Ростово-Суздальская земля в XI — первой половине XII в.
История Ростовской земли X—XI вв. весьма скупо прослеживается по письменным источникам.1 Есть несколько упоминаний о Ростове в «Повести временных лет». Летописи сообщают под 1024 г. о восстании в Суздальской земле, а в статье под 1071 г. — о «мятеже» на Белоозере, который был подавлен Яном Вышатичем, дружинником князя Святослава Ярославича.2
Несмотря на всю лаконичность известий, мы наблюдаем классовое общество, в котором эксплуатируемые крестьяне, смерды, находятся в сфере деятельности государственных институтов. Они платят налог — дань, подчиняются княжеским чиновникам — даньщикам. Их поступки строго квалифицируются Русской Правдой — белоозерцы принимают Яна Вышатича и его отроков (по Русской Правде), они выдают «мятежников», напуганные тем, что княжеские даньщики будут стоять у них на постое все лето (тоже по Русской Правде). Даже волхвы требуют государственного суда. Они заявляют, что они подсудны только князю Святославу. Последнее вообще чрезвычайно интересно. Подобное требование показывает, что они уже сознавали себя подданными своего князя. В летописи читаем, что волхвы говорят Яну Вышатичу: «нама стати пред Святославом, а ты не можьшь створити ничтоже». Даже после того как княжеский дружинник произвел экзекуцию, «онема же рекшема: стати нам пред Святославом».3
В 1096 г. Олег Святославич вторгся в Ростовскую землю. Интересно, что при его подходе города северо-востока не только не сопротивлялись, но как будто принимали нового князя весьма охотно, во всяком случае в первый период деятельности Олега. В летописи читаем, что князь «устремися на Суждаль, и шед Суждалю, и Суждалци дашася ему», «иде Ростову, и Ростовци вдашася ему».4 Подобное чтение наводит на некоторые предположения. Во-первых, жители городов и местные феодалы были организованы по территориальному признаку. Во-вторых, они, видимо, могли решать какие-то определенные политические вопросы, например вопросы войны и мира. Следовательно, общественные институты уже существовали. Характерно, что именно на эти годы падает появление здесь «Ростовской, тысячи». В Патерике Киевского Печерского монастыря читаем: «И бысть послан от Володимера Мономаха в Суждальскую землю, сий Георгий дасть же ему на руце и сына своего Георгия».5 Но Юрий Владимирович появился в Ростовской земле в 1095—1096 гг. Следовательно, в эти годы был в Ростове и Георгий Симонович, ростовский тысяцкий.
Еще одно интересное наблюдение позволяет сделать текст Лаврентьевской летописи. Олег «посажа посадникы по городом, и дани поча брати». Это сообщение позволяет утверждать, что к 1096 г. «Суждальская земля» уже полностью вошла в орбиту государственности. Такие институты, как сбор дани, даньщики, посадники — княжеские, государственные управители, — были типичны для этого региона.
С конца XI в. Ростово-Суздальская земля попадает полностью в орбиту влияния Мономаховичей. В 1097 г. на Любечском съезде это было официально подтверждено. С 1096—1097 гг. в «Суждальской земле» находится Юрий Владимирович, сын Мономаха.
Начало XII в. ознаменовалось для северо-востока Руси интенсивнейшим развитием ремесла, торговли, колонизацией, возведением городов. Правда, строительство населенных пунктов в «Суждальской земле» было связано с проблемами не только внутренней политики — колонизации, расселения пришлого населения, торговли, — но и внешней. Накануне похода волжских болгар в 1107 г. были укреплены населенные пункты страны.6 Создавались валы и около Суздаля. Вскоре эти укрепления подверглись нападению. В Типографской летописи читаем: «Приидоша Болгаре ратью на Суждаль и обьступиша град и много зла сотвориша, воююща села и погосты и убивающе многых от крестьян». Только «чудо», по мнению летописца, спасло суздальцев от неминуемой гибели. Осада кончилась победой горожан, которые «из града изшедше, всех избиша».7
Сразу после набега болгар было завершено строительство и города Владимира, имевшего важное стратегическое (военное и торговое) значение. Львовская летопись под 1108 г. сообщает: «Того же лета свершен бысть град Владимер Залешьский Володимером Маномахом, и созда в нем церковь камену святого Спаса».8 Это сообщение можно было бы считать позднейшим, вставленным по припоминанию, если бы некоторые другие письменные памятники, которые создавались значительно раньше Львовской летописи, не знали его. Уже рассказ Киево-Печерского патерика о строительстве Мономаха на северо-востоке заставляет отнестись с должным вниманием к известию о Владимире.9 В Лаврентьевской летописи находим прямое подтверждение тому, что владимирскому сводчику было известно сообщение о закладке города. В статье 1176 г. помещен рассказ о победе владимирцев над ростовцами. Местный сводчик, подчеркивая значение родного города, пишет о Владимире: «постави бо преже градось великии Володимер».10 Наконец, интенсивное строительство во Владимире при Мономахе подтверждается и археологическими раскопками.
Н.Н. Воронин, обследовавший расположение древнего города, пишет: «Это была очень большая военно-инженерная стройка. По западной границе был насыпан вал, вероятно, усиленный рвом... С восточной стороны также был сооружен вал со рвом... Общее протяжение насыпного вала и деревянных стен составляло более 2500 м. Уцелевшие части валов высотой около 7 м с основанием в 20 ж достаточно ясно характеризуют масштаб работ, занявших, видимо, два строительных сезона и потребовавших мобилизации тысяч людей и сотен подвод».11
Но Владимир Мономах стремился не только к внутреннему укреплению Ростовской земли. В 1107 г. Юрий Долгорукий женится на дочери половецкого хана Аепы. Подобный брачный союз должен был стать союзом политическим, направленным против Волжской Болгарии. Но тесть Долгорукого, видимо, все же полагал, что с болгарами можно договориться. Однако это предположение оказалось ошибочным. На «мирной конференции» в 1117 г. в районе Болгарской земли половецкие ханы, в том числе и Аепа, были отравлены. Конфликт с Болгарией расширялся.
В 1120 г. Юрий Долгорукий вместе со своим войском организует поход на Волжскую Болгарию. Поход окончился удачно, была захвачена большая добыча. В Ипатьевской летописи читаем: «Георгии Володимеричь ходи на Болгары по Волзе, и взя полон мног, и полкы их победи, и воевав приде, по здорову с честью и славою».12 Интересно, что другой памятник, Тверской сборник, в котором, видимо, отразилось древнейшее местное летописание, сообщает, что «воевода у него (т. е. у Юрия Долгорукого. — Ю.Л.) был и боярин болшей Георгий Симоновичь, внук Африкано(вь), Варяжского князя, брата Якуну слепому».13 Таким образом, ростовский тысяцкий командовал феодальным ополчением Суздаля.
Болгарская опасность висела над Владимиро-Суздальской землей на всем протяжении ее существования. Несмотря на довольно прочные торговые контакты, существовала постоянная военная угроза. Если Киеву угрожали на протяжении столетий половцы, то центру русской государственности на северо-востоке все время угрожала Волжская Болгария, которая, несмотря на то что была недостаточно сильным государством, все же прибегала в своей внешней политике к военным набегам. В 1152 г. болгары вновь напали на «Суждальскую землю», пользуясь поражением Юрия на юге. Был осажден и блокирован Ярославль. Типографская летопись сообщает: «Того же лета приидоша Болгаре по Волзе к Ярославлю без вести и оступиша градок в лодиях, бе бо мал градок, и изнемогаху людие в граде гладом и жажею, и не бе лзе никому же изити из града и дати весть Ростовцем. Един же оуноша от людей Ярославских нощию изшед из града, перебред реку, вборзе доеха Ростова и сказа им Болгары пришедша. Ростовци же пришедша победиша Болгары».14
Этот поход вызвал вновь усиление строительства городов, их украшение и укрепление. Характерно, что именно в этот период заложены такие крепости, как Звенигород на Москве-реке, Кидекша, прикрывавшая княжескую резиденцию — Суздаль, Юрьев Польский — опорный центр ополья, и, наконец, был переведен на новое место важнейший центр северо-востока — Переяславль Залесский.
Подобная градостроительная деятельность продолжалась и в последующие годы. В 1154 г. был заложен Юрием город Дмитров в честь сына Дмитрия — Всеволода. На середину 50-х гг. XII в. приходится строительство крепости в Москве. Н.Н. Воронин указывает: «Наконец, уже во время княжения Юрия в Киеве, в 1156 г., была построена крепость Москва».15
Некоторые наблюдения позволяют уточнить датировку строительства первой крепости в нашей столице и превращения ее из поселка в город.
Очень близок к известиям Типографской, Львовской и других летописей, на основе которых восстанавливается сообщение о строительной деятельности Юрия Долгорукого, рассказ Тверского сборника под 1156 г. о закладке города Москвы. «Того же лета князь великий Юрий Володимеричь заложи град Москьву, на устниже Неглинны, выше рекы Аузы».16 Тематическая близость, сходство основы сообщения по форме с другими известиями о закладке городов позволяют думать, что рассказ синхронен записям о строительстве в Ростово-Суздальской земле 40-х — начала 50-х гг. XII в. Видимо, только позднейший редактор Тверского сборника приурочил это известие к 1156 г., т. е. ко времени, когда Юрий находился в Киеве.
Исследование древних летописных источников Северо-Восточной Руси, восстановление ростовской летописи первой половины XII в. и Летописца Юрия Долгорукого позволяют с большей точностью датировать письменное сообщение о Москве.17 Как известно, рассказ под 1156 г. — первое развернутое свидетельство о нашей столице. Первое же упоминание датируется ранее — 1147 г. В Ипатьевской летописи, которая содержит отрывки Летописца черниговского князя Святослава, читаем: «прислав Гюргии рече: "Приди ко мне брате в Москов", Святослав же еха к нему».18 Здесь название города просто упоминается вскользь, в связи с приездом к Юрию его черниговского союзника. Известие Тверского сборника интересно не только тем, что оно является первым развернутым сообщением о Москве. Заслуживает самого пристального внимания и другая деталь. Сообщение, как видим, говорит о закладке «града». Речь идет безусловно не о начале заселения территории Москвы. Как показывают археологические находки, на месте столицы существовало поселение еще в XI в. Позднейшие легендарные предания гласят, что это было крупное поселение, в центре которого находился укрепленный феодальный замок боярина Кучки. Само поселение называлось по имени своего владельца Кучково. Интересно, что в районе Москвы это имя сохранилось до наших дней (например «Кучково поле»). Но закладка «града» предполагает строительство оборонительных сооружений, а возможно, и Кремля. Последние раскопки археологов на территории Кремлевского холма убедительно показали, что городские укрепления Москвы были сооружены в эпоху Юрия Долгорукого. Письменные памятники этого времени также позволяют датировать возникновение оборонительных сооружений Москвы.
В 1147 г. Москва еще не имела оборонительных сооружений, о которых сообщает летопись, и, видимо, еще не могла называться городом, иначе через несколько лет Тверской сборник не сообщил бы о закладке «града». Оборонительные сооружения не могли быть построены и позднее зимы 1154/55 г., времени, когда Юрий Долгорукий ушел в поход на Киев, где вскоре стал великим князем. Последние два года своей жизни — он умер в 1157 г. — Юрий прожил в Киеве и в Ростовскую землю не приезжал. Надо полагать, что строительство «града» Москвы произошло между 1147 и 1154 гг. Летописец Юрия Долгорукого сообщает очень точные сведения о своем патроне. Князь находился в Ростовской земле весь 1148 г. и первую половину 1149 г. Юрий отправился в поход на Киев 24 июня 1149 г. На юге Руси он пробыл до глубокой осени 1151 г. Весной следующего года он вновь отправился в поход и после поражения вернулся в Ростовскую землю осенью 1152 г. Конец 1152 г., весь 1153 г. и начало 1154 г. Юрий проводит в Ростовской земле. Весну и лето 1154 г. Долгорукий опять в походе на юге. Осенью того же года мы застаем его уже на северо-востоке, где он собирает «полюдье». Зимой того же 1154 г., после смерти Изяслава, он уходит в Киев, где княжит до конца своей жизни. Итак, создание «града», закладка укреплений Москвы могла быть произведена Юрием в следующие сроки: в 1148 г. и первой половине 1149 г. (до 24 июня), зимой 1151 /52 г., в конце 1152 — начале 1154 г. Видимо, можно более точно датировать это событие. Учитывая политическое и стратегическое положение Ростовской земли, его можно отнести к 1152—1153 гг. В самом деле, вторая половина 1148 г. и первая половина 1149 г. были насыщены острой дипломатической борьбой между Юрием и Изяславом за великое княжение, но необходимость в укреплении западных границ Ростовской земли в тот период еще не возникала. Только в 1152—1153 гг., после поражения на юге, когда вновь возникла непосредственная угроза владениям ростовского князя, Юрий начинает интенсивно укреплять свои города.19 О градостроительной деятельности князя в этот момент как раз и повествует ростовская летопись. Можно еще более точно датировать укрепление Москвы, если учесть техническое осуществление этого замысла. Видимо, крепость не была заложена в конце 1152 г. Закладка фундамента для стен и башен, рытье рвов, насыпка валов и другие земляные работы, наконец, сплавка леса по рекам для строительства не могли производиться зимой, ранней весной или поздней осенью. В это время года грунт был скован морозом, основные «транспортные магистрали» для перевозки бревен (реки) стояли подо льдом. Следовательно, время закладки «града» Москвы надо отнести к середине 1153 г. Итак, превращение Москвы в пограничную крепость, в форпост на границе со Смоленской землей, произошло в сравнительно короткий отрезок времени — апрель — ноябрь 1153 г.
Не менее опасным, чем болгары, врагом Ростова являлся сосед на западе — Новгород. Несмотря на теснейшие экономические связи (новгородцы питались привозным хлебом из «Низовской земли»), угроза со стороны Новгорода на протяжении первой половины XII в. была постоянной. Характерно, что Юрий в 1134 г. (1135 г.?) укрепляет ранее заложенный Кснятин «на усть Нерли на Волзе». Крепость прикрывала Ростовскую землю с запада.
Но общая активизация новгородской политики в начале 30-х гг. XII в., усиление Господина Великого Новгорода сказались и на его отношении к своему непосредственному соседу — Ростово-Суздальской земле. Под 1135 г. Новгородская летопись фиксирует два похода новгородцев на «Суждаль». Первый поход, целью которого было стремление новгородского князя Всеволода Мстиславича «посадити Суждали» Изяслава, был непродолжительным и закончился около города Дубна.20 Второй набег, совершенный зимой 1134—1135 гг., закончился близ Ждан-горы страшным поражением «новоградцев», «пъсковичеи», «ладожан» и «со всею областию Новоградскою».21 Во главе ростовцев и суздальцев стоял сын Юрия Долгорукого Ростислав. Во время сечи погибли многие знатные новгородцы, в том числе посадник Иванка Павлович. Результат этой битвы сказался и на внутренних делах Новгорода. Вскоре князь Всеволод, первый бежавший с поля битвы, был изгнан.
Безусловно, сражение у Ждан-горы указало на растущее могущество Ростово-Суздальской земли, способной противостоять внешним врагам.
С 40-х гг. XII в. приобретает действенную силу практика набегов ростовских ратей на пограничные территории Новгорода. В 1147 г. «иде Гюрги воевать Новгорочкои волости, и пришед взя Новыи Торг и Мьсту всю взя».22 Подобные акции были призваны оказать сдерживающее влияние по отношению к северо-западному соседу Ростова. И все же, несмотря на поражения, на противодействие внутренней оппозиции, сторонников мирного решения вопросов с «низовцами» (их решительно поддерживал архиепископ новгородский Нифонт), при любой возможности Новгород выступал против Ростова. Особую поддержку и полное понимание нашел на северо-западе главный соперник Юрия Долгорукого в борьбе за Киев Изяслав Мстиславич. В Новгороде находилась его основная база, с которой в 1148 г. этот князь вторгся в пределы владений Юрия. Вот как описывает новгородский летописец набег киевского князя в пределы Ростово-Суздальской земли: «Тои же зиме приде Изяслав Новугороду, сын Мьстиславль, ис Кыева, иде на Гюргя Ростову с новгородьци; и мъного воеваша людье Гюргево, и по Волзе възяша 6 городок, оли до Ярославля попустиша, а голов възяшя 7000, и воротишася роспутия деля».23 Киевский летописец добавляет, что войска Изяслава «придоста к Къснятину... и начаста городы его (Юрия. — Ю.Л.) жечи и села, и всю землю его воевати, обаполгы [обаполы волгы — Х.П.], и поидоста оттоле на Углече поле, и оттуда идоста, на устье Молоты... и оттоле пустиста, Новгородци и Русь воевать к Ярославлю...», а затем вернулись.24
Из этого сообщения видим, что к середине 40-х гг. XII в. в районе Верхней Волги существовало значительное число поселений, если учесть упоминания о городах и селах, а также о том количестве пленных (даже преувеличенном летописцем), которое захватили нападавшие. В то же время нельзя не признать, что, видимо, постройка города Коснятина и укрепление Ярославля способствовали стабилизации «государственной» границы на северо-западе. Действительно, набег новгородцев в 1148 г. на «Низовскую землю» является последним. Видимо, не только внешнеполитические условия, но и укрепления пограничных городов лишали новгородцев возможности вторжения в пределы Ростово-Суздальской земли.
С середины 30-х гг. XII в. взоры Юрия Долгорукого все чаще и чаще приковывают юг Руси и Киев. В 1135 г. он «испроси у брата своего Ярополка Переяславль, а Ярополку дасть Суждаль и Ростов и прочюю волость свою, но не всю».25 Но на юге он не удержался и вскоре вернулся на север. Здесь именно в этот период активизировался Новгород.
Отсутствие каких-либо сведений о внутренней жизни северо-востока в 30—40-е гг. XII в. дает возможность только частично затронуть основные проблемы взаимоотношения Юрия Долгорукого со своим боярством. Видимо, к 30-м гг. XII в. Георгий Симонович, ростовский тысяцкий, был еще жив. В Ипатьевской летописи читаем: «В лето 6638 Георгии Ростовьскыи и тысячкои окова гроб Федосьев, игумена Печерьского, при игумени Тимофеи».26
Несмотря на авторитет Георгия Симоновича, сдерживающего оппозиционные выступления местного боярства, видимо, подобные явления все же существовали. Возможно, обмен волостей, затеянный Юрием в 1135 г., был сорван не только из-за его неудач на юге. Не повлияло ли на это требование о возвращении Юрия местных бояр, оставшихся без князя в период нападения внешнего врага — Новгорода? И это заставило Юрия вернуться на северо-восток.
Интересно и другое наблюдение. Столицей земли являлся Ростов. Это центр страны, там и жил местный тысяцкий. Но там никогда не находился Юрий. Князь, глава земли, жил всегда в Суздале. В Суздале в 1148 г. сооружается великолепный храм, в загородной резиденции Кидекше строится церковь и княжеский двор (дворец). Ростов никогда так не украшался. Юрий и не стремился жить в главном городе своей земли. Но являлось ли это нежелание результатом известной оппозиции местной боярской знати, концентрировавшейся вокруг Ростова? До поры до времени эти настроения могли сдерживаться главой феодальной корпорации, но они очень ярко проявились со смертью Георгия Симоновича и с отъездом Юрия — в 50-х гг. XII в.
Примечания
1. Древнейшая история земли IX—XI вв. рассмотрена в монографии И.В. Дубова на основе археологических источников.
2. ПСРЛ. Л., 1926—1928. Т. I. Стб. 147—148, 175—181; 2-е изд. Л., 1925. Т. V, вып. 1. С. 124. — Подробную историографию см.: Советская историография Киевской Руси. Л., 1978. С. 119—127; см. также: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в I—XIV вв. М., 1984. С. 59, 60.
3. ПСРЛ. Т. I. Стб. 177—178.
4. Там же. Стб. 237.
5. Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911. С. 5.
6. Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV веков Т. 1. XII столетие. М., 1961. С. 27—36 и др.
7. ПСРЛ. Пг., 1921. Т. XXIV. С. 73.
8. Там же. СПб., 1910. Т. XX, первая половина, ч. 1. С. 103.
9. Патерик Киевского Печерского монастыря. С. 124.
10. ПСРЛ. Т. I. Стб. 378.
11. Воронин Н.Н. Зодчество... С. 39—41.
12. ПСРЛ. СПб., 1908. Т. II. Стб. 285, 286; М.; Л., 1949. Т. XXV. С. 28.
13. Там же. СПб., 1863. Т. XV. Стб. 193.
14. Там же. Т. XXIV. С. 77.
15. Воронин Н.Н. Зодчество... С. 55.
16. ПСРЛ. Т. XV. С. 225.
17. Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967.
18. ПСРЛ. Т. II. Стб. 339. — Пунктуация наша.
19. По этой причине трудно отнести закладку Москвы — крепости к 1156 г., когда Юрий уже стал полновластным хозяином на юге и севере Руси. Наконец, если бы это строительство произошло в указанном году, оно бы связывалось в летописи с именем его сына — Андрея Боголюбского. Ср.: Латышева Г.П., Рабинович М.Г. 1) Москва в далеком прошлом. М., 1966; 2) Москва и Московский край в прошлом. М., 1973.
20. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. А.Н. Насонова. М.; Л., 1950. С. 23 (далее: НПЛ); ПСРЛ. Т. I. Стб. 303.
21. ПСРЛ. Т. XXV. С. 32; т. XX. С. 106.
22. Там же. Т. II. Стб. 339.
23. НПЛ. С. 28.
24. ПСРЛ. Т. II. Стб. 370—371.
25. Там же. Стб. 295.
26. Там же. Стб. 293.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |