Глава седьмая. Русь в эпоху «Слова о полку Игореве» (80-е годы XII — 40-е годы XIII вв.)
Значительный этап истории Руси до 1240 г. с полным правом может быть назван временем или эпохой «Слова о полку Игореве». В этой гениальной поэме, оплакивающей поражение русских дружин на Каяле и страстно призывающей князей к единству, к защите Руси от половцев, отражена широкая картина жизни всей Руси. «Сквозь призму коротких мудрых строк, — пишет Б.А. Рыбаков, — автор «Слова» как бы расстилает перед нами карту Великой Русской равнины и показывает судьбы земель от Карпат до нижней Волги и от Ильмень-озера до Черного моря»1. В «Золотом слове» Святослав Киевский призывает Всеволода Суздальского, Давида и Рюрика Смоленских, Ярослава Осмомысла, Романа Мстиславича вступить «съзлате стремень за обиду сего времени, за землю Рускую». Д.С. Лихачев убежден, что необходимость единения Руси автор «Слова» «доказывает не только на примере неудачного похода Игоря и многочисленных исторических сопоставлений, но и рисуя широкий образ Русской земли, полной городов, рек и многочисленных обитателей, рисуя русскую природу, бескрайние просторы родины»2.
Призыв «Слова о полку Игореве» к единению русских князей, как и аналогичные призывы других произведений этого времени, свидетельствовали о том, что идея сохранения единства Руси являлась велением времени. Однако ее реализация была весьма затруднена. То, что понимали передовые умы Руси и чувствовали широкие народные массы, не всегда доходило до сознания русских князей. В рассматриваемый период они продолжали вести междоусобную борьбу на всех уровнях: за старшинство на Руси, за обладание лучшим княжеством, за получение доли в «Русской земле», за столы внутри княжеств. Временами, особенно в годы очередных половецких натисков на Русь, раздоры среди русских князей утихали, затем вспыхивали с новой силой. Межкняжеская борьба, движимая в конечном счете объективно прогрессивной идеей усиления княжеской центральной власти и восстановления государственного единства Руси, осложнялась участием в ней боярства. В массе своей оно было регрессивной силой. Пытаясь поставить себя над княжеской властью, бояре организовывали бесконечные заговоры против князей, провоцировали социальные беспорядки, вели борьбу между собой, что усугубляло политическую нестабильность в стране, ослабляло ее перед лицом внешней опасности. Политический идеал русского боярства очень хорошо выражен галицким летописцем: «Бояре же Галичьстии Данила княземь собѣ называху: а самѣ всю землю держаху»3.
Бояре не столько останавливали бег князей от города к городу, сколько ускоряли его. Они «вабили» их на столы и изгоняли из них: «Поиди прочь, княже, ты нам еси не надобен», чем усиливали усобицы.
Процессы феодального дробления Руси протекали вплоть до 1240 г., тем не менее было бы ошибочным видеть в ее политической жизни только разъединительные тенденции. Все настойчивее пробивали себе дорогу и объединительные. Их олицетворением были сильная княжеская власть, а также широкие слои городского и сельского населения, острее других чувствовавшего губительность феодальных раздоров.
70-е годы XII в., характеризовавшиеся крайней сложностью и напряженностью межкняжеских отношений, прошли под знаком политического соперничества и борьбы за руководящее положение в стране и обладание Киевом между Андреем Боголюбским, Ольговичами и Ростиславичами. Некоторое время активное участие в этой борьбе принимали также Мстислав Изяславич и его дядя Владимир Мстиславич. Ни одна из сторон не могла добиться решающего перевеса. Неоднократные попытки Андрея Боголюбского утвердить в Киеве своего ставленника не имели особых успехов: Глеба Юрьевича в 1171 г. убили киевские бояре, Всеволод и Михаил Юрьевичи, получившие стол в 1173 г., были изгнаны из Киева Ростиславичами. Последние отказывались признать за Андреем сеньориальные права и передали Киев Рюрику Ростиславичу.
Для характеристики взаимоотношений двух ведущих политических сил на Руси (Ростиславичей и Юрьевичей) значительный интерес представляет ответная грамота Ростиславичей на требование Боголюбского очистить Киев и Русскую землю: «Мы тя до сихъ мѣстъ акы отца имѣли по любви; аже еси съ сякыми рѣчьми прислалъ, не акы къ князю, но акы къ подручнику и просту человѣку, а что умыслилъ еси, тое дѣй»4. Из ответа явствует, что старшинство Боголюбского было временным и признавалось Ростиславичами, видимо, только тогда, когда в Киеве сидел ставленник Владимиро-Суздальского князя. Это понимал Андрей и осенью 1174 г. снова предпринял большой поход на Киев. Среди его войска были дружины братьев, а также черниговские и новгород-северские полки. Ростиславичей, затворившихся в Белгороде и Вышгороде, поддержал волынский князь Ярослав. В сражении под Вышгородом союзники Боголюбского потерпели поражение и в панике бежали за Днепр.
Скульптурный портрет Андрея Боголюбского. Реконструкция М.М. Герасимова
Неудачная попытка овладеть Киевом до предела обострила и без того сложную социально-политическую обстановку на северо-востоке Руси. Частые военные походы на Волжскую Болгарию, Новгород и Южную Русь, не согласованные с интересами собственной земли, вызывали недовольство различных социальных слоев населения.
Особенно трудными были отношения Андрея Боголюбского с боярами, которых он, пытаясь прибрать к рукам и отстранить от участия в управлении княжеством, изгонял из насиженных мест (в 1156 г. у боярина Степана Кучки был отобран замок Москва и перестроен в княжескую крепость), казнил.
В 1174 г. Андрей Боголюбский стал жертвой боярского заговора. Руководимые Кучковичами заговорщики, среди которых был ключник Андрея Анбал, ночью пробрались в его дворец и убили там своего князя.
Известие о смерти Боголюбского послужило своеобразным сигналом к началу народного восстания против княжеской администрации. В нем приняли участие жители Боголюбова и Владимира, а также крестьяне окрестных сел. Княжеские тиуны и мечники были убиты, их дома подверглись разграблению.
Не отличалась спокойствием обстановка и в другом сильном княжестве Руси — Галицком, где правил Ярослав Осмомысл. Здесь также очень трудно складывались отношения между князем и боярами. Первый конфликт возник в 1159 г. Недовольные крутым нравом Ярослава бояре решили пригласить на галицкий стол его двоюродного брата, князя-изгоя Ивана Берладника: «Слахуть бо ся к нему (Ивану Берладнику. — П.Т.) Галичане, веляче ему всѣсти на конѣ и тѣмъ словомъ поущивають его к собѣ, рекуче: «Толико явиши стягы, и мы отступимъ от Ярослава»5.
В 1173 г. противоречия между галицким «самовластцем» и боярами вылились в открытое противоборство. Поводом к нему послужил семейный конфликт между Ярославом и его женой Ольгой Юрьевной, вызванный любовной связью князя с Настасьей. Взяв с собой сына Владимира, Ольга, видимо, не без участия бояр бежала в Польшу. В Галиче начались волнения. Возглавляемые Константином Серославичем галицкие бояре прибегли к силе. Ярослав Осмомысл был взят под стражу, его друзья Чагры, из рода которых происходила Настасья, изрублены, любовница сожжена на костре, а ее (и Ярослава) сын Олег заключен в темницу. Под давлением боярской оппозиции Ярослав вынужден был дать клятвенное обещание «имети княгиню вправду», после чего Ольга с сыном вернулись в Галич. Конфликт временно удалось уладить.
На Черниговской земле, где княжил Святослав Всеволодович, не утихала междоусобная борьба среди многочисленного потомства Ольговичей. Особым упорством она отличалась в 70-е годы XII в. Новгород-Северский князь Олег Святославич несколько раз вторгался в пределы Черниговщины, сжег Лутаву и Моровийск, грабил села и замки вокруг Стародуба. В ответ на это Святослав предпринимал карательные экспедиции против Новгород-Северщины.
В условиях, когда ведущие политические деятели Руси были заняты внутренними делами в своих княжествах, на киевском столе в 1173 г. сел Ярослав Изяславич. Казалось, что его великокняжескому благополучию ничто не угрожало, но это было не так. Положение луцкого князя на киевском столе не было прочным. В Киеве существовала сильная боярская оппозиция, связывавшая, по-видимому, будущее великокняжеского стола не с Ярославом, а со Святославом Всеволодовичем. Сам Святослав не замедлил предъявить претензии на долю в Киевщине, а в случае отказа великого князя грозил войной. Особый интерес представляет грамота черниговского князя, в которой он говорит о существовавшем между ним и Ярославом договоре о наделах в Киевской земле: «А помяни первыи рядъ: реклъ бо еси: — оже я сяду въ Киеву, то я тебе надѣлю, пакы ли ты сядеши в Киевѣ, то ты мене надѣли. Нынѣ же ты сѣлъ, есп, право ли криво ли — надѣли же мене»6.
Когда князья уложили этот ряд и существовал ли он вообще между ними, сказать трудно. Возможно, это лишь дипломатическая уловка Святослава, чтобы оправдать притязания на долю в Киевской земле. Ярослав ответил, — «чему тобѣ наша отчина тобѣ си сторона не надобѣ», — и очень скоро должен был сожалеть об этом. Святослав, собрав войска Ольговичей, совершил стремительный наезд на Киев и изгнал оттуда Ярослава. Спустя 12 дней он сам оставил Киев и возвратился в Чернигов, чем вызвал недоумение современников и историков. Поведение Святослава действительно трудно объяснить. В это время он уже выступал одним из реальных претендентов на киевский стол. Об этом говорит, в частности, и цитированное выше соглашение с Ярославом. И вот, когда цель была достигнута, Святослав неожиданно отступает и позволяет снова вернуться в Киев Ярославу. Последний, жестоко расправившись с теми, кто, по его мнению, был виновен в наезде Святослава, идет походом на Чернигов. Конфликт, однако, не перерос в войну: Святослав признал великокняжеские права Ярослава и отказался от претензий на долю в Киевщине. Вслед за этими событиями Святослав и Ярослав совместно выступают против новгород-северских князей.
Убийство Андрея Боголюбского. Миниатюра Радзивилловской летописи
Примирение и последовавший за ним союз киевского и черниговского князей не входили в расчет Ростиславичей, боявшихся совсем потерять Киев. Они делают все, чтобы расколоть этот союз, и добиваются успеха. Заняв сторону новгород-северских князей, будто обижаемых Святославом, Ростиславичи склоняют к этому и великого князя. Ярослав допустил явную ошибку, которую вряд ли осознавал до того момента, пока Ростиславичи не предложили ему покинуть Киев. С этого времени судьба киевского великокняжеского стола оказалась в руках двух враждующих княжеских линий — Ростиславичей и Ольговичей, не желавших уступать друг другу первенство. Некоторое время борьба между ними велась с переменным успехом, но в конце концов закончилась тем, что в Киеве сели сразу два князя, представлявшие обе стороны, — Рюрик Ростиславич и Святослав Всеволодович: «И урядився с нимъ съступися ему старѣшиньства и Киева, а собѣ взя всю Рускую землю, и утвердившеся крестомъ честнымъ»7. Это очередное соправительство князей в конечном счете благоприятно отразилось на судьбах Киева и Руси, поскольку не только примирило два наиболее могущественных княжеских рода, но и привело к стабилизации внутреннего положения многих древнерусских земель.
Формально соправители были в равном положении, но жизнь требовала, чтобы один из них был старшим, и таким, безусловно, был Святослав Всеволодович. Именно он в это время выступил организатором походов объединенных дружин на половцев.
Успехи антиполовецкой борьбы, в которой принимали активное участие силы земель Киевской, Волынской, Галицкой, Черниговской, Переяславльской и Смоленской, дружины князей пинских, городенских и других, были неожиданно омрачены поражением князя Игоря в 1185 г. Узнав об очередной победе Святослава, незадачливый Новгород-Северский князь сказал своим вассалам: «А мы что же, не князья, что ли? Пойдем в поход и себе тоже славы добудем». Ничем не оправданное желание сравниться со Святославом Киевским обернулось катастрофой для Игоря и несчастьем для всей Южной Руси. Летопись рисует ужасную картину после поражения северских князей: «...возмятошася городи Посемьские, и бысть скорбь и туга люта, якоже николи же не бывала во всемъ Посемьи, и въ Новѣгородѣ Сѣверьскомъ, и по всеи волости Черниговьскои, князи изымани и дружина изымана, избита»8.
Трагедия на берегах Каялы открыла «ворота на Русьскую землю». Половцы устремились на Черниговскую, Переяславльскую и Киевскую земли. Энергичные действия великого киевского князя Святослава, пытавшегося организовать оборону Южной Руси от половцев, не давали желаемых результатов. Ярослав Всеволодович, хотя и собрал значительное войско, выступить на половцев не спешил. Давид Ростиславич привел свои полки к Треполью, но дальше идти также отказывался. А тем временем Кончак сжигал города в Посулье, хан Кза грабил окрестности Переяславля. Святославу и Рюрику потребовались значительные усилия, чтобы ликвидировать последствия сепаратного похода Новгород-Северского князя. На борьбу с половцами объединяли силы все южнорусские княжества. Одной из примечательных фигур, сыгравших значительную роль в отражении степняков, был переяславльский князь Владимир Глебович — внук Юрия Долгорукого. Почти 20 лет (1169—1187) он находился на переднем крае борьбы с половцами. Возглавляемые им переяславльские дружины не раз наносили ощутимые удары ордам ханов Кобяка и Кончака. Сражение 1185 г. у стен Переяславля, когда Владимир Глебович в жестокой сече опрокинул осаждавшие город половецкие войска и вынудил их отступить в Степь, стало важным событием отечественной истории. О нем вспоминал автор «Слова о полку Игореве»: «Се у Римѣ кричатъ подъ саблями Половецкими, а Владимиръ подъ ранами»9. Когда в 1187 г., простудившись во время очередного похода в Степь, Владимир умер, потерю эту оплакивала вся Переяславльщина: «И плакашася по немь вси Переяславци: ...бѣ бо князь добръ и крѣпокъ на рати, и мужьствомъ крѣпкомъ показался, и всякими добродѣтелми наполненъ, о нем же Украина много постона»10. Блестящие победы 1187—1192 гг. вынудили половцев откочевать к низовьям Северского Донца.
Поход Игоря Святославича в степь. Схема Б.А. Рыбакова
Годы княжения дуумвиров — Святослава и Рюрика — характеризовались подъемом экономической и культурной жизни Киева, который, несомненно, играл в это время роль общерусского культурного центра11. Летописец Моисей, прославляющий Рюрика за постройку стены, укрепляющей днепровский берег возле Михайловской церкви на Выдубичах, называет великого князя царем, а его княжество державой самовластной, известной не только в русских пределах, но и в далеких заморских странах, до конца вселенной12. Стабилизация политической ситуации в Южной Руси при Святославе и Рюрике способствовала тому, что значительные строительные работы были осуществлены не только в Киеве, но и в других городах Руси: Чернигове, Смоленске, Галиче, Белгороде, Овруче.
Бой дружин князя Владимира Глебовича под стенами Переяславля. Миниатюра Радзивилловской летописи
Заметно окрепло в это время и политическое положение Киева. Около 1183 г. наметилось сближение Святослава с одним из наиболее сильных князей Руси — Владимиро-Суздальским Всеволодом, который признал старшинство киевского князя.
Святослав рассматривал себя в качестве сюзерена Всеволода и обращался к нему не как к старшему и даже не как к равному, а как к младшему. Выражение «брате и сыну», которые он употреблял по отношению к Всеволоду, как справедливо полагает А.Г. Кузьмин, отражает не родственные, а феодальные отношения13.
Рост авторитета Святослава способствовал тому, что он начал снова подумывать об удалении из Киева своего соправителя Рюрика.
В 1187 г. умер Ярослав Осмомысл, один из видных политических деятелей Руси эпохи феодальной раздробленности, заслуживший высокую оценку летописцев и автора «Слова о полку Игореве». В словах, обращенных к Ярославу, содержится яркая характеристика его деятельности: «Галичкы Осмомыслѣ Ярославе! Высоко сѣдеши на своемъ златокованнѣм столѣ, подперь горы Угорськыи и своими желѣзными плъки, заступив королеви путь, затворивъ Дунаю ворота, меча бремены чрезъ облакы, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землямъ текуть, отворяеши Киеву врата, стрѣлявши съ отня злата стола салътани за землями»14. Ярослав, продолжая политику своего отца Владимира, способствовал превращению небольшой Галицкой земли в одно из сильных княжеств Руси.
Смерть Ярослава Осмомысла вызвала резкое обострение политической ситуации в Галичине. «Бысть мятеж велик в Галицкой земле», — читаем в летописи. Поводом к нему послужило завещание Ярослава, согласно которому наследником престола объявлялся не законный сын Владимир, а Олег «Настасьич». Бояре, видимо, опасаясь возмездия за сожжение матери, выгнали Олега из Галича и передали престол Владимиру. Вскоре выяснилось, что и этот князь им не подходит. Он много пьет, творит насилие над чужими женами, отобрал у попа жену и сам женился на ней, а главное «думы не любяшеть с мужами своими». Смириться с этим галицкие бояре не могли. На совете они принимают решение убить попадью. Владимир, захватив казну, жену «попадью» и двух ее сыновей, бежал в Венгрию, где позднее был заточен. По вине галицких бояр затянулся социально-политический кризис, который привел к захвату Галича венграми.
В Киеве галицкие события вызвали живое участие. Митрополит Никифор обратился к Святославу и Рюрику с призывом освободить Галич и землю от вражеской интервенции: «Се иноплеменницы отъяли отчину Вашю; а лѣпо вы бы потрудитися»15. Святослав согласился выступить в поход на Галич при условии, что там вокняжится Рюрик. Рюрик не принял этого предложения, боясь войти в конфликт с энергичным волынским князем Романом Мстиславичем, уже включившимся в борьбу за Галич. Заручившись поддержкой галицких бояр, Роман в 1187 г. получает княжеский стол Галича, однако удержаться на нем не может. Коварство привыкшего к самостоятельности боярства, а также давление венгерского короля вынудили его отказаться от Галича и отложить осуществление своих замыслов до более удобных времен.
В 1189 г. галицким князем снова стал Владимир Ярославич. Он бежал из венгерского заточенья сначала в Германию, а уже оттуда, заручившись помощью Фридриха Барбароссы и польского короля, смог вернуться в Галич.
Противоречия между княжеской властью, олицетворявшей центростремительное начало в политическом развитии Руси, и боярской оппозицией, содействовавшей центробежным тенденциям, имели место в 80—90-е годы и в ряде других княжеств. Не избежал конфликта с боярами даже такой удачливый современник Святослава и Рюрика, как смоленский князь Давид Ростиславич. Летопись сообщает, что в 1186 г. между ним и смолянами возникли серьезные противоречия. Видимо, это был мятеж крупной земельной знати, пытавшейся по примеру других земель ограничить власть своего князя. Предлогом к открытому выступлению, вероятно, послужил отказ Давида Ростиславича принять участие в объединенном антиполовецком походе русских дружин, организованном Святославом Всеволодовичем после печально известного похода Игоря. В отличие от галицкого князя Владимира Ярославича Давид сравнительно легко справился с боярской оппозицией. «И много голов паде лучьших муж», — свидетельствует летописец.
Отмеченный случай уклонения Давида Ростиславича от участия в борьбе с половцами, в которой отстаивались не узкоземельные, а общерусские интересы, интересы древнерусской народности, всего государственного пространства Киевской Руси от степей до Ледовитого океана, естественно, не мог не наложить отпечатка на отношения Киева и Смоленска, однако не привел к разрыву традиционно дружественных связей. Смоленское и Черниговское княжества во время соправительства Святослава и Рюрика — представителей черниговской и смоленской династий князей — являлись наряду с Киевщиной и Переяславльщиной как бы частями единого политического организма, именуемого в литературе Южной Русью. В этом, несомненно, одна из положительных черт соправительства — формы правления, оказавшейся исключительно жизнеспособной в условиях феодальной раздробленности Руси.
В 1194 г. умер Святослав Всеволодович.
Подводя итог почти 18-летнего его киевского княжения, следует признать, что успехи внешней и внутренней политики были весьма значительными. «Золотое слово» Святослава — это выраженная в поэтической форме программа всей его государственной деятельности. Для Святослава, как и для автора «Слова о полку Игореве», было совершенно естественным, чтобы в отражении половецких набегов принимали участие все русские князья. «Загородите полю ворота своими острыми стрелами», — призывает он Всеволода Суздальского и Ярослава Осмомысла, Рюрика и Давида Ростиславичей, Романа Мстиславича и Мстислава Ярославича, когда в результате неудачного похода Игоря половцам открылась «трехсоткилометровая брешь в хорошо налаженной обороне Руси»16.
Успешная антиполовецкая борьба русских дружин под предводительством Святослава Всеволодовича восстановила безопасность торговых путей Руси, соединявших ее с южной и юго-западной Европой, и способствовала экономическому и культурному развитию всех древнерусских земель. Для многих стран Европы, торговля которых с Русью оказалась блокированной половцами, победы русских дружин также имели положительные последствия. Вот почему «Слово» говорит о восторженных похвалах европейцев:
«Ту нѣмци и венедици
ту греци и морава
поють славу Святьславлю...»17
Характеристика киевского князя Святослава Всеволодовича, содержащаяся в «Слове о полку Игореве», по мнению некоторых исследователей, не может быть признана правильной, поскольку она расходится с летописной. А.А. Шахматов писал: «Если мы обратим внимание, что вся правительственная деятельность Святослава Всеволодовича изображается летописцем как результат совместных совещаний и дум с Рюриком... причем вставка имени Рюрика представляется тенденциозной и, по-видимому, несовременной самим записям, мы легко заключим, что большая часть известий Ипатьевской летописи второй половины XII в. заимствована из Выдубицкой летописи, пристрастной к Рюрику и в этом смысле переработавшей летописные известия своих первоисточников»18. Как справедливо считает А.Г. Кузьмин, в данном тексте не летопись, а «Слово» ближе к действительности19.
После смерти Святослава Рюрик пригласил в Киев брата Давида, занимавшего смоленский стол, чтобы сообща решать судьбы русской земли и «володимирового племени»: «Посла Рюрикъ по брата своего по Давида къ Смоленьску, река ему: «брате се въ осталася старѣшни всѣхъ в Руськой землѣ, а поѣди ко мнѣ Кыеву: что будеть на Рускои землѣ думы и о братьи своеи, в Володимирѣ племени»20.
В словах Рюрика слышится призыв к коллективному управлению страной, а, по существу, признание той формы правления, которая уже давно и прочно господствовала на Руси. В.Т. Пашуто полагает, что на втором этапе исторического развития Руси окончательно выработался полицентрический статус власти над столицей Киевом и Русью.
Благие намерения Ростиславичей обернулись новым обострением междукняжеских отношений. Дуумвират представителей одной княжеской фамилии на киевском столе не был принят в первую очередь Всеволодом Юрьевичем, рассматривавшим себя, а не Давида Смоленского, фактическим соправителем Рюрика. Суздальские летописцы отмечают даже, что Рюрик после смерти Святослава остался киевским князем с согласия Всеволода: «Посла (Всеволод. — П.Т.)... мужь своѣ в Кыевѣ и посади в Киевѣ Рюрика Ростиславича»21. Несомненно, это сообщение нужно отнести за счет летописания Всеволода Большое Гнездо, последовательно проводившего идею старшинства своего князя, однако в нем отражены и определенные реальности.
К этому времени Всеволод Юрьевич, расправившийся с ростовским боярством и удельными князьями, стал одним из наиболее сильных князей Руси. Не случайно автор «Слова о полку Игореве», обращаясь к Всеволоду Юрьевичу, замечает: «Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Донъ шеломы выльяти»22. Как считает Б.А. Рыбаков, силу владимирскому князю придавал его союз с городами, широкими слоями городского населения, а также ориентация на дворянство, служилую военную прослойку, полностью зависевшую от князя23. Стабилизация политической ситуации в Северо-Восточной Руси положительно сказалась на развитии экономики и культуры края. Находясь во главе столь сильного и большого княжества (1176—1212), возглавившего процессы политической консолидации на северо-востоке Руси, Всеволод Большое Гнездо оказывал влияние и на общерусские дела. В большой зависимости от него находилось Рязанское княжество, тесной связью отмечены взаимоотношения Владимирского и Переяславльского княжеств; в Переяславле (Русском.) периодически сидели сыновья Всеволода. В Киевской земле он получил богатый удел от Рюрика.
На западе Руси в это время значительно возросло влияние Романа Мстиславича, князя волынского. Как и Всеволод Юрьевич, он также претендовал на долю в «Русской земле» и стремился играть роль соправителя Рюрика на киевском столе. Некоторое время Рюрик Ростиславич, поддерживаемый митрополитом, успешно отражал притязания своего зятя. Попытка Романа собрать для борьбы с Рюриком значительные силы не увенчалась успехом. Ольговичи, хотя и заявили свои претензии на Киев, к выступлению не были готовы, а поляки, к которым обратился Роман, сами были заняты междоусобной борьбой. Пришлось Роману посылать к Рюрику и митрополиту посла с повинной.
Политическая победа над Романом окрылила Рюрика и он пытается освободиться от соправительства Всеволода Большое Гнездо. С этой целью он, воспользовавшись благовидным предлогом (сепаратными переговорами Всеволода с противниками великого киевского князя), лишает владимирского князя поросских владений. Всеволод не решился требовать у Рюрика волость обратно, поскольку на юге Руси в это время наблюдалась определенная стабилизация политической ситуации, и великий киевский князь мог не посчитаться с этим требованием.
На некоторое время на Руси наступило затишье, однако уже в конце XII в. обстановка резко изменилась. В 1199 г. умер галицкий князь Владимир Ярославич, и Галич оказался в руках энергичного Романа Мстиславича. Рюрик и Ольговичи еще только собирались в совместный поход на Галич, как Роман уже появился под стенами древней столицы Руси. Киевляне отступились от Рюрика и отворили Роману Подольские ворота. На сторону галицкого князя перешли также черные клобуки и жители остальных городов Киевской земли.
Казалось бы, в факте изменения ориентации киевлян ничего необычного не было. Сторону сильного они избирали неоднократно и прежде. И тем не менее многие историки усматривали в этих событиях и нечто новое. Симпатии киевлян к Роману расценивались как результат усилившейся тенденции русского народа к единству Руси. В лице волынского князя многие видели государственного деятеля, который способен был осуществить восстановление единства страны.
Захватив Галич, Роман Мстиславич объединил Волынь и Галичину. Теперь к своим владениям он присовокупил и Киевщину. В руках энергичного Романа оказался огромный и компактный кусок древнерусских земель, который, как считает Б.А. Рыбаков, не уступал размерами Священной Римской империи Фридриха Барбароссы.
Восстановление политического единства Южнорусских земель от Карпат и Дуная до Днепра было выдающимся событием в государственной жизни Руси, хотя и не представлялось Роману конечной целью его широкой политической программы. После изгнания из Киева Рюрика Ростиславича и пострижения его в монастырь Роман, как следует из летописи В.Н. Татищева, направляет русским князьям послов с предложением прибыть в Киев для обсуждения нового порядка избрания великих киевских князей. Согласно программе Романа, в избрании киевского князя, который, как и прежде, оставался старшим на Руси, должны были принимать участие князья местные: суздальский, черниговский, галицкий, смоленский, полоцкий и рязанский. В обязанности великого князя вменялось поддерживать спокойствие и порядок в стране, а также возглавлять борьбу с внешними врагами24.
Как можно заключить из приведенного В.Н. Татищевым сообщения, в основе которого, несомненно, древнерусский источник, Русь начала XIII в. виделась Роману Мстиславичу в форме федерации шести наиболее крупных княжеств во главе с Киевом. Его замыслам не суждено было сбыться. Удельные князья не хотели такого устава принять, а Всеволод Юрьевич под предлогом невозможности «преступать обычая древнего» ответил отказом. Неизвестно, имел ли намерение Роман настаивать на своем проекте. В 1205 г., во время военного похода в Польшу, он погиб под Завихостом.
Будучи волынским, затем галицким и фактически киевским князем, Роман Мстиславич в условиях стремительного дробления Руси на небольшие княжества являлся одним из немногих политических деятелей Руси конца XII — начала XIII в., находившихся на уровне тех задач, которые выдвигались перед страной силами, отстаивавшими общерусское единство. Шесть крупнейших княжеств Руси, по предложению галицко-волынского князя, в будущем не должны были дробиться на уделы, «чтобы Русская земля в силе не умалялась». Победные походы против внешних врагов Руси, в том числе и половцев, обеспечили Роману высокий авторитет как внутри страны, где его называли «самодержавцем всея Руси», так и на международной арене. В Галиче находит политическое убежище византийский император Алексей Ангел, изгнанный в 1202 г. племянником Алексеем Исааковичем, а в 1204 г. папа римский Иноксидий III предлагает Роману Мстиславичу королевскую корону.
Политические тенденции к восстановлению былого единства Руси, которые так отчетливо обозначились на юго-западе в деятельности Романа, характеризовали и ситуацию на северо-востоке страны в годы княжения там Всеволода Большое Гнездо. Они проявлялись во всем: в постоянном обращении владимиро-суздальских зодчих, художников и писателей к киевскому культурному наследию, в народных сказаниях и былинах, где воспеваются общерусские герои-богатыри. Рост национального самосознания древнерусского народа, охватывавший в начале XIII в. все более широкие слои населения, свидетельствовал о необратимости объединительных процессов, окончательная победа которых, однако, наступит позднее. Сейчас же, особенно после смерти Всеволода Большое Гнездо, последовавшей в 1212 г., в Северо-Восточной Руси временно возобладали центробежные тенденции. Могущественное и обширное Владимиро-Суздальское княжество раздробилось на уделы между сыновьями Всеволода.
Большой сложностью отличается в это время и ситуация на юге Руси. Единство Романовой державы не пережило своего создателя. В Киев, узнав о смерти зятя, вернулся Рюрик Ростиславич, в Галичине и на Волыни остались малолетние сыновья Романа — Данило и Василько. Политическое положение в этих землях в начале XIII в. характеризуется крайней напряженностью.
Вновь обострилась борьба за Киев. На этот раз конкурентом Рюрика Ростиславича выступил черниговский князь Всеволод Чермный. В конце концов ему удалось достичь победы над Рюриком; в 1211 г. князья «меняются» столами. Переводом Рюрика в Чернигов Всеволод Чермный, по существу, лишил основания утверждение Мономаховичей, что Киев может быть только их отчиной, как Чернигов — отчиной Ольговичей.
В руках княжеского рода Всеволода Чермного неожиданно оказались также Галичина и Волынь. Приглашенные галицким боярством, в городах Галиче, Звенигороде и Владимире утверждаются сыновья Игоря Святославича Владимир, Роман и Святослав. Малолетние сыновья Романа вместе с матерью вынуждены были искать убежища в Польше.
Кратковременное княжение Игоревичей отмечено непрерывной борьбой с галицкими боярами, ведшейся с переменным успехом. В 1210 г., убедившись на собственном опыте, что сильные и независимые галицкие бояре, несмотря на все клятвы и заверения, никогда не смирятся с второстепенной ролью в управлении землей, Игоревичи прибегают к жестоким репрессиям. За короткое время было уничтожено около 500 представителей крупной земельной знати, многие эмигрировали в Венгрию. Террор, однако, не дал желаемых результатов. В 1211 г. галицкие бояре вместе с венгерскими и польскими полками вступили в пределы Галичины, победили и предали казни сыновей Игоря Святославича.
Галицкие бояре, пытаясь поставить себя над княжеской властью, втянули княжество в глубокий социально-политический кризис, из которого оно не могло выбраться на протяжении десятилетий. Княжеством расплачивались бояре со своими иностранными союзниками за соучастие в борьбе с князьями, оно стало ареной, на которой сводили счеты владетели соседних стран, и даже предметом политических спекуляций Римской церкви. Земельные магнаты не остановились даже и перед угрозой полной потери западнорусскими землями политической и национальной самостоятельности. Они то приглашали на галицкий стол русских князей (в частности, Мстислава Удалого и Данила Романовича), то организовывали против них заговоры и содействовали переходу Галича в руки венгерских королевичей Андрея и Коломана. Потребовалось вмешательство широких народных масс, чтобы не позволить утверждению в Галиче иностранного господства. В 1219 и 1229 гг. они приняли активное участие в изгнании из столицы княжества венгров.
В канун нашествия орд Чингисхана галицким князем в третий раз стал Данило Романович, но он столкнулся с той же боярской оппозицией: «Кромолѣ же бывши въ безбожныхъ боярахъ в Галичкихъ». Преодолеть ее в этот период своего княжения он так и не смог.
В то время как западные земли Руси переживали полосу новых усобиц, осложненную вмешательством венгров и поляков, в Поднепровье наблюдается некоторая стабилизация политического положения. После смерти Всеволода Чермного (1214) и короткого княжения Ингваря Ярославича киевским князем стал Мстислав Романович. Снова значительная часть древнерусских земель оказалась во владении одного княжеского рода, в данном случае — Ростиславичей. Правда, не везде их положение было таким прочным, как в Киеве и Смоленске. Неуютно чувствовали себя в Новгороде Мстислав и Святослав Мстиславичи, Всеволод Романович. Переменным успехом характеризовалась борьба Ростиславичей с венграми и поляками за Галич, где с 1219 по 1224 г. княжил Мстислав Удалой. Не было ясности и в отношениях Киева с Черниговом. И все же факт непривычно длительного (1214—1224) неучастия Ольговичей в борьбе за великокняжеский киевский стол свидетельствует о признании ими старшинства Мстислава Романовича.
Нормальный ход исторического развития русских земель был нарушен вторжением в пределы Руси орд Чингисхана. Первое десятилетие после проигранной русскими князьями битвы на Калке великокняжеский киевский стол занимал Владимир Рюрикович, поддерживавший тесные отношения с Данилом Романовичем. Последний неоднократно получал помощь из Киева в борьбе с венгерским королем и принимал сторону Владимира в его неурядицах с князем черниговским Михаилом. За это Данило потребовал и получил в Киевской земле Поросский удел: «Данилъ же из Рускои земли взя собѣ часть»25. Вероятно, Данило Романович, как и когда-то его отец, считал себя фактическим соправителем Владимира Рюриковича и старейшиной русских князей. Как свидетельствует летопись, Данило в это время возглавил антиполовецкую борьбу и принимал активное участие в замирении княжеских усобиц. В 1234 г., получив сообщение от Владимира Рюриковича о выступлении против Киева черниговского князя Михаила, Данило немедленно двинул свои полки в «Русь» и осадил Чернигов. После «лютого боя», в котором были применены и тараны (стенобитные машины), Михаил вынужден был покориться и просить мира. Правда, уже в следующем году он и сын Мстислава Романовича Изяслав нанесли поражение Владимиру и Данилу и заняли их столы: Михаил сел в Галиче, а Изяслав — в Киеве.
С 1235 г. на киевском столе сидели князья, не оставившие сколько-нибудь значительного следа в истории. Последним из них был Михаил Всеволодович. Узнав о новом вторжении орд Чингисхана, он струсил и бежал из Киева, который занял Данило Романович, посадив в нем своего боярина Дмитрия.
В аналогичном положении в это время оказались и другие земли Руси, раздробившиеся на множество мелких уделов. Нашествие орд Батыя на Русь застало ее цветущей, богатой и культурной страной, но пораженной ржавчиной феодальной удельной раздробленности. Русь оказалась в одинаковом положении с другими феодальными государствами — державой Хорезмшахов, Грузинским царством, не сумевшими организовать отпор ордам Чингисхана и Батыя.
Примечания
1. Рыбаков Б.А. Русь в эпоху «Слова о полку Игореве», с. 574.
2. Лихачев Д.С. Слово о полку Игореве: (Историко-лит. очерк) // Слово о полку Игореве. М.; Л., 1950, с. 252.
3. Летопись по Ипатьевскому списку. — Спб., 1871, с. 525.
4. ПСРЛ, т. 2, стб. 573.
5. Летопись по Ипатьевскому списку, с. 342.
6. ПСРЛ, т. 2, стб. 578.
7. Там же, стб. 624.
8. Там же, стб. 645.
9. Слово о полку Игореве. — М.; Л., 1950, с. 204.
10. ПСРЛ, т. 2, стб. 653.
11. Рыбаков Б.А. Русь в эпоху «Слова о полку Игореве», с. 588.
12. ПСРЛ, т. 2, стб. 713.
13. Кузьмин А.Г. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве» // История СССР, 1968, № 6, с. 79.
14. Слово о полку Игореве, с. 22.
15. ПСРЛ, т. 2, стб. 663.
16. Рыбаков В.А. «Слово о полку Игореве» и его современники, с. 256.
17. Слово о полку Игореве, с. 18.
18. Шахматов А.А. Обозрение русских летописных сводов XIV—XVI вв. — М.; Л., 1938, с. 71.
19. Кузьмин А.Г. Ипатьевская летопись и «Слово о полку Игореве» // История СССР, 1968, № 6, с. 56.
20. ПСРЛ, т. 2, стб. 681.
21. Там же, т. 1, стб. 412.
22. Слово о полку Игореве, с. 205—206.
23. Рыбаков Б.А. Русь в эпоху «Слова о полку Игореве», с. 625.
24. Татищев В.Н. История Российская с древнейших времен. М.; Л., 1964, т. 3, с. 169—170.
25. ПСРЛ, т. 2, стб. 766.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |