Заключение
Изучение исторического развития восточноевропейских стран во второй половине XIV — начале XV в. свидетельствует о закономерном процессе преодоления феодальной раздробленности и утверждении сил феодальной концентрации, происходивших в условиях борьбы двух тенденций: сохранения этнически однородных государств (на базе возрождения этнического и политического облика восточноевропейского пространства X—XII вв.) или сложения новых многонациональных государств, тенденций, предполагавших формирование новой политической карты этой части Европейского континента.
Примером утверждения этнически однородного феодального государства на основе консолидации земель с ранее сложившейся устойчивой этнической общностью может служить феодальная Польша, сумевшая на рубеже XIII—XIV вв. объединить большую часть древнепольских земель в рамках единой государственности. Тенденция к созданию национальных государств сыграла прогрессивную роль как в историческом развитии Польши и польской народности, так и в исторической жизни других стран средневековой Европы.
В исторических судьбах русской земли XIV в. эта прогрессивная тенденция прослеживается в развитии двух параллельно вызревавших тогда на древнерусских территориях феодальных государств — Великого Владимирского княжения и великого княжества Литовского и Русского. Эта тенденция обнаруживалась как в сфере конкретной политики, так и в области идеологии, о чем свидетельствовали не только общность и взаимосвязь их политического, социального и культурного развития, но и параллельная борьба за древнерусское наследство, устойчивые претензии Москвы и Вильно на роль объединителей всех русских земель, постоянные попытки этих двух центров тем или иным путем восстановить общерусское единство. Все это проходило красной нитью и в идеологической жизни русской земли XIV — начала XV в.: развитие общерусского летописания (особенно своды 1390—1392, 1418 г.), создание комплекса произведений куликовского цикла, появление «Списка русских городов дальних и ближних» и т. д.
Постоянные попытки Великого Владимирского княжения, а также великого княжества Литовского восстановить как-то единство русской земли не были проявлением политического авантюризма или исторического «романтизма» той или иной феодальной группировки этих княжений, а представляли собой, как и в феодальной Польше, выражение процессор, закономерно возникавших в социально-политической жизни различных частей феодальной Руси. Можно сказать больше: эти попытки представляли собой выражение оптимального варианта исторического развития феодальной Руси, варианта, который предполагал достижение максимальных результатов с точки зрения территориальных и социальных интересов феодальных кругов обоих княжений при незначительных политических усилиях с их стороны, минимальных ввиду подготовленности такого варианта всей предшествующей историей русской земли, ввиду живучести в тот период традиций общерусского единства.
Следует учитывать, что именно такой вариант исторического развития русской земли должен был резко улучшить международные позиции обеих ее составных частей, создать наиболее благоприятные условия для противодействия политическому и военному натиску соседей, в чем, естественно, были заинтересованы широкие круги феодалов как Великого Владимирского княжения, так и великого княжества Литовского. Кроме того, указанный вариант развития Руси предполагал и значительное расширение сферы феодальной эксплуатации для правящих верхов каждого из этих княжений. Оно определялось границами древнерусской народности, рубежами древнерусского государства, рамками понятия «русская земля», все еще сохранявшего в XIV в свое реальное значение.
Но, признавая наличие общерусской тенденции в политической и идеологической жизни двух феодальных государств Восточной Европы XIV — начала XV в., мы должны констатировать, что эта закономерная и прогрессивная тенденция в историческом развитии русской земли не привела к тем результатам, к каким она привела феодальную Польшу на рубеже XIII—XIV вв. Здесь на обширных русских землях эти объединительные процессы были блокированы сложными международными обстоятельствами, в частности активным противодействием, с одной стороны, ордынской державы, с другой — позицией Ордена, Царьграда, а также Польши.
Как это ни парадоксально, но стремление ордынской дипломатии помешать осуществлению общерусской программы путем умелого сталкивания двух возможных претендентов на роль объединителя Руси — Москвы и Вильно — объективно отвечало интересам их западных соседей. Если феодальная Польша выступала против сближения Вильно с Москвой не только потому, что не желала допускать усиления Руси, но и по той простой причине, что сама претендовала на объединение с Литвой, как известно происшедшего в 1385 г., то Орден и Царьград осуждали попытки сращивания Владимирского княжения с великим княжеством Литовским и Русским потому, что опасались возникновения в Восточной Европе слишком обширного, этнически однородного государственного образования. По весьма похожим причинам их мало устраивало и утверждение польско-литовской унии, против которой они вели борьбу, предпочитая иметь дело с разобщенными соседями — Польшей, Литовской Русью и Владимирским княжением.
Таким образом, изучение политической жизни Восточной Европы в XIV — начале XV в. убеждает нас в том, что если сам факт создания больших государственных образований в данном районе был обусловлен прежде всего определенным этапом развития феодальной формации, торжеством сил феодальной концентрации, выдвигавших обычно программу объединения этнически однородных территорий, то темп, масштабы, в какой-то мере характер процессов, приведших к формированию этих государств, во многом зависели от конкретного хода политической борьбы, происходившей между всеми восточноевропейскими странами, от того или иного соотношения сил на международной арене.
Анализ политической жизни восточноевропейских стран на рубеже XIV—XV вв. показывает, что, несмотря на предпринимавшиеся тогда серьезные попытки к сближению Владимирского княжения с великим княжеством Литовским сначала в виде прямых контактов (1381, 1384 гг.), а потом в форме того или иного противодействия польско-литовской унии (1390—1392, 1398, 1408 гг.), возможности реализации этих попыток были крайне ограничены определенной расстановкой сил на международной арене, в частности негативной позицией ордынской державы, с одной стороны, и отрицательным отношением к ним Ордена, Царьграда и Польши — с другой.
Именно в обстановке искусственного сдерживания внешними силами процессов феодальной концентрации и консолидации русской земли, в условиях незавершенности этих процессов тенденция формирования политических организмов с единой этнической основой стала уступать место тенденции создания обширных многонациональных государств, а вместе с тем и тенденции формирования новой политической карты Восточной Европы.
Так, в условиях сдерживания закономерного развития русской земли, в результате присоединения Галицкой Руси к польской короне феодальная Польша из «национального» государства стала превращаться в середине XIV в. в многонациональное. Великое княжество Литовское из самостоятельного феодального государства, претендовавшего на роль объединителя всей русской земли, в результате польско-литовской унии 1385 г. превратилось если еще не в окраину, то, во всяком случае, в подчиненную часть польско-литовской государственной системы, парализовав тенденцию создания этнически однородного государства на общерусской основе и закрепив тем самым тенденцию сложения Польско-Литовского многонационального государства.
В этих условиях Великое Владимирское княжение было поставлено перед необходимостью отказа от активных попыток консолидации всей Руси, перед необходимостью развития этнически однородного государственного организма лишь на той части русской земли, которая не вошла в состав Польско-Литовского многонационального государства. Так складывались исторические предпосылки создания русского централизованного государства на основе объединения только земель Владимирского княжения. Но, возникнув как этнически однородное политическое образование, это русское централизованное государство позднее также превратилось в многонациональное.
Таким образом, наметившееся в первой половине XV в. торжество тенденции сложения многонациональных государств обусловило возникновение новой политической карты Восточной Европы, а также создало важные предпосылки для дальнейшего формирования трёх восточнославянских народностей: белорусской, украинской и русской. Братская близость этих народностей определялась не только широко известным фактом общности их происхождения из единого корня древнерусской народности, но и наличием в исторической жизни Руси XIII—XIV вв. устойчивой тенденции к образованию этнически однородного государства на основе восстановления целостности русской земли, сохранения общерусского единства.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |