§ 4. Дорога из Орды, встреча
Достижение цели визита, в первую очередь получение ярлыка на соответствующее княжество, давало право князю покинуть ставку хана и вернуться домой.
Летописцы обычно лаконично отмечают, что князь выезжает из Орды, правда, отмечая некоторые нюансы. К примеру, под 1243 г., указано, что князь Ярослав Всеволодович «...поиде с великою честью в землю свою»1. Или же под 1246 г. «...Бориса же Васильковича... Сартак же почтивъ его отпусти с миром въ свояси»2, а под 1252 г. «пустиша Татарове Разянского князя Олга Ингваровича, внука Игорева, на свою землю»3. Таким образом. Кто-то покидал ставку хана «с честью», а кого-то отпускали после длительной задержки.
Особо отмечаются какие-либо неординарные обстоятельства, например, женитьба: «Въ лѣто 6765 (1257). ...Тое же зимы Глеб Васильковичь прииде от Канович во свою отчину, женився в Татарех»4. В XIV в. нередко авторы летописных текстов добавляют милость Всевышенего при возвращении из степи: «Въ лѣто 6837 (1329) божшмъ жаловашемъ выиде изо Орды князь Костянтинъ въ свою отчину въ Тфѣрь и нача княжити тогды тихомирно»5.
Однажды в летописях отмечена трудность пути из степи в связи с суровостью зимы: «Тоѣ же зимы (1407—1408 гг. — Ю.С.) быша мрази и снѣзи велици зѣло, и вѣтри и выядицы нестройны, и путь изо Орды (выделено мною — Ю.С.) бяше нуженъ и тяжекъ зѣло...»6. Надо полагать, что обычно князья и их свита выбирали для дороги назад более благоприятные условия, которые не вызывали особых затруднений и потому их описание не попадало на страницы письменных памятников.
Продолжительность пути из ставки хана в княжество, по всей видимости, не сильно отличалась от времени затрачиваемой на путь в Орду. Однако прямых свидетельств об этом источники не сохранили. Мы можем предполагать, что обратную дорогу русские князья и их свита предпочитали делать не по водному пути, а по сухопутным дорогам и занимала она около двух месяцев. Грести вверх по реке было достаточно не просто. Кроме того, на обратном пути, после посещения хана и получения ярлыка (и, вероятно, пайцзы), местные ордынские князьки с более низким статусом не осмеливались требовать подарков и внимания, что упрощало и сокращало дорогу на Русь.
Самое подробное описание пути из ставки хана в княжество сохранилось в «Житии Михаила Тверского» — это описание доставки тела казненного князя в Тверь. Причем описание оставил, по всей видимости, не сопровождавший тело человек — свита князя была задержана в Орде и вернулась на Русь с Юрием Московским следующим летом (1319 г.). Во всяком случае, описывая эпизод, случившийся с одним из охранников тела князя в г. Бельджамене («Бездеж»), автор ссылается ни некоего иерея, «от него же слышахомъ и написахомъ»7.
Итак, после казни, которая была осуществлена на Северном Кавказе, где кочевал хан Узбек, 22 ноября тело князя положили на доску, погрузили на телегу и закрепили веревками («...положиша и на велицѣй вѣцѣ, и возложиша и на телегу, и увиша ужи крѣпко...»8. Далее автор отмечает, что тело «...перевезоша за реку, рекомую Адежь, еже речется «горесть»...»9. Уже оттуда тело доставили в Маджары («...И оттолѣ посла тѣло въ Мжачары...»10), а затем в Бельджамен («...И оттолѣ его повезоша к Бездежю...11). В этот ордынский город тело прибыло уже в снежную погоду на санях: «...мнози видевше из града около саней святаго множество народу...»12. Далее автор «Жития...» указывает, что тело Михаила было доставлено в пределы русских княжеств, где, проехав ряд городов, которых, к сожалению, автор не назвал, прибыло в Москву («...И оттолѣ повезоша его в Русь. Везуще его по градомъ по русскимъ и довезоша его до Москвы...»)13. Только летом 1319 г. после возвращения князя Юрия Даниловича Московского от Узбека тело Михаила доставили в Тверь («...привезоша мощи святаго въ Тферь со многою честию»14).
Со времени «великой замятни», в условиях ослабления центральной ханской власти, русские летописцы начинают фиксировать нападения на князей именно на обратном пути из Орды с целью грабежа. К примеру, под 1361 г. помещен рассказ о стычке князя Андрея Константиновича Нижегородского с князем Рятекозем: «И въ то время князь велики Андрѣй Констянтиновичь Нижнего Новагорода поиде изо Орды въ Русь, и на пути удари на него князь Ретякозъ, и поможе Богъ князю Андрѣю Констянтиновичю Нижняго Новагорода, и приде здравъ на Русь»15. Здесь же летописец особо отмечает, что «мнози князи Рустіи въ то время изо Орды избѣжаша, а Ростовстіи князи граблени избѣжаша»16.
После нашествия Токтамыша и задержания в степи сыновей великих князей в качестве почетных заложников летописи фиксируют побеги князей из ставки хана. Учитывая, что с момента въезда на территорию Орды к русским князьям приставлялись особые сопровождающие, а почетные заложники, по всей видимости, удостаивались пристального внимания, побег из ставки хана являлся непростой задачей.
Этот вывод ярко иллюстрирует первый из упомянутых в летописях побегов. В 1385 г. неудачную попытку предпринял сын Дмитрия Константиновича Нижегородского Василий Кирдяпа: «Въ лѣто 6893 (1385)... Тое же осени въ Филипово говѣнїе въ Юрїевъ день (26 ноября), въ недѣлю, побѣжа изъ Орды князь Василеи сынъ князя великаго Дмитриевъ»17. Однако по пути на Родину он столкнулся с ордынским послом, возвращавшемся в ставку хана. Тот Василия «...изнима... и приведе въ орду къ царю, и за то приятъ (Василий — Ю.С.) от Татаръ истому велику...»18.
Вероятно, именно данный опыт неудачного побега из ставки хана способствовал тому, что сын князя Дмитрия Ивановича Московского Василий принял решение бежать не прямо на Русь, а в обход. Летом 1386 г. «...князь Василеи великого князя сынъ Дмитреевъ прибѣже изъ Орды в Подольскую землю в Великые Волохы к Петру воеводѣ»19 и только в январе 1388 г. он прибыл в Москву20.
Летом 1387 г. отмечено, что «прибѣжа изъ Орды князь Родославъ сынъ Олговъ Рязаньскаго»21.
Описания встречи князя из поездки в Орду встречаются крайне редко. В первую очередь они связаны с посажением князя на столичный владимирский престол. К примеру, под 1252 г. Летописец описывает возвращение князя Александра Ярославича (Невского) из Орды и его прибытие во Владимир следующим образом: «Того же лѣта Александръ Ярославич прииде из Орды, по пленении Неврюевѣ, и срете митрополит съ кресты у Златых ворот и со всѣм чином священническым, и посадиша его на столѣ отца его Ярослава. Он же по пленении церкви въздвигнувъ и разбѣгшаяся люди събравъ в домы своя и грады исполнивъ. И тако от злобления поганых утешася людие»22.
Возвращение в 1246 г. Даниила Галицкого из ставки Батыя и его встреча в княжестве описаны достаточно лаконично: «...И приде в землю свою, и срете его братъ и сынови его, и бысть плачь обидѣ его, и болшая же бѣ радость о здравьи его»23. Тем не менее, летописец отмечает особую радость в связи с возвращением князя из степи невредимым.
Под 1413 г. в Никоновском своде сохранилось описание встречи князя по приезде из Орды с уникальными деталями. Весной указанного года, 9 апреля, князь Иван Михайлович Тверской «пріиде во Тферь, во свое отечество... въ недѣлю, изутра; епископъ же Тферскій Антоней и весь священничьскій чинъ сретоша его со кресты, съ честію и со многою радостію»24. Показательно, что в записи отмечено время дня, когда князь предпочел въехать в свой столичный город — ранее утро («изутра»).
Показательно, что князя, возвращающегося от хана с ярлыком могли не впустить в город, Так, около 1278 г., теща не впустила в Ярославль Федора Ростиславича, объявив законным правителем его сына — Михаила25. А в 1412 г. «зимы, мѣсяца Декабря въ 24 день, канунъ Рожества Христова, пріиде князь Василей Михаиловичь въ Кашин с Татары; и князь Иванъ Борисовичь и застава Тферская въ городъ его Кашинъ не пустиша». Князь вынужден был вернуться в ставку хана26.
Если в начале XV столетия данный факт можно объяснить ослаблением центральной ханской власти, то для XIII столетия упомянутый случай не характерен. Надо отметить, что позже, уже после смерти Михаила, женившись на ханской дочери и заручившись ордынским отрядом, Федору удалось вокняжиться в Ярославле27.
Сохранилось достаточно пространное описание встречи тела казнённого в Орде князя Михаила Ярославича Тверского. Все его близкие родственники — жена и сыновья (за исключением Константина, находившегося с телом отца) — встретили тело, которое отправили к Твери водным путем. Уже там, на берегу Волги «...срѣте и Дмитрей, и Александръ, и Василий, и княгини его Анна на Волге в насадѣ». Здесь же присутствовали епископ Тверской Варсонуфий и священнослужители княжества («А епископъ Варсунофей съ кресты и съ игумены, и с попы, и диаконы, и бесчисленное множество народа срѣтоша его у святаго Михаила на березѣ»). Трагедия, случившаяся с князем вызвала всеобщую скорбь, выразившуюся в плаче, который, по словам автора «Жития», был настолько громким, что нельзя было расслышать молитв, произносившихся при встрече тела князя («И от многаго вопля не бѣ слышати поющих»). Кроме того, в связи с большим количеством собравшихся проститься со своим князем людей, раку с мощами сначала с трудом донесли до Спасо-Преображенского собора, а затем с не меньшим трудом её смогли поставить в церкви («не можаху раки донести тѣсноты ради до церкви, поставиша пред враты церковными. И тако на многи часы плакавшеся, едва внесоша в церковь, пѣвше надгробныя пѣсни, положиша въ церкви святаго Спаса...»)28.
Столь же подробно описана встреча также казнённого в Орде в 1339 г. сына Михаила Александра Тверского. Тело Александра доставили во Владимир, где его встретил митрополит Феогност и церковнослужители города («пріемше тѣлеса ихъ везоша и на Русь; и бывшимъ имъ въ Володимери, и срѣте ихъ Фегнастъ митрополитъ со игумены и съ попы, предложивши пѣніе надгробное, отпустиша»). Из Владимира тело доставили в Переяславль, где его встретили братья — Константин и Василий, а также Тверской епископ Федор, ростовский епископ Гавриил, которые провели совместную заупокойную службу («Братъ же его князь Костантинь, князь Василей, епископь Феодорь Тверьскый, и Гаврилъ, еписукопь ростовскый, съвъкупишася пѣвше над ними у святаго Спаса в Переяславли, и отпустиша и»). После этого тело было доставлено в Тверь и от храма Архангела Михаила жители города понесли гроб на руках до Спасо-Преображенского собора — главного храма города и княжества, туда же где покоилось тело его отца («И привезоша ихъ въ Тверь, и срѣтоша ихъ гражане у святаго Михаила, и вземше ихъ на главахъ несоша вь градъ къ святому Спасу»). Под заупокойные молитвы и плач матери, вдовы, детей и братьев, князь Александр был похоронен в стенах Спасского собора («мати же его, и братіа, и княгыни его з дѣтми своми, все гражане плакашася горцѣ; епископь же со игумены и съ попы пѣвша надъ ними, и гробу предаша...»)29.
Вполне закономерно авторы данных рассказов отмечают горестный плач по казненным по приказу хана князьям.
В большинстве приведённых описаний отмечается встреча князя церковнослужителями — митрополитом или епископом, игуменами монастырей, которые читают соответствующие случаю молитвы — либо радостные — во-избавление, либо заупокойные. Таким образом, как проводы, так и встреча князя из опасной поездки сопровождалась молитвой.
В случае же благоприятного исхода дела в Орде источники отмечают радость при встрече князя. К примеру, описывая возвращение князя Василия Дмитриевича из Орды в 1392 г., летописец особо подчеркивает, что «бысть радость велика въ градѣ Москвѣ о прїездѣ его»30.
Вероятно, при возвращении князя из Орды его сопровождали те же лица, что и при отъезде.
В первую очередь среди лиц находящихся в свите князя летописцы отмечают ближайших его родственников. К примеру, под 1341 г. упомянуто, что «выиде из Орды на великое княжение Князь Семенъ Ивановичь, а с нимъ братья его, Иоанъ и Андрѣи»31.
Однако в особых случаях летописцы отмечают присутствие различных ордынских чиновников, например послов. Наиболее известный случай, когда в 1322 г. «приходи на Русь изо Орды посолъ силенъ со княземъ Иваномъ Даниловичемъ, именем Ахмылъ, и много пакости учини по Низовъскои земли и Ярославль взя и много християнъ иссѣче и поиде во Орду»32.
Ранее, в 1303 г. с послом из Орды вернулся великий князь владимирский Андрей Александрович: «Въ лѣто 6811 (1303)... На ту жь осень князь велики Андреи прииде из Орды с послы и жалованиемъ церковным»33.
Показателен случай, когда сопровождающие князя послы участвуют в междоусобных стычках русских владетелей. Так в 1346 г. князь Всеволод Александрович Холмский, получивший ярлык на Тверское княжество и которого сопровождал ордынский посол, по дороге из ставки хана «...на Бездежѣ (Бельджамен — Ю.С.) срѣте дядю своего князя Василья Михаиловичя Кашинскаго и ограби его»34.
Широко известен и случай, когда в 1339 г. несколько в иной ситуации сопровождавший ордынского темника Тоглу-бея (Товлубея) рязанский князь Иван Коротопол встретил Александра Михайловича Пронского, который направлялся в ставку хана с ордынским выходом. Князь Иван «...Срѣте же его (пронского князя — Ю.С.). и изымавъ его пограби и приведше его в Переславль Рязаньски повѣле убити его»35.
Летописи отмечают, что послы нередко применяли жесткие меры по отношению к жителям княжества. К примеру, «Въ лѣто 6824 (1316). Того же лѣта прииде изо Орды Василеи Костянтинович, а с нимъ послы Татарьские Сабанчии и Казанчи, и много зла сотвориша Ростову»36.
Встречаются в источниках и свидетельства об участии послов и посольских отрядах в междоусобицах князей. Например, в 1342 г. пронский князь Ярослав Александрович получил ярлык на великое княжество Рязанское и вернулся в княжество в сопровождении посла Киндяка («...Того же лѣта (1342 — Ю.С.) выиде из Орды на Рязаньское княженье князь Ярославъ Проньскы, отпущенъ царемъ, а съ нимъ посолъ Киндякъ»). Подойдя к столичному Переяславлю-Рязанскому, где престол занимал Иван Иванович, прозванный Коротополом, князь начал штурм. Однако «Князь же Иванъ Коротополъ затворися въ градѣ и бися весь день с города, а на ночь выбежа изъ города». Тогда в открытый и незащищенный город вошли ордынские всадники: «и посолъ Киндякъ воиде в городъ много християнъ полони, а иных изби...»37.
В 1364 г. «прїиде изъ Орды князь Василеи Дмитреевичь Суждальскыи отъ царя Азиза, а съ нимъ царевъ посолъ, а имя ему Оурусъманды, и вынесе ярлыкы на княженїе на великое князю Дмитрїю Костянтиновичю Суждальскому»38. А под 1386 г. в летописях упомянуто, что «прїиде изъ Орды князь Александрь Михаиловичь с посломъ...»39.
Нередко князья приводили с собой ордынские войска, которые должны были помочь им решить их политические задачи и проблемы. Так в 1281 г. князь Андрей Александрович Городецкий «испроси себѣ княженье великое под братомъ своимъ старѣишимъ княземъ Дмитреемъ и приведе съ собою рать татарьскую, Кавадыя и Алчедая, и прииде с ними к Мурому...»40. А в 1285 г. тот же князь «приведе царевича из орды, и много зла сътвори християном»41. Восемь лет спустя, в 1293 г., «приведе Андреи изъ Орды Дюденя ратїю на великаго князя Дмитриа и много зло бысть Руси»42.
Михаил Ярославич Тверской, казнённый позднее в Орде, в 1315 г. «прииде изо Орды..., ведыи съ собою окааннаго Таитемеря и Мархожу и Индыя»43 и с их помощью разгромил новгородские силы под Торжком.
В 1317 г. уже противник Михаила князь Юрий Данилович Московский «...приведе съ собою Татары, Кавгадыя и Астробыла»44.
Нередки случаи, когда источники среди сопровождающих князя лиц при возвращении из Орды отмечают различных кредиторов. К примеру, в 1325 г. «прииде из Орды князь Александръ Михаиловичь, а с нимъ Татарове должници, и много тяготы бысть земли Тферьскои от Татаръ»45. А в 1371 г. из ставки Мамая вернулся князь Дмитрий Иванович московский «съ многыми должникы...»46.
Нередко летописцы отмечают смерть князя по дороге от ордынского хана. Так в 1246 г. по пути из Каракорума скончался Ярослав Всеволодович Владимирский. Папский легат Плано Карпини сохранил свидетельства об отравлении князя лично матерью кагана Туракиной47. В Московском летописном своде конца XV в. отложился довольно пространный рассказ о данном событии: «Въ лѣто 6754 (1246) ...Князю же Ярославу тогда сущу въ Орде у Канович, и много пострада от безбожныхъ Татаръ за землю Рускую; Федоромъ Яруновичемъ обажен бо бысть царю, и много истомленье подъят, и много быв в Орде поиде от Канович, и преставися во иноплеменницех нужною смертью тое же осени и того мѣсяца септеврия 30. О таковых бо писание глаголеть: «ничто же бо ино таково прѣд богом, но еже аще кто положит душу свою за други своя». Сии же князь великии положи душу свою за вся люди своя и за землю Русскую, и притые его господь ко избранному своему стаду; милостивъ бо бяше ко всякому, и требующим же невозбранно даяше, еже требовааху»48.
Под 1263 г. тот же Московский летописный свод конца XV в. отмечает, что Александр Ярославич (Невский) «поиде в Орду ко царю Беркаю, и удержа и царь, не пусти его в Русь, и зимова в Ордѣ, тамо и разболѣся». Уже больной он доехал до Нижнего Новгорода, а оттуда в Городец, где «в болшии недуг впаде», принял монашеский постриг и 14 ноября 1263 г. скончался49.
Смерть по дороге из Орды брата Александра Невского, тверского князя Ярослава Ярославича отмечают летописи под 1271 г.: «Тое же зимы преставися великїи князь Ярославъ Тферскыи идя ис Татаръ, дръжавъ великое княженїе 7 лѣть по Александрѣ»50.
Встречаются случаи, когда в летописях упоминается дата приезда князя в столичный город княжества, дата его возвращения. К примеру, под 1392 г. отмечено, что князь Василий Дмитриевич Московский вернулся в Москву 20 октября51. Иван Михайлович Тверской в 1408 г. прибыл в столицу 2452 или 25 января53, а в 1412 г. — 9 апреля54. Дмитрий Константинович Суздальский в 1360 г. въехал во Владимир «за недѣлю до петрова дни мѣсяца июня въ 22»55. А в 1432 г. Василий Васильевич Московский прибыл из ставки Улуг-Мухаммеда «на Петровъ день (29 июня — Ю.С.)»56.
Анализ посвящения святым дат возвращения князей из Орды не позволяет нам каким-либо образом связать данные события с сакральным значением и символизмом указанных чисел. Вероятно, они, если попали в текст намерено, должны были показать особое христианское благочестие князей, а не выделить данное событие как исключительно отношения с кочевниками-иноверцами.
Таким образом, князья старались не задерживаться в ставке хана без особой необходимости. Достигнув своей цели — получив ярлык на княжение или военную поддержку ордынского хана — князья выезжали домой. Дорога из степи была сопряжена с рядом трудностей. Кроме собственно путевых неурядиц и бездорожья (к примеру, заснеженности), караван русского князя мог поджидать грабеж. Причем, в период «великой замятни» разбоем на дорогах не брезговали уже не только бедные и бесправные подданные хана, но и достаточно знатные лица — «князья».
Сопровождали князя те же лица, что и в его поездке в ставку хана: близкие родственники, бояре, дружина и слуги. Кроме того, с князем мог выехать на Русь ханский посол и кредиторы князя.
Прибытие князя в столичный город рассматривалась как радость и сопровождалось молитвой. На подъезде к городу князя и его свиту, как правило, встречали родные и близкие, а также церковные иерархи.
Дата приезда в княжество в большинстве случаев не позволяет нам связывать её с каким-либо восприятием русско-ордынских отношений: скорее упоминание числа приезда носило общехристианский сакральный смысл.
Примечания
1. ПСРЛ. Т. XXV. С. 136.
2. ПСРЛ. Т. XXV. С. 139.
3. ПСРЛ. Т. XXV. С. 141—142.
4. ПСРЛ. Т. XXV. С. 143.
5. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 45.
6. ПСРЛ. Т. XI. С. 203.
7. Житие Михаила Ярославича Тверского. С. 90.
8. Там же. С. 86.
9. Там же. С. 86.
10. Там же. С. 88.
11. Там же. С. 88.
12. Там же. С. 88.
13. Житие Михаила Ярославича Тверского. С. 90.
14. Там же. С. 90.
15. ПСРЛ. Т. X. С. 233.
16. ПСРЛ. Т. X. С. 233; ПСРЛ. Т. XXV. С. 181.
17. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 151.
18. ПСРЛ. Т. XI. С. 87; ПСРЛ. Т. XXV. С. 212.
19. ПСРЛ. Т. XXV. С. 213.
20. ПСРЛ. Т. XXV. С. 214.
21. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 153.
22. ПСРЛ. Т. I. Стб. 473.
23. Галицко-Волынская летопись / подгот. текста, пер. и коммент.: О.П. Лихачева // БЛДР. 2000. Т. 5. С. 256.
24. ПСРЛ. Т. XI. С. 221.
25. Житие Федора Ярославского // Клосс Б.М. Избранные труды. Т. II. Очерки по истории русской агиографии XIV—XVI веков. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 313; ПСРЛ. Т. XXXI. Мазуринский летописец. М., 1968. С. 79.
26. ПСРЛ. Т. XI. С. 220.
27. Житие Федора Ярославского. С. 314; ПСРЛ. Т. XXXI. Мазуринский летописец. М., 1968. С. 79—80.
28. Житие Михаила Ярославича Тверского. С. 90.
29. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 418—420.
30. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 164.
31. ПСРЛ. Т. XXV. С. 172.
32. ПСРЛ. Т. XXV. С. 167.
33. ПСРЛ. Т. XXV. С. 393.
34. ПСРЛ. Т. X. С. 217—218.
35. ПСРЛ. Т. XXV. С. 172.
36. ПСРЛ. Т. XXV. С. 161.
37. ПСРЛ. Т. XXV. С. 174—175.
38. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 77—78.
39. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 444.
40. ПСРЛ. Т. XXV. С. 153.
41. ПСРЛ. Т. XXV. С. 156.
42. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 35.
43. ПСРЛ. Т. XXV. С. 160.
44. ПСРЛ. Т. XXV. С. 161.
45. ПСРЛ. Т. XXV. С. 167.
46. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 430—431.
47. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 77.
48. ПСРЛ. Т. XXV. С. 139.
49. ПСРЛ. Т. XXV. С. 144.
50. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 33.
51. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 164. 20 октября — день памяти великомученика Артемия. Святой великомученик Артемий был выдающимся военачальником в правление императоров Константина и его сына. За доблестную службу и отвагу его поставили наместником Египта, где он сделал много для укрепления христианства — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 531.
52. ПСРЛ. Т. 15. Тверской сборник. М.: Языки русской культуры, 2000. Стб. 478—479. 24 января — день памяти преподобной Ксении — «странница» — Ксения всем оказывала помощь, была благотворительницей для бедных, утешительницей для скорбящих, наставницей для грешных — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 531.
53. ПСРЛ. Т. XVIII. С. 154; ПСРЛ. Т. XXV. С. 236—237. 25 января — день памяти Григория Богослова — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 90.
54. ПСРЛ. Т. XI. С. 221. Мученника Евпсихия — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 194.
55. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 68—69; ПСРЛ. Т. X. С. 231—232. 22 июня — день памяти Священномученника Евсевия, еп. Самосатского — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 314—315.
56. ПСРЛ. Т. XXV. С. 249—250. 29 июня — день памяти Петра и Павла. Апостолы Петр и Павел называются первоверховными за особо ревностное распространение веры Христовой — Некрылова А.Ф. Русский традиционный календарь на каждый день и для каждого дома. СПб.: Азбука-классика, 2007. С. 336—337.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |