниками. Но словам Шереф-ад-дина Али Иезди: «Жилищем степняков в этой безграничной пустыне являются шатры "кутарме", которые делают так, что их не разбирают, а ставят и снимают целиком, а во время передвижений и перекочевок едут, ставя их на телеги».31 Эти слова относятся тоже к Дешт-и-Кыпчак.
Примечания
1. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр, 219, 220 (арабск. текст), стр. 241 (русск. перев.)
2. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 306.
3. Ф.В. Баллод. Старый и Новый Сарай. — А. К). Якубовский. Столица Золотой Орды — Сарай Берке. Гос. Эрмитаж, ГАИМК, 1932.
4. Речь идет о раскопках Терещенко, произведенных в месте, лежащем на юг от центральной части города.
5. Б.В. Григорьев. Четырехлетние археологические поиски в развалинах Саран. ЖМВД, 1847, кн. 9.
6. А.Ю. Якубовский. Столица Золотой Орды — Сарай Берке, стр. 20.
7. В.В. Григорьев, ук. соч., стр. 24.
8. А.Ю. Якубовский. Столица Золотой Орды — Сарай Берке. Л., 1932, стр. 43.
9. Плано Карпини и В. Рубрук, ук. соч., стр. 36.
10. Плано Карпини и В. Рубрук, ук. соч., стр. 104.
11. П. Кафаров. Труды членов Росс. дух. миссии в Пекине, т. IV, стр. 404.
12. Плано Карпини, ук. соч., стр. 37.
13. Б.А. Рыбаков. Ремесло древней Руси, стр 530.
14. В. Радлов. Ярлыки Тохтамыша и Темир-Кутлуга, ЗВО, т. III, стр. 6 и 15.
15. Hammer-Purgstall. Geschichte Wassaf's, стр. 98 (персидск. текст).
16. В.В. Бартольд. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира, стр. 54.
17. Hammer-Purgstall, ук. соч., стр. 98 (персидск. текст).
18. Akdes Nimet Кurat. ук. соч., стр. 8. строчки 4, 15—16.
19. Рашид-ад-Дин, изд. Blochet, стр. 65.
20. Рашид-ад-Дин, там же, стр. 65 след.
21. Джувейни. GMS, XVI, III, стр. 87.
22. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. I, стр. 147 (арабск. текст), стр. 169 (русск. перев.).
23. Выше мы видели, что серебряный динар в Мавераннахре и Золотой Орде стоил в золотом исчислении, 50 к. Дирхем = 1/6 динара.
24. Voyages d'ibn Batoutah, т. II, стр. 371—374.
25. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. 1, стр. 317.
26. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. 1, стр. 307—308.
27. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч.. т. 1, стр. 308.
28. Francesco Balducci Pegalotti. La pratica della mercatura. Изд. Allan Ewans, Cambridge, 1936, стр. 21, 22—23.
29. Voyages d'ibn Batoutah, т. III, стр. 21.
30. ЗИВ, VI, 1937, стр. 5 след.
31. В.Г. Тизенгаузен, ук. соч., т. II, стр. 172—173.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |