Периферийные центры Смоленской земли

Источники называют свыше десятка крупных центров Смоленской земли, которые, всего вероятнее, были городами. Летописи говорят о Торопце (XI в.), Мстиславле (1156 г.), упоминаются и другие пункты: Василев, Красн (1165 г.) и др. Однако наиболее ценным является комплекс грамот смоленской епископии, где Устав Ростислава 1136 г. среди трех десятков наименований центров городом называет, мы увидим, только Вержавск¹. Последний документ комплекса — так называемая грамота «О погородьи и почестьи», написанная во втором десятилетии XIII в., приводит наименования 12 «городов», из которых шесть оказываются новыми по сравнению с Уставом. Однако какие же из названных центров были всего вероятнее городами? Усматривая в епископских грамотах Смоленска эту неясность, М.Н. Тихомиров призывал пользоваться ими с максимальной осторожностью. Впрочем, он отмечал, что в Уставе «проводится ясное различие между городом и погостом. Так, у Вержавлян Великих показано 9 погостов, а далее говорится о городе Вержавске, как центре значительной сельской округи, состоящей из девяти погостов»². Однако дальнейших источниковедческих выводов из этого наблюдения (см. Введение к этой книге) М.Н. Тихомиров не сделал. Что же дают письменные источники?

Мы видели, что список доходов князя, по Уставу Ростислава, составлен был в 1054 г. при выделении смоленского княжения³. Он начинался Вержавлянами Великими — волостью наиболее богатой и платежеспособной. В XI в. Вержавск не платил еще специальной дани: возможно его еще вообще не было, а может быть, он рассматривался тогда лишь как центр почти рядового погоста Вержавлян. Между 1116 и 1136 гг. он попал в число даньщиков князя как отдельный центр, независимый от своей волости, вносивший ему отдельно 30 гривен серебра. Если один из подвластных князю пунктов в 1136 г. уже мог выплачивать самостоятельную дань, то можно полагать, что позднее через несколько десятков лет в Смоленской земле будет уже несколько пунктов, «доросших» до такой же самостоятельности. Княжеских документов не сохранилось, но есть епископский, где действительно упоминается целый ряд, правда, не княжеских, но епископских доходов с самых крупных, по-видимому, центров земли. Это — последний документ комплекса смоленских епископских грамот, до сих пор должным образом не изученный. К нему мы и перейдем.

«Города» уставной грамоты «О погородьи». Уставная грамота «О погородьи» относится только к епископии и датируется 1211—1218 гг. В ней фиксируется получение двух видов поступлений: погородья и почестья.

Как видно уже из термина, «погородье» — доход, поступающий со смоленских городов. Он состоял главным образом из денежных взносов — урока, но включал и натуральные поступления лисицами⁴. Погородье уплачивалось всеми пунктами, внесенными в грамоту. Уже П.В. Голубовский отмечал, что в «летописи уроку всегда придается значение определенной дани, или определенного периодического денежного взноса»⁵. Погородье, следовательно, епископская дань с городов, аналогичная дани князя с Вержавска в 1136 г. (а позднее, вероятно, и с других городов).

Почестье — нечто иное. Прежде всего, оно не входило в состав погородья, как это казалось П.В. Голубовскому, а за ним А.А. Зимину⁶, так как его вносили далеко не все города и исчислялся он в грамоте не пропорционально величине погородья, т. е. явно отдельно от него. П.В. Голубовский неуверенно склонялся к мысли, что почестье — «годовой взнос, соответствовавший полюдью с волостей», но данных в пользу такого предположения нет никаких. А.А. Зимин видел в почестье «натуральные дары, входившие в состав погородья»⁷. Но и это не так: Копысь, по грамоте, вносила епископии «6 гривен урока и две лисицы, а почестье 35 кун»⁸. Лисицы с уроком здесь составляют дань (погородье) и не входят в почестье.

В новгородской берестяной грамоте № 215 (ярус 1268 г.) встречается фраза: «У Марка у половника 3 гривне по 10 резано и полоте дару и поцте». Подобный же текст читается и в грамоте № 218 (которая, возможно, составляла с ней одно целое)⁹, «у Осп... гривне на туске по 10 цело и полость почты и четверть пшенице (...) у Мануиле у кума полоцетве... кюпанка перешло по семцине наме, кроме поцте»¹⁰. Считая, что перед нами список должников, А.В. Арциховский отметил, что слово «поцте» ему непонятно, а Л.П. Жуковская пыталась связать его со словом «почтуха» — почетное угощение¹¹. Но документы (в обоих случаях) составлены от нескольких лиц («намо»), и Л.В. Черепнин определил, что, следовательно, это список повинностей, по которому Марк вносил «дар» и «почестье» (поцте), так же, как и Осип («туска» — дар), и Воило, и Мануил¹². Точно так же «дар» и «почестье» сопутствуют один другому в ханских ярлыках русским митрополитам («А пошлина ему не надобе..., никаков дар, ни почестье» — 1351 г., «никоторая пошлина, ни корм..., ни дары, ни почестья не воздают никакова» — 1379 г.)¹³.

Итак, при определенных ситуациях, государственные (берестяные грамоты, Л.В. Черепнин) либо церковные чиновники (наш случай) на Руси взыскивали повинности двух видов: дар — туска — погородье (также дань) и почестье. Первое принадлежало государству либо церкви, второе вносилось кому-то лично (за честь), в нашем случае — епископу, по-видимому, за честь архиерейского служения в главном храме города в престольные праздники и т. д.

Вернемся к документу. Все поступления церкви, отраженные в нем, мы сводим в таблицу условно, где принято, гривна кун — 50 кун¹⁴, а 1 лисица — 11 кун.¹⁵ Таблица составлена в зависимости от величины погородья в нисходящем порядке. Одновременно даются и другие данные:

Таблица 3

Наименование пункта	Доходы епископии в конце XII — начале XIII в. (гривны кун)			Дань князя в 1136 г. (гривны серебра)		Данные археологии		Дата по письменным источникам
	погородье	почестье	всего	с округой	без округи	Начальная дата	Тип городища	Древняя
Торопец	2187,5		307,5	400		XI в.	Округлое	С XI в.
Копыс	326	35	360	12*	—	XI в.	?	1059 г.
Мстиславль	300	87,5	387,5	—	—	Сер. XII в.	Округлое	1156 г.
Жижец	250	62,5	312,5	130	—	XI в.	Мысовое	1136 г.
Лучин	175	—	179	?	—	?	?	1136 г.
Елна	161	—	161	—	—	Сер. XII в.	Округлое	К. XII — н. XIII в.
Ростиславль	150	100	250	—	—	Сер. XII в.	Округлое	К. XII — н. XIII в.
Вержавск	137,5	—	137,5	1000	30	X—XI в.	Мысовое	1136 г.
Пацынь	97	—	97	30	—	?	?	1136 г.
Дорогобуж	75	112,5	187,5	—	—	Сер. XII в.	Округлое	К. XII — н. XIII в.
Крупль	62,5	—	62,5	—	—	—	?	К. XII — н. XIII в.
Изяславль	50	—	60		?	?	?	К. XII — н. XIII в.

^* Сумма условна, так как слово «дань» здесь отсутствует.

Из таблицы следует, что из всех административно-податных центров Устава 1136 г. лишь пять выплачивали кафедре погородье и три почестье (Копыс, Мстиславль, Жижец). Всего же в Смоленской земле во время составления грамоты о погородье, помимо Вержавска, было еще 11 самостоятельных центров, причем прежний Вержавск обогнали другие города и на первое место среди периферийных центров вышел Торопец (что согласуется и с летописью).

Как видим, почестье получалось с крупнейших поселений. Действительно, самое большое почестье вносит три смоленских центра — Дорогобуж, Ростиславль, Мстиславль. Все они Уставу 1136 г. неизвестны, так как возникли около середины XII в. (см. с. 167). Все образовались в середине XII в. в землях, не плативших смоленскому князю так называемых государственных доходов (дани Устава 1136 г.), все имеют округлые городища, на всех зафиксированы следы домонгольских церквей из плинфы, причем в Ростиславле было, видимо, две церкви (на детинце — конец XII — начало XIII в., на посаде — конец XII — начало XIII в.), в Мстиславле одна (на детинце — конец XII — начало XIII в.), в Дорогобуже не менее одной (на детинце, дата неизвестна)¹⁶. Все это заставляет думать, что все три города были возведены, очевидно, Ростиславом в княжеских домениальных владениях¹⁷. Епископ, следовательно, наиболее часто посещал земли княжеского домена. Помимо них, он служил в Жижеце и многолюдном и торговом Копысе. Обойден архиерейской службой был лишь один княжеский центр богатый и, как увидим, наиболее самостоятельный Торопец.

Между Уставом 1136 г. и последней грамотой епископского комплекса прошло 75 лет. Нам удается проследить рост городов страны за это время. Если в 1136 г., кроме Смоленска, в земле был лишь один самостоятельный центр, который мог платить князю отдельную городскую дань, в 1211 г. таких пунктов, которые могли выплачивать такую дань, судя по тому, что получала епископия, было не менее 12. Эти центры, имевшие свой бюджет, по-видимому, и можно считать городами.

Вержавск. Итак, в 30-х годах XII в. это был единственный самостоятельный центр — город, выросший на базе самой платежеспособной волости земли — Вержавлян Великих. Он приносил князю доход в 30 гривен, равный 3% от суммы Вержавлян, и был дополнением к ней. Когда Вержавск достиг такого положения? Список даней называет Вержавск на 34 месте, т. е. не только после Копыси (1116 г.), но и после записи о «суздале-залесской дани» (1134—1135 гг.) (см. табл. 1). Значит, Вержавск стал восприниматься как отдельная городская единица в 1134—1136 гг., т. е. в самый момент учреждения смоленской епископии.

До недавнего времени место Вержавска вызывало споры. Его видели в современном Ржеве на Волге, в Вережуе Торопецкого у., на р. Вержа в Смоленской губернии¹⁸. И.И. Орловский предположил, что город следует видеть в Поречском у. Смоленской губернии, где на оз. Ржавец, входящем в систему рек Гобзы и Каспли, есть д. Городище и рядом остатки укрепленного пункта¹⁹. Обследованием памятника В.В. Седовым, а затем мной установлено, что городище относится к домонгольскому времени²⁰. Уже И.И. Орловский указал на важные документы XVII в., в которых место Вержавска определяется именно здесь. В документе 1609 г., посланном боярами из Вержавска в Смоленск, сказано: «И апреля, государь, в 11 день приехали к нам у Вержавск к Илье Пророку два литвина — Кузька Федоров, да Иванко Офромеев с листом, а лист запечатан, а в расспросе сказали: «едем де мы в Смоленск от Велижского пана от Олександры Гашевского с добрыми делами и мы, государь, тот лист тех панов послали к вам в Смоленск...»²¹ Вержавск, таким образом, находился вблизи литовской границы начала XVII в., по дороге между Велижем и Смоленском, т. е. на оз. Ржавец. Не противоречат этому документы другие, и в частности более ранние, в которых упоминается Вержанский путь. Так, в «Описании князей и бояров смоленских» 1492 г. указаны «за Днепром бояре у Вержинском пути: Лукьян Лаптев, Васько Гортович»²². Путь этот, следовательно, начинался непосредственно за Днепром у Смоленска (о чем мы уже говорили). Отстаивая утверждение, что Вержавск находился именно здесь у оз. Ржавец, В.В. Седов обратил внимание и на то, что Вержавск упоминается в «Списке городов дальних и ближних» XIV в. под наименованием «Ржавескъ»²³.

Городище расположено между озерами Ржавец и Поганое на высоком холме, на мысу (рис. 20). Овальная площадка (100×50 м) возвышается на 31 м над уровнем воды. Вал шел некогда по ее периметру, но теперь почти не виден и обнаружен мною археологически. Большая часть памятника занята кладбищем, что лишает возможности каких-либо серьезных археологических работ на нем. Культурный слой достигает 1 м толщины. В двух шурфах были обнаружены домонгольские вещи (пряслица из розового шифера, керамика форм, типичных для XII—XIII вв.). На самом высоком месте в середине площадки не оказалось ни культурного слоя, ни могил. По документу 1609 г., 11 апреля «у Вержавск, к Илье Пророку на городище, из Велижа (приехали) два литвина», которые направлялись в Смоленск. По-видимому, церковь пророка Ильи стояла именно здесь. Самый мощный культурный слой, пригодный для будущих небольших исследований, оказался в северной части площадки, где он не испорчен могилами, имеет мощность до 140 см и также датируется по керамике и некоторым вещам XII — началом XIII в.²⁴ Вал, исследовавшийся нами в южной части памятника, имел высоту не менее 2,2 м и был сооружен на природной горе. На нем были возведены какие-то сооружения, ямы от нижних частей которых удалось также проследить. Верхняя часть вала была подсыпана землей, взятой из культурного слоя, и вал, следовательно, однажды реконструировался. Вещей послемонгольского времени на памятнике не встречено — он просуществовал недолго, что, как увидим, подтверждает и последняя грамота смоленской епископии XIII в.

Рис. 20. Древний Вержавск. Вид с востока

Большой интерес представляет некогда, по-видимому, обширный курганный могильник, расположенный за валом городища, в лесу (В.В. Седовым насчитано в 1960 г. 40 насыпей), а также остатки селища возле городища, датирующегося, по-видимому, тем же временем. Однако это именно неукрепленное селище — городской посад, так и не успевший развиться в окольный город.

Торопец. Торопец — один из древнейших городов Смоленской земли, основанный, судя по Киево-Печерскому Патерику, не позднее XI в. (оттуда родом был печерский монах по имени Чернь — некогда богатый купец-торопчанин²⁵). В 1136 г. с Торопецкой волости Ростислав собирал, мы видели, 400 гривен серебра. Вскоре город стал княжеским уделом младших Ростиславичей, а его князья именовались торопецкими даже тогда, когда княжили в других местах (1228 г.)²⁶. Во второй половине XII — первой половине XIII в. его князья трижды возводились на новгородский стол. Здесь в 1239 г. венчался с дочерью полоцкого Брячеслава (из Витебска) Александр Невский и хранилась византийская чудотворная икона, привезенная полоцкой княжной (ныне в Эрмитаже, см. гл. «Искусство»). Интерес к торопецким древностям возник рано²⁷.

Археологические памятники Торопца описывались начиная с XVII в.²⁸ В районе города несколько археологических объектов средневекового времени: два городища, два селища и три могильника. Древнейшее городище «Кривит» «занимает береговой холм оз. Соломено при истоке из него Торопы, возвышающийся на 25 м над водой озера. Площадка — овальная в плане размером 90×75 м, окружена по краю гребнем кольцевого вала»²⁹. «Селище или посад примыкает к основанию городища с противоположной озеру северной и западной сторон и находится у самой подошвы памятника: в 0,75 км от Кривит — второе селище — Привалье. Оно занимает центральную возвышенную часть длинной мореной гряды. Если первое селище датируется, по-видимому, домонгольским временем, то селище Привалье — XIII—XIV вв.³⁰ Второе городище «Красный вал» (центр более позднего города) расположено на острове, образуемом двумя рукавами Торопы в том месте, где она выходит из озера»³¹. Памятник занимает площадь 300 м. В поперечнике он также оконтурен валом. Древнейший могильник — на том берегу Торопы в одном километре к западу от поселения Привалье и в полутора километрах в том же направлении от городища Кривит. Могильник³²состоит из курганов, раскопки одного из которых показали, что он связан с кривичским населением этих мест IX в., которое было в близких контактах со скандинавами этих мест³³. Два других — более поздние: один курганный — в одном километре к западу от поселения Привалье — X — первая половина XI в., второй — бескурганный, к северо-западу от городища Кривит — XI—XII вв.³⁴ Раскопки Торопца 1938—1939 гг. (Н.М. Милонов) следа не оставили³⁵. После рекогносцировки П.А. Раппопорта систематические работы были предприняты Я.В. Станкевич (1957—1958 гг.), но оборвались из-за ее внезапной смерти. Их продолжили Г.Ф. Корзухина и М.А. Малевская, последняя их и завершила в 1965 г.³⁶ Все исследования велись в западной части городища Кривит, там, где начали П.А. Раппопорт и Я.В. Станкевич. В указанных работах раскопки древнего Торопца даны в том порядке, как их открывала археологическая лопата, т. е. обратно, естественно, историческому процессу. Нам, следовательно, надлежит восстановить историю древнего города в ее исторической последовательности.

Первые поселенцы вблизи о. Соломено появились в IX в. Судя по оставленному ими могильнику 2, это было, всего вероятнее, кривичское население, близкое тому, которое оставило длинные и удлиненные курганы и которое было в каких-то тесных контактах со скандинавами³⁷. Где именно на территории современного Торопца жило это население, пока неизвестно. Возможно, что и на той части городища Кривит, которая не была раскопана.

Городище древнего Торопца заселилось в конце XI в.³⁸ Сохранившиеся немногочисленные постройки были ориентированы по странам света, мало и находок (ключ типа А — X—XI вв., горшок, типичный для XI — начала XII в. и др.). В первой половине XII в. планировка не изменилась: на месте прежней срубной постройки возвели постройку больших размеров и чуть иначе ориентированную. В 20-х годах XII в. ее сменила новая постройка, ориентированная несколько иначе. В 30—40-е годы XII в. построек на этом участке было выстроено больше и появились замощения дворов. В первой половине XII в. Торопец укрепили валами. По-видимому, это было сделано после решения Ростислава Смоленского дать его младшей линии сыновей, и произошло это между 1136 г., когда в Земле был лишь один периферийный Вержавск, и серединой XII в., чему не противоречат раскопки. В третьей четверти XII в. планировка Торопецкого городища была строго подчинена валу. Домов стало больше, построенные в 1161—1166 гг., они имели размеры 3×3; 2,85×2,9 м и были снабжены примитивными печами в углах, топившимися по-черному. Вокруг — много хозяйственных построек, мощенных деревом дворов и т. д. Среди многочисленных вещей обихода — предметы производственного и сельскохозяйственного инвентаря. В конце XII — начале XIII в. интенсивность застройки еще повысилась и было возведено вместо пяти — восемь построек, между которыми появилась улица двухметровой ширины. Ее ограждали либо срубные строения, либо частоколы усадеб. В 1191 г. был построен дом (3,5×3,6 м), к которому примыкал вплотную хлев (с севера), а с юга — кладовая-сарай, на полу которой были найдены два кормовых весла, лука седла, оселок, кожаный кошелек, остатки кожаной обуви, шиферное пряслице и др. Севернее этого тройного комплекса была расчищена связанная с ним мостками жилая постройка малых размеров (2,2×2,6 м) с печью на столбовом опечке. Помимо деревянных предметов, здесь найдены: костяной запор колчана, пластинчатый бронзовый браслет, подсвечник хороса, крест-тельник, свинцовая лунница. Тройная постройка 1191 г. простояла 38 лет, в 1230 г. ее сменила такая же новая. За это время улица трижды перемащивалась. Появились новые виды печей — каменки, расположенные также в углу строения, как и предыдущие глинобитные³⁹.

Выше этих построек залегает пожарище, в котором погиб весь город. Основываясь на находках (печать брата Александра Невского Ярослава Ярославича — ум. 1271 г.), исследователи датировали весь горизонт 40—60-и годами XIII в., а пожарище, следовательно, второй его половиной. Авторы не учли громадного пожара в Торопце 1337 г., известного по Новгородской первой летописи младшего извода. О пожаре и потопе в Москве там говорится: «того же лѣта и Торопець погорѣ и потопѣ»⁴⁰. Пожар 1337 г. слишком близок ко «второй половине XIII в.», чтобы считать его другим пожаром, в культурном слое города не отразившемся. В слое пожарища Я.В. Станкевич обнаружила 7 жилых и 3 хозяйственные постройки. Некоторые из них имели «черный» пол (бревна), а некоторые — сверху и «белый» (доски); дома возводились на водоизоляционной глиняной подушке (характерно, видимо, для западнорусских земель). Обилие находок в пожарище 1337 г. позволяет судить о жизни Торопца. Найдены шлаки⁴¹, очевидно, кузнечные; следы ювелирно-литейного дела (тигель), существовало производство и обработка тканей, несомненно гончарство и другие ремесла. Помимо многочисленного бытового инвентаря, в пожарище интересны три бронзовых энколпиона, один из которых с надписью «Пресвятая Богородица помогай» (30-е годы XIII в.), свидетельствующий о бегстве жителей из Поднепровья в северные города в 1240 г.⁴²

Послепожарный горизонт в Торопце намного беднее. После 1337 г. жизнь потеряла интенсивность: мало построек, немного находок. Весь горизонт следует датировать второй половиной XIV в., когда город был захвачен Литвой (в XV в. его уже у нее отвоевывают москвичи)⁴³.

Копысь. Копысь упоминается впервые под 1059 г. По Уставу 1136 г., она платит полюдье 4 гривны, столько же перевоза и «торгового», «накорчмити неведомо, — добавляет источник, — но что ся соидеть, из того десятина святыя Богородицы». Грамота «О погородьи» указывает, что с Копыси епископия получает «6 гривен урока и 2 лисицы, а почестья 35 кун»⁴⁴. В XI в. город, видимо, принадлежал Полоцкой земле, а в 1116 г. перешел к Смоленску⁴⁵ и возвышением к концу XII в. был обязан расположению на торговых путях и броду-переправе через Днепр к Друцку (рис. 2).

Остатки Копыси — неправильной формы с валами по периметру площадки — возвышаются при впадении р. Сморковка в Днепр в современном городском поселке Копысь. По плану 1778 г. его городище было окружено водой из-за дельты Сморковки⁴⁶. Пятиметровый вал ограничивает площадку (60×80 м), придавая ей форму неправильного сегмента⁴⁷. Заметны следы бастионов: памятник переоборудовался в Северную войну⁴⁸, и относить его к типу «круглых раннесредневековых городищ»⁴⁹ неправомерно. Памятник раскапывался несколькими исследователями без единого плана, раскопы вряд ли можно связать воедино. В 1950 г. там заложил шурф Л.А. Михайловский, в 1962 г. он же заложил там ромбический раскоп (100 кв. м), в 1968—1969 гг. там копал Г.В. Штыхов (240 кв.м.), а в 1972 г. — Э.М. Загорульский (316 кв. м.)⁵⁰. Можно понять, что культурный слой городища (мощность 0,8—2 м) остатков деревянных сооружений не содержит. Первый поселок (XI в.) был неукрепленным. Оборонительные сооружения возникли во второй половине XI — начале XII в., к XII в. и в основном к XIII в. (стеклянные браслеты — в самых нижних отложениях) относится расцвет города. Уже в слое XII в. есть следы ремесла (костерезного). Прочие бытовые предметы могли быть местного производства, но доказательств нет. Привозные предметы — свинец, шиферные пряслица, корчаги. Из предметов культуры интересны резная иконка из бронзы (Борис и Глеб), писало и пр. Ажурные иконки — редкая находка: Борис и Глеб на конях известны (Русский музей), из Пропошеска Славгорода Георгий Победоносец⁵¹. Интересны шахматные фигурки из Копыси (одна сделана своеобразно)⁵².

Рядом с детинцем Г.В. Штыхов открыл следы, как он полагает, посада, в нижней части культурного слоя которого (к северо-востоку от Петровского вала — детинца) он обнаружил керамику XII—XIII вв. Древняя торговая Копысь — интереснейший археологический объект.

Жижец, Лучин. Древний город Жижец находился в непосредственной близости от Торопца, но был центром отдельной волости, с которой собирал в 1136 г. 130 гривен, а также, находясь у озерных угодий, поставлял на княж двор дань рыбой. По епископской грамоте «О погородьи», Жижец выплачивал в 1211—1218 гг. епископии 5 гривен кун погородья и одну — почестья⁵³. Летописи упоминают город впервые под 1245 г., когда остатки литовского войска были разбиты Александром Невским «под Жижичем»⁵⁴. В Списке городов XIV в. он назван в числе литовских⁵⁵, а в XVI в. его волость входила уже в состав Торопецкой⁵⁶. Город Жижец упоминается в Духовной Ивана Третьего (1504 г.)⁵⁷.

Местоположение Жижеца было указано И. Побойниным — «на северо-западном берегу оз. Жижца (Жижицкого) на узком полуострове, вдающемся в озеро»⁵⁸. Теперь это вблизи д. Залучья Куньинского района. Я.В. Станкевич установила, что городище «Попова гора» расположено на возвышенности полуострова, вдающегося в озеро в 500 м от деревни и на 8 м. Площадка (70×50) с легкой западиной в центре, некогда, по-видимому, была окружена валом (распахан). Склоны памятника искусственно подправлены, наиболее крутой — с напольной стороны⁵⁹. Городище представляет переходный тип «от мысового типа укреплений к чисто островному»⁶⁰. Узкий перешеек, соединяющий его с сушей, не позволял делать мощных укреплений, а окружающий посад их не имел. Я.В. Станкевич заложила на памятнике всего два шурфа, в одном из которых был обнаружен культурный слой мощностью в 1,1 м, где преобладали вещи XI—XIV вв. — шиферные пряслица, стеклянные браслеты, также трапециевидный гребень. Крепость была возведена на городище дьякова типа.

Локализация Лучина не бесспорна. В Уставе Ростислава этот центр вносит смоленскому князю полюдье (цифра не сохранилась), мыто, доход с корчмы, а, по грамоте «О погородьи», еще и епископу «три гривны урока, 2 лисицы и осетр». Ипатьевская летопись под 1173 г. сообщает о Лучине: «Рюриковѣже, идущю из Новагорода и Смоленьска, а и бысть на Лучинъ верьбноъ недълъ въ пятокъ, слнцю въсходящю, родися оу него сынъ и нарекоша и въ с(вя) т(е)мь крщ(е)ньи дъдне имя Михаило, а княже Ростиславъ (...) и дасть ему о(те)ць его Лучинъ городъ — въ нъмже родися и поставиша на томь мъстъ ц(е)рк(о)вь с(вя)т(о)го Михаила, кде ся Родилъ»⁶¹. В.В. Седов локализовал Лучин на Днепре, южнее Рогачева, где есть сложное городище и курганы у д. Лучин, что невероятно; более северный Рогачев никогда не был смоленским и свободно передавался киевскими князьями из рук в руки⁶². Не мог быть Лучин и на месте Лучина-Городка на Угре, неподалеку от Дорогобужа, так как это в стороне от пути Новгород — Киев (по которому шел Рюрик). Нас удивляет указание летописи на два исходных пункта «из Новагорода и Смоленска»: зачем было их указывать, вместо того чтобы отметить исходный, промежуточный и конечный, как говорят летописцы во всех остальных случаях? Оказывается, приведенный текст в вариантах Ипатьевской летописи дан иначе: «Рюриковъ же, идущю из Новагорода к Смоленску»⁶³. Значит, этот город был между Новгородом и Смоленском. Считая невозможным, чтобы Рюрик отстроил сыну город на границе своей земли (д. Лучаны на Лучанском озере), П.В. Голубовский, а следом и А.Н. Насонов, локализовали Лучин у одноименной деревни на р. Ельше⁶⁴, но на ней нет ни скопления древних поселений, судя по курганам, ни остатков феодального центра⁶⁵. Видимо, был прав Н.П. Барсов, поместивший Лучин на Лучанском озере вблизи волока из Двины в Полу⁶⁶. Следы феодального центра здесь не разыскивались, но обилие вокруг озера курганов указывает на возможность существования здесь и феодального центра. Подтверждает это и еще одно соображение; поставка этим городом епископу осетра. Осетр — «царь рыб»⁶⁷ — рыба редкая и дорогая. В летописях она не упоминается вообще, в берестяных грамотах, где фиксируется масса поставок и долгов рыбой, названа лишь однажды⁶⁸. При нересте осетр заходит в реки очень далеко, пока путь ему не преграждают пороги: на Днепре, на Западной Двине, на Волхове. Лишь на Волге не было препятствий, и в начале XVIII в. осетров ловили в Москве у Каменного моста⁶⁹. Эта река далеко от Смоленска, ближе были верховья Волги, чем и объясняется поставка этой рыбы в епископию из Лучина (другие города вблизи самой Волги, по-видимому, поставляли осетров издавна князю). Разыскание остатков Лучина — задача ближайших лет.

Минуя Пацынь, где городище, принимаемое обычно за остатки города, в действительности оказалось городищем раннего железного века⁷⁰, перейдем к центрам, которые в грамоте «О погородьи» упоминаются впервые.

Мстиславль. Мстиславль — ныне центр района Могилевской области БССР, расположен в левобережье Днепра, на высоком берегу притока р. Сож — Вехры. Впервые упоминается летописью под 1156 г., где сказано, что под стенами города стояли войска Изяслава Давыдовича. Подавив с помощью половцев бесчинствующего на Десне Святослава Всеволодовича, Изяслав Давыдович Киевский вторгся в пределы его союзника Ростислава Смоленского и вызвал на помощь дядю Святослава Ольговича Новгород-северского. У Мстиславля был заключен мир⁷¹. К этим же годам, середине XII в., относится свидетельство уже упоминавшегося сборника XVI в. киевского Михайловского монастыря: «Лѣта 6642 (1135) Ростислав Мстиславич устрои град великии Смоленескъ и церковь с(в)ятаго Сп(а)са Верху Смыдыни и град Мстиславъль на Верхе онъ же созда»⁷². Текст считался поздним, недостоверным и использовался (с неверной датой — 1142 г.) редко. Лишь недавно он был реабилитирован⁷³. О Мстиславле из него можно сделать лишь то заключение, что его окольный город был возведен (или укреплен) Ростиславом, т. е. между 1127 и 1159 гг. Далее о домонгольском Мстиславле нет сведений и известно лишь, что в XIII в. он оказался на границе Руси и Литвы, что приводило к бесконечным столкновениям.

Рис. 21. Мстиславль. Детинец древнего города, вид с северо-запада (фото автора).

В XIII—XVI вв. это был крупный центр Литовского государства, жизнь в котором прекратилась 22 июля 1654 г, когда Мстиславль был взят штурмом войсками А.Н. Трубецкого. Его цитадель была полностью выжжена, население перебито.

При постройке Мстиславля основную роль играло его выгодное в стратиграфическом отношении положение: его детинец оказывался между больших оврагов на правом, высоком, берегу р. Вехра и был почти неприступен. Вокруг детинца позднее возник окольный город, окруженный валом с деревянным на нем «парканом». От замка через «брамы» (ворота): Троицкую, Афанасьевскую, Спасскую и Поповскую — радиально отходили улицы по всему «острогу»⁷⁴ (окольному городу. — Л.А.). В Литовское время в городе было восемь церквей⁷⁵. В городе в XIX в. еще виднелись курганы.

Рис. 22. Мстиславль, детинец. Настил 1223 г. (М 50) и перерезавший его погреб 1291 г., сохранившийся на 10 венцов (№ 40)

Древности Мстиславля привлекли к себе внимание уже в XVIII в., когда Екатерина II предпринимала путешествие на юг⁷⁶. В Мстиславле — два археологических памятника: городище раннего железного века (I в. до н. э. — I в. н. э., «Девичья гора»)⁷⁷ и детинец средневекового города (Замковая гора). Последний располагается на удаленном от реки правом возвышенном ее берегу и окружен естественными оврагами (рис. 21). Площадка возвышается над дном оврагов на 20 м, была обнесена по периметру валами и сейчас занимает площадь 145 ар. Окольный город примыкал к южному и западному оврагу-рву, окружающему детинец и ныне. В городе, вероятно, с южной его стороны от детинца не так давно были курганы, ныне не сохранившиеся⁷⁸.

Раскопки детинца были начаты нами в 1959 г. и продолжаются с перерывами и поныне⁷⁹ (вскрыто свыше 800 м²). Культурный слой мощностью до 3,3 м состоит из огородного слоя, слоя разрушения города 22 июля 1654 г.⁸⁰ и слоя, насыщенного древесными остатками более раннего времени. Погребенная почва лежит на материке — светло-серой глине геологического происхождения. Анаэробные слои начинаются с глубины 1—1,2 м, в них прекрасно сохраняется дерево и многие органические предметы — кость, кожа, ткани и т. д.

Рис. 23. Мстиславль, детинец. Расчистка улицы № В (ярус 3 г. 1261 г.) в раскопках 1—2, рабочий момент, вид с северо-запада)

Первые строения города относятся к середине XII в., но улавливаются слабо. Древнейшие находки в Мстиславле — ключ типа А второго вида (в Новгороде — X—XI вв. немного —XII в.), крупный бубенчик редкой формы (подобный в захоронениях бассейна р. Луга и в конских погребениях Подболотьевского могильника⁸¹. Древнейшие из определимых по дендрохронологии построек пока относятся к 1204 г. Выше залегают остатки построек 1223 г» (настил 50), сруб хозяйственной постройки 1221 г. (рис. 22) и т. д. Обнаружены остатки мостовых двух перекрещивающихся улиц (№ 6 и № 10 рис. 23). Первая перемащивалась 7 раз начиная с 40-х годов XIII в. Как и в Новгороде⁸², первоначальные мостовые при ремонте почти полностью освобождались от плах, но позднее, очевидно, поняли, что в интересах прочности последующих мостовых плахи снимать не следует. Шестой ярус мостовой улицы № 3 перемащивался в 1261 г. Следующий затем 5 ярус попал в пожар и превратился в уголь. Первые три яруса по дендрохронологии не датируются и относятся, по-видимому, к концу XIII и первой половине XIV в. Слои второго большого пожара, уничтожившего город, прослеживаются в Мстиславле в конце XV — начале XVI в. Выше слоя пожарища 1654 г., у Западного вала, найден развал погибшего в этом бедствии дома с великолепной изразцовой печью XVII в.⁸³

Места, где велись раскопки, были заняты в основном усадьбами небольших домохозяев. Преобладали хозяйственные постройки: амбары, хлевы, клети, погреба, дворы, мощенные бревнами и огражденные частоколами. Жилые постройки редки. Один небольшой дом XIII—XIV вв. был зафиксирован в западной части северных раскопов (на раскопе III). Это был сруб 4×2×4,2 м на глиняной подушке, в углу — основание глинобитной печи. Дом был центром усадьбы с двором, хозяйственными постройками. Въезд в усадьбу был с востока (с улицы № 3). Здесь, видимо, стояли ворота. Улица № 3 была стержнем планировки данного участка в северной части детинца. Ближе к центру она сильно отклонялась к западу — юго-западу, так как здесь в конце XI—XVI в. был выстроен большой восьмиугольный донжон, опирающийся на огромную глиняную подушку. Это сооружение стояло на самом высоком месте детинца. Подобная постройка из дерева встречена в Белоруссии впервые. Ее исследование будет осуществлено в ближайшие годы.

Рис. 24. Мстиславль, детинец. Костяные орнаментированные пластины колчана, XIII в.

Вопрос о домонгольском храме в Мстиславле окончательно еще не решен. Документы под «Мстиславским замком», полагает В.Г. Краснянский, имеют в виду две горы: Замковую и Троицкую, причем Замковая (детинец) в актах именуется «парканом» (забор, ограждение — польск.). В «замке» был княж двор, Троицкая и Никольская церкви⁸⁴. Если Троицкий собор — на Троицкой горе, то церковь св. Николая, следовательно, на Замковой. Но это могло быть скорее в эпоху позднего средневековья церкви Николая Чудотворца, широко распространенные позднее, в домонгольское время были довольно редки. Самая древняя — церковь Николы в Киеве, поставленная боярином Олмой, очевидно, в конце XI — начале XII в.⁸⁵ Из многочисленных церквей Никол Новгорода к домонгольскому времени, по-видимому, относятся лишь три: церковь Николы из Торговище, заложенная в 1113 г. князем Мстиславом Владимировичем, другая — Николы — на Яковлеве улице — 1135 г., третья упоминается на Городище под 1165 г.⁸⁶ На мстиславском детинце найдено несколько кусков плинф, любезно датированных П.А. Раппопортом концом XII — началом XIII в.

Из наиболее интересных находок в Мстиславле можно упомянуть костяные пластины с тонкой резьбой (рис. 24), орнаменты которых показывают, что мастер, резавший их, был знаком как с косторезным искусством половецких степей, так и с орнаментами Западной Европы⁸⁷. Помимо пластин, интересны остатки стеклянного бокала с арабской надписью (рис. 12), многочисленные кресты-энколпионы — один в шелковом мешочке (рис. 25, 2, 5, 6), другой — с обратной надписью «Бобородица помогаи» (30-е годы XIII в.) и др. (рис. 25, 1); писало, шахматные фигурки из дерева и кости (пешка, ладья, «крестовключенные» подвески курганного типа (одна из наиболее западных находок этого типа; рис. 26), фибула с расширяющимися концами (одна из наиболее восточных находок их, идущих из Прибалтики)⁸⁸. Помимо этих предметов, много и обычных для древнерусского города; есть вещи, указывающие на занятие ремеслом и т. д.

Рис. 25. Кресты-энколпионы и тельные крестики из раскопок на мстиславском детинце. 1 — крест, найденный на восточном склоне (дар В.В. Зюзкевича), 2, 6 — энколпион из центральной части городища, найденный в шелковом мешочке, 3—4 — кресты тельники

Возникновение Мстиславля в середине XII в. и уточнение документов, что он был укреплен Ростиславом, позволяют думать, что город и возник при этом князе, в его домене, был им отстроен (а позднее, видимо, им же и укреплен)⁸⁹. Ростислав, как известно, относился к отцу с величайшим почтением, именуя его даже святым; видимо, в честь Мстислава Великого и был назван один из центральных пунктов владений смоленских князей.

Ельна. Современный районный центр Смоленской области г. Ельна впервые упоминается в Дополнительной грамоте «О погородьи и почестьи», из которой становится ясным, что Ельна — феодальный центр, выросший во второй половине XII в. на земле Дешнян Устава Ростислава. Летопись сообщает под 1447 г., что через Ельню шли бояре на помощь Василию Темному, князьям Ряполовским, — Стрига, Оболенские и др.⁹⁰. Под 1548 г. узнаем, что, двигаясь на Сафа-Гирея на праздник Сретения (2 февраля), в Ельне заночевал Иван IV⁹¹. В списке городов XIV в. Ельна названа смоленским городом, причем сказано, что город стоит «на Имѣ»⁹².

Рис. 26. Бронзовые и серебряные украшения с Мстиславского детинца. 1 — перстень, 2 — пряжка, 3 — бубенчик, 4—5 — подвески, 6 — перстень, 7—11 — подвески, 12—13 — тигли, 14 — литейная форма

До наших работ городище в Ельне почти не обследовалось. Было известно лишь по актам 1634 г., что город имел «Острожек», следы которого «видны и доселе»⁹³. Нашими обследованиями 1970—1971 гг. установлено, что детинец Ельны («городок», «острожек» — современное название) представляет возвышенность на левом берегу Десны при впадении в нее ручья и имеет высоту 8—9 м над уровнем воды. Площадка округлая, несколько напоминающая в плане треугольную форму (105×65 м), в древности была окружена по периметру валом, следы которого видны еще повсеместно и который с напольной стороны сохранился на высоту до 4 м. Въезд на городище был с напольной стороны (рис. 30, 31, 1). Пробные шурфы, заложенные на памятнике в нескольких местах (1×1 м), обнаружили культурный слой домонгольского времени небольшой мощности (до 1—1,4 м), который был насыщен стеклянными браслетами-пряслицами розового шифера, керамикой⁹⁴.

Ростиславль (Рославль). Древний Ростиславль (ныне — Рославль Смоленской области) расположен на древней дороге из Смоленска в Чернигов. Первое упоминание о нем читаем лишь в грамоте «О погородье» 1211—1218 гг., и, судя по погородью, можно думать, что город ровнялся примерно Ельне и был безусловно меньше Мстиславля⁹⁵. В древнерусских летописях и актах он фигурирует лишь с конца XV — начала XVI в.⁹⁶ Археологическая карта курганов в окрестностях Рославля позволяет заключить, что он возник в довольно заселенной округе, как мы говорили, княжеского домена.

Историей Ростиславля занимались мало. В первой работе о нем были лишь самые поверхностные сведения⁹⁷. Обстоятельная работа С.С. Ракочевского, вышедшая 22 года спустя, содержала большое количество важнейших сведений, тонких и верных наблюдений, справедливость которых подтверждается лишь в наши дни, и очень жаль, что несправедливая суровая рецензия Л.И. Савельева отпугнула начинающего историка города от дальнейших изыскании⁹⁸

Рис. 27. Ростиславль (Рославль). Общий вид детинца («Бурцевой горы») с северо-запада

Ростиславль сложился исторически, и в XVIII в. Рославль состоял из нескольких частей, разделенных речкой Становкой: «собственно город», «Юрьевская гора и Заречье». Центром «собственно города» было древнее городище «Бурцева гора», возле которой за рвом дугообразно располагались кварталы, перерезанные радиусами-улицами от центра к периферии⁹⁹. Основные улицы города носили названия тех городов, к которым они выводили: Смоленская, Мглинская, Краснинская и Брянская¹⁰⁰. На правой возвышенной части Становки, за рвом располагался посад с торговой площадью и четырьмя церквями: Благовещенская, Никольская, Успенская и Пятницкая¹⁰¹. Все эти храмы упомянуты уже в документе 1634 г. и некоторые с дополнительными наименованиями: «Благовещенская на посаде», «Николы в Незнанове», «Успенья в Жолницу»; «Пятницы на месте»¹⁰². Возможно, что некоторые из них (утверждать можно только о Благовещенской) возникли в глубокой древности. Мнение А.А. Щукина о том, что «в XIII в. в Рославле было три церкви: монастырь, церковь Константина и Елены и Благовещенская»¹⁰³, к сожалению, не подтверждено фактами, а пробные шурфы П.А. Раппопорта, заложенные на месте церкви Благовещения и Спасского монастыря, подтвердили это лишь в первом случае¹⁰⁴.

Подобно соседним Мстиславлю и Кричеву, в Ростиславле было, по-видимому, и городище раннего железного века: «по другую сторону земляного вала (Бурцевой горы), в расстоянии 300 сажен от него по течению Становки на левом берегу», — пишет С. Ракочевский, был «круглый курган, возвышающийся над уровнем речки на 17 аршин (свыше 12 м) с верхней площадью 2880 кв. аршин и при основании 8019 кв. аршин». В народе памятник именовался «городом», а в официальных документах XVIII в. — Сотниковым городищем¹⁰⁵. Памятник имел, по С. Ракочевскому, культурный слой («насыпной грунт... в верхней его части»), а на две трети высоты состоял из песка. «От самого берега Становки, начинаясь под прямыми углами, два широких лога по обе стороны основания кургана, параллельно тянулись к северу, постепенно суживаясь и исчезая в песчаной возвышенности. Их-то соединение широким перекопом и отделило от прибрежной возвышенности основание кургана, дав и материал для возвышения его». Таково драгоценное описание городища С. Ракочевским, видевшим памятник в натуре. «Сотниково городище за городом, — писал И.И. Орловский, — недавно продано Управой на срытие»¹⁰⁶. Поэтому следов городища теперь нет.

Находки древних вещей в Рославле постоянны и более всего на Бурцевой горе — детинце древнего Ростиславля (рис. 27)¹⁰⁷ Площадка памятника имеет в плане форму боба и возвышается с юга на 10—12 м над уровнем реки, с севера — на 15 м. Вал, оконтуривавший некогда площадку, сохранился не везде и имеет высоту 110—120 и 160 м. Окольный город и посад домонгольского времени пока не найден, но известно, что в Рославле был курганный некрополь: «Из памятников древности кроме курганов в городе и около ничего не осталось», — сообщалось в 1864 г.¹⁰⁸ По свидетельству рославльского историка-краеведа С.С. Иванова, в километре на восток от детинца на р. Становка есть кладбище «Курганье», а рядом улица Турецкая. Пленные турки, с которыми ее связывает легенда, в Рославле мало вероятны, скорее улица названа по соседним курганам, которые часто связывают с убитыми французами, шведами, турками.

Наши раскопки рославльского детинца (1969—1970 гг.)¹⁰⁹ обнаружили максимальную мощность напластования в северо-восточной части (4,3 м). Древнейшие отложения над материком незначительны и без находок. Первое поселение было уничтожено пожаром, в слое которого найдены самые ранние находки: навершие посоха (?), обгоревшее в пожаре, на поверхности которого прочерчена семиугольная фигура, напоминающая корону древнерусских миниатюр¹¹⁰ (рис. 28, 2), на противоположной стороне изделия — четырехугольный крест и княжеский трезубец, близкий к тамге отца Мономаха Всеволода¹¹¹ и трезубцу Ростислава Смоленского — строителя вероятного города¹¹², Помимо этого «навершия», в пожарище найдены ключ от замка XI — начала XIII в., кожаный мешочек, шарнирные ножницы.

После пожара, в середине XII в., в городе началось интенсивное строительство деревянных сооружений и затем церкви из плинф (найдены их обломки, датированные П.А. Раппопортом концом XII — началом XIII в.).

Рис. 28. Ростиславль (Рославль). Находки из культурного слоя детинца. 1 — часть деревянной чаши с резным изображением воинов с князем, 2 — навершие (?) посоха (?) с княжеским знаком близким к тамге Ростислава Смоленского и короной (нижний слой пожарища)

Весь послепожарный слой датируется керамикой (определение Г.П. Смирновой) и другими находками (килевидная стрела, железное стремя и др.) от середины XII до начала XIII в. Здесь интересна хозяйственная постройка — сруб малых размеров (2,75×2,75 м) с дощатым полом и дверным проемом в северо-западной стене, аккуратно прорубленным в третьем венце и остатками притолоки. К этому срубу подходил бревенчатый настил, а на его полу найдена самая интересная находка: фрагменты деревянной чаши с изображением воинов перед сидящим на «столе» князем. Шлемы с шишаками и бармицами, миндалевидные щиты и меч убеждают в датировке: XII — первая половина XIII в. (рис. 28, 1)¹¹³. Дружинники изображены с большой экспрессией: первый из них явно спорит с князем и что-то доказывает. Сюзерен разводит руками. Случаи споров князя с его дружиной не редки: «и рекоша ему (князю. — Л.А.) дружина его: а собе еси, княже, замыслилъ, а не ѣдем по тобѣ мы того не вѣдали!» (1169 г.). Дружина требовала себе богатств: «мало мне, княже, 200 гривен!» (1097 г.). Бывали случаи, когда после такого совещания с князем, дружина его покидала, либо просто «подуче, не идяху»¹¹⁴. Рославльская чаша служила, вероятно, для воинских дружинных пиров и не исключено, что на ней был изображен какой-то конкретный случай споров с князем, кончившийся, видимо, победой дружины, в ознаменование чего и было сделано изображение. Не забудем, что Рославль — исконный домениальный центр смоленских князей, где поблизости несомненно жила и княжеская дружина и решались многие совместные с дружинниками княжеские дела. Конец XII — начало XIII в. — время, когда княжеская дружина, владевшая уже большими земельными богатствами, чувствовала себя с князьями, особенно с малыми, достаточно независимо. Не случайно, рославльская уникальная чаша все же неодинока: в ту же эпоху были сделаны изображения дружинников на чаше из Новгорода (которая до нашей находки считалась единственной). Воины прочерчены там более искусно, но нет сюжета, хотя детали одежд и оружия такие же¹¹⁵.

В том месте, где велись в Рославле раскопки, во второй половине XIII в. и в первой половине XIV в. особых построек возведено не было, что отражает, видимо, упадок жизни древнерусских городов этого времени, связанный с татаро-монгольским нашествием большой части страны. Лишь в середине XIV в. началось более интенсивное строительство. Одна из построек — срубный дом (?) (5,4×5,1 м) — имела нижний венец из дуба, что в этих местах встречается редко. На месте этой постройки возвели позднее (очевидно, в XV в.), новый дом меньших размеров, который был положен на глиняную подушку. В этом доме сохранилась печь, выложенная из глины, почти квадратная в плане. В поде печи использованы куски домонгольской плинфы: прежняя церковь, видимо, уже не существовала.

Раскопанная часть детинца показала, что в домонгольское время и позднее эта часть памятника была заселена трудовым населением, жившим небольшими усадьбами, огражденными частоколами. На усадьбах стояли дом и хозяйственные постройки, дворы мостились деревом. Владельцы усадеб занимались торговлей, видимо ремеслом и частично, может быть, земледелием. Всего вероятнее, это было население детинца, обслуживавшее как-то князя и его «княж двор». Скорее всего, это были постройки княжеской челяди.

Исходя из раскопок можно утверждать, что в Ростиславле в XII—XIII вв. было не менее двух каменных церквей. Плинфы конца XII — начала XIII в., найденные на детинце, показывают, что вместе с основанием города Ростислав выстроил, вероятно, деревянную церковь. Ее наименование неизвестно. А.Л. Щукин считал, что она именовалась церковью Константина и Елены и видел этому основания в крестном ходе, который исстари осуществлялся 21 мая (по старому стилю день Константина и Елены) на Бурцеву гору¹¹⁶. Константиноеленские церкви в домонгольской Руси очень редки (укажем возведение такого храма в Новгороде на Яневе улице в Поле в 1151 г.)¹¹⁷, и глубокая древность такого наименования церкви в Ростиславле более чем сомнительна, а часовня с этим наименованием на детинце была связана, по-видимому, с позднейшей легендой, которую, кстати, Л.А. Щукин также приводит¹¹⁸.

Дорогобуж — ныне районный центр Смоленской области. В Уставе 1136 г. его еще нет, и он возник как крупный самостоятельный город только в конце XII — начале XIII в. Судя по дополнительной грамоте «О погородьи» в 1211—1228 гг. он вносил епископии «три гривны короткии, а почестья гривна и пять лисиць»¹¹⁹. Здесь непонятно, что такое «гоны короткие»? Вероятнее, это ошибка переписчика. В.А. Кучкин предложил читать это, как «три куны короткие», имея в виду распространение в это время полугривны¹²⁰. Но это сомнительно: подобный термин неизвестен, да и вряд ли полугривны именовались «короткими», так как они были меньше гривен не только в длину, но и в ширину, и скорее назывались бы «малыми». Величина почестья Дорогобужа несколько неожиданна: гривна и 5 лисиц составляют 112,5 гривны кун; Дорогобуж, следовательно, платил самое крупное почестье. Почему? Земли вокруг Дорогобужа, судя по курганам, были заселены еще в XI в. С запада они граничили со Свирковыми Луками и «уездом княжим» — княжескими домениальными землями¹²¹. Видимо, в 1136 г. с земель, где позднее возник Дорогобуж, не взималась дань потому, что они также не были включены в княжеский домен. На детинце Дорогобужа находили плинфы¹²², значит, и там в домонгольское время существовала, как и в других домениальных городах — Мстиславле и Ростиславле, каменная церковь. Остается заключить, что в 1211—218 гг. город Дорогобуж также был домениальным центром с большим храмом и мог платить епископу самое крупное почестье.

Дорогобуж «раскинут по отлогости горы на левом берегу Днепра и имеет крепость, защищаемую окопом из кольев и брусьев», писал в 1661 г. Л. Мейерберг. «Дорогобуж — город деревянной, в нем 3 замка: один на горе, а два под горою, и около среднего замка по обе стороны еще два малых замка, а около всего того города ров земляной и палисады», — уточнял в первой половине XVIII в. И.К. Кирилов. В начале XIX в. деревянных сооружений на детинце уже не было. Словарь Щекатова знает лишь «крепость городскую, земляную»¹²³.

Детинец города¹²⁴ (есть сведения, что он именовался Верхним Замком)¹²⁵, расположен на левом берегу Днепра, вблизи правого берега его притока Ардашевки (Ордашны). Долина, покрытая всхолмлениями, на которой стоит крепость, с востока омывалась еще вторым притоком Днепра — р. Дебрей¹²⁶. По приказу Екатерины II в 1879 г. на детинце была выстроена церковь и дворец со службами. В 60—80-х годах XIX в. там были возведены еще присутственные места и «два магазина провиантского ведомства»¹²⁷, что не могло не нарушить культурного слоя памятника (хотя в войну 1941—1945 гг. все это и было сметено). Площадка детинца (130×130 м) имеет ярко выраженную круглую форму, она возвышается на высоте 21 м и сохранила еще остатки вала по ее краю с напольной стороны. Въезд — с юга, где ныне имеется высокая дамба. В целом памятник напоминает городища в Торопце, Мстиславле и Ростиславле.

О «малых замках» И.К. Кирилова сведений нет. К детинцу примыкал некогда, по-видимому, посад (неизвестно, когда возникший) с церквями Параскевы Пятницы, Троицы, Бориса и Глеба и Покрова. Все эти наименования встречаются в домонгольское время, не исключено, что и посад возник в XIII в.

Культурный слой детинца залегает до глубины 3,2 м. С глубины 2,6 м появляются стеклянные браслеты, сигнализирующие о верхней границе слоя XIII — начала XIV в. Самая ранняя керамика найдена нами на глубине 30—40 м выше материка и датируется она второй половиной XII в. (любезное определение Г.П. Смирновой)¹²⁸

А.Н. Насонов связывал возникновение крепости Дорогобуж с походом Святослава Ольговича в верховья Угры в 1147 г., когда местность, принадлежавшая Смоленску, была опустошена. «С этой стороны, вероятно, и ранее грозила опасность, — писал он, — чем и объясняется построение восточнее Смоленска на Днепре крепости Дорогобуж и Ельны»¹²⁹. Это заключение, основанное лишь на логических данных, подтверждается археологией: шурф на дорогобужском детинце выявил несколько выше материка керамику второй половины XII в., крепость же возникла, скорее всего, немного ранее, и слой, в котором в этом шурфе материалов не найдено (он очень небольшой), следует датировать серединой XII в. Как уже говорилось (см. раздел о домене князя), и эта датировка может быть уточнена: название Дорогобуж указывает, что эта смоленская крепость построена между 1151 и 1159 гг.

Ржев. Особняком стоит еще один «город» домонгольской Руси — Ржев (Ржевка), сведения о котором для домонгольского времени крайне скудны. Первое упоминание о памятнике относится к 1216 г. — в летописи сообщается, что пункт этот принадлежал князю Мстиславу Торопецкому¹³⁰. Остатки города расположены в центре современного города Ржева на левом берегу р. Волги при слиянии с ней р. Хвалынки, на высокой горе. «Однако укрепленная площадка занимает здесь не весь мыс, а лишь его наиболее узкую часть у обратной петли реки Хвалынки. Таким образом, укрепление занимало как бы перешеек в основной части полуострова и было защищено с напольной стороны широким рвом»¹³¹. Валы в Ржеве не сохранились, но остатки укреплений были обнаружены при постройке колокольни на краю городища (1832 г.). Площадка поднята над уровнем воды на 23 м и имеет размеры 100×110 м. Городище обследовалось мною в 1972 г.¹³² На нем ныне располагается городской парк. Не получив разрешения местных властей заложить шурф, пришлось ограничиться сбором подъемного материала в обрезах, среди которого есть венчики сосудов XII—XIII вв. (определение Г.П. Смирновой).

Кричев и Пропошеск. Города эти упоминаются в Уставе Ростислава 1136 г. как Кречют и Прупои. Оба города обследовались недавно белорусскими археологами. Остатки древнего Кричева расположены на небольшой возвышенности на правом берегу Днепра. Площадка детинца немногим менее 0,5 га была окружена по периметру валом. В шурфах, заложенных Г.В. Штыховым, был обнаружен культурный слой мощностью до 2 м и керамика XII—XIII вв.¹³³ При раскопках памятника М.А. Ткачевым установлено, что жизнь на детинце возникла в XI в. В культурном слое (до 3,5 м), найдены характерные домонгольские вещи: стеклянные бусы, браслеты из стекла, обломок креста-энколпиона и т. д. К юго-востоку от детинца расположен посад (на так называемой Спасской горе), жизнь на котором начиналась в XII в.¹³⁴

Городище Пропошеска расположено в современном городе Славгороде (Пропойске) на правом крутом берегу р. Сож, неподалеку от устья р. Прони. Памятник вытянут с севера на юг и хорошо укреплен природой. При шурфовке Г.В. Штыхова было установлено, что жизнь на памятнике возникла в начале XI в.¹³⁵ Раскопки М.А. Ткачева выявили культурный слой мощностью до 2 м, в основании которого были немногочисленные вещи X—XI вв. и укрепления этого же времени в виде частокола. Не ранее XII в. возник вал с рублеными деревянными стенами. К этому же времени исследователь относит и возникновение посада¹³⁶.

Примечания

1. Алексеев Л.В. Периферийные центры домонгольской Смоленщины. — СА, 1979, № 4.

2. Тихомиров М.Н. Древнерусские города, с. 39, 40.

3. См. также: Алексеев Л.В. Устав Ростислава Смоленского 1136 г. и процесс феодализации Смоленской земли...; Он же. Периферийные центры...

4. ДКУ, с. 146.

5. Голубовский П.В. История Смоленской земли..., с. 229, 230 пр. 5.

6. Там же, с. 230; ПРП. М., 1953, т. II, с. 51.

7. Голубовский П.В. История..., с. 230; ПРП, т. II, с. 51.

8. ДКУ, с. 146.

9. Янин В.Л. Я послал тебе бересту. М., 1965, с. 164.

10. Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1956—1957 гг.). М., 1963, с. 36—39.

11. Жуковская Л.П. Новгородские берестяные грамоты. М., 1959, с. 75.

12. Черепнин Л.В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969, с. 254—256. О почестье идет речь и в берестяной грамоте № 147, как недавно доказали А.В. Куза и А.А. Медынцева (Куза А.В., Медынцева А.А. Заметки о берестяных грамотах. — НЭ, вып. XI. М., 1974, с. 224), где оно употреблено также в форме «поцта».

13. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1895, т. II, стб. 1331.

14. Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М., 1956.

15. Цены на лисиц колебались: в Пацыни она стоила не 5, а 4,4 ногаты (см. комментарий А.А. Зимина; ПРП, т. II, с. 52).

16. Подробнее см. о городской культуре.

17. Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976 (здесь речь шла еще только о двух центрах домена).

18. Ржев (Беляев И.Д. О географических сведениях в древней Руси. — ЗРГО, СПб., 1852, кн. 6; Борзаковский В.С. История Тверского княжества. СПб., 1876; Красноперов И.М. Некоторые данные по географии Смоленского и Тверского края. — ЖМНП, 1901, ч. 355; Вертинский В.В. Города Калининской области. Калинин, 1939; Рикман Э.А. Обследование городов Тверского княжества. — КСИИМК, 1951, вып. XIII, Вережуй (Барсов Н.П. Географический словарь русской земли (IX—XIV вв.). Вильна, 1865), р. Вержа (Любавский М.К. Областное деление и местное управление литовско-русского государства ко времени первого литовского статута. М., 1892; Голубовский П.В. История Смоленской земли...; Насонов А.Н. Русская земля..., с. 163—164.

19. Орловский И.И. Краткая география Смоленской губернии. Смоленск, 1907.

20. Седов В.В. К исторической... Седов В.В. Некоторые вопросы...; Алексеев Л.В. Исследования в Смоленской земле. — АО 1971. М., 1972.

21. Акты исторические. СПб., 1841, т. II, с. 218; Орловский И.И. Краткая география Смоленской губернии.

22. Востоков А.Х. Описание славяно-русских рукописей Румянцевского музеума. СПб, 1842, с. 129.

23. НПЛ, с. 476. Вержавск у границы с Литовской землей упоминается и в других документах. Так, в Делах литовской метрики, в Записях Великого княжества Литовского (кн. IV, л. 75 об.) упомянут Ивашко Онъбросович, который получает в держание «волостку Вержавск» (Побойнин И. Торопецкая старина. — ЧОИДР. М., 1897, т. I, с. 10).

24. Все датировки керамики смоленских городищ проведены при консультации Г.П. Смирновой, которой автор крайне признателен.

25. Патерик киевского Печерского монастыря. СПб., 19 11, с. 128.

26. ПСРЛ. М.; Л., 1949, XXV, с. 122.

27. В Торопецком соборе Пресвятой Богородицы некогда была рукопись XVII в., посвященная истории города и его древностям. М.И. Семевский видел уже сильно потрепанную ее копию (Семевский М.И. Торопец — уездный город Псковской губернии. 1016—1864. СПб., 1864, с. 36). Там же были еще две рукописи на ту же тему, одна — 1760 г. (Побойнин И. Торопецкая старина. — ЧОИДР. М., 1897, кн. I, с. 18), другая — 30-х годов XIX в. (Семевский М.И. Торопец — уездный город, с. 38). Последняя была написана неким купецким сыном П.П. Находкиным. Оба труда до нас не дошли. Первое печатное «исследование» истории города появилось в 1778 г. (Иродионов Петр, протоиерей. Историческое и географическое известия до города Торопца касающиеся (и т. д.). СПб., 1778) и содержало много полезных сведений о Торопце. М.И. Семевский уделял внимание и топографии города. Однако важнейшей книгой по истории Торопца является указанная работа И. Побойнина, где много архивных материалов и есть ценные наблюдения и выводы.

28. Опись городов: Дополнение к Актам историческим. СПб., 1875, т. IX, с. 310.

29. Станкевич Я.В. К истории населения верхнего Подвинья в I и начале II тыс. н. э. — МИА, 1960, № 76, с. 139, 140; 312, 313.

30. Станкевич Я.В. К истории..., с. 313.

31. Раппопорт П.А. Оборонительные сооружения Торопца. — КСИА, 1961, вып. 86, с. 13.

32. Раскопки производила Г.Ф. Корзухина (см.: Корзухина Г.Ф. Новые находки скандинавских вещей близ Торопца. — СС. Таллин, 1964, т. VIII, с. 297—314).

33. Корзухина Г.Ф. Новые находки.

34. Станкевич Я.В. К истории населения...

35. Отчеты Н.М. Милонова. — Архив ЛОИА, ф. 35, д. № 45 за 1938 г. и д. № 39 за 1939 г.

36. Раппопорт П.А. Оборонительные сооружения Торопца; Станкевич Я.В. Западно-двинский отряд Верхнеднепровской экспедиции. — КСИА, 1960, вып. 79; Она же. К истории населения верхнего Подвинья в I и нач. II тыс. н. э. — МИА, 1960,. № 76. Малевская М.В. Раскопки на Малом Торопецком городище. — КСИА, 1963, вып. 96; Она же. Раскопки на Малом Торопецком городище. — КСИА, 1967, вып. 110; Она же. Раскопки древнего Торопца. — АО 1965 г. 1966; Корзухина. Г. Ф. О некоторых находках в древнем Торопце. — КСИА, 1962, вып. 87.

37. Корзухина Г.Ф. Новые находки...

38. См.: Малевская М.В. Раскопки... (1961); Черных Н.В. Дендрохронология памятников Восточной Европы. — ПАДА, М., 1972, с. 102—105.

39. Раппопорт П.А. Древнерусское жилище. — САИ, Л., 1975, вып. Е1—32, с. 111.

40. НПЛ, с. 348; ПСРЛ, т. IV, с. 53.

41. Я.В. Станкевич и М.В. Малевская куски шлаков считали крицами, но это мало вероятно: железо делали за пределами городов. Анализов не было, но они необходимы.

42. Корзухина Г.Ф. О некоторых находках..., с. 101. Севернее эти кресты неизвестны. Ближайшие подобные находки из Витебской губернии (Сементовский А.М. Белорусские древности. СПб., 1890, с. 129).

43. ПСРЛ. СПб., 1843, т. II, с. 362 (1499 г.).

44. ПСРЛ, т. 1841, т. III, с. 179; ДКУ, с. 143; 146.

45. ПВЛ. М.; Л., 1950, т. I, с. 200; Алексеев Л.В. Устав..., с. 101.

46. ПСЗРИ: Книга чертежей и рисунков. СПб., 1839, л. 178.

47. Штыхов Г.В. Города Полоцкой земли. Минск, 1978, с. 94, рис. 39.

48. Трубницкие А., М. Хроника белорусского города Могилева. М., 1887.

49. Седов В.В. Некоторые вопросы..., с. 18, 19.

50. Михайловский Л.А. Петровский вал. — Беларусь, Минск, 1951, № 7; Штыхов Г.В. Города..., с. 93—95; Загорульский Э.М. Раскопки в Копыси. — АО 1972 г. М., 1973; Он же. Открытия в Копыси. — Неман, 1973, № 1.

51. Лесючевский Б.И. Культ Бориса и Глеба в памятниках искусства. — СА, 1946, т. VIII, Алексеев Л.В. Мелкое художественное литье из некоторых западно-русских земель. — СА, 1974, № 3, рис. 2/12.

52. Линдер И.М. Шахматы на Руси. М., 1975, с. 74, 77, 78.

53. Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. М., 1976, с. 142, 146.

54. ПСРЛ, 1856 т VII, с 152.

55. НПЛ, с. 476 («Зижеч»); ПСРЛ, т. VII, с. 241 («Жижец»).

56. РИСб., СПб., 1882, т. XXXV, с. 395.

57. Духовные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. М.; Л., 1950, с. 357.

58. Побойнин И. Торопецкая старина, с. 12.

59. Станкевич Я.В. К истории..., с. 135, 145, 146, 316, 317, 319.

60. Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества северо-восточной и северо-западной Руси X—XV вв. — МИА, 1961, № 105, с. 38.

61. ПСРЛ, т. II, стб. 567.

62. Седов В.В. Смоленская земля. — В кн.: Древнерусские княжества. Х—XIII вв. М., 1975, с. 253; Ср.: ПСРЛ, т. II, стб. 312, ср.: стб. 651.

63. ПСРЛ, т. II, стб. 567, прим. 2.

64. Голубовский П.В. История Смоленской земли..., с. 63 и сл.

65. Седов В.В. Смоленская земля. Там же.

66. Барсов Н.П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885, с. 190.

67. Слово Даниила Заточника по редакциям XII—XIII вв. и их переделкам. Л., 1932.

68. Куза А.В. Рыболовство в древнем Новгороде по берестяным грамотам. — АС МГУ, 1961, с. 61.

69. Рулье К. О животных Московской губернии. М., 1845, с. 89.

70. Алексеев Л.В. Исследования в Смоленской земле. — АО 1971 г., М., 1972.

71. ПСРЛ, т. II, стб. 485. Недостаточно вникнув в это сообщение, цитируя без важного для него начала (о Святославе), с ошибками (сыновьями, вместо сыновцами) и описками (створища вместо створиша), Г.В. Штыхов пришел к поспешным выводам: Мстиславль якобы осаждался Изяславом Давидовичем и город, следовательно, имел укрепления, что этот князь отказался якобы от осады, примирившись с «сыновьями» и т. д. (Очерки по археологии Белоруссии, т. II, с. 127).

72. Щапов Я.Н. Освящение смоленской церкви Богородицы в 1150 г. — В кн.: Новое в археологии, с. 282.

73. Щапов Я.Н. Освящение... (о неверной дате, с. 276).

74. Краснянский В.Г. Город Мстиславль. Вильно, 1912, с. 81, 82.

75. «Св. Микола в замку стоячая», «св. Миколы на рынке», Пятницкая, Ильинская, Успенская, Воскресенская, Афанасьевская, Тупичевский монастырь (ссылки см. у Б.Г. Краснянского).

76. Топографические примечания на знатнейшие места путешествия ее императорского величества в Белорусские наместничества. СПб., 1780, с. 99; Путешествие ее императорского величества в Полуденный край. СПб., 1787, с. 18.

77. Алексеев Л.В. Городище «Девичья Гора» в Мстиславле. — КСИА, 1963, вып. 94.

78. Краснянский. В. Г. Город Мстиславль, с. 80—82.

79. Алексеев Л.В. Древний Мстиславль. — КСИА, 1976, вып. 146.

80. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого. — МИА, 1959, № 65, с. 78—80, рис. 66, 2.

81. Мальм В.А., Фехнер М.В. Привески-бубенчики. — Труды ГИМ, 1967, 43, с. 137.

82. Колчин Б.А. Железообрабатывающее ремесло Новгорода. — МИА, 1969, № 65, с. 78—80, рис. 66, 2 и др.

83. Розенфельдт Р.Л. Белорусские изразцы. — В кн.: Древности Восточной Европы. М., 1969, рис. 1, 3 (датировка изразцов 1154 г. осталась автору неизвестной).

84. Краснянский В.Г. Город Мстиславль..., с. 7.

85. ПВЛ. М.; Л., 1950, т. I; с. 20; НПЛ, с. 107.

86. НПЛ, с. 20; НПЛ, с. 23; НПЛ, с. 32.

87. Алексеев Л.В. Художественные изделия костерезов из древних городов Белоруссии. — СА, 1962, № 4.

88. Сергеева З.М. О подковообразных фибулах с утолщенными концами в Древней Руси. — КСИА, 1977, вып. 150.

89. Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского..., с. 58.

90. ПСРЛ, 1965, т. XII, с. 72; ПСРЛ, 1949, т. XXV, с. 268.

91. ПСРЛ, 1965, т. XIII, с. 155.

92. НПЛ, с. 476.

93. Россия. СПб., 1905, т. IX, с. 382.

94. Алексеев Л.В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973, с. 49.

95. ДКУ, с. 146.

96. См.: например: ПСРЛ, 1965, т. XIII, вып. 2, с. 397 (1565 г.).

97. Никитин Ф., Неверович В. Историко-статистическое описание города Рославля и уезда его. — ПКСГ на 1858 г. Смоленск, 1858.

98. Ракочевский С. Исторические сведения о Рославле. — СВ 1878, № 30; Ракочевский С. Опыт собирания исторических записок о г. Рославле. — ИРАО, СПб., 1880, т. IX; Савельев А.И. (рецензия): ИРАО, СПб., 1884, т. X, вып. 2, с. 219.

99. Ракочевский С. Опыт..., с. 494.

100. Рябков Г.Т. Города Смоленской губернии в последней четверти XVIII — начале XIX столетий. — МИСО, Смоленск, 1957, вып. 2, с. 416.

101. Историко-статистическое описание церквей и приходов Смоленской епархии. СПб., 1864, с. 329.

102. Акты, изданные Виленской археологической комиссией. Вильна, 1865, т. I, с. 69 и сл.

103. Щукин Л. Из Рославльской старины. — Смоленские епархиальные ведомости, Смоленск, 1894, № 8, с. 384.

104. Раппопорт П.А., Шолохова Е.В. Раскопки в Рославле. — АО 1975 г. М., 1976.

105. Ракочевский С. Исторические сведения...

106. Орловский И.И. Краткая география Смоленской губернии, с. 170.

107. По С. Ракочевскому, на Бурцевой горе в 1855 г. при постройке часовни были найдены следы кладбища (у более ранней церкви?), а на посаде под иконостасом Благовещенской церкви в 1875 г. обнаружили кирпичи «плитообразной формы» размерами 16,25 см (ширина), 38—50 мм толщины несомненно плинфа (Ракочевский С. Исторические сведения..., с. 495, 496, 516). В земле у упомянутой часовни в 1890-х годах был найден перстень с благословляющей человеческой рукой (очевидно, перстень XIII—XIV вв. (Щукин А.А. Из Рославльской старины, с. 383). В 1927 г. «при переоборудовании Бурцевой горы», в ее центре, нашли кладку из кирпичей и под ней «нечто вроде свода» (Г. Памятники старины. — Рабочий путь, Смоленск, 1927, № 130). И.М. Хозеров установил, что это остатки здания XVI в. При нем же на глубине 1,7 м были найдены остатки «башни и стены деревянного укрепления Бурцевой горы» (Отклики на заметки. — Там же, 1927, № 188).

108. Историко-статистическое описание..., с. 327.

109. Алексеев Л.В., Сергеева З.М. Раскопки древнего Ростиславля и разведки в Смоленской земле. — АО 1970. М., 1971; Алексеев Л.В. Древний Ростиславль. — КСИА, 1974, вып. 139.

110. Радзивилловская или Кенигсбергская летопись. СПб., 1902, лист. 5 об., 193 об. 203 — верхняя миниатюра.

111. История культуры древней Руси. М.; Л., 1948, т. I, с. 168, рис. 110, 6.

112. Янин В.Л. Вислые печати из новгородских раскопок. — МИА, 1956, № 55, с. 150, рис. IV, 30.

113. Подробные обоснования датировки см.: Алексеев Л.В. Древний Ростиславль...

114. ПСРЛ, т. II, стб. 536—537 (1169 г.); ПВЛ, 1950, т. II, с. 25, 34; ПСРЛ, 1927, т. I, вып. 2, стб. 364 (1172 г.).

115. Колчин В.А. Новгородские древности. — САИ, 1971, вып. Е1—55, с. 60, табл. 47, 1.

116. Щукин А. Исторические сведения, с. 384.

117. НПЛ, с. 29.

118. Щукин А. Исторические сведения.

119. ДКУ, с. 146.

120. Выступление В.А. Кучкина на докладе автора в Институте археологии АН СССР 22 января 1973 г.

121. Алексеев Л.В. Домен Ростислава смоленского. — В кн.: Средневековая Русь. М., 1976.

122. Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979, с. 347.

123. Мейерберг А. Путешествие в Московию. М., 1874, с. 197; Кирилов И.К. Цветущее состояние Всероссийского государства. М., 1977, с. 157; Щекатов А. Словарь географический Российского государства. М., 1804, т. I, с. 281.

124. Историко-статистические сведения г. Дорогобужа и уезда его — ПКСГ на 1860 год. Смоленск, 1860, с. 93, 94. Что это за «окапывание» — неизвестно. Возможно, это были работы городского головы Д.И. Свешникова, который занялся было посадкой деревьев на валу и устроил цветники (...) Потом все это было запущено, деревья поломаны (...) Вал после этого запустел и покрылся нечистотами (Дорогобуж — Смоленский вестник, 1889, № 11).

125. Историко-статистическое описание Смоленской епархии, СПб., 1864, с. 289, 290.

126. План города Дорогобужа конца XVIII — н. XIX в. — ЦГИАЛ, ф. 1293, оп. 167, д. 20, л. 2.

127. Историко-статистическое описание...

128. Алексеев Л.В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973.

129. Насонов А.Н. «Русская земля»..., с. 166.

130. НПЛ, с. 55, 255.

131. Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества северо-восточной и северо-западной Руси X—XV вв. — МИА, 1961, № 105, с. 12.

132. Алексеев Л.В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г., М., 1973 г.

133. Очерки по археологии Белоруссии. Минск, 1972, ч. II, с. 126, 127.

134. Ткачев М.А. Работы Посожского отряда. — АО 1976 г. М., 1977.

135. Штыхов Г.В. Разведочные раскопки в Славгороде в 1967 г. В кн.: Вопросы истории. Минск, 1960; Очерки по археологии Белоруссии, с. 131, 132.

136. Ткачев М.А. Работы в белорусском Посожье. — АО 1975 г. М., 1976.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница