Начало христианства на Руси

Установление христианства на Руси было крупнейшим историческим событием. Оно отметило важный этап в развитии феодальных отношений на Руси и победу новых феодальных отношений над отживающим родовым строем с его язычеством. В культурной жизни древней Руси утверждение христианства обозначало присоединение ее к традициям Византии и эллинизма с их замечательной письменностью и искусством.

Таковы громадные последствия утверждения христианства на Руси, ясные и заметные для историков. Значительно менее, однако, ясны ход утверждения христианства на Руси и даже время его появления, хотя этому и посвящен ряд исторических трудов. Из них особенно выделяются две многотомные монографии Макария и Голубинского. Но со времени выхода даже более близкого к нам по времени труда Голубинского прошло уже полсотни лет, и многие положения, высказанные в нем, устарели и требуют пересмотра. Среди исследователей, занимающихся этим вопросом, следует упомянуть М.Д. Приселкова, Н.М. Никольского и С.В. Бахрушина. За последние же годы выходили только статьи, затрагивавшие отдельные вопросы истории христианства на Руси. Даже в известных трудах Б.Д. Грекова, посвященных истории Киевской Руси, кратко говорится о крещении Руси в 989 г. Правда, истории христианства на Руси посвящены и некоторые работы, напечатанные за пределами СССР. Но нельзя без горечи не отметить крайней тенденциозности некоторых из этих работ (Пашкевича, Стендер-Петерсена, Баумгартена), построенных почти на полном отрицании русских источников, хотя авторы и трактуют историю Руси, обнаруживая слабое знание русской церковной практики и литературы. Поэтому новейший исследователь истории христианства на Руси находится в более неблагоприятных условиях по сравнению с другими исследователями, изучающими иные вопросы истории Руси IX—X столетий.

Официальной датой установления христианства на Руси считается «крещение Руси» в 989 г. при князе Владимире Святославиче. Но эта дата в сущности обозначает лишь наиболее заметный исторический факт: признание христианства официальной религией Киевской Руси. Этому предшествовал длительный период утверждения христианства на Руси, так как распространение религиозных воззрений является процессом гораздо более длительным, чем признание той или иной религии официальным вероисповеданием.

В свою очередь крещение Руси в 989 г. не было окончательным триумфом христианства на Руси, и потребовалось длительное время, прежде чем христианство сломило язычество. Этот период утверждения и распространения христианства в древнерусских землях продолжался, примерно, столетие с лишним.

Древняя русская письменность знала 3 версии источников христианства на Руси. По одной из них, христианство было принесено на Русь апостолом Андреем, проповедовавшим в Скифии. Андрей воздвиг крест на киевских холмах и предсказал, что на них будет стоять великий град и «воссияеть благодать божия». Другая версия связывала христианство на Руси с апостолом Павлом и его учеником Андроником, на престол которого был поставлен епископ Мефодий. Тем самым появление христианства на Руси связывалось с деятельностью «первоучителей словенских» Кирилла и Мефодия. Третья версия источником христианства на Руси делала Византию. Эта версия впоследствии признавалась русскими церковными кругами официальной.

Красивая легенда об апостоле Андрее, льстившая самолюбию киевлян, явно возникла в Киеве. Она была основана на представлении о том, что апостолы проповедовали христианство по всей вселенной («и во все концы земли вещание пройде»). Вопрос о проповеди христианства в Скифии, естественно, выходит за пределы этого доклада. Труднее сделать выбор между ролью Византии и «моравской миссией» Кирилла и Мефодия, но было бы неправильно делать этот выбор на основании разрозненных известий. Этот вопрос, кажется, легче всего решить, сделав краткий обзор положения восточнославянских племен в IX—X вв. по отношению к христианским странам того времени.

Русская письменная традиция исходила в основном из мысли, что христианство распространялось на Руси в первую очередь на юге, тогда как северные и восточные русские земли оставались еще долгое время языческими. И эта традиция отражает действительный факт.

Племена славян и кривичей, населявших позднейшие Новгородскую, Полоцкую, Смоленскую и Ростово-Суздальскую земли, были отделены от Западной Европы обширными пространствами, населенными западными славянами и народами Прибалтики и Литвы. Скандинавские народы, с которыми северные русские племена вели оживленные сношения, также не были еще обращены в христианство, и процесс христианизации Швеции и Норвегии скорее шел замедленным, чем ускоренным путем по сравнению с Киевской землей. Во времена составления «Русской Правды», даже в XI столетии, варяги считались на Руси язычниками («варяг крещения не имея»). Обращение в христианство новгородцев произошло только после того, как христианство уже прочно утвердилось на юге Руси.

В более благоприятных условиях оказались западнорусские племена, соседившие с Польшей, Чехией и Венгрией. Но не следует забывать, что Польша сама христианизировалась только во второй половине X в. Поэтому непосредственное распространение христианства из ее пределов и пределов более отдаленной от Руси Чехии могло идти только, примерно, с этого времени. Предполагать же непосредственное влияние миссии Кирилла и Мефодия на древнерусские земли крайне затруднительно ввиду отдаленности расстояния, хотя эта миссия высоко почиталась в древнерусской письменности.

В наиболее близком соседстве с христианскими странами оказались славянские племена, жившие в районе Понта — Черного моря.

Ближайшим к Руси византийским владением был Таврический полуостров со старинным Херсонесом, по-русски — Корсунью. Археологические исследования установили присутствие большого славянского элемента в Херсонесе уже в X в. Несомненным свидетельством постоянной заинтересованности киевских князей в «Корсунской стране» в это столетие являются статьи договоров Руси с греками. В них определялось право херсонесцев-корсунян ловить рыбу в устье Днепра. Те же договоры запрещали русским зимовать в Белобережье, стоявшем при днепровском устье. Здесь земли, населенные славянами, смыкались с владениями Византийской империи. Присутствие славян в Крыму объясняет, почему византийские авторы называли русских «тавроскифами». Широкое распространение на Руси имело почитание корсунских икон и крестов, возможно, производимых в херсонесских мастерских. Высоко почиталась на Руси и память херсонесского святого — папы Климента.

Значительный славянский элемент находим и на Таманском полуострове, где в XI в. существовало самостоятельное русское княжество в Тьмутаракани. Византийские владения в Крыму были ближайшими к Киевской земле районами, откуда могли идти первоначальные миссионеры христианства среди восточно-славянских племен. Не забудем, что земли двух славянских племен в IX—X вв. — уличей, или угличей, и тиверцев — непосредственно примыкали к Черному морю. Как ни противоречивы сведения об этих племенах, можно утверждать, что уличи первоначально жили по нижнему течению Днепра («и беша сидяще углице по Днепру въниз»), если верить Новгородской летописи, сохранившей в этом случае более старый текст, чем «Повесть временных лет». Это известие тем более ценно, что оно относится к середине X в.

Летопись рассказывает, что другое славянское племя, тиверцы, жило по Днестру до моря и Дуная. По летописи тиверцев прозвали «толковинами». Из различных объяснений этого слова наиболее вероятным остается представление о том, что слово «толковины» обозначает толмачей, переводчиков, в данном случае людей, знакомых с другим, нерусским, языком, в частности с греческим.

Поселения тиверцев непосредственно примыкали к Болгарии. Вдоль берегов Черного моря шел морской путь из Руси в Болгарию и Византию. Этим путем русские совершали свои походы на Константинополь, как об этом говорят летописные рассказы о походах 943 и 1043 гг. Этот путь подробно описан Константином Багрянородным.

К южным славянским племенам и относится известие о первом крещении Руси в середине IX в. Это событие связано с нападением Руси на Константинополь, которое летопись относит к 866 г., а новейшие исследования к 860 г. Обстоятельства первого крещения Руси подробно рассмотрены в книге М.В. Левченко о русско-византийских отношениях. Наиболее спорным остается только вопрос о том, какая Русь крестилась в IX в., но сам факт обращения Руси в христианство в это время остается бесспорным, так как о нем сообщает в своих посланиях современник и деятельное лицо этого события патриарх Фотий. Он говорит о неудачном нападении «безбожной» (языческой) Руси на Константинополь и последующем за тем принятии Русью христианства. Византийские писатели (Скилице и Кедрин) рассказывают об этом событии с легендарными подробностями. В Никоновской летописи XVI в. также находим рассказ о крещении Руси во времена Аскольда и Дира. О крещении Руси и о князе Бравлине (Бравливе и пр.) рассказывает и житие Стефана Сурожского (Сурож — Судак в Крыму), дошедшее в русском переводе. Не все ясно в житии Стефана, но предположение о подложности этого жития, будто бы сочиненного каким-то русским автором в XV в., является невероятным, так как древнерусская письменность не знала подложных житий святых, а подробности, помещенные в житии Стефана, не могли быть выдуманы в XV в., так как они соответствуют действительности IX в.

Некоторые авторы считают «безбожную Русь», крестившуюся при Фотии, Киевской Русью. В частности, они ссылаются на то, что на могиле Аскольда была поставлена церковь, но древние летописи молчат о христианстве Аскольда и Дира. Вопрос о том, где надо помещать Русь, крестившуюся при Фотии, остается пока открытым. Но во всяком случае, ее надо искать в странах, сопредельных с Черным морем и Византийской империей. Можно с основанием предполагать, что первые христианские общины на Руси возникли уже во второй половине IX столетия.

Крещение Руси при патриархе Фотии оставило большой след в русской церковной традиции. Еще в XI—XII вв. христианство на Руси считалось утвердившимся при патриархе Фотии в IX в. Поэтому в некоторых произведениях этого времени имеем странный анахронизм, по которому современником Фотия был князь Владимир, крестивший Русскую землю в 989 г. «Крестися Владимир и взя у Фотиа патриарха Цареградцкого первого митрополита Киеву», — читаем в некоторых летописях. Патриарха Фотия как просветителя Русской земли называет и такой ранний памятник, как церковный устав князя Всеволода XII в.

Точная локализация «безбожной Руси», напавшей на Константинополь в 860 г. и принявшей вслед за тем христианство, пока невозможна, — была ли это Крымская, Азово-Черноморская или Киевская Русь? Но нельзя не отметить того, что византийцы считали, что эта Русь жила поблизости от Тавра в Крыму, и называли ее скифским народом. Между тем и русская летопись, перечислив народы и племена, собранные в начале X в. князем Олегом в поход на Константинополь, замечает: все они назывались греками Великая Скифия («си вси звахуся от грек Великая Скуфь»).

Начатки христианства установились на Руси уже во второй половине IX в., и можно предполагать, что новая религия в какой-то мере удержалась среди славянского населения Крыма и южной Руси, а, может быть, и Киевской земли. Во всяком случае мы уже находим вполне сформированную христианскую общину в середине X столетия в Киеве. Договор 944 г. киевского князя Игоря с византийскими императорами рисует перед нами картину совместного существования в Киеве двух религий: «христианая» и «некрещеная» Русь уживаются рядом. Язычники клянутся выполнять договор на холме перед идолом Перуна, христиане присягают в церкви св. Илии. Летописное добавление к договору сообщает, что это была соборная, церковь («се бо бе сборная церковь»). Последние слова ценны для определения времени летописного известия о договоре 944 г. Летописец писал уже после утверждения христианства в Киеве. Он указывал в прошлом на холм, где стоял Перун и в настоящем времени на церковь св. Илии («яже есть»), которая раньше была соборной церковью. Значит, во время составления летописной записи соборной церковью была другая, предположительно, Десятинная церковь, освященная в 996 г. Известие о церкви Илии было написано после этого года, и, видимо, вскоре, так как память о том, что церковь Илии была некогда соборной, оставалась еще свежей.

Церковь Илии стояла «над Ручаем, конец Пасинче беседы», то есть над ручьем. Пасинками в Киевской Руси назывались дружинники, беседа — легкое строение, место для беседы. Таким образом, соборная церковь стояла поблизости от княжеского дворца и домов дружинников, и это отчасти объясняет нам причины княжеской терпимости к христианству. Летописец тут же поясняет, что многие варяги были христианами («мнози бо бша варязи хрестеяне»). Впрочем, широкие обобщения, делаемые на основании этих слов, о варягах-дружинниках как о своего рода пионерах христианства на Руси не имеют опоры в источниках. Большинство дружины сохраняло языческую веру, как видно из того, что Игорь и его «люди» клялись по-язычески («ходи Игорь рото и люди его, елико поганых Руси»).

Посвящение соборной церкви в Киеве X в. пророку Илье вводит нас в обстановку борьбы христианства с язычеством. Христианская церковь на Руси заменяла языческих богов соответствующими святыми, придавая им некоторые языческие атрибуты. Так, пророк Илья, изображаемый на иконах едущим по небу на огненной колеснице, явно был призван заменить Перуна-громовержца. В древних русских городах мы почти всюду находим церкви в честь Ильи. Почитаемый язычниками Велес объединился с таким же покровителем скота св. Власием. На новгородских иконах Власий изображался окруженным скотом еще в XIV в.

В 944 г. христианство уже было если не господствующей, то терпимой религией в Киеве. Но появление христианства в Киеве надо отодвинуть к более раннему времени. Так, сообщив о договорах Олега с императорами, летопись добавляет, что русским послам в византийской столице были показаны христианские реликвии. Греки старались обучить их своей вере («учаще их к вере своей»). Если даже это только предание, то и в этом случае оно интересно как свидетельство о непрекращающихся попытках греческой церкви обратить русских в христианство.

Свидетельство договора 944 г. о существовании христиан в Киеве тем более ценно, что этот договор — источник официальный, бесспорность которого несомненна. Недавно польский ученый С. Микуцкий доказал соответствие договора византийской дипломатической практике X в.

Христианство пустило еще более глубокие корни на Руси при княгине Ольге, сделавшейся регентом государства после смерти Игоря. По летописи, Ольга приняла христианство в Константинополе, но некоторые исследователи считают, что она была уже христианкой, когда приезжала в византийскую столицу. По Голубинскому, Ольга приняла христианство около 954 г., а в 957 г. посетила Константинополь. Константин Багрянородный описывает церемониал приема Ольги с ее спутниками и отмечает, что при ней был священник (пресвитер). По летописи, Ольга держала при себе пресвитера, который ее и похоронил. Эти указания ценны для понимания того, как была организована на Руси христианская церковь. По-видимому, на Руси в это время еще не существовало епископии, и вопрос об ее создании являлся возможной причиной прибытия Ольги в Константинополь.

Вопрос об установлении постоянной церковной организации на Руси, возглавляемой епископом, сделался уже назревшим. Этим, видимо, объясняется обращение Ольги (Елены) к германскому императору Оттону I, о чем имеем известия в германских хрониках. По просьбе княгини в 961 г. был послан на Русь епископ Адальберт, но он был изгнан язычниками. Посольство к Оттону I могло явиться результатом разногласий русских князей с византийскими императорами. На них намекает и наша летопись в форме иронического ответа Ольги на домогательства императора прислать к нему рабов, воск и мед, а также воинов «в помощь». Время обращения Ольги к германскому императору совпадает с христианизацией Польши и усилением польско-чешских связей. К этому времени и может относиться начало русско-чешских связей, нашедших отражение в появлении на Руси легенд о Людмиле, Вячеславе и других чешских святых. Славянская письменность, созданная Кириллом и Мефодием, с этого времени и начинает оказывать свое влияние на христианскую Русь.

Княжение Ольги можно считать той эпохой, когда христианство окончательно утвердилось на Руси. Молодой князь Святослав, сын Игоря и Ольги, не препятствовал исповеданию христианства. По словам летописи, он не запрещал креститься, но только осмеивал принимавших христианство. В ответ на упрашивания матери принять новую веру Святослав ссылался на дружину, которая начнет смеяться, если он примет христианство. Ссылка на дружину крайне интересна, так как она обнаруживает ту среду, которая сопротивлялась принятию новой веры.

Русские книжники справедливо видели в Ольге предшественницу Владимира, крестившего Русскую землю. Она была, — читаем в древнем источнике похвалу Ольге, — впередидущей в Русской земле, как денница перед солнцем и как заря перед светом.

Какова же была обрядность и каково было устройство русской церкви во второй половине X в.? К сожалению, на этот вопрос можно ответить только гипотетически. Как известно, христианская обрядность неразрывно связана с письменностью, так как христианское богослужение не мыслится без церковных книг, без апостола, евангелия и т. д. На каком же языке составлялись эти книги? Были предположения, что они были написаны на греческом языке, но нет никаких доказательств, что первоначальные киевские христиане по какой-то причине отвергали вошедшее уже в обиход богослужение на их родном языке. Предположение об этом тем более необоснованно, что в X столетии усилились сношения Руси с Болгарией, с ее уже достаточно богатой славянской письменностью. Единственный пока памятник русской письменности X в. — надпись на сосуде, найденном в Гнездове у Смоленска и относящемся к первой половине X в., написана кириллицей и имеет сходство с эпиграфическими памятниками Болгарии того же времени. В русскую летопись вставлены некоторые известия болгарского происхождения, а древнейшие месяцесловы русских святых знают не только греческих святых, но и Параскеву Пятницу и Иоанна Рыльского, почитаемых в Болгарии. На Руси были распространены многие рукописи болгарского происхождения, в том числе роскошные сборники (Изборник 1073 года, Златоструй), составленные при болгарском царе Симеоне в первой половине X в. Большинство исследователей древнерусской литературы прямо говорит о переносе болгарской письменности на Русь. Есть все основания предполагать, что русская церковная обрядность X в. опиралась на болгарскую письменность. Во всяком случае, никаких намеков на какую-либо другую письменность в русской церковной практике X в. мы не имеем.

Меньше 20 лет отделяют кончину Святослава от крещения Руси при Владимире. События на Руси после смерти Святослава характеризуются непрерывными столкновениями между его сыновьями: Ярополком, Олегом и Владимиром. Победа осталась за Владимиром, опиравшимся на варягов, приведенных из Скандинавии, «из-за моря». Эта победа была ознаменована Владимиром установлением официального языческого культа в Киеве. На холме были поставлены идолы Перуна и других богов, Перун имел серебряную голову и золотые усы. Создание идольского святилища в Киеве сопровождалось языческими жертвоприношениями. Жертвой их стали два варяга, отец с сыном, причем летописец подчеркивает, что этот варяг пришел из Греции. Общая картина торжества язычества в Киеве напоминает языческую реакцию в Болгарии в середине X в. Проводниками языческой реакции были Владимир и его дружина, приведенная с севера, основу которой составляли варяги. Языческая реакция и явно демонстративно устроенное идольское святилище на холме были ответом на сопротивление, оказанное Владимиру его братом Ярополком. Два известия отчасти поясняют, каково было отношение Ярополка и его брата Олега к христианству. Ярополк был женат на греческой монахине, которую Святослав взял в плен в Болгарии и выдал замуж за сына. Характерно, что летописец называет монахиню женой Ярополка, а не его наложницей, как это подчеркивает, говоря о происхождении самого Владимира, сына Святослава и ключницы, рабыни Малуши, следовательно, «рабичича». Таким образом, женой Ярополка оказывается христианка. Хотя летопись ничего не говорит об отношении Ярополка к христианству, но под 1044 г. сообщает о том, что «кости» Ярополка и Олега были вы-копаны из могил, окрещены и положены в Десятинной церкви. Этот акт станет наиболее понятным при допущении, что оба князя считались потенциальными христианами, но еще не успевшими принять крещение.

Владимир утвердился в Киеве в 980 г., а уже через 9 лет принял христианство. Объяснить такой быстрый переход от язычества к христианству легче всего тем, что Владимир нашел в Киеве среду, прочно связанную с христианством. Перемена веры была явно связана с тем, что Владимир путем обмана удалил из Киева пришедших с ним варягов, требовавших с Киева откуп как с побежденного города. Тем самым опровергаются домыслы (Баумгартена) о совете варяжских вождей Владимиру принять христианство. Варяги и были той средой, которая поддерживала язычество и по удалении которой Владимир обратился к христианству.

Рассказ о дальнейших событиях, приведших к крещению Руси в 989 г., крайне запутан в летописи так называемой «корсунской легендой». Она оказалась настолько живучей, что и в настоящее время рассказ о крещении Руси неизменно связывается с походом Владимира на Корсунь. Между тем этот поход был только звеном в завоевательной политике Владимира в первые годы его княжения. В 981 г. Владимир взял польские города Перемышль и Червень. В том же году произошло покорение вятичей, а вслед за тем ятвягов и радимичей. В 985 г. Владимир ходил походом на Камскую Болгарию. В 988 г. начался поход на Корсунь, где Владимир будто бы крестился. Однако и летописец говорит о существовании других рассказов о крещении Владимира, по другим версиям Владимир крестился в Киеве или Василеве. И эти версии не менее вероятны, чем корсунская легенда. В частности, рассказ о крещении Владимира в Василеве имеет некоторое подтверждение в самом названии города — как города Василия, от христианского имени самого Владимира или Василия.

Летопись сохранила повествование о колебаниях Владимира, какую религию он должен избрать: мусульманство, иудейство или христианство, но это только воспроизведение религиозных споров на Руси X—XI вв. Правда, проф. Заходер опубликовал известие Марвази о крещении Руси и посольстве Владимира к хорезмшаху с просьбой наставить русских «в законах ислама», но этот факт отражает главным образом сношения Руси с Хорезмом в Средней Азии. Самый факт обращения за миссионерами мусульманства в Хорезм невероятен, так как никаких сведений о мусульманской пропаганде на Руси мы не имеем. Христианство по греческому обряду давно уже утвердилось на Руси, и выбор веры не зависел от единоличной воли князя.

Обстоятельства похода Владимира на Херсонес достаточно известны, как и подробности обращения киевлян в христианство. Обряд крещения киевлян был совершен сразу над многотысячной толпой, сошедшейся по приказу князя к Днепру. Люди стояли в воде, а священники читали молитвы. При такой массовости совершения обряда не могло быть речи о каком-либо глубоком наставлении в новой вере, и летописец сохранил воспоминание о том, что язычники («невернии люди») оплакивали уничтожение идола Перуна, ввергнутого в Днепр.

Красочным рассказом о крещении киевлян в Днепре очень часто заканчивается повествование об утверждении христианства на Руси в 989 г. Распространение христианства в других русских землях изображается почти в виде триумфального шествия. В действительности же христианство долгое время оставалось религией общественных верхов и встречало ожесточенное сопротивление. Языческие «требища», святилища, были разорены в Новгороде посадником Добрыней, но сила языческих воззрений была еще так велика, что даже в 1071 г. языческие жрецы, «волхвы», перетянули на свою сторону почти всех горожан, а епископ и князь оказались без их поддержки.

С еще большими затруднениями проповедники христианства встретились в Ростово-Суздальской земле. Позднейшие сказания о первых епископах Ростово-Суздальской земли, Исайи и Леонтии, дают картину жестокого сопротивления язычества христианству, жертвой которого пал Леонтий. Житие Авраамия, архимандрита Богоявленского монастыря в Ростове, рассказывает о почитании идола Велеса в «Чудском конце» в Ростове. Голубинский потратил много усилий, чтобы доказать позднее возникновение жития Авраамия, в котором упоминается князь Борис (умер в 1015 г.), так как совершенно невероятно относить время жизни Авраамия к такому раннему времени. Но он не знал о существовании особого жития Авраамия, в котором его современниками названы князья Борис и Ярослав и великий князь Владимир. Между тем князья Ярослав и Борис Святославичи действительно жили в начале XII в., при великом князе Владимире Мономахе. Придумать имена этих двух малоизвестных князей позднейший автор не мог, исказить же их имена, спутав с прославленным святым Борисом, было нетрудно. Сила язычества особенно проявилась в Ростово-Суздальской земле во время восстания «волхвов» в 1071 г. Еще раньше такое же восстание языческих жрецов произошло там же в 1024 г.

Еще позже христианство утвердилось в Муромской земле. Старое предание рассказывало о страшной битве под городом. Язычники («неверные люди») сражались с князем Константином Святославичем. Время княжения этого князя относится к концу XI или началу XII в. Совсем поздно приняли христианство вятичи. И здесь обращение язычников в христианство было запечатлено мученичеством (монаха Кукши). Археологические раскопки в стране вятичей показали, что в XII—XIII вв. у них сохранялись языческие погребения, и даже в XIV в. в непосредственном соседстве с Москвой, куда была перенесена русская митрополия, сохранились языческие обряды. Эти обряды сохранялись на Руси еще многие годы, и современный русский человек, празднующий масленицу, следует древнему славянскому обряду проводов зимы.

Религиозные воззрения русского, украинского и белорусского народов, происшедших от одного корня древнерусской народности, долгие годы отличались двоеверием: сочетанием христианских верований и обрядов с языческими. Почитание рода и рожаницы, тайные моления в овинах, жертвы для богов, моления и гадания у языческих волхвов становятся темой церковных обличений. Двоеверие особенно упорно держится среди крестьян, в кругах же феодалов устанавливаются христианские мировоззрение и обряды, впрочем, чаще всего соблюдаемые только формально.

Установление христианства как официальной религии на Руси привело к важным последствиям. Первым из них было установление прочной церковной организации. К сожалению, начальная летопись по неясной причине умалчивает об установлении митрополии на Руси и говорит безлично: «и нача ставити по градам церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и садом». Отсюда проистекает неясность, какое имя носил первый русский митрополит. Новгородские летописи называют его Леонтом, а особая повесть о крещении Руси — Михаилом.

Причины умолчания летописи о первом митрополите, видимо, кроются в каких-то недоразумениях между греческой и вновь образованной русской церковью. Оставляя в стороне запутанный вопрос о русских митрополитах при Владимире, отмечу только, что существование епископии на Руси при Владимире несомненно, так как о совещании князя с епископами говорит летопись. Впрочем, какие-то особые узаконения первоначальной русской церкви при Владимире видны в том, что Десятинная церковь, строительство которой было закончено в 996 г., получила в пожалование десятину, которая в некоторых рукописях характеризуется как «десятая векша» (белка, денежная единица) от всякого княжеского суда, десятая неделя от каждого торга и десятая доля от дани. Сбор десятины был вручен Анастасу Корсунянину, который по летописи был священником.

В общем списке греческих епископий русская митрополия, как известно, занимала невысокое место. Русские митрополиты ставились константинопольским патриархом и по преимуществу были греками. Поставление на митрополию Иллариона, родом «русина», особо отмечено летописью. Попытки свергнуть высшую юрисдикцию константинопольского патриарха, приведшие к поставлению на митрополию Климента Смолятича в XII в., кончились неудачей и были осуждены самими русскими епископами. Это стремление сохранить зависимость от далекого и чужеземного церковного главы проявлялось не только на Руси, но и в других средневековых странах. Оно соответствовало стремлению духовенства сохранять свое привилегированное положение и особый суд, находившийся в руках высшего иерарха. Константинополь для русской церкви имел то же значение, что и Рим для европейских католических стран. Следствием подчинения константинопольскому патриарху и назначения греческих епископов на Русь явилась постоянная связь русской церкви с константинопольской патриархией, связь очень прочная, в силу чего русская церковь усиленно поддерживала греческую церковь в ее борьбе с католической. Поэтому уже в летописный рассказ о крещении Руси в 989 г. вставлены выпады против католической церкви. Католическая церковь обвиняется в том, что она развратила веру, священники ее будто бы берут по одной жене, а другие совершают церковные службы, имея и седьмую жену. По словам Макария, такое обвинение против католиков можно было выдвинуть только до реформ папы Григория VII, т. е. не позже середины XI в.

Греческая письменность при посредстве болгарской письменности и легла в основу русской церковной обрядности. Однако уже в XI в. появляются многие переводы непосредственно с греческого на русский. Эта переводческая деятельность особенно развилась при Ярославе Мудром. Он собрал многих писцов и переводил с греческого на славянское письмо. Действительно, церковная русская литература поражает обилием книг греческого происхождения. Среди них находим жития святых и труды церковных авторов первых веков христианства — Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста. Широко были развиты философско-монашеские произведения: различного рода патерики, жития святых, поучения Исаака Сирина и т. д. К сожалению, переводная церковная русская литература еще плохо изучена. В еще меньшей степени она изучена по сравнению со своим главным источником — греческой литературой, и здесь возможны интересные открытия, если отказаться от навязчивой идеи о второстепенном значении русских переводов по сравнению с греческими подлинниками, особенно, когда такие греческие подлинники вообще не сохранились.

От XI в. дошли до нас памятники оригинальной русской церковной литературы, которая также изучена еще очень слабо. В рукописях имеется большое количество слов и поучений русского происхождения ранней эпохи. В русской церковной литературе появляются крупные произведения. К их числу, например, относятся произведения Кирилла Туровского с их поэтическими сравнениями.

С конца X в. начинает развиваться русское церковное искусство, быстро приобретающее свои национальные черты. По своей архитектуре русские церкви первых веков христианства на Руси примыкают к византийским, но отсюда поспешно делать вывод о несамостоятельном характере русского искусства. С таким же правом можно было бы упрекать в несамостоятельности и искусство многих стран Западной Европы, так как, например, романский стиль отнюдь не является принадлежностью какой-либо одной страны. Русь примыкала по своему искусству к обширной сфере византийского, точнее говоря, эллинистического искусства, сохранив многие замечательные традиции этого великого искусства, свойственного странам, примыкавшим к восточным берегам Средиземного моря и области Черного моря.

Принятие Русью христианства по церковному греческому обряду связало в дальнейшем русскую церковь с православным востоком. Когда же Византийская империя и страны Ближнего Востока были завоеваны Турецкой империей, русская церковь приняла самостоятельную организацию, вначале автокефальную митрополию, позже патриаршество.

Комментарии

Настоящая статья является докладом М.Н. Тихомирова на конференции советских и английских историков в Лондоне в 1958 г. Опубликована на английском языке: «The Origins of Christianiti in Russia» — «History», 1959, v. 44, № 152, p. 199—211. На русском языке публикуется впервые по машинописному оригиналу, хранящемуся в Архиве АН СССР (ф. 457, оп. 1, д. 140, лл. 77—96). В английской публикации вместо польского ученого С. Микуцкого ошибочно был назван чешский историк Мареш.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница