§ 2.2. Русско-Ливонские войны 1240—1242 гг.

В отличие от Невской битвы, о которой мы располагаем лишь двумя независимыми источниками (статья в Синодальном списке НПЛ и Житие Александра Невского), о событиях на русско-ливонском пограничье в 1240—1242 гг. нам сообщает целый комплекс разнохарактерных памятников. Во-первых, летописи, как новгородские (НПЛ) и псковские (П1Л, П2Л, П3Л), так и суздальские (прежде всего, Лаврентьевская) и ростовские (Академический список Суздальской)¹. Во-вторых, опять Житие Александра Невского (ЖАН), на протяжении многих столетий остававшееся важнейшим источником для интересовавшихся этой темой². И в-третьих, западноевропейские источники — прежде всего, полновесные известия Ливонской Рифмованной хроники (ЛРХ), а также дополнения из более поздних историописаний: «Хроника Ливонии» Германа Вартберга (ок. 1380 г.), официальная «Хроника Тевтонского ордена» (вторая половина XV в.), «История Ливонии» Иоганна Реннера (вторая половина XVI в.) и «Хроника Ливонии» Балтазара Рюссова (1578 г.)³. Многосторонность указаний позволяет в большинстве случаев избежать такой острой полемики по частным вопросам, которая была характерна при воссоздании событий шведского похода 1240 г.

* * *

В начале сентября 1240 г. немцы вместе с князем Ярославом Владимировичем захватили Изборск. Повторилась история весны 1233 года. Как и в тот раз, псковичи выступили навстречу захватчикам. Но теперь судьба улыбнулась интервентам. Под стенами Изборска 16 сентября 1240 г. состоялось сражение, в котором псковичи были разбиты. Погибло 600 (по данным ЛРХ — 800) горожан вместе с воеводой Гаврилой Гориславичем. Преследуя побежденных, немцы осадили Псков. Недельное обложение результатов не дало, начались переговоры, и в итоге немцы сумели вступить в город. Псковские летописи сообщают об этом кратко:

«Избиша Немци пскович под Изборском 600 муж, месяца сеньтября въ 16 день. И по семъ пришедшее Немцы и взяша град Псковъ, и седоша Немцы въ Пскове два лета»⁴.

Наиболее пространный рассказ о событиях предлагает Синодальный список НПЛ. Однако он не содержит даты события (16 сентября) и не указывает численности погибших псковичей. Зато обладает многими иными подробностями, которые псковский летописец опустил и не счел достойным памяти потомков. Именно из сообщения НПЛ мы узнаем об участии в захвате Изборска все того же князя Ярослава Владимировича, сына Владимира Псковского, родственника и вассала Дерптского епископа Германа, обладателя земельных держаний в окрестностях Оденпе. Кроме княжича, выкупившегося, судя по всему, из русского плена в 1235 г.⁵, под именем «немцы» скрывались «медвежлне, юрьевци, вельядци», то есть отряд интервентов состоял из орденских рыцарей из Вильянди (Феллина), а также вассалов Дерптского епископа из Дерпта (Юрьева) и Оденпе (Медвежьей головы)⁶. В изложении новгородского летописца сохранились также указания на особенности того соглашения, которое позволило немцам занять Псков. Приведем известие НПЛ полностью:

«Того же лета взяша Немци, медвежане, юрьевци, вельядци с княземь Ярославомь Володимиричемь Изборьско.
И приде весть въ Пльсковъ, яко взяша Немци Изборьскъ; и выидоша Пльсковичи вси, и бишася с ними, победиша я Немци. Ту же убиша Гаврила Горислалича воеводу; а пльсковичь гоняче, много побиша, а инехъ руками изъимаша.
И пригонивше подъ городъ, и зажгоша посадъ всь; и много зла бысть: и погореша церкы и честныя иконы и книгы и еуангелия; и много селъ попустиша около Пльскова.
И стояша подъ городомь неделю, но города не взяша; но дети поимаша у добрыхъ мужь в тали, и отъидоша прочее;
И тако быша безъ мира: бяху бо переветъ держаче с Немци Пльсковичи, и подъвели ихъ Твердило Иванковичь съ инеми, и самъ поча владети Пльсковомь с Немци, воюя села новгородьская;
А инии Пльсковичи вбежаша в Новъгородъ с женами и с детьми»⁷.

Современные археологи с начала XIII в. фиксируют нарушение традиции заселения периферийных участков Псковского посада. По данным дендрохронологии, снижение строительной активности в 1220—1230-е гг. коснулось и старейшей части посада⁸. Эти годы были для псковичей беспокойными. В 1228—1231 гг. в стране бушевал голод. Не переставали беспокоить литовцы. Псковские летописи не знают подробных известий за этот период, но по новгородским фиксируются крупные литовские вторжения на зиму 1230 г. в район Селигера и в 1234 г. к Старой Руссе⁹. В 1236 г. псковичи вместе с меченосцами были разгромлены при Сауле¹⁰. 25 сентября 1239 г., как сообщает местная летопись, литовцы «на Камне» опять разгромили псковичей, угодивших в засаду: «В лето 6747 Избиша Литва на Камне пскович засадою, месяца сентября въ 25 день»¹¹. В том же году Александр Ярославич начал строительство против литовских набегов укрепленной линии по Шелони — на границе Новгородской земли, — заметно выделив Псков из сферы своей ответственности.

После заключения в 1228 г. псковско-рижского оборонительного договора псковско-новгородские отношения переживали тяжелые времена. Осенью 1228 г. дело чуть не дошло до войны. К концу года стороны примирились, но князя Ярослава лишь формально признали сюзереном — в город не впустили. В 1229 г. в Новгороде утвердились черниговцы, которые никаких действий в отношении Пскова не предпринимали и своих прав, судя по всему, на город не предъявляли. Только в 1231 г. Ярослав вернул себе новгородский стол. А в 1232 г. псковичи приютили у себя Ярославовых противников — «Борисову чадь», и дело опять начало клониться к войне. К 1233 г. замирились, Псков признал сюзеренитет Ярослава и даже просил у него на княжение старшего сына Федора, но получили только Юрия, обездоленного сына Мстислава Удалого. Уже при описании событий 1234 г., когда псковичи поддержали новгородский поход на Дерпт, этот князь не упоминался. Надо полагать, в эти годы желание поддерживать добрые отношения с Ригой и Орденом не покидало псковичей. Трения сохранялись только с соседями из Уганди — прежде всего, кланом Буксхевден, включавшим княжича Ярослава Владимировича и претендовавшим на некоторые псковские земли.

Казалось, что партнерство с Ригой и Орденом обеспечивало Пскову союзников в борьбе с Литвой. Но в 1236 г. их совместный поход закончился катастрофой при Сауле. Затем последовала глобальная перегруппировка сил в Прибалтике. В 1237 г. произошло объединение Ордена меченосцев с Тевтонским, а в 1238 г. Северная Эстония была передана Дании. Систему договорных обязательств пришлось выстраивать заново. Полноценными известиями об этом мы не располагаем, но доступные источники позволяют предположить, что первый шаг в этом направлении предприняли руководители Тевтонского ордена.

В начальной части ЖАН, предшествующей описанию Невской битвы, содержится сообщение о визите в Новгород к Александру Ярославичу некоего знатного («некто силенъ») орденского брата-рыцаря («слугы Божия») Андреаса («Андреяша»):

«И сего ради некто силенъ от Западныя страны, иже нарицаются слугы Божия, от тех прииде, хотя видети дивный възрастъ его, яко же древле царица Южичьская [Савская] приходи к Соломону, хотящи слышати премудрости его. Тако и сей, именемъ Андреяшь, видевъ князя Александра и, възвратився къ своимъ, рече: "Прошед страны, языкъ, не видех таковаго ни въ царехъ царя, ни въ князехъ князя"»¹².

Начиная с середины позапрошлого века в исследованиях утвердилось мнение, что речь идет о реальной поездке — «визите вежливости», предпринятом вице-магистром ливонской ветви Тевтонского ордена Андреасом фон Вельвеном (Andreas von Velven)¹³. Судя по всему, Андреас прибыл в Прибалтику вместе с первой партией тевтонских братьев после объединения орденов в 1237 г.¹⁴ Первым ливонским ландмейстером (нем. Landmeister von Livland) стал Герман Балк, но он не пробыл в Ливонии и года. Обнаружив факты грубого разложения нравов среди новой братии — бывших меченосцев, — а также откровенного неподчинения с их стороны, Балк покинул Ригу уже в 1238 г. и отправился к своему руководителю Герману фон Зальца жаловаться на творившиеся в Прибалтике хаос и беззаконие¹⁵. Исполнять свои обязанности в Ливонии Балк поручил брату Дитриху фон Гронингену (Dietrich von Grüningen; 1210—1259)¹⁶. Однако 5 марта 1239 г. Герман Балк умер, а 20 марта 1239 г. в Салерно скончался и Герман фон Зальца. Дитрих вынужден был в апреле 1239 г. сам отправиться в Германию для разрешения вопроса о новом руководители Ордена. Предполагается, что вместо себя он оставил комтура Андреаса фон Вельвена, который оставался первым должностным лицом Ордена в Прибалтике вплоть до весны 1242 г., а позднее носил титул вице-магистра¹⁷. В грамоте от 1 октября 1243 г. он именуется «frater A[ndreas], gerens vicem magistri per Livoniam, Estoniam et Gwyroniam» (брат Андреас, вице-магистр в Ливонии, Эстонии и Виронии)¹⁸. Дитрих фон Гронинген был ливонским магистром после возвращения из Германии летом 1242 г. и до июля 1245 г., но большую часть этого срока провел в боях в Курляндии¹⁹. Таким образом, нанести визит в Новгород Андреас мог в период с осени 1237 по апрель 1239 г., когда еще не занимал ведущих должностей в Ордене²⁰.

О цели поездки Андреаса в Новгород мнения исследователей рознятся. В ЖАН сообщалось, что он прибыл дабы полюбоваться на молодость князя Александра — «видети дивный възрастъ его». В советское время расхожим было представление, что его путешествие носило разведывательный характер²¹. Сейчас принято считать, что речь идет об ознакомительном визите вежливости, в ходе которого, возможно, обсуждался вопрос о совместных действиях против литовцев²².

Действительно, как мы указывали, в 1238—1239 гг. основным направлением в политике Ярослава Всеволодовича была Литва. Укреплялись границы и готовились меры антилитовского характера. В 1239 г. Ярослав захватил Смоленск, а его сын обосновался в Торопце и начал строить оборонительную линию по Шелони. В том же году Александр Ярославич женился на наследнице полоцкого стола, открыто заявив свои претензии на Полоцк, где в то время хозяйничали литовцы. Подконтрольные Ярославу земли в эти годы протянулись вдоль всех восточных владений Литвы: Смоленск — Торопец — Псковская земля. Возможно, готовилось нападение на Полоцк, и привлечение к одновременной атаке на Литву крестоносцев было в русле этой политики.

С другой стороны, в отечественной и зарубежной науке в первой половине XX в. утвердилось мнение, что в конце 1230-х гг. при дворе папы Римского созрел план агрессии против ослабленной монголами Руси²³. Наиболее четко и однозначно эту концепцию сформулировал финский историк Густав Адольф Доннер (Dormer), выпустивший в 1929 г. большую работу про кардинала Вильгельма Сабинского, который до 1244 г. был епископом Моденским и папским легатом в странах Балтии²⁴. Основным доказательством согласованности ударов католических сил против Руси считалась их одновременность. В июле 1240 г. — высадка шведов на Неве, в сентябре 1240 г. немецкая атака на Изборск и Псков, а зимой 1240/41 г. захват датчанами в союзе с орденскими братьями Водской земли и Копорья. Создавалось впечатление, что эти действия скоординированы. Удобным местом для организации и согласования выступления сторон признавался Стенби, где летом 1238 г. встретились датский король Вальдемар, легат папы Римского в странах Балтии Вильгельм Моденский и новоиспеченный ливонский магистр Герман Балк. Здесь они 7 июня 1238 г. подписали акт о передаче (возврате) Дании владений в Северной Эстонии, отобранных у нее меченосцами в 1225 г.²⁵ Одновременно, этот акт оговаривал раздел владений, которые, возможно, потом будут совместно завоеваны Данией и Орденом: ⅔ Дании, ⅓ Ордену. Стенбийский договор не только укреплял единство католических сил в Прибалтике, но и представлял фактически союзный (и наступательный) договор между Ливонским орденом и Данией²⁶. Через два года после Стенби почти все участники подписания этого договора приняли участие в тех или иных антирусских мероприятиях. Легко представить, как делает это Доннер, а вслед за ним многие другие исследователи, что именно летом 1238 г. они, встретившись лично, договорились о сроках совместного выступления²⁷. Как писал И.П. Шаскольский, «Стенбийским договором, заключенным при участии папского легата, уже прямо предусматривался в ближайшем будущем совместный поход немцев и датчан против русских земель»²⁸. Исследователи допускали, что Вильгельм Моденский, заняв пост легата в 1234 г., сразу поставил перед собой цель объединить прибалтийских колонизаторов, указав им общего врага — православную Русь²⁹. Не смущает и непричастность к Стенбийскому договору Швеции. С 1234 г., когда к власти там при содействии датского короля Вальдемара пришел король Эрик Эрикссон, в стране сохранялось значительное влияние Дании. План общего вторжения готовился с 1234 г., был окончательно утвержден в 1238 г., а реализован в 1240 г. В этом случае и поездка Андреаса фон Вельвена приобретает оттенок подготовительного (разведывательного) мероприятия.

Однако как указывали даже сторонники концепции о согласованных действиях интервентов, «прямых указаний на шведско-немецкие переговоры и соглашение о совместном нападении на Русь источники не дают»³⁰. Собственно единственным доказательством остается кажущаяся одновременность событий³¹. Все остальные аргументы без труда рассеиваются³². Да и одновременность не вполне очевидна: между Невской битвой и захватом Изборска проходят два месяца, а вторжение в Водскую землю совершается только через полгода. Пытаясь обойти этот острый угол, И.П. Шаскольский специально оговаривает, что «договоренность о совершении в ближайшем будущем похода против русских земель в 1238 г. была, по-видимому, установлена лишь в принципе, без деталей»³³. Отсюда якобы и погрешность в два месяца³⁴.

Сейчас все больше исследователей с сомнением отзываются о существовании в 1240 г. единого плана у западных интервентов против Руси³⁵. Аргументов к этому немало. Приоритетные цели шведов, как мы показали ранее, располагались в среде финских язычников (ижоры, карел и еми). Вполне возможно, что они вообще не планировали вступать в сражение с новгородцами. Причастность их к Стенбийским соглашениям более чем гипотетична. Появление немцев и датчан в Водской земле создавало лишнюю конкуренцию, которая не могла вызвать симпатий у шведов. Скорее всего, они никак не соотносили свое выступление на Неве с единоверцами из Прибалтики.

Следует помнить, что в эти годы Европу сотрясал конфликт папы с императором. В 1239 г. папа Григорий IX отлучил от Церкви императора Священной Римской империи Фридриха II Штауфена (Friedrich II. Staufen, 1194—1250; король Сицилии с 1197 г., германский король с 1212 г., коронован императором в 1220 г.) за нарушение церковной свободы, поборы с духовенства, вмешательство в выборы епископов, захвате папских владений и проч. В ответ Фридрих двинул армию на Рим. Конфликт набирал обороты. Папа был очень заинтересован в поддержке датского короля Вальдемара, который в свою очередь требовал немедленного возврата владений в Эстонии. Он даже грозил отобрать ее силой оружия и направил флот к Финскому заливу³⁶. Папа Григорий очень торопил своего легата с подписанием договора между Данией и Ливонским орденом. Даже грозил лишить его полномочий за промедление³⁷. Вильгельм Моденский и Герман Балк спешили урегулировать отношения с Данией, которая уже изготовилась к войне. Надо полагать, в таких условиях папа не мог дать поручение Вильгельму Моденскому подготовить еще и антирусский альянс³⁸. Позднее мы также не можем зафиксировать ни одного документа, указывающего на причастность курии к согласованию нападений на Русь.

Датчане в 1238 г. получили назад свои эстонские колонии и были увлечены их обустройством. В 1239 г. в Ревель прибыл, возглавляемый принцами Кнутом и Абелем, датский флот с переселенцами и оккупационными войсками³⁹. Епархия вновь наполнилась датскими священниками. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что датские власти прежде всего были озабочены внутренним обустройством страны и фискальными проблемами, а не новыми захватами⁴⁰.

Главной целью легата Вильгельма Моденского во второй половине 1230-х гг. было замирение в среде немецких покорителей Прибалтики, а также сохранение достигнутого после сокрушительного разгрома крестоносцев при Сауле. Мы упоминали, что в эти годы от власти христианизаторов отпали земгалы, курши и эзельцы. Думать о новых завоеваниях в таких условиях было бы верхом беспечности. Наоборот, все силы были направлены на возвращение отпавших племен. Именно этим легат объединял датчан и Орден. 14 декабря 1240 г. папа обратился к архиепископу Лундскому с требованием оказать содействие в организации крестового похода против воюющих эстов⁴¹. Ливонский орден немедленно углубился в войну с куршами и на Эзеле. С эзельцами мирный договор подписали только в 1241 г., а курши сопротивлялись вплоть до середины 40-х гг.⁴² На повестке дня стояла и борьба с литовцами, почувствовавшими свою безнаказанность после победы при Сауле. Этих забот руководству Тевтонского ордена было более чем достаточно. Кроме того, основной целью братья-рыцари считали войну в Палестине, а затем закрепление и покорение Пруссии, но никак не Ливонии⁴³.

На поддержку Литвы в те годы могли рассчитывать как курши, так и пруссы. Очевидно, что в таких условиях руководству Тевтонского Ордена было выгоднее пойти на соглашение с русскими и привлечь их к совместной борьбе, нежели планировать какую-либо конфронтацию с ними. Надо полагать, поездка Андреаса фон Вельвена имела целью именно организацию антилитовского фронта⁴⁴.

В 1239 г. псковичей «избиша» литва «засадою». Судя по всему, псковичи представляли некий военный отряд, раз он сумел попасть в засаду. Следовательно, они совершали поход против литовцев. Количество внешнеполитических неудач Пскова множилось год от года. В сентябре 1240 г. они дали бой немцам под Изборском и опять проиграли. Разгромы псковичей сопровождались значительными потерями: в 1236 г. — 180 воинов, в 1239 г. — неизвестно, в 1240 г. — 600 (или 800). За неполные пять лет город потерял почти тысячу мужчин боеспособного возраста. Вряд ли этот урон был быстро восполнен рождаемостью.

К осени 1240 г. Псков был обескровлен и деморализован. Горожане вполне могли быть склонны искать союза и заступничества сильного партнера. Раз таковым по тем или иным причинам не мог выступить Новгород, выбор вполне мог пасть на Орден.

* * *

Следует заметить, что даже если на уровне первых лиц конкретного плана вторжения на Русь не существовало, имелось пестрое сообщество участников крестоносного движения, которые в своих действиях вовсе не всегда оглядывались на Рим, на короля или магистра. Судя по всему, правы сторонники линии прибалтийского немецкого историка Пауля фон дер Остен-Сакена (1880—1934), который еще в 1907 г. обосновал независимость действий шведов и датчан при нападении на Русь. Остен-Сакен считал, что разница в два месяца указывает, что действия сторон не были согласованы, но каждая преследовала свои собственные цели⁴⁵. Сейчас этого тезиса придерживается все больше исследователей⁴⁶.

Европа была заполнена слухами о тотальном разгроме, понесенном самыми могущественными русскими княжествами от монголов в 1237—1238 гг. Большинство историков признают, что именно ожидание не встретить серьезного сопротивления и безболезненно поживиться за счет ослабленных русских земель было причиной выбора для нападения 1240 года⁴⁷. Роль папы Римского в этом движении на Восток носила, скорее всего, не конкретно организационный, а абстрактно-идеологический характер. Призывы оказать натиск на православных соседей сыпались во многих папских посланиях. Надо полагать, легат римского понтифика в странах Балтии также изустно транслировал такие призывы к своим подопечным. Вильгельм Моденский, оказавший всемерное содействие сплочению католических сил Прибалтики, несомненно, способствовал ориентации наступательных усилий в восточном направлении. Это признают сторонники любой версии причин иноземных вторжений на Русь в 1240 году⁴⁸. В случае удачи этих нападений под власть папы Римского могли подпасть обширные, богатые и густонаселенные области, ранее входившие в сферу влияния Константинопольского патриархата — так называемые «схизматики» или «ортодоксы». Ставки были высоки.

Соглашение в Стенби не было приветственно принято большинством новых орденских братьев — бывших меченосцев. Они считали, что покорили Эстонию мечом и кровью, а теперь новые руководители транжирят боевые трофеи. Герман Балк, прибыв в Прибалтику, столкнулся с непониманием и неподчинением со стороны бывших членов ордена меченосцев. Именно эта беспокойная группировка («сторонники крайних мер») была заинтересована в дестабилизации ситуации на восточной границе⁴⁹.

Впоследствии к событиям вокруг Пскова должны были подключиться и первые лица Ливонского ордена, но первоначальный налет, скорее всего, поддержали лишь немногие рядовые члены. ЛРХ, героизирующая ливонских магистров, представляет дело немного иначе:

«Епископ Герман из Дорпата (von Darbete bischof Herman)
Начал в то время
С русскими враждовать.
Те хотели, как прежде, выступить
Против христианства.
Это принесло им большие неприятности.
Они причинили ему много зла.
Долго он это терпел,
Пока не позвал на помощь братьев.
Магистр прибыл к нему немедленно
И привел много отважных героев,
Смелых и отборных.
Королевские мужи туда прибыли
С большим отрядом,
Чему был епископ Герман рад.
С этим войском они отправились тогда
Радостно на Русь (in der Rûzen lant)»⁵⁰.

Инициатором нападения на Псков выступает дерптский епископ Герман, который призвал орденских братьев-рыцарей, прибывших вместе с магистром (Андреасом фон Вельвеном), и датчан («королевские мужи»)⁵¹. Далее, однако, в изложении ЛРХ упоминаются только епископ и «мужи короля», а участие магистра не прослеживается. ЛРХ создавалось по припоминаниям спустя почти полстолетия после описанных событий, и ее автор вполне мог приукрасить дело или использовать некое клише, указывающее на то, что выступление против «схизматиков» было санкционировано магистром. Нет никаких указаний на территориальные приобретения датчан в ходе нападений на Русь в 1240 г.⁵² Даже области води, оккупированные зимой 1240—1241 г., не вошли в диоцез Ревельского епископа. Вызывает сомнения и участие в походе на Изборск Андреаса фон Вельвена. Как считает В. Урбан, блестящая карьера этого орденского брата впоследствии развивалась стремительно, и, надо полагать, «его имя не связывалось с провалом похода на Русь»⁵³. Однако даже если Андреас фон Вельвен не участвовал в нападении на Изборск, после захвата Пскова устраниться от событий ему было уже невозможно.

* * *

Инициатором первого натиска — захвата Изборска — по прямому указанию ЛРХ был епископ дерптский Герман. Он еще в 1233 г. пытался поддержать своего родственника — княжича Ярослава, в претензиях на псковские земли, но захват Изборска тогда окончился неудачей. Надо полагать, в 1240 г. для нападения были привлечены более значительные силы.

Из сопоставления сведений русских летописей и ЛРХ можно заключить, что кроме вассалов дерптского епископа («юрьевцев» и «медвежан») к походу были привлечены братья-рыцари из Вильянди (Феллина), фактической столицы эстонских владений Ордена. По предположению Е.Л. Назаровой, возглавлял орденский отряд «вильяндский командор, который реально был главой Ордена в эстонской части Ливонии»⁵⁴. Западные исследователи считают, что кроме «усиленного отряда рыцарей из Феллина» иных орденских войск в нападении на Изборск не участвовало⁵⁵.

Следует подчеркнуть, что немецкие силы, вторгшиеся в Псковскую землю, вовсе не напоминали маленькую группу сторонников «Борисовой чади», как в 1233 г. По сообщению ЛРХ, Изборск был взят штурмом, и все, кто в нем находился, перебиты⁵⁶. Когда 16 сентября 1240 г. подоспели псковичи, судя по их потерям — 600 или 800 человек, — баталия под стенами Изборска разгорелась не шуточная. Ее масштаб явно превосходил Невскую битву в разы. ЛРХ посвятило этому пространный рассказ:

«Без промедления
Собрались они [псковичи] в поход.
И поскакали яростно туда,
Одетые в блестящие доспехи.
Их шлемы сияли как стекло.
С ними было много стрелков,
Они столкнулись с войском братьев.
Те дали им отпор.
Братья и мужи короля На русских смело напали.
Епископ Герман держался Как герой со своим отрядом.
Начался бой жестокий:
Немцы (die dûtschen) наносили глубокие раны,
Русские (die Rûtzen) несли большие потери.
Восемь сотен их было убито,
Тех, кто остался на поле брани.
Под Изборском (Îsburc) потерпели они поражение.
Остальные обратились в бегство.
Их преследовали в беспорядке
По пятам, тесня их к дому.
Русские сильно погоняли своих лошадей
И плетьми, и шпорами.
Они думали, что все пропали.
Путь им казался слишком длинным.
Лес гудел от горестных криков.
Все стремились добраться до дома.
Братья их преследовали.
Моде [Mode; река Великая] называлась река:
За ними на другой берег
Братья переправились с большой силой;
Они вели за собой много смелых воинов.
Псковичи же (Die von Plezcowe dô)
He были рады гостям.
Братья поставили шатры
Перед Псковом (Plezcowe) на красивом поле.
Епископ и мужи короля (der bischof und des koninges man)
Очень удобно лагерем расположились.
Многие рыцари и кнехты (manich ritter und knecht)
Полностью заслужили свое право на лен (vordienten wol ir lêhеnrecht)»⁵⁷.

Псковичи все же успели закрыть городские ворота: судя по ЛРХ, немцы не смогли занять ни замок («burc»), ни посад («stat»)⁵⁸. По новгородской летописи, посад был сожжен. Началась осада, длившаяся неделю. ЛРХ сообщает, что немцы пригрозили псковичам штурмом и тем вынудили пойти на переговоры:

«Был дан приказ Готовиться к бою.
И дали им [крестоносцам] понять,
Что пойдут они на штурм.
Русские заметили,
Что многие отряды штурмовать готовятся
И замок, и посад (beide burc unde stat).
Русские не оправились еще
После боя под Изборском (Îsburc).
Они сдались Ордену,
Там боялись большей беды.
О мире повели переговоры»⁵⁹.

По новгородской летописи, немцы не решились на штурм и отступили, разорив окрестности и захватив заложников из числа детей «добрых муж». Именно то, что немцы отошли «без мира», а также взяли заложников, отмечено летописцем как важный момент, заставивший псковичей пойти на переговоры. Переговоры вел некий Твердило Иванкович с группой сторонников («с инеми») и «подвел» псковичей, сам начав «владеть» Псковом вместе с немцами. Сообщение новгородского источника не раз заставляло историков признавать, что Твердила Иванкович не только совершил «прямую национальную измену», но превысил свой социальный статус, оказавшись самостоятельным псковским правителем под иноземным протекторатом⁶⁰. Многие допускали, что Твердило возглавлял некую проне-мецкую боярскую партию или группу сторонников князя Ярослава Владимировича⁶¹. Последние обследователи темы, однако, склонны считать Твердилу представителем всей псковской общины, а решение о сдаче города немцам — выбором горожан, оказавшихся в тяжелых условиях военного поражения⁶². Действительно, многое указывает на то, что псковичи были склонны принять покровительство ливонцев, но прямые свидетельства летописи говорят о «перевете» — измене. Хотя, возможно, это новгородский взгляд на дело⁶³.

ЛРХ свидетельствует, что главную роль на переговорах сыграло решение псковского короля Герпольта, который согласился передать город и земли Ордену:

«И мир был заключен
С русскими на тех условиях,
Что Герпольт (Gêrpolt), как звали их короля (kunic),
Согласился оставить
Замки и плодородную землю (burge und gête lant)
В руках немецких братьев (in der dûtschen brûdere hant),
В распоряжении магистра (meister)»⁶⁴.

Исследователи высказали немало версий по отождествлению этого Герпольта. Большинство из них не сомневалось, что автор ЛРХ так передал русское имя Ярополк, что подтверждается и немецкой традицией транскрибирования славянских имен⁶⁵. Однако русским источникам не известен псковский князь Ярополк, и это заставило искать иные варианты отождествления. Остен-Сакен считал, что Герпольтом-Ярополком именовался Твердило Иванкович⁶⁶. В.Т. Пашуто допустил, что Ярополком звали новгородского наместника в Пскове: позднее в новгородской летописи некий князь Ярополк упоминается в числе сподвижников Дмитрия Александровича и участников Раковорской битвы 1268 г.⁶⁷ Наиболее распространенным можно считать мнение русско-немецкого историка Петра Петровича Гёца (Peter Otto von Goetze; 1793—1880), поддержанное А.М. Амманом, а затем И.Э. Клейненбергом и И.П. Шаскольским, что Герпольтом был назван Ярослав Владимирович, сын Владимира Псковского, упомянутый в новгородской летописи в числе захвативших Изборск⁶⁸. Важным аргументом в эту пользу следует считать документ, обследованный Амманом в Стокгольмском государственном архиве — это документ от 8 февраля 1299 г.⁶⁹, в который включен текст дарственного акт от 3 октября 1248 г., где упоминается, что ранее «королевство, именуемое Псковским, было передано королем Гереславом, наследником этого королевства, Дерптскому епископу» («regni, quod Plescekowe nominatur,a rege Ghereslawo,eiusdem regni berede, supradictae ecclesiae Tharbatensi collati...»)⁷⁰. Амман считал, что этот акт упоминает дарение, совершенное под стенами Пскова в 1240 г.⁷¹ И эта гипотеза вполне убедила многих советских историков, которые признали, что, вероятно, Ярослав Владимирович «незадолго до своей смерти (около 1245 г.) действительно стал католиком» и передал права на Псков своему сюзерену — дерптскому епископу Герману, а ранее (в 1240 г.) еще и Ордену. «Видимо, — писали Клейненберг и Шаскольский, — князь Ярослав-Герпольт Владимирович два раза за свою жизнь изменника предал и продал свою "отчину" — Псковскую землю»⁷².

Действительно, факт дарения «Псковской земли» дерптской церкви налицо. Однако как показала недавно Е.Л. Назарова, это был вынужденный акт, произведенный под давлением со стороны епископа Германа⁷³. Последний неоднократно поддерживал Ярослава в борьбе за новые земли на Востоке, и теперь потребовал расплаты. Ордену причиталась половина передаваемого имущества⁷⁴. Назарова склоняется к тому, что акт дарения имел место еще до нападения на Изборск и Псков, отчего предпринятый поход «должен был трактоваться не как вторжение в соседнее государство, с которым в 1234 г. был заключен мирный договор, а как введение войск сеньором во владения своего вассала с согласия последнего»⁷⁵. Аналогичную позицию занимают и другие современные исследователи⁷⁶.

Следует, однако, заметить, что версия о Герпольте-Ярославе имеет и много изъянов. Во-первых, акт дарения Пскова сам по себе не сохранился; не сохранилась и грамота 1248 г., в которой он упоминается; только спустя полстолетия грамота 1248 г. была процитирована в документе 1299 года⁷⁷. Непонятно даже, идет ли речь о грамоте или об устном акте дарения⁷⁸. Большая цепочка цитирований позволяет допустить любую ошибку в имени дарителя. То же можно сказать и о припоминании в ЛРХ. Е.Л. Назарова допускает, что автор ЛРХ «мог домыслить и сам факт передачи власти в Пскове русским князем Ордену, чтобы тем самым обосновать законность захвата города рыцарями»⁷⁹. Во-вторых, в грамоте о дарении псковских земель князь назван Ghereslawo, что лишь очень отдаленно напоминает Gerpolt. Скорее всего, дарил земли в 1248 г. Ярослав Владимирович, а в ЛРХ упомянут Ярополк⁸⁰. В-третьих, Герпольт отмечен в ЛРХ как король (kunic), что никак не вяжется со статусом вассала Дерптского епископа. И в-четвертых, Ярослав не мог «оставить» «в руках немецких братьев» Псков. Он им не обладал. Захват Пскова еще не состоялся, когда велись переговоры. Ярослав имел некие, весьма условные даже по русским меркам, права на псковский стол, но занять его мог только по согласованию с волостным вечем. Вероятно, Владимир Мстиславич как псковский князь обладал некими личными владениями в Псковской земле — например, пограничной крепостью Изборск и прилегающими землями. Может быть, за них и боролся его сын. В 1233 г. ему не дали там закрепиться, а в 1240 г. это на некоторое время удалось. Между прочим, Ярослав Владимирович последний раз упоминается в летописи как служилый новгородский князь, возглавляющий отряд новоторжцев при литовском нападении в 1245 г.⁸¹ Судя по всему, он вскоре отошел от своих немецких союзников, примирился с Александром Ярославичем и обосновался где-то на Руси, возможно, в Торжке.

В летописном известии о переговорах под Псковом настораживает оборот «самъ поча владети», что заставляет противопоставлять Твердилу Иванковича толи горожанам (вечникам), толи бывшему князю. Если Твердила действовал по вечевому решению, то, должно быть, в Пскове все же был прежде князь, который уступил свои права крестоносцам⁸². В противном случае речь должна идти об обособлении Твердилы, который вместе «с инеми» вступил в сговор с немцами. Позднейшие известия, кстати, говорят, что псковичи радовались освобождению от немецкой власти и не оказывали Александру Ярославичу сопротивления⁸³.

Последний обследователь темы петербургский историк А.В. Валеров считает, что решение сдать город принимала не какая-то группа влиятельных бояр, а вече, благорасположение которого обеспечил своим участием княжич Ярослав Владимирович, за что и был специально отмечен в ЛРХ⁸⁴. Но такую версию принять затруднительно. Заметно, что псковский летописец смущался произошедшего и представлял дело как захват города. В новгородской летописи псковичей также выгораживали, обвиняя во всем Твердилу. Там же отмечено, что после сдачи города многие псковичи предпочли переселиться в Новгород, а оставшиеся даже «воевали села новгородские». Очевидно, что среди горожан произошел раскол. Многие горожане, измученные ненастьями прежних лет, склонялись к переходу под орденское покровительство. Проводником их воли мог быть Твердила, которого потом признали узурпатором. Другие молчали или их было меньшинство. В итоге недовольным разрешили покинуть Псков.

* * *

Мы практически не имеем известий о событиях в Пскове в период орденского владычества — почти полтора года (с сентября 1240 по март 1242 г.). ЛРХ сообщает, что после подписания мира в городе оставили для управления двух орденских братьев с небольшим отрядом:

«Когда войско было готово,
Радостно оттуда отправились.
Там оставили двух братьев, которых
Управлять этой землей назначили,
И небольшой отряд немцев.
Это позже обернулось им во вред.
Их господство продолжалось недолго»⁸⁵.

В ЖАН сообщается, что в Пскове сидели немецкие наместники:

«Уже бо бяше град Псков взят и наместникы от немець посажени»⁸⁶.

В некоторых списках ЖАН наместники названы «тиунами», чем подчеркивалась их фискальная функция⁸⁷. Однако исследователи считают верным чтением именно «наместники» — орденские фогты, главы административно-судебных округов в землях Ордена⁸⁸. Обычно такой фогт назначался один. Второй фогт для Пскова, очевидно, связан с тем, что власть в городе поровну поделили Орден и дерптский епископ⁸⁹.

Внутреннее устройство псковской общины, вероятно, сохранилось — ее корпоративный характер был вполне традиционным для большинства городов Северной Европы⁹⁰. Орден внимательно следил за деятельностью городских органов самоуправления в своих землях (например, в Пруссии), но основными регалиями сюзеренитета — которые специально закреплялись в уставных грамотах города — были право участия в суде и получение от него части доходов, а также десятина и торговые пошлины⁹¹. На первом плане находились дела фискальные.

Другое дело — вопрос конфессиональный. Братья-рыцари терпимо относились к своим христианским подданным любых епархий и патриархатов. По крайней мере в Палестине. Орден воевал и охранял христианские общины, а проповедью занимались священники и монахи иных конгрегаций. Но половина Пскова перешла под контроль Дерптского епископа, который наверняка не потерпел сохранения на своей территории прежней церковной организации. Неизвестно, вмешивался ли он в вопросы организации богослужения, но, судя по некоторым предположениям, католицизм сумел пустить в Пскове корни⁹².

ЖАН сообщает, что после отвоевания Пскова Александр Ярославич обратился к горожанам с речью, наполненной нравоучительными угрозами: «О невегласи псковичи! Аще сего забудете и до правнучатъ Александровых, и уподобитеся жидом...»⁹³. А.В. Валеров считает, что, так как слово «невегласи» означает не только невежд, но и язычников, и вероотступников, дословно — «не ведающие гласа Божьего», то, возможно, именно вероотступниками называет князь псковичей⁹⁴. Из этого исследователь делает предположение, что «какая-то часть общины Пскова перешла в лоно римской церкви»⁹⁵.

Сообщая о потере Пскова автор ЛРХ вздыхает:

«Если бы Псков тогда удержали,
Это было бы на пользу христианству
До самого конца света»⁹⁶.

Под христианством в ЛРХ всегда имеется в виду только католичество — «латинская вера»⁹⁷. Эта фраза со всем основанием позволяет утверждать, что Дерптский епископ рассчитывал подчинить городскую общину церковной власти Рима⁹⁸. Герман Вартберг в своей хронике уже совсем однозначно указывает на такие планы:

«Русские, вернее псковичи, сожгли свой город [то есть посад] и подчинились ему [ливонскому магистру]. А тот магистр оставил там [в Пскове] двух братьев-рыцарей с небольшими силами для береженья замка и для того, чтобы увеличилось число обращаемых в католичество»⁹⁹.

Псков позднее воспринимался как потенциальный центр развития католической миссии на Руси. В своем послании от 15 сентября 1248 г. князю Александру Ярославичу папа Римский Иннокентий IV упоминает некие переговоры, которые велись по поводу строительства в Пскове «соборного храма для латинян» (Latinorum Ecclesiam cathedralem)¹⁰⁰.

Как бы то ни было, но, судя по летописному изложению, немецкая власть для псковичей оказалась менее удобной, чем покровительство авторитарных переяславских князей. Как мы увидим дальше, псковичи никак не противились захвату города Александром Ярославичем. Даже в ЛРХ говорится, что приходу новгородцев «обрадовались они сердечно»¹⁰¹. Позднее, вероятно, псковичи участвовали в походе на Дерпт и Ледовом побоище¹⁰². Надо полагать, что город под властью ливонцев испытывал трудности с торговым оборотом в русских землях, а также имел перебои с продовольственным снабжением. Многие псковичи с семьями переселились в Новгород. В эти годы, как заключала Е.Л. Назарова, «Псков, судя по всему, потерял значение как центр транзитной торговли из Руси на Запад»¹⁰³.

Компенсировать проблемы с торговой активностью новые руководители города, вероятно, пытались, организовывая налеты на новгородские села. Мера эта, скорее всего, была вынужденной, но именно она и привела немецкую власть в Пскове к крушению.

* * *

Многим казалась необычной реакция новгородцев и их князя на захват немцами Пскова. Сразу вслед за известием о переселении части псковичей с семьями в Новгород летопись сообщает:

«В то же лето, тои же зимы выиде князь Олександръ из Новагорода къ отцю в Переяслвль съ материю и с женою и со всемь дворомь своимь, роспревъся с новгородци»¹⁰⁴.

Судя по всему, это случилось осенью 1240 г., еще до того, как немцы совершили налет на Водскую землю. Причины выезда князя и существо «распри» нигде не отмечены. Дж. Феннел видел в этом происки некоей «немецкой партии» новгородцев¹⁰⁵. Другие считают, что сказался крутой нрав Ярославича¹⁰⁶. В.А. Кучкин предположил, что причиной разлада была пассивность Александра, который потерял много дружинников в Невской битве, а потому не стал быстро изгонять немцев из Пскова¹⁰⁷. Нам ситуация представляется диаметрально противоположной. В 1228 г. уже был период, когда предполагался военный поход на Псков. Тогда решительно против выступили сами новгородцы¹⁰⁸. Новгород и Псков испытывали родственные чувства друг к другу и никогда не воевали. Выбор псковичей — отправиться под власть Ордена — мог восприниматься в Новгороде как законный и принятый большинством на вечевом сборе. Воевать из-за сюзеренных прав князя Александра новгородцы могли не захотеть.

В 1229 г., после примирения с псковичами, Ярослав Всеволодович покинул Новгород, обидевшись на пассивность горожан. Такую же реакцию можно предположить и для Александра Ярославича в 1240 г. Князь бросил город, не пожелавший помочь ему в изгнании захватчиков из Пскова. Он уехал, а на Новгород обрушилась волна иноземных вторжений. Вскоре также выяснилось, что немецкое покровительство для Пскова выливается не в совместные походы против Литвы и упрощение товарообмена, а в нападения на новгородские села и подстрекательство к отторжению новгородских окраин.

В любом случае, как бы резко ни обошелся Александр Ярославич с жителями верховий Волхова, потерять новгородский стол для своей династии он не мог — горожанам все равно пришлось бы просить правителя у его отца, чуть ли не единственного действенного правителя на Руси в те годы.

* * *

«Тои же зимы» 1240/41 г., после отъезда Александра, начались грабежи новгородских сел псковско-немецкими отрядами Твердилы Иванковича, а затем немцы напали на Водскую землю, прошли огнем и мечом по Луге, взяли Тесов и остановились только в 30 верстах от Новгорода. Это была уже открытая агрессия против Новгородского государства. При отторжении Пскова новгородцы продемонстрировали слабость и теперь расплачивались за содеянное. Очевидно, что речь идет о второй волне завоевания, окрыленного легкой победой под Изборском и Псковом, а не четко спланированной в Риме. Летопись сообщает о вторжении следующее:

«Тои же зимы придоша Немци на Водь с Чюдью, и повоеваша и дань на нихъ възложиша, а городъ учиниша в Копорьи погосте.
И не то бысть зло, но и Тесовъ взяша, и за 30 верстъ до Новагорода ганяшася, гость биюче; а семо Лугу и до Сабля»¹⁰⁹.

Судя по всему, описаны два нападения — на водь и по Луге. Е.Л. Назарова считает, что если на водь, очевидно, немцы пришли из-за Нарвы, то по Луге могли пройтись и от Пскова¹¹⁰. Примечательно, что летописец особый акцент делает на разорении земель по Луге. Псков был завоеван, водь отпала, а летописец пишет, что самое главное: Тесов взяли, купеческий обоз обобрали, гнали гостей почти за 30 верст до Новгорода и затем ограбили Полужье вплоть до Сабельского погоста. С Луги увели всех коней и скот, а также забрали зерновые припасы, так что «нелзе» было пахать и «нечем». Логика летописного известия склоняет к тому, что налет на Лугу был произведен из Водской земли: сначала взяли Тесов в низовьях Оредежа, а потом пришли в верховья Луги к Сабельскому погосту (ок. 40 км от Новгорода). На такую опасную близость иноземные захватчики еще никогда не приближались к Волховской столице.

Мы ничего не знаем о сопротивлении захватчикам и грабителям. Видимо, нападение было внезапным и силы не равны. Е.А. Рябинин датирует зимой 1240/41 г. гибель Кайболовского городища — укрепленного поселения на западной границе Водской земли, входившего в систему оборонительных сооружений новгородского порубежья¹¹¹. Надо полагать, вторжение не было для интервентов легкой прогулкой.

А.В. Валеров считает, что во всех походах участвовала «псковская рать»¹¹². Летопись, однако, называет в качестве главных участников вторжения только «немцев» и «чудь». А когда описывает просьбу о возвращении на стол Александра Ярославича — неожиданно прибавляет к ним «литву»:

«а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чюдь, и поимаща по Луге вси кони и скотъ, и нелзе бяше орати по селомъ и нечимь»¹¹³

Упоминание литвы, скорее всего, ошибка. Такую же ошибку мы наблюдали в летописи при описании похода к Пертуеву в 1218 г. — там литва была названа вместо «латьголы» (латгалов)¹¹⁴. Возможно, в 1241 г. латгалы — подданные Рижского епископа — также приняли участие во вторжении на Русь¹¹⁵.

ЛРХ об этом нападении не упоминает. Но мы располагаем документом, на основании которого можно заключить, что главными организаторами вторжения в Водскую землю были Ливонские братья. Немедленно после завоевания Орден предложил епископу Поморскому (Вик) и Эзельскому Генриху взять под свое покровительство новую епархию между «Эстонией, уже крещенной» и Русью, а именно Водь, Нева, Ижора и Карела (Watlande, Nouve, Ingria et Carelae)¹¹⁶. По этому случаю в Риге был составлен акт от 13 апреля 1241 г., который гласил:

«Итак, доводим до сведения как потомков, так и современников, что братья дома Тевтонского Св. Марии в Ливонии (fratres domus s. Mariae Theuton. in Livonia), испросив согласия у апостольского
престола, договорились с нами включить в нашу юрисдикцию земли между Эстонией, уже крещенной, и Рутией, а именно: земли Ватланд, Нуова, Ингрия и Карела, которые, как ожидается, примут веру Христову (ad terras inter Estoniam iam conversant et Rutiam, in terras videlicet Watlande, Nouve, Ingria et Carelae, de quibus spes erat conversionis ad [idem Christi] и которые уже заняты братьями и [ими] построен замок (castrum) с согласия многих в этих землях. Договор был заключен таким образом, чтобы мы, думая в первую очередь о духовенстве в этих землях, получали десятую часть от десятины со всего, кроме пушнины. Все остальное, в том числе и рыбные ловли, предоставляем в пользу этих братьев, но не нарушая права церковного патроната фогства и прочих чиновников на возмещение их труда, затрат и опасностей при покорении варваров (barbarorum). <...> Кроме того, тевтоны (Theutonici), уже вступившие в свои права в том замке (castro), освобождаются от уплаты десятины с их полей и с продуктов земледелия братьев дома Тевтонского (fratrum de domo Theutonica agricultura)»¹¹⁷.

Надо полагать, что реальная власть Ордена не распространялась на те земли, которые здесь указаны. Была оккупирована только Водская земля. В Ижорской земле, Калерии и на Неве орденских братьев еще не было. Карелы и ижорцы впоследствии входили в состав войска Александра Ярославича, изгнавшего немцев. Грамота 13 апреля 1241 г. декларировала претензии Ордена и Вик-Эзельского епископа, а также сообщала своим прибалтийским соседям, что претензии эти уже утверждены в Риме¹¹⁸. Ведь, как мы помним, на проповедь в среде карелов и ижоры претендовала Швеция и Упсальская епархия. На Водские земли, очевидно, могла претендовать Дания.

Примечательно, что Дания и архиепископ Лундский, в диоцез которого входил Ревельский епископ, никак не упомянуты в этом документе. Е.Л. Назарова считает, что датчане участвовали в нападении на водь. В 1239 г. в Ревель прибыл большой флот с воинами принцев Абеля и Кнута. Бросок за Нарву Орден, вероятно, совершил совместно с ними. Но 28 марта 1241 г. умер король Вальдемар, и принцы с воинами вынуждены были срочно вернуться домой, чтобы вступить в борьбу за власть¹¹⁹. Этим воспользовался Вик-Эзельский епископ, поддержанный Ригой. Вместе с Орденом они поделили власть во вновь завоеванных землях.

Из цитированного документа становится ясно, что в апреле 1241 г. братья-рыцари уже сумели возвести некое укрепление на месте крепости Копорье, а также «вступили в свои права в том замке» и даже поделили некие поля. Вполне возможно, что многие крестоносцы рассчитывали получить земельные держания в завоеванных областях. Об этом упоминает ЛРХ при описании захвата Пскова: «Многие рыцари и кнехты полностью заслужили свое право на лен»¹²⁰. Выходит, в понимании автора ЛРХ некоторые немцы получили лены в Псковской земле. Судя по указанию грамоты епископа Вик-Эзельского, то же самое произошло и в земле води.

Стоит подчеркнуть, что Вик-Эзельский епископ получал не такой и значительный доход от нового приобретения: «десятую часть от десятины со всего, кроме пушнины». Львиную часть прав и средств оставлял за собой Орден — пушниной он делиться не хотел. Собственно епископ Герман — доминиканец (член конгрегации «братьев проповедников») — нужен был именно для миссии в среде язычников, часть из которых, возможно, согласилась креститься по католическому обряду. О том, что некоторые местные жители поддержали крестоносцев сообщает и новгородский летописец: Александр Ярославич отвоевал Копорье, «а Вожанъ и Чюдцю переветникы извеша»¹²¹. Под «чюдцой» понимается область в междуречье Луги и Систы (с притоком Сумой), самый близкий к Эстонии регион води¹²². Е.Л. Назарова считает, что речь идет о водском и чудском племенном нобилитете, который стремился к обособлению от Новгорода¹²³. Судя по реакции князя Александра, водский сепаратизм был «уничтожен на корню».

Ситуация вокруг грамоты Вик-Эзельского епископа, кроме всего прочего, свидетельствует в пользу отсутствия у завоевателей какого-либо единого плана действий. Швеция выступила и была разбита. Неожиданный успех сопутствовал акции епископа Дерптского, который хотел отвоевать кусок земли для своего родственника княжича Ярослава, а в результате разгромил псковское ополчение и даже занял Псков. Казалось, монгольское разорение действительно ослабило русские княжества. Братья-рыцари заторопились этим воспользоваться. Орден получил только половину Пскова, хотя являлся основной ударной силой интервентов. Очевидно, что в Водской земле он уже стремился к монопольной власти. Лишь церковный патронат следовало передать какому-либо епископу. Выбор пал на Вик-Эзельского, как, вероятно, самого далекого от русских границ и слабого. Кроме того, епископ выделил Ордену владения на Эзеле¹²⁴.

Датчане повсеместно были устранены от дележа земель. В ЛРХ говорится, что «мужи короля» участвовали в нападении на Псков, но город получил только фогтов от Ордена и Дерптского епископа. То же произошло в землях води. Если бы в Стенби в 1238 г. датский король договорился с папским легатом и ливонским магистром о совместных действиях, то ничего подобного произойти не могло. Лишить Данию права участвовать в перераспределении добычи было бы невозможно.

Стоит обратить внимание на перечень свидетелей, утвердивших грамоту от 13 апреля 1241 г.:

«братья Ордена проповедников Синдерам, Гуго; брат Генрих и брат Вернер — братья Ордена миноритов; братья Тевтонского дома Св. Марии: Андреас, комтур (fratres domus s. Mariae Theuton. Andreas, commendator), Вернер, маршал, Герард, камерарий, Рембольд и многие другие (Wernerus, marschalcus, Gerardus, camerarius, Remboldus et alii quam plures)»¹²⁵.

Орденских братьев возглавляет комтур Андреас фон Вельвен¹²⁶, а за ним следуют первые лица конгрегации — маршал, комерарий. Несмотря на то что Андреас только замещал Дитриха фон Гронингена, он, несомненно, обладал всеми правами и полномочиями главы Ливонской ветви Ордена. Полагаем, первое лицо ливонцев не мог отрешиться от событий на восточной границе. Если первый налет на Изборск привлек лишь небольшое количество братьев, среди которых, возможно, не было того, кто был вместо магистра. Но далее — после захвата Пскова — магистр, то есть замещавший его Андреас фон Вельвен, должен был активно содействовать обустройству новых владений. Возможно, он же выступил организатором нападения на водь, стал строителем замка Копорье, а затем приложил усилия к устранению Дании. Выходит, его визит в Новгород автор ЖАН отметил не случайно — у дружинников Александра имя «Андреаша» было на слуху.

* * *

Столкнувшись с немецкой агрессией, новгородцы вынуждены были обратиться за помощью к великому князю Ярославу. Помня, что они рассорились с Александром, он предложил им своего второго по старшинству сына — Андрея. Но новгородцы, немного поразмыслив, попросили вернуть им Александра:

«Новгородци же послаша къ Ярославу по князя, и дасть имъ сына своего Андрея. Тогда же сдумавше новгородци, послаша владыку [Спиридона] с мужи опять по Олександра; [и начали говорить князю:] а на волость Новгородьскую наидоша Литва, Немци, Чюдь, и поимаша по Луге вси кони и скотъ, и нелзе бяше орати по селомъ и нечимь, олна [и тогда] вда Ярославъ сына своего Александра опять»¹²⁷.

Новгородцев особенно привлекали военные таланты Александра, и именно на них они указывали, выпрашивая себе князя. Андрей был не на много моложе, но Александр уже успел себя проявить. Выбор новгородцев был связан с успехами князя при отражении шведского нападения. Не стоит забывать и об этом значении Невской битвы.

Летопись сообщает о решении Александра вернуться еще под 6748 мартовским годом, то есть ограбление Луги состоялось не позднее января 1241 г., а в феврале 1241 г. шли переговоры новгородцев с Ярославом. В самом начале статьи 6749 мартовского года (март 1241 — февраль 1242 г.) сообщается, что «приде Олександръ князь в Новъгородъ, и ради быша новгородци»¹²⁸. Следовательно, вернулся Александр на Волхов примерно весной 1241 года¹²⁹.

Горожане особенно подчеркивали свои проблемы с посевной — не было зерна и коней. Следовательно, князь должен был принять незамедлительные меры. Летопись сообщает о походе Александра к Копорью буквально сразу после возвращения:

«Того же лета поиде князь Олександръ на Немци на городъ Копорью, с новгородци и с ладожаны и с Корелою и съ Ижеряны, и взя городъ, а Немци приведе в Новъгородъ, а инехъ пусти по своеи воли; а Вожанъ и Чюдцю переветникы извеша»¹³⁰.

Молниеносного удара, как в случае со шведами, на этот раз выйти не могло. Видно, что князь обстоятельно подготовился к кампании. В походе участвовали новгородцы, ладожане, ижора, карелы — чуть ли не все вооруженные силы Новгородской республики. Крупную армию Александр вел не только потому, что не знал численности противника — судя по всему, она была невелика, а скорее потому, что рассчитывал на штурм крепости вместо полевого сражения. Действительно, летописец говорит про Копорье «взя», а не «изгони», как при захвате немцами Изборска и освобождении новгородцами Пскова. Надо полагать, Копорье — едва построенная крепостица — долго не сопротивлялось, отчего источники говорят о большом количестве пленных немцев. Причем даже не всех немцев повели в Новгород, а некоторых сразу отпустили. Вероятно, отпущенными были простые колонисты, получившие земельные наделы в новых орденских владениях. Или Александр не хотел излишне обострять отношения с ливонцами и датчанами.

Одним, хотя и крупным ударом князь вернул на место новгородские границы. Возместить ущерб от грабежей на Луге он не мог, но изгнал тех, кто пытался здесь обжиться. Судя по тому, что Александр уже имел опыт укрепления новгородской границы на Шелони, вполне возможно, некие подобные меры он предпринял и в Водской земле. Однако ЖАН сообщает, что замок Копорье был разрушен:

«Въ второе же лето по возвращении с победы [на Неве] князя Александра приидоша пакы от Западныя страны и возградиша град въ отечестве Александрове. Князь же Александръ воскоре иде и изверже град их из основания, а самых извеша и овех с собою поведе, а инех, помиловавъ, отпусти, бе бо милостивъ паче меры»¹³¹.

Примечательно, что автор ЖАН, не пользовавшийся письменными источниками, почти дословно повторяет подробности проведенных Александром репрессий. По летописи, были наказаны только водские сторонники крестоносцев. А ЖАН сообщает и о казнях среди немцев. В любом случае, если это припоминалось спустя четверть века, немецкий полон, приведенный в 1241 г. в Новгород, был велик. Вероятно, среди пленных преобладала знать, за которую можно было получить выкуп.

Примечания

1. НПЛ, 78; П1Л, 13; П2Л, 21; П3Л, 81, 87—88; ЛЛ, 470, 523. Известия других летописей чаще всего носят вторичный характер или подверглись сильному влиянию ЖАН. См.: Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 177.

2. ЖАН, 2000. С. 364.

3. LR, v. 2065—2274; Wartberge, 1863. р. 29; Deutsch-Ordens Chronik. S. 853; Renner, 1876. S. 32—33; Russow, 1848. S. 17. Подробнее см.: Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 193—240.

4. П1Л, 13. Так же: П3Л, 81. Псковская вторая летопись сообщает то же, но датирует битву под Изборском 16 октября, а про немцев говорит, что сидели они в Пскове «3 лета» (П2Л, 21).

5. НПЛ, 74, 285.

6. Benninghoven, 1965. S. 376.

7. НПЛ, 77—78.

8. Лабутина, Кулакова, 2003. С. 67—71.

9. НПЛ, 68, 73, 275, 283—284.

10. НПЛ, 74, 285.

11. П1Л, 13; П3Л, 81. В Псковской второй летописи это событие датировано 6746 годом и дело представлено как псковская победа (П2Л, 21). «Камень» — это, вероятно, городище Камно, расположенное в 8 км к западу от Пскова у истока р. Каменки, впадающей в р. Великую невдалеке от ее устья.

12. ЖАН, 2000. С. 358; НПЛ, 290—291. В квадратных скобках — пояснение Д.Х. «Слугы Божия» или «Божии рыторе» — так в русских летописях именовались орденские братья, что является буквальным переводом их самоназвания: лат. «milites Dei», нем. «gotes ritter» (См., например: LR, v. 599, 2010, 4732, 6481).

13. Энгельман, 1858. С. 131—134; Арбузов, 1912. С. 285; Benninghoven, 1965. S. 375; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 224—225; Тихомиров, 1975. С. 366; Матхаузерова, 1995. С. 63; Кучкин, 1996. С. 11; Кучкин, 1999. С. 134; Назарова, 1999. С. 195—196; ЖАН, 2000. С. 517; Матузова, Назарова, 2002. С. 306—307; Соколов, 2004. С. 255—256. Редкое исключение — И.П. Шаскольский, который считал известие ЖАН о визите Андреаша недостоверным (Шаскольский, 1978. С. 155, прим. 39). См. также: Лурье, 1997. С. 127—128.

14. Benninghoven, 1965. S. 374; Назарова, 1999. С. 195; Матузова, Назарова, 2002. С. 307.

15. Urban, 2003. P. 91.

16. Энгельман, 1858. С. 112—115, 131—132; Turnier, 1955. S. 265—266, 618; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 224.

17. Чешихин, 1885. С. 345; Арбузов, 1912. С. 285; Turnier, 1955. S. 618; Benninghoven, 1965. S. 374; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 224; Назарова, 1999. С. 196; Матузова, Назарова, 2002. С. 236, 306—307. Лат. commendator — буквально «поручитель», впоследствии «командор», от этого «комтур» (нем. Komtur). Комтуром называли главу гарнизона замка. Великий комтур Тевтонского ордена входил в малый капитул и заведовал административно-хозяйственными делами Ордена, осуществлял верховный контроль за владениями и участвовал в дипломатических миссиях. В период отсутствия он замещал магистра, а после его смерти исполнял обязанности главы Ордена до новых выборов. Для обозначения ландмейстерских должностей вплоть до середины XIII в. единый термин отсутствовал. Главу прусской провинциальной администрации чаще всего именовали praeceptor, provisor, commendator, и только с середины XIII в. постепенно начинает доминировать термин magister (нем. Meystir). См.: Armgart, 1995. S. 75—77; Рогаческий, 2002. С. 122. Вероятно, Андреас считался вторым лицом после магистра в Ливонской ветви Ордена. В мирном договоре с жителями Эзеля, покорившимися Ордену в 1241 г., Андреас фон Вельвен выступал в качестве главы Ливонского ордена и называл себя «рижским магистром» (magister Rigerensis) (LUB, I. S. 220—222, № 169; Новосельцев, Пашуто, Черепнин, 1972. С. 306—308).

18. SLVA. 2 b. S. 248, № 258; LUB, VI. S. 12, № 2725.

19. Арбузов, 1912. С. 285; Turnier, 1955. S. 266; Benninghoven, 1965. S. 444—445; Матузова, Назарова, 2002. С. 236; Urban, 2003. P. 96; Урбан, 2007. С. 153.

20. Чешихин, 1885. С. 345; Benninghoven, 1965. S. 374; Назарова, 1999. С. 196; Матузова, Назарова, 2002. С. 307. Встречаются и иные датировки. Так, Е. Боннель датировал поездку Андреаса весной-летом 1240 г. (Bonnell, 1862. S. 56), но тогда это должен был быть официальный визит главы Ливонского ордена, что выглядит исключительным явлением, ранее никогда в истории не повторявшимся и достойным иного упоминания в источниках.

21. Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 225; Назарова, 1999. С. 195—196. Ср.: Шаскольский, 1951. С. 187, прим. 2.

22. Назарова, 1999. С. 196; Матузова, Назарова, 2002. С. 307. В.А. Кучкин предполагал, что посольство Андреаса состоялось летом 1236 г. и было связано с попыткой привлечь новгородцев к крестовому походу на Литву, завершившемуся битвой при Сауле (Кучкин, 1994. С. 56; Кучкин, 1996. С. 11; Кучкин, 1999. С. 134). Кроме того, Кучкин сильно преувеличивает самостоятельность Александра Ярославича летом 1236 г., когда, по нашим подсчетам, Ярослав Всеволодович еще не отбыл из Новгорода в Киев (Хрустелев, 2008. С. 51), он также заставляет предположить, что Андреас фон Вельвен был меченосцем, а затем (в 1237 г.) перешел в Тевтонский Орден и сразу достиг там административных высот (Benninghoven, 1965. S. 444—445). Все это предположить затруднительно. Подробную критику этой гипотезы см.: Матузова, Назарова, 2002. С. 306—307.

23. Donner, 1929. S. 217—233; Ammann, 1936. S. 226; Пашуто, 1949. С. 52—76; Шаскольский, 1951. С. 181—185; Пашуто, 1956. С. 174—175; Рамм, 1959. С. 125—130; Тихомиров, 1975. С. 328; Шаскольский, 1978. С. 147—1486 153—156; Гумилев, 1992. С. 521; Сорокин, 1993. С. 9; Шаскольский, 1995. С. 17; Christiansen, 1997. P. 113, 133—134; Jutikkala, Pirinen, 2003. P. 52; Назарова, 2003. С. 223—224; Соколов, 2004. С. 261.

24. Donner, 1929. S. 224—225.

25. LUB, I. S. 205—208, № 160.

26. Donner, 1929. S. 223; Ammann, 1936. S. 219; Шаскольский, 1978. С. 153—154. Это признают даже противники концепции о согласованных действиях стран Запада против Руси в 1240 г.: Назарова, 1999. С. 194; Urban, 2003. P. 91.

27. Donner, 1929. S. 217, 222—223, 233; Ammann, 1936. S. 226; Пашуто, 1949. С. 52—76; Шаскольский, 1951. С. 181—185; Рамм, 1959. С. 125—130; Шаскольский, 1978. С. 153—156; Шаскольский, 1995. С. 17; Christiansen, 1997. P. 113, 133—134.

28. Шаскольский, 1978. С. 154. См. также: Шаскольский, 1951. С. 183—185.

29. Donner, 1929. S. 217, 222—223; Шаскольский, 1951. С. 177—187; Пашуто, 1956. С. 174—175; Рамм, 1959. С. 122—129; Шаскольский, 1978. С. 153.

30. Шаскольский, 1978. С. 155.

31. Шаскольский, 1978. С. 156; Лурье, 1997. С. 128; Назарова, 1999. С. 196—197.

32. Например, Г.А. Доннер в качестве аргумента указывал на летнее время вторжения: якобы походы в Прибалтике обычно проводились зимой, а лето — это ради возможности шведам совершить переброску сил морем (Donner, 1929. S. 226—227). Однако как указала Е.Л. Назарова, уже Генрих Латвийский упоминает как зимние, так летние, весенние и осенние военные предприятия (Назарова, 1999. С. 197, прим. 51. См. например: ГЛ. XX, 2; XXVII, 2; XXVIII, 5—6).

33. Шаскольский, 1978. С. 154.

34. С этой сложностью пытался бороться и Г.А. Доннер. Он считал, что сбор крестоносцев в Ливонии был назначен еще ранее Невской битвы, а двинулись они к Изборску не позднее 1 сентября, то есть планировались синхронные нападения, но немцы задержались (Donner, 1929. S. 226). Сложно представить себе средневековое воинство, которое два месяца ждет подхода опоздавших. См.: Назарова, 1999. С. 196—197.

35. Феннел, 1989. С. 143, 162; Хёш, 1995. С. 71; Линд, 1995. С. 48, 51—52; Назарова, 1999. С. 191—201; Selart, 2001. P. 161—165; Матузова, Назарова, 2002. С. 227.

36. Арбузов, 1912. С. 39; Donner, 1929. S. 213.

37. LUB, I. S. 204—205, № 159.

38. А. Селарт допускает, что договор в Стенби был как-то связан с походом братьев-рыцарей и датских колонистов в Водскую землю зимой 1240—1241 г., но к нападению на Псков и тем более на Неву он не имел никакого отношения (Selart, 2001. P. 162).

39. Чешихин, 1885. С. 70; AD, 110—111; Christiansen, 1997. P. 113; Назарова, 1999. С. 199—200; Назарова, 2002. С. 30. Г.А. Доннер указывал на сообщение одного позднего источника о том, что датская армия, прибывшая в Эстонию в 1239 г, позднее отправилась на Русь (Donner, 1929. S. 227). Е.Л. Назарова убедительно показала, что речь идет о неверных выводах, которые сделали читатели «Хроники Ливонии» Б. Рюссова (1578 г.), где говорится об участии «мужей короля» в немецком походе на Псков (Назарова, 1999. С. 200).

40. См.: LUB, I. S. 214—215, № 165—166.

41. LUB, I. S. 216, № 167.

42. LUB, I. S. 220—222, № 169; S. 236, № 180; S. 239, № 182; Чешихин, 1885. С. 7—9; Новосельцев, Пашуто, Черепнин, 1972. С. 306—308; Назарова, 1999. С. 195.

43. Хёш, 1995. С. 71; Назарова, 1999. С. 195. Немецкий историк Э. Хёш заметил, что в «Хронике Пруссии» Петра из Дусбурга вообще проигнорированы события в Ливонии — как будто ее не было!

44. Назарова, 1999. С. 195.

45. Osten-Sacken, 1907. S. 93—94.

46. Арбузов, 1912. С. 41—42; Хёш, 1995. С. 71; Феннел, 1989. С. 143, 162.

47. Rein, 1968. S. 41—42; Yrjö-Koskinen, 1874. S. 34; Ailio, 1917. S. 48; Donner, 1929. S. 223; Гадзяцкий, 1941. С. 92; Тихомиров, 1975. С. 328; Пашуто, 1956. С. 174—175; Рамм, 1959. С. 129—130; Jokipii, 1965. S. 18; Juva, Juva, 1964. S. 139—140; Гумилев, 1992. С. 521; Jutikkala, Pirinen, 2003. P. 52.

48. Urban, 2003. P. 93; Jutikkala, Pirinen, 2003. P. 52; Christiansen, 1997. P. 113, 133—134.

49. Хёш, 1995. С. 71; Urban, 2003. P. 93, 96, 100; Урбан, 2007. С. 149, 154, 160.

50. LR, v. 2069—2085. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 229—230.

51. LR, v. 2078—2082.

52. Назарова, 1999. С. 201.

53. Урбан, 2007. С. 154; Urban, 2003. P. 96, 100.

54. Назарова, 1999. С. 199.

55. Benninghoven, 1965. S. 376; Назарова, 1999. С. 199, прим. 66.

56. LR, v. 2090—2096.

57. LR, v. 2105—2144. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 230—231. В квадратных скобках пояснения Д.Х.

58. LR, v. 2151.

59. LR, v. 2145—2156. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 231. В квадратных скобках пояснения Д.Х.

60. Подробнее см.: Валеров, 2004. С. 162—164.

61. См.: Соловьев, 1993. Кн. 2, Т. 3. С. 149; Никитский, 1873. С. 96; Чешихин, 1884. С. 352—353; Пашуто, 1956. С. 181—182; Спегальский, 1963. С. 21; Пашуто, 1968. С. 294; Тихомиров, 1975. С. 332.

62. Назарова, 2002-б. С. 595; Валеров, 2004. С. 164—165.

63. Ср.: Валеров, 2004. С. 165.

64. LR, v. 2157—2161. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 231—232.

65. Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 219—220; Назарова, 2002-б. С. 595.

66. Osten-Sacken, 1907. S. 105.

67. Пашуто, 1963. С. 104; НПЛ, 86, 316. Исследователи испытывали затруднения с идентификацией этого князя Ярополка (Матузова, Назарова, 2002. С. 341, прим. 19).

68. Goetze, 1854. S. 24—26; Ammann, 1936. S. 222; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 220—224; Назарова, 2000. С. 40—43; Selart, 2001. P. 165; Selart, 2001а. Lk. 115, 122; Матузова, Назарова, 2002. С. 238, 274—275; Назарова, 2002-б. С. 593—594; Валеров, 2004. С. 166.

69. LUB, III. S. 100, № 540а.

70. LUB, III. S. 37—39, № 200а; Ammann, 1936. S. 274—275; Матузова, Назарова, 2002. С. 272—274.

71. Ammann, 1936. S. 275—276.

72. Бегунов, Клейпенберг, Шаскольский, 1966. С. 222—223.

73. См. подробнее: Назарова, 2000. С. 40—43.

74. LUB, III. S. 37, № 200а; Матузова, Назарова, 2002. С. 273—275.

75. Назарова, 2002-б. С. 594.

76. Pickhan, 1992. S. 118; Назарова, 2000. С. 42—43; Selart, 2001. P. 165; Матузова, Назарова, 2002. С. 238.

77. Ammann, 1936. S. 274; Бегунов, Клейпенберг, Шаскольский, 1966. С. 222; Матузова, Назарова, 2002. С. 272.

78. Назарова, 2002-б. С. 594.

79. Назарова, 2002-б. С. 595. Следует сказать, что мы не видим оснований для такой разрушительной логики. Автор ЛРХ редко следил за законностью действий своих героев — братьев-рыцарей. Главным для него было право сильного, которым он восхищался почти на каждой странице своей поэмы.

80. Даже Е.Л. Назарова в последнее время активно предлагает версию о том, что за именем Gerpolt скрывается именно Ярополк — такое имя, по мнению исследовательницы, могло быть у сына Ярослава Владимировича от первого брака с немкой (Назарова, 2002-б. С. 596; Матузова, Назарова, 2002. С. 238). Этот сын упоминается в летописи под 1243 г. как совершивший в Оденпе убийство своей русской мачехи (НПЛ, 79, 297). Вероятно, вторым браком Ярослав был женат на псковской боярыне. См. подробнее: Selart, 2001а; Матузова, Назарова, 2002. С. 321; Охотникова, 2007. С. 383—384. Стоит добавить, что под Герпольтом из ЛРХ понимать сына Ярослава Владимировича крайне затруднительно. Прежде всего, он никак не мог называться королем при живом отце. А также не мог передавать Псков Ордену, даже если предположить, что Ярослав отказался от своих прав. Права сына на псковский стол были предельно гипотетичными — ведь даже его отец там не правил. Кроме того, непонятно как быть с актом о даровании 1248 г., где упоминается именно Ярослав (Ghereslawo). Если Ярослав уже передал Псков епископу и Ордену, то что совершил его сын?

81. НПЛ, 79, 304.

82. Примечательно, что ранее никто не пытался сопоставить упоминаемого в ЛРХ Герпольта с Юрием Мстиславичем, который был псковским князем с 1233 г. (НПЛ, 72, 281). В летописях он позднее не упоминается, но и иных псковских правителей мы в указанный период (1233—1240 гг.) не знаем. Были ли они? Ведь в ЛРХ однозначно говорится о законном и действительном короле Пскова. Имя «Юрий» в форме «Гюрги» вполне могло быть основой для Gerpolt. Кроме того, за христианским именем Юрий могло скрываться языческое Ярополк. Смущает только то, что в ЛРХ имя Юрий упоминается в форме Juries (LR, v. 7746, 7758).

83. ЖАН сообщает, что псковичи встречали Александра Ярославича «пред градомъ съ кресты, подающее хвалу Богови» (ЖАН, 2000. С. 364). НПЛ просто не фиксирует конфликтов с псковичами, но указывает, что Псков Александр захватил «изгоном», то есть налетом, без планомерного штурма (НПЛ, 78).

84. Валеров, 2004. С. 166.

85. LR, v. 2171—2177. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 232.

86. ЖАН, 2000. С. 364; Бегунов, 1965. С. 169.

87. С1Л, 312; ЖАН, 1995. С. 198.

88. Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 210; Матузова, Назарова, 2002. С. 238, прим. 23; 239, прим. 27; 327, прим. 27; Валеров, 2004. С. 168—169. Ниже в ЛРХ говорится, что новгородский князь Александр выгнал из Пскова «обоих братьев», «покончив с их фогством» (LR, v. 2189—2190. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 232).

89. Матузова, Назарова, 2002. С. 238, прим. 23. Обычно при разделе завоеванного Орден получал треть (LUB, I. S. 22—23, № 16), но в данном случае — вероятно, в связи с особой рискованностью предприятия — братья выторговали себе половину (LUB, III. S. 37, № 200а; Матузова, Назарова, 2002. С. 273—275).

90. См.: Валеров, 2004. С. 170.

91. См.: Рогачевский, 2002. С. 45, 98, 274—275; Рогачевский, 2004. С. 56.

92. Рамм, 1959. С. 125—126.

93. ЖАН, 2000. С. 364.

94. Словарь русского языка XI—XVII в. Вып. 11. М., 1986. С. 27; Срезневский, 1902. Т. 2, Стб. 365; Валеров, 2004. С. 172.

95. Валеров, 2004. С. 173.

96. LR, v. 2195—2197. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 232.

97. Матузова, Назарова, 2002. С. 197, прим. 1; 235, прим. 3.

98. Чешихин, 1884. С. 354—355; Валеров, 2004. С. 173—174.

99. Wartberge, 1863. р. 29. Перевод: Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 232. В квадратных скобках — пояснения Д.Х. Вероятно, основываясь на суждении Вартберга, в Хронике Тевтонского ордена также было записано о переходе псковичей в католичество (Deutsch-Ordens Chronik. S. 853; Бегунов, Клейненберг, Шаскольский, 1966. С. 235).

100. PUB, I. № 209; Матузова, Назарова, 2002. С. 268—269. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 269—270.

101. LR, v. 2186. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 232. Совершенно не понятно на чем основывался А.В. Валеров, утверждая, что «по крайней мере часть псковичей оказала сопротивление Александру Ярославичу» (Валеров, 2004. С. 171). Источники не дают к этому никаких оснований. Если и были в Пскове люди, недовольные возвращением переяславской династии и сопротивлявшиеся с оружием, то их было микроскопически мало — так что даже ливонский хронист их не заметил.

102. Участие псковичей в Ледовом побоище отмечают псковские летописи: П1Л, 13; П3Л, 87—88.

103. Назарова, 2002-б. С. 597.

104. НПЛ, 78.

105. Феннел, 1989. С. 144.

106. Андреев, 1996. С. 249.

107. Кучкин, 1994. С. 57; Кучкин, 1996. С. 16; Соколов, 2004. С. 262.

108. См. с. 168—169.

109. НПЛ, 78, 295.

110. Матузова, Назарова, 2002. С. 324, прим. 4.

111. Рябинин, 1993. С. 224; Рябинин, 2001. С. 135—136.

112. Валеров, 2004. С. 168.

113. НПЛ, 78, 295.

114. НПЛ, 59, 261.

115. См.: Матузова, Назарова, 2002. С. 295, прим. 4; 324, прим. 6.

116. Между прочим, это первый случай выделения области Нуова — Nouve — очевидно, Нева. По русским источникам Нева как отдельный регион не известна (Матузова, Назарова, 2002. С. 260, прим. 4).

117. LUB, III. S. 33—34, № 169; SLVA. S. 232, № 242; Матузова, Назарова, 2002. С. 257—258. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 258—259.

118. См.: Матузова, Назарова, 2002. С. 260, прим. 5.

119. Чешихин, 1885. С. 70; AD, 110—111; Christiansen, 1997. P. 113; Назарова, 1999. С. 199—200; Назарова, 2002. С. 30; Матузова, Назарова, 2002. С. 260—261.

120. LR, v. 2105—2144. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 230—231.

121. НПЛ, 78.

122. Рябинин, 2001. С. 13.

123. Nazarova, 2001. P. 186—187.

124. Назарова, 2002. С. 30.

125. LUB, III. S. 34, № 169; SLVA. S. 232, № 242; Матузова, Назарова, 2002. С. 258. Перевод: Матузова, Назарова, 2002. С. 259.

126. Такие исследователи, как Л. Арбузов, А. Швабе и В. Беннинховен, чаще всего не высказывали излишних сомнений, что под «комтуром Андреасом» в данной грамоте скрывается вице-магистр Андреас фон Вельвен (SLVA. S. 232, № 242; Benninghoven, 1965. S. 444—445). Тем не менее, в недавней публикации В.И. Матузова и Е.Л. Назарова отказались как-либо идентифицировать «комтура Андреаса» и не стали этого комментировать (Матузова, Назарова, 2002. С. 261, прим. 10). Дело в том, что до середины XIII в. единого термина для обозначения ландмейстерских должностей не было. В Пруссии использовались praeceptor, provisor, commendator, и только с середины XIII в. их постепенно вытеснил magister (Armgart, 1995. S. 75—77; Рогачевский, 2002. С. 122). В грамоте от 13 апреля 1241 г. брат Андреас расположен на первом месте в орденской иерархии — очевидно, что орденские маршал и камерарий (кассир) были ниже его по статусу. Одновременно, в 1241 г. мы знаем, Андреас фон Вельвен был главой Ливонского ордена — он фигурирует таковым в мирном договоре с эзельцами, где имеет достаточно характерный титул — «рижский магистр» (magister Rigerensis) (LUB, I. S. 220—222, № 169; Новосельцев, Пашуто, Черепнин, 1972. С. 307—308). Считаем, что сомнения В.И. Матузовой и Е.Л. Назаровой недостаточно обоснованы.

127. НПЛ, 78, 295. В квадратных скобках — дополнения и пояснения Д.Х.

128. НПЛ, 78, 295.

129. Кучкин, 1996. С. 17; Кучкин, 1999. С. 136. По мнению В.И. Матузовой и Е.Л. Назаровой возвращение Александра состоялось не ранее осени 1241 г. (Матузова, Назарова, 2002. С. 324, прим. 7). Вероятно, исследовательницы предпочитают растягивать события по примирению новгородцев со своим князем и сокращать промежуток между походом Александра к Копорью и отвоеванием Пскова. Летопись позволяет рассуждать и таким образом. Однако мы считаем, что решение о возвращении Александра было принято еще в феврале 1241 г., и еще до начала посевной он вернулся в Новгород, а затем выбил немцев из Водской земли. Представить, что новгородцы целый год (до осени 1241 г.) терпели интервентов в центре своей житницы — в Водской земле — затруднительно.

130. НПЛ, 78, 295.

131. ЖАН, 2000. С. 362. В квадратных скобках — пояснения Д.Х.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница