Глава VII. Женитьба Св. Александра. Постройка укреплений. Внешний и внутренний облик Св. Александра
В 1239 году Св. Александр женился на княжне Александре, дочери полоцкого князя Брячислава. Венчание совершено было в Торопце. Там же Св. Александр устроил свадебный пир: «Кашу чини». Вернувшись в Новгород, он устроил второй свадебный пир для новгородцев.
В том же году он начал сооружать укрепления по берегам Шелони.
До этого времени имя Св. Александра только упоминается в летописи среди других имён и событий. Борьба Ярослава с новгородцами, княжение Св. Александра под надзором тиунов, голод, татарское нашествие и порабощение Руси, ожидание нашествия на Новгород, тихий Переяславль и буйный Новгород — вот обстановка его детства и отрочества. Эти исторические события, среди которых он вырос, несомненно, наложили на него свой отпечаток. Можно лишь предполагать, как эти события повлияли на него, как под ними складывался его образ.
С 1240 года Св. Александр уже сложившимся входит в историю. Отныне мы слышим его голос и знаем про его действия.
Величие исторической заслуги Св. Александра во всех подробностях ясно встаёт из его жизнеописания. Но его величие заключается не только в его делах и в том, какое влияние эти дела имели на последующие судьбы России: оно в нём самом, в его образе и в его личной святости. Здесь же сведения чрезвычайно скудны. Его житие не говорит ни о внутренних подвигах, ни о духовном возрастании. Даже его личная семейная жизнь остаётся в тени; сведения о ней ограничиваются краткими датами рождений, смертей и свадеб. Но за внешними делами постоянно стоит сам Св. Александр. Его внутренний образ ощущается за всеми его поступками. И погружаясь в его житие, всё больше и больше начинаешь ощущать и понимать глубочайшую живую силу его личной святости.
Наше слово сильно и выразительно лишь там, где борение страстей, где раздирание и двойственность непреображенной и греховной человеческой природы. Там же, где страсти уже побеждены, где достигнута целостность и умиротворение в Боге, — там наше слово становится бледным и ограниченным. Границы слова лишь касаются пределов духовной жизни, но не простираются за них. Всё подлинно-реальное, умиротворённое — святое — остаётся невыразимым для слова. Здесь лежит вся трудность жизнеописания Св. Александра. Эта трудность — в невыразимости «витийствующим языком» того внутреннего облика Св. Александра, который светится за его внешними делами, который постигается лишь через движимую Святым Духом жизнь Церкви, прославившей и причислившей его к лику святых.
Александр Невский (рис. А.Б. Жука)
Житиям святых всегда соприсуща великая умиротворенность. Постепенное восхождение к Богу и подвиги уводят от суеты жизни. Всё внешнее в жизнеописании подчинено внутреннему. Поэтому от самих житий веет тишиной пустыни или кельи, постоянным богозрением и богообщением. Иное житие Св. Александра Невского. В нём постоянный и утомляющий шум сражений, зарево пожаров, набат вечевого колокола, происки бояр, усобицы, вторжение врагов через все рубежи. Его имя иногда начинает теряться среди других имён, мест и событий. В его внешней жизни нет покоя. Он то на коне, то во владычных палатах. Он отражает врагов, умилостивляет ханов, строит церкви и города, подавляет мятежи. Его жизнеописание — столько же житие, сколько и страница русской истории.
Но в святости есть великое единство при различии служений. В ней единство благодатной жизни и принесения различных даров на единый алтарь. Поэтому, заимствуя прекрасный образ епископа Игнатия Брянчанинова, можно сказать: как вечерние облака проплывают в небе многоцветные и многообразные, но гонимые единым ветром и к единой цели, таковы и святые. От урочищ и погостов, от городов и монастырей, в разных одеяниях и разных служениях пустынножители, епископы, проповедники, монахи, юродивые, красноречивые и косноязычные, образованные и простые — идут они к единой цели, к единой пристани. У каждого свое служение, отличное от служения другого. Но лики их обращены к единому свету. Каждый из них избрал свой подвиг не как высший, наиболее его достойный. Но каждый уничижил и смирил себя; в признании своей нищеты услышал в себе голос Бога, призывающий к взращению данного ему дара; принял этот дар как нищий, получивший на хранение и взращение богатство, не ему принадлежащее. Поэтому разные, они едины в простоте и смирении. Их смирение в приятии своего служения, не предызбранного своей волей, но указанного Богом.
Этими различными служениями на многих путях творилось русское Православие. Среди этих путей есть и путь внешнего охранения веры, насаждения правды, защиты епископов на их кафедрах и подвижников в пустыне, всех русских христиан и их святынь. Это путь Св. Александра Невского. Этот путь он принял так же смиренно, как и другие святые: не предызбрал своей волей, но принял как служение и не уклонился от него. И всю свою жизнь отдал на «водительство к небесам стада своего христолюбивого», отложив личную славу и выгоду.
Поэтому Св. Церковь, прославляя Св. Александра, воспевает: «Подвигами же отвержения себе и ко благим делом принуждения, стяжал еси свободу чад Божиих».1 «Радуйся, сопричастниче преподобных лика богосветлаго».2
Вся жизнь Св. Александра — это одно устремление, как бы прямо летящая стрела, ибо вся она всецело отдана одному служению. Об этом и говорит акафист:
«Владыка Христос призвал есте Тебе к служению людем своим в дни посещения».3 Рождением в княжеской семье Господь призвал Св. Александра к княжению во дни лихолетья: к битвам, управлению и суду. Св. Александр принял это служение: бился в сечах, управлял и судил. За своей княжеской властью видел Божию волю и Божию правду и знал, что власть дана ему, чтобы созиданием и управлением княжества исполнять свой долг перед Богом.
«Всего себе повинув Богу, яко раб благий и верный послужил Ему еси, блаженне Александре, паче сверстник твоих для земли твоей потрудився».4
И в княжеском служении, и во всей внутренней и внешней жизни Св. Александра отличает глубокий, подлинный реализм Православия в жизни духовной и земной. Перед ним стояло его служение: польза вверенной ему земли и никакое отвлечённое понятие славы или чести не затмевало для него реальности этого служения и реальности жизни со всеми её тяготами. В этом Св. Александр бесконечно чужд средневековому идеалу героя рыцаря. Он никогда не пытался делать невозможного ради своей чести, даже ради чести своей земли. У него ясный и трезвый взгляд и смирение перед силой жизни с её, подчас, непреодолимыми препятствиями. Поэтому в его пути свобода и широта. Он был выше всех его окружавших и не боялся уступать им, не упорствовал в малом и не втягивался в мелкие происки политической борьбы. Мелочи жизни никогда не затмевали для него главной цели. Он шёл путями, которые были реальны и возможны. Эти пути были для него второстепенными, а служение главным. Но именно потому, уступчивый в мелочах, там, где честолюбие или ослепление восставали против того, в чём он видел Божию правду, он становился твёрдым и непреклонным. И тогда для достижения цели он твёрдо пользовался своей властью и своим правом карать. Он принимал народ со всеми его недостатками и грехами. Если народ в своём ослеплении шёл против своего собственного блага, Св. Александр не потворствовал ему. В своей действенной любви к народу, даже принуждениями и карами, он вёл его к тому, в чём видел и благо, и Божию волю, несмотря на ропот и сопротивление.
Это различение между важным и маловажным, подлинным и неподлинным было особым даром Св. Александра. Его путь менее всего можно назвать путём компромисса. Он никогда не оказался податливым там, где податливость была бы изменой и вероотступничеством, нигде не уступил там, где уступка была бы ущербом не чести, но правды Руси. Он подчинился татарам, но отверг попытку спасения Руси ценой измены Православию, он поклонялся Батыю, но отказался, несмотря на угрозу мученической смерти, стать идолопоклонником.
Подлинное служение всегда связано с подвигом самоотречения. Самый враждебный взгляд не сможет приметить в жизни Св. Александра личного честолюбия. Он не совершил ни одного похода для славы и не начал ни одной битвы для личной выгоды. С одинаковой твёрдостью он шёл на войну, покрывавшую его славой, и на унижение в ханской ставке. Его жизнь — постоянный подвиг смирения и отречения от себя для служения людям.
«Царя Небеснаго возлюбив от всего сердца твоего и от всея души твоея и всею мыслию твоею, принесл еси Ему, блаженне Александре, последи многочисленных приношений веры и усердия себе самого в жертву святу, благоуханну».5
Святые отцы учат, что для человека, верно исполняющего данное Богом служение, дела заменяют продолжительную молитву. Его жизнь претворяется в непрестанную молитву делами. Так и жизнь Св. Александра, протекшая не в тишине пустыни, а на пути, орошённом кровью и омрачённом смутами, была жизнью подвижника.
«Имеяй всегда пред очима своима Господа, трезвенно пожил еси и вся, яже творил еси, творя во славу Божию».6
«Радуйся, подвижниче веры, угождение Богу паче всего предизбравый».7
Поэтому Церковь прославляет его как подвижника, отрекшегося от мира и предавшего себя Богу. Он поистине подвижник, но в то же время в нём и приятие мира.
«Сказание о Св. Александре Невском» повествует, что «некто силен от западныя страны» — меченосец Андреяшь, — увидев Св. Александра, сказал: «Прошед страны язык и не видех такого ни в царех Царя, ни в князех Князя», что Батый, отпуская его, сказал: «Истину ми сказасте, яко несть подобна сему Князя». Через все житие Св. Александра проходит изумление и любовь, которые он возбуждал в современниках своим видом. И теперь, из глубины веков, мы ощущаем великое обаяние его земного облика, исполненного внешней красоты и силы. По внешности Св. Александр — отважный воин, неутомимый охотник, выходивший с рогатиной на медведя. «Взор его паче инех человек и глас его, аки труба, лице же его аки лице Иосифа». Эта внешняя красота и мужественная сила углубляются в нём ясностью и красотой внутренней.
Наряду с этой мужественностью и решительностью и умением карать проявляется в Св. Александре ещё одна, чисто русская черта. Это милосердие и жалостливость. Рассказывая, как он отпустил пленных, летопись говорит, как бы даже упрекая князя за излишнее милосердие: «Бе бо милостив паче меры».
Св. Александр — это образ князя-христианина: благочестивого, милостивого, защитника убогих, правосудного судьи.
«Бе бо любя чин церковный, — говорит летопись, — священники, митрополиты, епископы чтяще яко самого Христа и вся христианы любляше».8
За это его прославляет и акафист: «Радуйся ревнителю уставов и чина церковного благолепия».9
«Радуйся в житии всех рабов Божиих друже и ревнителей благочестия собеседниче».10
«Радуйся, нищих алчущих питателю».11 «Радуйся мира безпомощных сильный оградителю».12
«Радуйся, яко все житие свое освещал еси непрестанным имене Божия призыванием».13 Св. Александр — князь, подвижник и мученик — не уходил в пустыню, а жил в миру княжеской жизнью. У него была многочисленная семья, он пировал — «кашу чини», — ездил на ловы. В нем не только сила духа и отрешенность подвижничества, но и красота и ясность и легкость жизни — ее преображенность. Ничто так не выражает его земного образа, как слова летописи: «Бе же лицем красен, очима светел и грозен взором, и паче меры храбор, сердцем же легок».14
Оттого, погружаясь в житие Св. Александра, столь отличное от жития других святых, словно погружаешься в небо и дышишь лёгкостью и широтой неба. И весь Св. Александр как бы предстоит в синеве неба, лёгкий и ясный, постоянно горящий, твёрдый и неуклонно устремлённый к одной цели. Это ясность и твёрдость святости.
Этот внутренний образ Св. Александра и проходит через всё его житие, от самого рождения до кончины, в умиротворённости и преображенности над всем взмятённым морем его внешней жизни.
«Боготечною звездою прешел еси в мире, блажен не Александре, блистающь славою и добродетелию; тем же ныне сияеши на небесех славою вечною с лики праведных, с ними же выну воспевавши Христу: Аллилуйя».
Примечания
1. Акафист Св. Александру Невскому. Икос 4.
2. Ibid. Икос 1.
3. Ibid. Кондак 7.
4. Ibid. Кондак 9.
5. Ibid. Икос 10.
6. Ibid. Икос 3.
7. Ibid. Икос 2.
8. Собр. лет. V, 187; I, 202; III, 54; IV, 38.
9. Акафист. Икос 1.
10. Ibid. Икос 1.
11. Ibid. Икос 9.
12. Ibid. Икос 5.
13. Ibid. Икос 3.
14. Полн. собр. лет. Т. VII. С. 142. Слова эти относятся к князю Василько Ростовскому, умученному татарами.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |