2. Народные движения на Руси
Основным источником о народных движениях на Руси в X—XIII вв. являются летописи. Ожидать от них полного и адекватного освещения социальных конфликтов, учитывая зависимость их составителей от княжеской власти, разумеется, не приходится. Выполняя социальный заказ, летописцы в большей мере интересовались межкняжескими отношениями, отражали государственную деятельность «сильных мира сего», борьбу русских дружин с врагами, события международной жизни. Высказывать симпатии к народным выступлениям на страницах хроник было небезопасно. И если в таких условиях сведения о них, пусть даже в несколько завуалированной форме, все же заносились в летопись, значит, явление это составляло неотъемлемую черту древнерусской жизни.
Первый крупный социальный конфликт возник в 945 г., когда князь Игорь, в нарушение норм полюдья, потребовал от Древлянской земли дополнительную дань. Древляне во главе со своим князем восстали, дружина Игоря была разгромлена, а сам он казнен, Однозначная оценка древлянского восстания как классового протеста, с которой приходится встречаться, видимо, неприемлема. Здесь в большей мере сказались противоречия между центральной властью Киева и древлянскими князьями, не желавшими беспрекословно ей подчиняться. Однако несомненно присутствие в этих событиях и элемента народного протеста на почве усиления феодальной эксплуатации.
Одной из причин народных движений 10—20-х годов XI в. явилось обострение внутриполитической обстановки, участие в разрешении межкняжеских противоречий наемников-варягов, польских дружин. В 1015 г. вспыхнуло восстание против варягов в Новгороде; в 1018 г. значительные волнения имели место на юге Руси. Их причиной были грабежи и насилие распущенных на «покори» по городам и селам Киевщины союзных Святополку поляков.
Народные движения возглавлялись иногда языческими жрецами, пытавшимися извлечь свою выгоду из недовольства бедноты. Одно из них произошло в 1024 г. в Ростово-Суздальской земле во время голода. Поощряемые волхвами, считавшими, что все беды пришли на их землю вместе с христианством, крестьяне принялись грабить и убивать общинную знать — «старую чадь». Основную силу восстания, видимо, составляли изгои — разорившиеся и вышедшие из общины крестьяне, лишенные источника существования — земли. Ярослав Мудрый жестоко подавил восстание; часть его участников была казнена, часть — заточена.
Крупное выступление киевских низов произошло в 1068 г., после того как князь Изяслав Ярославич, потерпевший поражение в битве с половцами, отказался выдать народу оружие для отражения неприятеля. Восстание приняло такой размах, что Изяслав вынужден был оставить Киев и бежать в Польшу. «Двор княж» подвергся разграблению. Великим князем восставшие провозгласили Всеслава Полоцкого, которого Изяслав держал в тюрьме. Летом 1069 г., получив помощь от польского короля Болеслава, Изяслав вернулся в Киев и жестоко расправился с участниками восстания: «И пришедъ Мьстиславъ исьсѣче кияны, иже бяху высѣкли Всеслава, числом 70 чади, а другыя исьслѣпиша, другыи без вины погубивъ, не испытавъ»1. Изяслав распорядился перенести торг с Подола на гору, т. е. в пределы княжеской части города. Этой акцией преследовалась цель поставить под контроль правительства одно из важнейших средоточий общественной жизни Киева и затруднить влияние купечества на «черных» людей. В полной мере достичь этой цели не удалось.
Из Киева восстание перекинулось на села, где оно достигло еще большего размаха. Население Киевской земли решительно расправилось с ляхами, расквартированными в окрестных селах на покорм, и вынудило Болеслава вернуться на родину. В неменьшей степени гнев народа был обращен и против «своих» угнетателей, особенно приверженцев Изяслава.
Значительные волнения произошли в 1070—1071 гг. в Ростовской земле. Возглавили их, как и в 1024 г., волхвы. Проделав путь от Ярославля до Белоозера и собрав вокруг себя около 300 человек, служители языческого культа обвиняли «лучших жен» в том, что они узурпировали в своих руках значительные продовольственные запасы — «яко си жито держать, а си медъ, а си рыбы, а си скору»2. Восстание было подавлено боярином Яном Вышатичем. В этом движении, как считают исследователи, смерды протестовали против имущественного неравенства, вели борьбу за перераспределение жизненных запасов, находившихся в руках богатых.
Практически одновременно с волнениями в Киеве и Ростове они произошли и в Новгороде. Мятеж поднял волхв, агитировавший среди населения против веры христианской. Размах этого движения был значительным. Летопись сообщает, что волхв понуждал людей на расправу с епископом. В этом конфликте князь и дружина приняли сторону епископа, а простое население — волхва: «И раздѣлишася надвое; князь бо Глѣбъ и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва. И бысть мятежь великъ межи ими»3.
Расправа над восставшими киевлянами в 1069 г. Миниатюра Радзивилловской летописи
Народные движения 70-х годов XI в. в различных частях огромного Древнерусского государства, какую бы окраску они ни принимали, объективно вызывались усилением феодальной эксплуатации. Содержание большого непроизводительного населения — князей, бояр, купцов-ростовщиков, управленческого персонала, духовенства — тяжелым бременем ложилось на плечи трудового народа.
В 1113 г. в Киеве вспыхнуло новое крупное волнение, охватившее различные слои населения. Поводом к нему явилась смерть великого князя Святополка Изяславича, который «в Киевѣ много насилие людемь сътвори... домы бо сильныхъ (до основания) безвинныхъ искоренивъ и имѣниа многы отимъ, и сего ради попусти поганнымъ силу, и быша брани многи от половецъ, к сим же усобица бысть в та времена, и гладъ крѣпокъ и скудаста велиа во всемъ в рускои земли»4.
Рассказы летописи и Печерского Патерика указывают на проведение Святополком политики расширения прав киевских купцов и ростовщиков, которая не удовлетворяла ни демократические низы, непосредственно соприкасавшиеся с хищными повадками нового сословия, ни феодальные верхи Киева, не желавшие уступать своего извечного руководящего влияния в государстве.
Острие восстания 1113 г. было направлено против княжеской администрации, которую возглавлял воевода Путята, а также купцов и ростовщиков. Расширение народного волнения вызвало беспокойство крупных феодалов, которые направляют к переяславльскому князю Владимиру Мономаху послов с предложением занять киевский стол. Знать рассчитывала, что Мономах сумеет подавить восстание: «да вшед, уставить крамолу сущую в людьях». Составитель «Сказания о Борисе и Глебе» подчеркивает, что надежды эти оправдались. Мономах действительно усмирил киевские низы.
Вслед за киевлянами выступило и сельское население земли. Основную массу восставших крестьян, несомненно, составляли закупы и наймиты, доведенные до отчаяния своими хозяевами-кредиторами и требовавшие ограничения произвола крупных землевладельцев.
В 30-е годы XII в. обострились социальные противоречия в Новгороде. Поводом к ним послужила ситуация с замещением новгородского княжеского стола Всеволодом Мстиславичем. В 1132 г. враждебные князю бояре сумели воспользоваться недовольством народа и изгнать князя из Новгорода. Сторонникам Всеволода через некоторое время удалось справиться с восставшими, однако уже в 1136 г. против князя и его администрации вспыхнуло новое восстание. Использовав гнев народа, бояре схватили Всеволода с женой и детьми и посадили под стражу в Софийский дом. Среди обвинений, предъявленных ему восставшими, было и то, что он «не блюдет смерд». Здесь речь идет, как считал Л.В. Черепнин, о стремлении новгородского боярства помешать переходу смердов — данников Новгородской земли — в число зависимых княжеских крестьян5.
Особой социальной активностью характеризовалась ситуация в 1146—1147 гг. на юге Руси. Борьба различных боярских группировок и их ставленников на великокняжеский стол за власть всколыхнула к активным действиям киевские низы. В 1146 г. восставшие киевляне разгромили дворы представителей администрации князя Игоря Ольговиче, которая во главе с тиуном Ратшей буквально разорила простое население. Волнения продолжались и в следующем году. Их кульминацией явилось убийство Игоря. Боярская группировка, поддерживавшая Изяслава Мстиславича, сумела придать недовольству масс некоторую «античерниговскую» направленность, но в том, что они преследовали и свои собственные интересы, не может быть сомнения.
Еще одно летописное упоминание о восстании в Киеве относится к 1157 г. Началось оно, как и в 1113 г., сразу же после смерти великого князя. О размахе и социальном характере этого выступления народных масс можно составить представление из следующих строк: «И много зла створися въ тои день: раграбиша дворъ его (Юрия Долгорукого. — П.Т.), красный и другый дворъ его за Днѣпромъ разъграбиша, его же звашетъ самъ Раемъ, и Васильковъ дворъ сына его разграбиша в городѣ; избивахуть Суждальци по городамъ и по селамъ, а товаръ ихъ грабяче»6. Восстание 1157 т., направленное против сторонников умершего князя, не ограничилось Киевом, но перекинулось и на другие города и села Киевщины. Это был закономерный ответ трудового народа на чрезмерное усиление администрации Юрия Долгорукого.
Киевское восстание 1147 г. Миниатюра Радзивилловской летописи
Поводом к широким народным волнениям во Владимирской земле послужило убийство боярами Андрея Боголюбского в 1174 г. Как только о смерти князя узнало торгово-ремесленное население Боголюбова и Владимира, оно принялось чинить расправу над княжеской администрацией, грабить ее дворы. Вскоре к восставшим горожанам присоединились и крестьяне окрестных сел. К числу мероприятий нового князя Всеволода Юрьевича относится нормирование пошлин, взимаемых с населения в пользу княжеской администрации при рассмотрении ими судебных дел, что указывает на некоторые уступки владимирских верхов.
В 1207 и 1228 гг. имели место крупные народные движения в Новгороде. В первом случае восставшие выступили против посадника Дмитрия Мирошкинича и его братьев, обкладывавших городское и сельское население непомерными данями, во втором — против архиепископа Арсения и посадника Вячеслава, которые имели огромные запасы продовольствия, в то время как народ голодал. Движение «черных людей» Новгорода в 1228 г. находилось в определенной связи с какими-то волнениями смердов земли. Об этом свидетельствует требование вновь избранного посадника к князю не посылать своих судей по волостям, а также предоставление смердам некоторых льгот в уплате дани7.
Убийство князя Игоря Ольговича. Миниатюра Радзивилловской летописи
Таким образом, даже по неполным сведениям летописи можно заключить, что борьба низов с господствующим классом была постоянным и безусловно одним из важнейших факторов социальной и политической истории Древней Руси. Отвечая на жестокую эксплуатацию, простое население активно участвовало в классовой борьбе. Народные восстания и постоянная угроза новых мятежей вынуждали феодальные правящие верхи идти на некоторые уступки, вносить изменения в законодательство, ограничивавшие произвол вотчинников, княжеской администрации и ростовщиков по отношению к сельскому и городскому населению.
Вместе с тем приходится признать, что народные движения на Руси по условиям времени были еще очень неорганизованными. Являясь объективно большой общественной силой, низы были крайне незрелыми в политическом отношении. Они не имели сколько-нибудь четкой программы. Их требования обычно не выходили за рамки смещения конкретных князей или лиц княжеской администрации, которые занимались злоупотреблениями, уменьшения норм феодальной эксплуатации.
Говоря о народных движениях на Руси в X—XIII вв. как классовых, нельзя их тем не менее характеризовать как антифеодальные. В условиях, когда феодализм представлял собой формацию, еще не исчерпавшую своих прогрессивных возможностей, а альтернативой ей могли быть только первобытнообщинные отношения, антифеодальные движения, если бы такие имели место, представляли бы собой явления регрессивные. В действительности ни одно из рассмотренных движений не ставило перед собой цель замены существовавших порядков какими-то принципиально другими. Население Древней Руси боролось не против феодальной системы как таковой, а против конкретных представителей феодального класса, против эксплуатации, непомерное возрастание которой вело к обнищанию народных масс и объективно подрывало жизнеспособность самой системы. В этих условиях конструктивное начало народных восстаний заключалось не только в их классовой направленности, но также в том, что они способствовали установлению более целесообразных форм социально-экономических отношений на Руси.
Примечания
1. Там же, стб. 163.
2. ПВЛ, ч. 1, с. 117.
3. Там же, с. 120.
4. Памятники Русской литературы XII и XIII веков. — Спб., 1872, с. 152.
5. Черепнин Л.В. Указ. соч., с. 250.
6. ПСРЛ, т. 2, стб. 489.
7. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси в XI—XIII вв. — М., 1945, с. 254—262.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |