§ 6. Поездки русских князей ко двору ордынского хана в XIV в.

27 июля 1304 г. умер великий князь владимирский Андрей Александрович. Годом раньше, 5 марта 1303 г. скончался возможный его преемник московский князь Данила Александрович. Главным претендентом на великокняжеский стол становился следующий по старшинству внук Ярослава Всеволодовича Михаил Ярославич, удельный князь Тверской.

К этому времени зависимость Руси от Орды оформилось не только юридически, но и получила ряд фактических выражений. Одним из таких неоспоримых показателей было получение инвеституры на удельные и великие владения в Орде.

Смерть великого князя владимирского требовала от претендентов на престол явки к хану для получения ярлыка. Практически сразу после смерти князя Андрея источники фиксируют отъезд в Орду князя Михаила Ярославича Тверского. Летом 1304 г. он выехал в степь¹, а в 1305 г.², «тое же осени»³, а по сведением Рогожского летописца «зимѣ», «Михаилъ князь прїиде изъ [О]рды и сѣде въ Владимири на великомъ княженїи и приходилъ ратїю къ Москвѣ»⁴.

Таким образом, хан Токта поддерживает тверского князя, и Михаил в 1305 г. возвращается на Русь великим князем владимирским. Он совершает поход на Москву, вероятно, в сопровождении ордынского посольского отряда. По крайней мере, анализ летописных записей позволяет А.А. Горскому связать «Таирову рать», упомянутую в источниках, с конфронтацией между Тверью и Москвой⁵.

До этого Михаил Ярославич в Орде был один раз: летописи фиксирует его возвращение из степи в 1293 г., во время «Дюденевой рати». Есть основания полагать, что он был в ставке Ногая и получил от него инвеституру на Тверское княжество⁶.

Параллельно с ним в 1304 г. в ставку хана отправился Юрий Данилович Московский. Красочно описывает сложившуюся ситуацию Новгородская I летопись: «Въ лѣто 6812 (1304)... сопростася два князя о великое княжение: Михаило Ярославичь Тферьскыи и Юрьи Данилович Московьскыи, и поидоша въ Орду оба, и много бысть замятни Суждальскои земли...»⁷. Попытки задержать князя Юрия под Суздалем не увенчались успехом. Как отмечено в Московском летописном своде конца XV в.: «он же со своею братиею проиде во Орду инемъ путемъ...»⁸. Вернулся князь Юрий либо раньше Михаила Ярославича, либо синхронно (т.е. до зимы 1305—1306 гг.), поскольку, как справедливо подчеркнул А.А. Горский, князь Михаил выдвинулся с войсками к Москве «на князя на Юрья»⁹, то есть последний был в столице своего княжества¹⁰. Таким образом, князь Юрий провел при дворе хана Токты около года.

Необходимо отметить, что русские летописи отмечают поездку в Орду князя Юрия в сопровождении своих братьев («съ своею братьею въ орду пошелъ»¹¹). Однако его младшие братья Борис и Иван в отсутствие Юрия активно представляют его интересы на Руси: Борис отправляется в Кострому, а Иван — в Переяславль. Самый младший сын Данилы Александровича — Афонасий, вероятно, в силу своего малолетства не упоминается в событиях и вряд ли был отправлен со старшим братом в Орду. Единственным из братьев-Даниловичей, который не отмечен источниками при описании событий данного времени на Руси, это Александр — следующий по старшинству после Юрия. Можно предполагать, что именно он сопровождал брата в его поездке в ставку хана в 1304—1305 гг.

Следующая поездка князя Михаила в Орду фиксируется 1310 г., точнее — концом 1309 — началом 1311 гг. — временем работы Переяславского собора (согласно сведениям Жития митрополита Петра)¹². Поездку князя А.А. Горский вполне аргументировано связывает со смертью Михаила Андреевича Городецкого: «выморочное княжество должно было отойти под власть великого князя владимирского»¹³, которым тогда являлся Михаил.

В январе 1313 г. скончался хан Токта¹⁴. После непродолжительной борьбы престол занял Узбек (в апреле 1313 г. в Египет уже прибыли послы нового хана¹⁵). Смена хана требовала личной явки князей в ставку нового правителя для подтверждения и возобновления своих прав на княжества¹⁶. Под 1313 г. упоминается отъезд князя Михаила в Орду: весь 1314 г. он провел в ставке хана¹⁷. Лишь осенью 1315 г. Михаил в сопровождении ханского посла и ордынского отряда вернулся на Русь — 10 февраля 1316 г. объединенные ордынско-тверские силы разгромили московско-новгородскую коалицию под Торжком¹⁸. Таким образом, князь Михаил Ярославич провел в поездке в Орду в 1313—1315 гг. около двух с половиной лет — это самый длительный период его отсутствия на Руси.

Параллельно с пребыванием Михаила в ставке хана поступил вызов в Орду Юрия: «Въ лѣто 6823 (1315). Поиде князь великыи Юрьи из Новагорода, позванъ въ Орду от цесаря, марта 15»¹⁹.

Летописи отмечают, что при ханском дворе между Михаилом и Юрием «бывши пре велице». Юрия поддерживали новгородские бояре. Однако Узбек принял решение в пользу Михаила.

Летом (до осени) 1317 г., то есть после двухлетнего пребывания в ставке Узбека, женившись на его сестре и получив ярлык на великое княжение владимирское, князь Юрий Данилович вернулся на Русь²⁰.

Женитьба князя Юрия поставила его в более выгодное положение: теперь потенциальные дети Юрия и Агафьи стали бы чингизидами (пусть по женской линии) и племянниками хана. Впрочем, как отметил А.А. Горский, нельзя сбрасывать со счетов и «стремление не допустить чрезмерного усиления Михаила, идущее в русле традиционной монгольской политики поддержания «баланса сил» между вассальными правителями»²¹. Данный принцип ордынской политики в отношении русских княжеств отметил еще А.Н. Насонов²².

Результатом дальнейшего противостояния стало решение предстать перед ханским судом: «...и докончаша с Михаиломъ княземь миръ, како ити въ Орду обѣма...»²³. В начале 1318 г. князь Юрий из Новгорода «иде на Москву и оттолѣ въ Орду»²⁴.

Князь Михаил отбыл в степь, вероятно, в конце июля — начале августа. Во всяком случае, 6 сентября он прибыл в ставку хана на устье Дона, где его встречал сын Константин²⁵. 22 ноября 1318 г. тверской князь был казнен²⁶. Тело князя через Маджары и Бездеж (Бельджамен) было отправлено в Москву, а затем в Тверь.

С политической арены сошел последний внук Ярослава Всеволодовича. Его правление показало, что власть ордынского хана расценивается на Руси как верховная реальная власть, способная решать внутрирусские споры. Ордынский хан постоянно вмешивался в дела «Русского улуса», навязывал свое решение тех или иных проблем. Русские княжества основательно вошли в систему ордынской государственности, а браки между князьями ростовского княжеского дома и ордынскими принцессами, брак Юрия Московского с сестрой Узбека, свидетельствуют о прочном вхождении ордынского фактора в русское культурное поле.

Михаил Ярославич Тверской и Владимирский провел в общей сложности при ордынском дворе пять с половиной лет, что составило 12% от лет жизни (46), 4,5% от владения уделом (33 года года) и около 31% от великого княжения (13 лет) (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 75).

Князь Юрий пробыл в ставке хана до лета 1319 г. Данная его поездка заняла по продолжительности около года.

Следующую свою поездку Юрий Данилович совершил в 1324—1325 гг. Необходимо отметить, что в 1322 г. князь Юрий был лишен волей Узбека великого княжения владимирского. Связано это было с явным не исполнением князем функций представителя хана в своих землях. В частности, взяв в 1321 г.²⁷ с тверских князей-Михайловичей «серебро выходное», он не отвез его в ханскую казну²⁸. Надо полагать, что и вся дань с владимирского княжества была задержана Юрием. Вероятно именно потому в марте 1322 г. в ставку Узбека едет старший сын казнённого Михаила Дмитрий тверской, который «подъя великое княженье под великимъ княземъ Юрьемъ Даниловичемъ»²⁹. На Русь был отправлен посол Ахмыл «по Юрїа князя»³⁰. Однако встретится с послом ему не удалось — помешали действия Александра Михайловича Тверского. Но и в ставку хана Юрий не торопился. Тогда Узбек дал ярлык на великое владимирское княжество Дмитрию. Симеоновская летопись отмечает, что «...Тое же зимы (Въ лѣто 6830 (1322)) пріиде изъ орды князь Дмитреи Михаиловичь Тферскыи на княженіе великое, а с нимъ посолъ Севенчьбуга»³¹. Князь Дмитрий провел в степи около девяти месяцев.

Только летом 1325 г. Юрий отправляется в ставку хана на суд³². Однако 21 ноября (накануне годовщины казни князя Михаила) он сталкивается с Дмитрием, который «уби великого князя Юрья Даниловича без цесарева слова»³³. Нарушив в ставке хана судебные прерогативы верховного правителя Орды, Дмитрий оказался под судом и был 15 сентября 1326 г. (почти год спустя) казнен.

Таким образом, князь Юрий провел при дворе ордынского хана пять лет (на полгода меньше его основного противника Михаила Тверского). Будучи на великокняжеском столе пять лет, только год (20%) он пребывал в Орде. От времени удельного княжения (22 года) поездки в степь отняли около 18%, а от времени жизни (44 года) — около 11% (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 101).

Князь Дмитрий, прожив 28 лет, провёл в Орде год и девять месяцев (6%). Из них около 9% пришлось на его удельное княжение и 25% на княжение великое (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 47).

Впервые пребывание в Орде князя Александра Михайловича, брата Дмитрия, источники фиксируют под 1325 г. Точнее, отмечается его возвращение из ставки хана, где был задержан его старший брат Дмитрий, в сопровождении должников «и много тяготы бысть земли Тферьскои от Татаръ»³⁴. По аргументированному заключению А.А. Горского князь Александр «таким образом, выполнял поручение хана, как бы замещая брата, задержанного вместе с Юрием при ханском дворе»³⁵. Вторично князь Александр побывал в ставке хана в конце 1326 — начале 1327 гг. — после казни в сентябре 1326 г. его брата Дмитрия³⁶.

Несколько ранее в ставку хана отправляется и князь Иван Данилович (Калита). Вполне обосновано предположение А.А. Горского о причине поездки князя: он отправляется к Узбеку за ярлыком на Московское княжество³⁷.

В.А. Кучкин, а вслед за ним и А.А. Горский, относят поездку Ивана Даниловича к периоду после закладки Успенского собора 4 августа 1326 г. и до смерти митрополита Петра 21 декабря 1326 г.³⁸ — на обоих этих событиях присутствие князя надежно зафиксировано³⁹. Краткие сроки (четыре с половиной месяца) на поездку, тем не менее, дают возможность князю успеть её совершить именно в отведенное время⁴⁰. Однако, авторы не учли ещё одно немаловажное обстоятельство: 4 июля 1327 г. у Ивана Даниловича и его супруги родился сын, которого назвали Андреем. Учет времени на вынашивание ребенка показывает, что его зачатие должно было произойти во второй половине октября — самом начале ноября 1326 г. В противном случае (к примеру, зачатие после 21 декабря (скорее — 25 декабря — завершение Рождественского поста)) ребенок должен был бы родиться значительно недоношенным. Конечно, встречаются случаи, когда князей в их поездках в Орду сопровождали их супруги. Однако 30 марта 1326 г. в семье московского князя родился второй сын Иван, и вряд ли Калита рискнул бы взять в тяжелую и длительную поездку только что оправившуюся от родов жену. Следовательно, поездку в ставку хана за ярлыком на Московское княжество, отмеченную в Никоновском своде, князь Иван Данилович совершил ранее 4 августа. В источниках отмечено присутствие Ивана на погребении его старшего брата Юрия 8 февраля 1326 г.⁴¹ Поэтому, время, за которое князь успел бы съездить ко двору Узбека, выпадает на февраль—август 1326 г. По всей вероятности, вскоре после похорон брата князь и выехал в Орду. Беря во внимание данный период, мы видим бо́льший срок по сравнению с периодом августа—декабря — более пяти с половиной месяцев — за который поездка в ставку хана более вероятна. Именно поэтому стоит отнести отсутствие князя Ивана Даниловича в своём княжестве на февраль-начало августа 1326 г.

До этого времени Иван Данилович пребывал при дворе хана единожды — в 1320—1322 гг.⁴² А.А. Горский склонен связывать данный отъезд князя с необходимостью закрепить за московской династией прав на нижегородское княжество после смерти князя Бориса — брата Юрия и Ивана, занимавшего как раз стол в Нижнем Новгороде⁴³. Таким образом, Иван должен был представлять интересы старшего брата при дворе ордынского хана. И именно он сопровождает посла Ахмыла в 1322 г., посланного, как отмечалось выше, вызвать в Орду князя Юрия.

Следующие свидетельство о поездке князя Ивана датируется 1327 г., когда после восстания в Твери и его подавления Александр Михайлович был изгнан из княжества и смещен с великого княжения. После карательной экспедиции Федорчука, Туралыка и Сюги зимой 1327—1328 гг. Иван вновь едет в Орду, где получает ярлык на Владимирский стол (поделив его с Александром Васильевичем Суздальским)⁴⁴.

Тверской стол был передан Константину Михайловичу, сопровождавшего Ивана Даниловича в данной поездке⁴⁵.

Однако в 1337 г. Александр Михайлович Тверской после длительных переговоров совершает добровольную поездку к хану Узбеку. Хан на удивление помиловал князя и Александр «...прїать пожалованїе отъ царя, въспршмъ отчину свою»⁴⁶. Ряд исследователей склонны связывать изменение статуса Тверского княжества именно с этой поездкой князя Александра: из удела Владимирского княжества Тверь превратилось в великое княжение с рядом автономных прав.

Возвращение князя датируется началом 1338 г.⁴⁷.

Однако в 1339 г. князь Александр был вызван в ставку хана Узбека и 28 октября 1339 г. казнен вместе со своим сыном Фёдором⁴⁸.

Таким образом, приблизительное суммарное время, проведённое князем Александром при ордынском дворе, составило около двух лет. От лет жизни (38 лет) это около 5%, от времени правление тверским уделом (20 лет) — 7,5%, от времени на великом княжении (около 2-х лет) — 25% (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 4).

За десятилетие своего великого княжения, с 1329 по 1339 гг., князь Иван Калита совершил, только четыре поездки в Орду, а не пять, как отметили А.Н. Насонов⁴⁹ и Д. Островски⁵⁰. В 1331—1332 гг. Иван Калита совершил поездку в Орду в связи со смертью суздальского князя Александра Васильевича⁵¹. Как установил В.А. Кучкин именно в результате этой поездки, обещая значительные выплаты, князь смог получить полностью владимирское княжество и половину Ростова⁵².

Зимой 1333—1334 гг. князь был вызван в ставку хана и вернулся, вероятно, летом 1334 г.⁵³ А.А. Горский, датируя поездку 1333 г., связывает её с погашением долга⁵⁴. Во второй половине 1336 г. князь совершает ещё одну поездку, вернувшись от хана «съ пожаловашемъ въ свою отчину» зимой 1336—1337 гг.⁵⁵ Упоминание летописей о «пожаловании» позволяет исследователям связывать поездки Ивана Калиты в Орду с постоянным увеличением территории его владений⁵⁶. Поездка князя в конце 1338 — начале (до весны) 1339 гг. в сопровождении сыновей Семёна и Ивана четко связывается с политической активностью противника Москвы Александра Михайловича Тверского и его помилованием Узбеком. Новгородская I летопись открыто ставит эти два события в прямую зависимость: «Въ лѣто 6847 (1339). ...Ходи князь великыи Иванъ в Орду; его же думою приславше Татарове, позваша Александра и Василья Давыдовица Ярославъского и всѣх князи в Орду»⁵⁷.

Всего, таким образом, московский князь пребывал при дворе хана около пяти лет и трёх месяцев. В процентном соотношении Иван Данилович провел в Орде около 15% от лет жизни (57 лет), около 21,7% от правления на московском уделе (15 лет) и 16,7% от времени великого княжения. В этой связи трудно согласится с выводом А.Н. Насонова, ставшего расхожим и общеупотребимым, о том, что «Калита половину, вернее — большую часть своего княжения (на великокняжеском столе) провел в Орде или на пути в Орду и из Орды»⁵⁸. Конечно, около 17% времени вне княжества — это значительная доля (почти 1/5 часть) от периода правления. Однако это явно не половина и даже не большая часть княжения. Источники зафиксировали 8 поездок московского князя в ставку хана.

31 марта 1340 году Иван Данилович скончался. Это вызвало необходимость поездки в Орду князей за возобновлением инвеституры и получения ярлыка новому великому князю, что уже традиционно вызвало споры.

Летописец отмечает, что «...вси князи тогда въ Ордѣ были»⁵⁹.

Ярлык на великое княжение был вручен Семену Ивановичу. До этого времени Семен дважды побывал в ставке хана. В 1339 г. сопровождал отца, а осенью-зимой 1339 гг. со своими братьями представлял интересы Ивана Калиты в ставке Узбека⁶⁰.

В 1342 г., после смерти хана Узбека и захвата власти Джанибеком, Семен Иванович ездил за инвеститурой к новому хану⁶¹. А в следующем 1343 г. «князь великїи Семенъ Иванович[ь] сперъся съ княземъ Костянтиномъ Василїевичемъ Суждальскымъ о княжении Новагорода Нижняго»⁶². Однако Джанибек не поддержал притязания Семена и сохранил Нижний Новгород за князем Константином⁶³.

В 1344 г., по свидетельству Московского летописного свода конца XV в., «вси князи тогда въ Ордѣ были». Ездили в степь и братья Ивановичи: Семен, Иван и Андрей⁶⁴. К сожалению, источники не позволяют нам четко сказать о цели визита или вызова князей ко двору ордынского властителя⁶⁵.

Косвенные данные позволяют предполагать, что в 1347 г. князь Семен был вызван в ставку Джанибека. Во всяком случае, весной указанного года летописи фиксируют присутствие в Москве ордынского посла Когы⁶⁶, а затем отъезд князя в Орду⁶⁷. Выехал он в сопровождении своего брата Андрея, о чем свидетельствует упоминание об их совместном возвращении из степи уже в 1348 г. «съ пожалованиемъ»⁶⁸.

О поездке князя с братьями Иваном и Андреем, а затем их возвращении «съ пожалованиемъ» в 1350 г. говорится в ряде летописных памятников⁶⁹. Однако, фиксируя поездки московских князей в 1347 и 1350 гг. в ставку хана, источники их причин не называют⁷⁰.

26 марта 1353 г. в результате эпидемии чумы князь Семен умер.

А.А. Горский отметил, что «Семен Иванович является «рекордсменом» среди московских князей по частоте поездок в Орду: за 13 лет княжения он побывал там 6 раз»⁷¹. Всего же князь Семен Иванович совершил 8 поездок. Однако в процентном соотношении он не выделяется из числа других великих и удельных князей: от лет жизни (35 лет) он провёл в степи около 11%, от удельного правления (13 лет) — 11,5%, от великого княжения — около 19% (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 91).

Показательны для этого периода сведения в отношении пребывания при ордынском дворе удельных князей: Константина Михайловича Дорогобужского и Тверского и Андрея Серпуховского.

Шесть поездок в Орду за свою жизнь совершил Константин Михайлович Дорогобужский и Тверской. В самом начале 1318 г. он был направлен отцом в ставку хана⁷², дабы представлять свои интересы и продемонстрировать намерение Михаила Ярославича явиться на суд в Орду (сын становился фактическим заложником). Накануне казни отец отправил его к одной из жен Узбека (византийская принцесса Боялунь — ?), у которой ему удалось укрыться во время расправы над Михаилом Ярославичем. Затем он был выдан Юрию московскому и «на другое же лѣто приехавъ в Русь князь Юрий, приведе с собой Костяньтина и дружину отца его»⁷³.

После казни Дмитрия Михайловича и изгнания Александра Михайловича следующим сыном Тверского князя по старшинству был именно Константин. Поэтому вполне закономерно, что он сопровождает Ивана Калиту в 1328 г. в его поездке в ставку хана после подавления восстания в Твери⁷⁴. Однако, если Московский князь возвратился из ставки Узбека достаточно быстро (вероятно потратил на поездку стабильные не менее, но и не более полугода), то Константин был задержан. Лишь спустя год в статусе тверского князя он вернулся на родину⁷⁵. В этом же статусе он сопровождает Ивана Калиту в Орду в 1331—1332 гг.⁷⁶, а в 1340 г. — его сына Симеона Гордого⁷⁷. В мае 1342 г. также сопровождая Симеона Ивановича, Константин едет к новому хану Джанибеку⁷⁸. В 1346 г. в связи со спором со своим племянником Всеволодом Александровичем он вновь отправляется в ставку хана, где источники фиксируют его кончину⁷⁹. Всего, таким образом, в ставке ордынского хана, по дороге в Орду и из Орды, Константин провел 3 года. От лет жизни (40) это составило 7,5%, от лет правления в Дорогобужском уделе — 25%, от времени тверского княжения 12,5% (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 67).

Другой удельный князь — Андрей Иванович Серпуховской — умер во время эпидемии полуторами месяцами позже своего старшего брата Симеона. Таким образом, он не дождался своей вероятной возможности вступить на московский и владимирский престол. Однако источники часто фиксируют его пребывание при дворе ордынского властителя. Его роль в каждом визите сводится к сопровождению отца (Ивана Калиты) или брата (Симеона Гордого). В 1339 г. Иван Калита «...отпусти во Орду сыны своя, Семена и Иоанна и Андрѣя»⁸⁰. Они присутствовали при казни Александра Михайловича Тверского, а затем были отпущены на Русь «с пожалованием»⁸¹. После смерти Ивана Калиты (1340 г.) в 1340, 1344, 1347—1348 и 1350 гг. он неизменно сопровождает своего старшего брата Сименона Гордого при поездках в Орду. Таким образом, из своих 26 лет жизни два с половиной года (9,6%) князь Андрей провел при дворе ордынского хана, совершив пять поездок. Половину своей жизни — 13 лет — он являлся удельным князем. На этот период выпадает большая доля — два года — его поездок в ставку хана, то есть около 19% от правления. (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 9).

Всего же за первую половину XIV в. — 1304—1353 гг. — источники фиксируют 69 поездок в Орду, совершенных 26-ю князьями.

Наибольшее количество поездок совершили за свою жизнь Иван Калита и его сын Симеон Иванович (Гордый) — 8 раз. Их действительно можно считать рекордсменом по данному показателю. Шесть раз был при дворе ордынского хана Константин Михайлович Дорогобужский и Тверской (умер в Орде).

Пять раз ездили в Орду Михаил Ярославич (казнен в Орде), Константин Васильевич Суздальский (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 65) и Андрей Иванович Серпуховской.

По одному разу зафиксированы визиты: Александра Новосильского, Александра Васильевича Суздальского, Бориса Давыдовича Дмитровского, Василия Александровича Брянского, Василий Константинович Рязанского (казнен в Орде), Василия Константиновича Ростовского, Дмитрия Романовича Брянского, Ивана Ивановича (Коротопол) Рязанского, Ивана Ярославича Пронского, Михаила Андреевича Городецкого, Романа Михайловича Белозерского, Федора Ивановича Стародубского (казнен в Орде), Ярослава Александровича (великого князя рязанского) (подробнее см. Приложение № 1; таблица №№ 1, 6, 17, 20, 27, 28, 48, 58, 62, 72, 86, 96, 107).

Дважды за этот период в Орде были Дмитрий Михайлович Тверской и Владимирский (казнен в Орде) и Константин Васильевич Ростовский (и еще дважды в 1359/60 и 1361 гг.) (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 66).

Трижды — Федор Александрович (казнен в Орде), Василий Давыдович Ярославский (подробнее см. Приложение № 1; таблица №№ 23, 94).

Четыре раза — Александр Михайлович Тверской (казнен в Орде) и Юрий Данилович Московский.

Иван Ярославич Юрьевский сопровождал ордынские войска в походе на Смоленск в 1339 г. (подробнее см. Приложение № 1; таблица № 63).

Наибольшее количество времени — пять с половиной лет — провел при ордынском дворе Михаил Ярославич Тверской. На год меньше — четыре с половиной года в ставке хана был Иван Данилович Московский. В процентном соотношении больше всего в Орде за это время провел Дмитрий Михайлович Тверской 37,5%. Причем от лет жизни доля составила всего 5%. Михаил Ярославич Тверской потратил на пребывание в ставке хана 31% от великого княжения и 12% от лет жизни. Александр Михайлович Тверской потратил 5% от жизни и 25% от лет правления. Столько же — 25% от лет княжения провел в степи Ярослав Александрович Рязанский. Юрий Данилович и Симеон Гордый — Московские князья провели при ордынском дворе по 11% от лет жизни и по 20% — от лет великого княжения. Иван Калита оказался в этом списке не самым активным князем — соответственно: 8% от жизни и 17% от великого княжении.

Таким образом, «рекордсменами» по этому показателю оказались тверские князья: Михаил Ярославич и его сыновья Дмитрий и Александр. А от жизни больше всего времени — 13% — провел при дворе хана княжич Федор Александрович. Правда, все четверо были в Орде казнены.

Иван Калита и его сын Симеон Гордый в данный период чаще всех ездили в Орду. Тем не менее, первый провёл от лет жизни менее 1/5 (15%) и столько же (16,7%) от лет великого княжения. Второй провел в Орде только 10-ю часть жизни и только пятую часть княжения, не сильно выделяясь по этому показателю от других князей.

Из 27 князей побывавших в ставке хана за первую половину XIV столетия девять было казнено (33%).

* * *

По смерти в апреле 1353 г. великого князя Владимирского Симеона Ивановича (Гордого) за ярлыком в степь отправился его брат Иван. Претендентом выступил также Константин Васильевич Суздальский⁸². Однако великое княжение было сохранено за московским княжеским домом, и в начале 1354 г., «по Крещенїи выиде изо Орды князь Иванъ Иванович[ь]», а 25 марта того же года он «сѣде на великомъ княженїи всея Руси въ Володимерѣ»⁸³. До этого он пять раз бывал при дворе хана, сопровождая отца и старшего брата или выполняя поручения Ивана Калиты: в 1339 г.; осенью 1339 г. — зимой 1339—1340 гг. — сыновья-Ивановичи втроём представляли интересы Ивана Даниловича при дворе Узбека; 2 мая 1340 г. — 1 (или 30) октября 1340 г., лето 1344 г. — 26 октября 1344 г., 1350 г. — сопровождал Симеона Ивановича.

Возвращение из Орды князя Ивана Ивановича летописи фиксируют под 1358 г.⁸⁴ Связана поездка была с захватом в конце (осенью-зимой 1357 г.⁸⁵) престола Джучиева улуса Бердибеком, убившего своего отца и 12 братьев. Вероятно, выехав в степь зимой 1357—1358 гг., к лету 1358 г. Иван с ярлыком на великое княжение вернулся в свою столицу.

В следующем 1359 г., 13 ноября, он скончался. Таким образом, Иван Иванович за свою жизнь совершил семь поездок ко двору ордынского хана (напомню, больше — 8 раз — ездил только его отец Иван Калита и брат Симеон). При этом в статусе великого князя он ездил только один раз; всего провел в ставке ордынского хана три с половиной года, что составило 10% от лет жизни (33), около 23% от лет правления (13) на звенигородском уделе и чуть больше 8% от великого княжения (6 лет) (см. Приложение № 1, таблица № 59).

В это же время — осенью 1359 г., начался и кризисный период в Орде, метко названный русскими книжниками «великой замятней». В августе или сентябре названного года был убит хан Бердибек и престол захватил Кульпа. Данные совпадения с разницей в два-три месяца кончины ордынского хана и владимирского князя позволяют чётко хронометрировать последующую поездку князей в Орду за инвеститурой. Выехав, по всей видимости, не ранее 22 ноября, справив девятидневные поминки, а, возможно, не ранее 23 декабря — справив сороковины по умершему, в Орду князья должны были пребыть не ранее 20-х чисел января 1360 г. Однако к этому времени, правив около пяти месяцев, хан Кульпа был свергнут Наурусом. Академический список Суздальской летописи это четко фиксирует: «Той же зимы (1360 — Ю.С.) оубиша царя Кульпу»⁸⁶. Показательно, что в ставку к новому хану «первое прииде князя великого сынъ Иван[а] Иванович[а] Дмитреи»⁸⁷. Однако «видѣ царь князя Дмитрея Ивановича оуна соуща и млада возрастомъ», Наурус начал предлагать ярлык на великое княжение князьям суздальского дома: Андрею Константиновичу и Дмитрию Константиновичу. И если первый отказался от княжения, то его младший брат Дмитрий согласился принять ярлык⁸⁸. 22 июня 1360 г. князь Дмитрий Константинович въехал во Владимир⁸⁹. Таким образом, он должен был затратить на поездку в степь около семи месяцев.

Ещё до его возвращения на Русь, то есть в мае 1360 г., ордынский престол захватил Хызр (Хидырь), «и дасть княженье великое князю Дмитрею Константиновичю Суздальскому»⁹⁰. Сведений о поездках за инвеститурой к новому хану в 1360 г. нет. Зато к лету 1361 г. Никоновский свод относит представительную поездку русских князей ко двору хана Хызра: «Того же лѣта поиде во орду ко царю Хидырю князь велики Дмитрей Ивановичь Московскій..., князь велики Дмитрей Констянтиновичь суздальски изъ Володимеря, и братъ его старейшій князь великій Андрѣй Констянтиновичь из Нижнего Новагорода, и князь Констянтинъ Ростовскій и князь Михайло Ярославскій»⁹¹. Причем Дмитрий Московский прибыл к хану и уехал несколько раньше остальных князей — «до замятни». Другие князья стали свидетелями очередного переворота — сын Хызра Темир-ходжа захватил, убив отца, ордынский престол. Однако удержавшись на престоле всего семь дней⁹², он был свергнут, а ордынское государство фактически распалось: в 1361 г. князь (эмир) Тагай захватил мордовский улус («приде в Наручадь (Наровчат — Ю.С.) и тамо сам о себе княжаше»⁹³); князь (эмир) Секиз «Запиание все пограбил и, обрывся рвом, ту сяде»⁹⁴; князь (эмир) Булат-Темир захватил Булгарский улус⁹⁵; тогда же, в 1361 г., в Крыму и Причерноморье образовалась «Мамаева Орда»⁹⁶.

При этом русские князья на обратном пути из степи были подвергнуты разбойному нападению: на князя Андрея Константиновича суздальского «на пути удари на него князь Рятекозь, и поможе богъ князю Андрѣю Костянтиновичю, и прииде здравъ на Русь»⁹⁷; «тогда же ограбиша въ Ордѣкнязеи Ростовъских»⁹⁸. Поскольку одной половиной Ростова (Борисоглебской стороной) на тот момент владел князь Константин Васильевич, а второй (Сретенской стороной) — князь Андрей Фёдорович, то становится очевидным пребывание в Орде в данное время и князя Андрея.

Вероятно, следует согласиться с А.А. Горским, что результатом данной поездки князей явилось лишь подтверждение существующего положения. Тем более такой вывод правомочен в связи с тем, что летом 1362 г. московский и суздальский князья «сперъся о великом княжении». Показательно, что русские князья не рискуют ехать в опасную степь и отправляют для решения вопроса о ярлыке уполномоченных послов — киличеев: «и принесоша ярлыкъ княженїе великое по отчинѣ и дѣдинѣ князю великому Дмитрею Иванович[ю] Московскому»⁹⁹. В январе 1363 г. Дмитрий Иванович въехал во Владимир.

Системный кризис в Орде перенес поле борьбы за ярлык из ставки хана на Русь, а князья стараются сами не ездить в степь, а отправлять туда послов.

Источники в связи с борьбой за великокняжеский титул фиксируют активизацию ордынской политики сына князя Дмитрия Константиновича Василия. В частности, он зимой 1364—1365 г. вернулся от нового хана Азиз-шейха «...а съ нимъ царевъ посолъ, а имя ему Оурусъманды, и вынесе ярлыкы на княженїе на великое князю Дмитрїю Костянтиновичю Суждальскому»¹⁰⁰. Однако Дмитрий Константинович «ступися княженїа великаго князю Дмитрїю Иванович[ю] Московьскому...»¹⁰¹.

Таким образом, Нижегородско-Суздальский княжеский дом был ко второй половине 1360-х гг. отстранен от борьбы за владимирский стол. Однако активизировался Михаил Александрович Тверской, возглавивший княжество в 1368 г. В результате противостояния с Москвой в 1370 г. Михаил едет в Литву, а оттуда — в Мамаеву Орду. Отправился он туда «до Филиппова заговѣнїа за двѣ недѣли»¹⁰², то есть, в начале ноября. Уже в следующем 1371 г., 10 апреля, проведя в Орде около полугода, с ярлыком на Владимирское княжество и в сопровождении посла Сарыхожи он прибыл в Тверь. Однако в великокняжескую столицу, Владимир, его не впустили московские заставы, а ордынского посла князю Дмитрию Ивановичу удалось пригласить в Москву. Результатом всех этих событий явился тот факт, что князь Дмитрий 15 июня 1371 г. выехал в ставку Мамая¹⁰³. Осенью 1371 г., «...на исходъ», к началу Рождественского поста (25 ноября)¹⁰⁴, «пріиде князь великій Дмитрей изъ Орды съ многыми должникы...» и ярлыком на Владимирское княжество¹⁰⁵. Таким образом, московский князь Дмитрий также провел около 5 месяцев в ставке Мамая, вероятно, договорился о выплатах дани, и внес сумму за находившегося в заложниках тверского княжича Ивана Михайловича¹⁰⁶.

В 1374 г. в летописях зафиксировано начало войны между Москвой и Мамаевой Ордой: «князю великому Дмитрїю Московьскому бышеть розмирїе съ Тотары и съ Мамаемъ...»¹⁰⁷. Война завершилась разгромом армии грозного темника русскими войсками во главе с Дмитрием Ивановичем 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле.

За время военных действий источники не фиксируют пребывания в ставках ордынских правителей русских князей. Лишь после разгрома Токтамышем Мамая на Калках русские князья отправляют в степь киличеев¹⁰⁸, но сами пока не спешат к новому властителю Орды.

Как известно, летом 1382 г. Токтамыш совершает большой поход на Русь, в результате которого пала Москва, были разорены Московское и Рязанское княжества.

Ещё во время похода к Токтамышу прибыли князья Василий и Семён Нижегородско-Суздальские, сыновья Дмитрия Константиновича. Кроме того, по данным летописей князь Олег Иванович Рязанский «обведе царя около всее своеи земли и указа ему броды на Оцѣ»¹⁰⁹, то есть, судя по контексту, лично предстал перед ордынским ханом. Впрочем, вполне вероятно, что указать путь хану могли послы князя Олега.

Практически сразу же после отхода войск Токтамыша из-под Москвы к нему в ставку устремились Михаил Александрович Тверской (5 сентября¹¹⁰) и Борис Константинович Городецкий¹¹¹. Василий Дмитриевич Нижегородский был оставлен при хане ещё в ходе возвращения из похода на русские княжества¹¹².

Весной 1383 г. «...князь велики Дмитреи Ивановичь отпусти въ Орду къ царю Токтамышу сына своего старѣишаго Василїа»¹¹³.

Тогда же в степь один за другим отправились Иван Борисович («ко отцу своему князю Борису Константиновичу»¹¹⁴) и Семен Дмитриевич¹¹⁵ (по Никоновской летописи: «князь великий Дмитрий Константинович Суздальский и Нижнего Новгорода посла во Орду к Тохтамышу царю сына своего... понеже сам в старости прихожаше и в немощи»¹¹⁶).

Уже в ставке хана было получено известие о смерти великого князя Нижегородско-Суздальского Дмитрия Константиновича (умер пятого июля). Токтамыш выдал ярлык на княжество Борису Константиновичу «и того же лета на осень отпусти его в его отчину». Князь со своим сыном Иваном и племянником Семеном Дмитриевичем, пробыв в ставке хана около года, прибыл в княжество восьмого ноября 1383 г.¹¹⁷

Дмитрий Константинович, таким образом, за годы своей жизни (около 60 лет) совершил две поездки в степь и провел при дворе ордынского хана полтора года, что составило 2,5% от лет его жизни и около 8,3% от его княжения на уделе (18 лет). Весьма любопытен показатель пребывания при ордынском дворе Дмитрия Константиновича в статусе великого Владимирского князя. За примерно полтора года княжения шесть месяцев, то есть, треть, он провел в ставке хана (см. Приложение № 1, таблица № 46).

В конце 1383 года, 6 декабря, от Токтамыша вернулся Михаил Александрович Тверской¹¹⁸. Проведя более года в ставке хана, он не смог добиться ярлыка на Владимирское княжество, которое было сохранено за Москвой.

Показательным явился тот факт, что после похода на Москву в 1382 г. Токтамыш, вероятно осознавая неустойчивость своего господства на Руси, задержал на долгое время в своей ставке в качестве почетных заложников сыновей всех русских великих князей: Василия Дмитриевича Московского¹¹⁹, Александра Михайловича Тверского¹²⁰, Василия Дмитриевича Нижегородско-Суздальского¹²¹, Родослава Ольговича Рязанского¹²². Впервые в истории русско-ордынских отношений великий хан пошел на такой шаг: русские князья и княжичи были именно задержаны, причем как заложники, а не как подданные (что наблюдалось и ранее). Показательно здесь, что практически все они совершали попытки бегства из ставки хана.

В начале 1389 года в Орду отправился великий князь Нижегородско-Суздальский Борис Константинович, «а в то время царь Тохтамыш пошел на Темир-Аксака». По мнению А.Н. Насонова поездка его была вызвана тем, что его племянники Василий и Семен с помощью московской рати вынудили Бориса уступить им Нижний Новгород в обмен на Городец¹²³. Князь Борис догнал хана «и иде с ним в дорогу 30 дний; и потом царь Тохтамыш пощади его и отпусти его от места нарицаемого Ерук-тана (Улуг-таг — плоскогорье на территории современного центрального Казахстана — Ю.С.)». Хан приказал Борису дожидаться его возвращения в Сарае. «А сам, шед, воева землю Темир-Аксакову и град его далний повоева, а самого не возможе доити, и возвратися в свой улус».¹²⁴ Возвращение князя Бориса Константиновича источники фиксируют в 1391 г. Таким образом, князь Борис провел при ордынском дворе около двух лет (2 года или 2 года и 3 месяца).

К этому времени ситуация на великом княжении несколько изменилась. 19 мая 1389 г. скончался князь Дмитрий Иванович. Московское княжество и титул великого князя Владимирского он завещал своему старшему сыну Василию — беспрецедентный факт в истории русско-ордынских взаимоотношений (до сих пор претенденты на великокняжеский стол отправлялись в ставку хана, и он назначал нового главу княжества). Три месяца спустя, в августе 1389 года посол Токтамыша Шихмат торжественно возвел Василия на престол великого княжества Владимирского¹²⁵. Токтамыш, тем самым, официально утвердил новое положение дел.

Сам Дмитрий Иванович за свою жизнь (38 лет) трижды ездил в ставку хана. При этом в статусе великого князя только один раз — в 1371 г. к Мамаю. При ордынском дворе он провел полтора года, то есть, чуть больше 3,9% от лет жизни, 5,2% от лет удельного княжения, и примерно столько же — 5,4% — от времени княжения великого (см. Приложение № 1, таблица № 45).

Контраст с жизнью и деятельностью его отца разительный: только доля пребывания во время великого княжения понизилась почти в 3 раза, а от продолжительности жизни и длительности удельного княжения она снизилась в 1,5 раза.

Однако связано это было, в первую очередь, с ослаблением центральной ордынской власти, с появлением на дорогах Орды грабительских отрядов. Князья в такой ситуации предпочитали не сами ездить в ставку хана, а отправлять туда уполномоченных послов или же дожидаться таковых из Орды.

Этот вывод подтверждает уже деятельность Василия I, сына Дмитрия Донского. Проведя около трёх с половиной лет в заложниках, он ещё трижды едет в Орду: в 1390 г., 1392 г. и в 1412 г. Доля его пребывания в ставке вырастает до 9% от лет жизни (53 года) и до 14% от лет княжения (34 года) (см. Приложение № 1, таблица № 26).

В статусе великого князя Василий Дмитриевич отправляется в ставку хана в 1390 г. Во всяком случае, о том, что летом указанного года князь «утече за Яикъ, и прииде в свою отчину на Москву» сообщает Воскресенская летопись. Вслед за князем Василием «изъ орды приде посолъ Уланъ царевичь, и посади князя Василиа на великое княжение»¹²⁶. То есть, князь Василий, несмотря на признание его прав на Владимир и возведение в князья послом Шихоматом, тем не менее, был вынужден совершить личную поездку в ставку хана Токтамыша для подтверждения прав на владимирский стол. Такую поездку князь осуществил летом 1390 г., спустя год после смерти отца. Его поездка укладывается в период между 15 марта (на средокрестной неделе 8—15 марта 1390 г. князь встречал митрополита Киприана¹²⁷) и до осени 1390 г. (время отправления посольства к Витовту о сватовстве к его дочери Софье¹²⁸). Сам Токтамыш в это время двинулся в поход на владения Тимура. В частности, князь Борис Константинович Городецкий от Улуг-тага был вынужден вернуться в Сарай и ждать там возвращения хана. Князю Василию ждать Токтамыша не было необходимости: ему ярлык на княжение привез посол Улан.

Следующая поездка состоялась 16 июля 1392 года¹²⁹, когда «сложи князь великий Василий Дмитриевич крестное целование к великому князю Борису Константиновичу... и поиде во Орду ко царю Тохтамышу...»¹³⁰ Московский князь «нача просити великого княжения Нижнего Новгорода под великим князем Борисом Константиновичем к своему великому княжению к Москве...»¹³¹ «И умзди князей царевых... такоже и царь их Тохтамыш взя многое злато и серебро и великие дары»¹³². Хан упразднил великое княжество Нижегородско-Суздальское, его территория оказалась присоединена к великому княжеству Владимирскому и Московскому. Данное решение Тохтамыша может является косвенным подтверждением участия московского князя в войне с Тимуром, и не участия в ней князя Бориса.

Подробный анализ различных летописных версий рассказа о присоединении к московским владениям Нижегородско-Суздальского княжества провёл С.А. Фетищев. По его данным, в Троицкой летописи сообщалось о поездке Василия I в Орду (с 16 июля по 20 октября 1392), получении им ярлыка на Нижний Новгород и о посажении там наместником Д.А. Всеволжского. В Рогожском летописце и Симеоновской летописи основной текст Троицкой летописи оказался заменён рассказом, обличающим деяния Василия I, купившего «неправдою», «на погибель христианскую» Нижний Новгород. В этом же рассказе осуждается боярин Василий Румянец, предавший своего князя. В этих летописях сохранился фрагмент, восходящий, вероятно, к Троицкой летописи, резко контрастирующий с обличительными мотивами тверского редактора и прославляющего Московского князя. В нём говорится, что Василий посажен «Богом и царём». В летописях, восходящих к Новгородско-Софийскому своду содержатся две краткие записи о двух поездках Василия I в Орду и захвате Нижнего Новгорода, во второй — о приглашении Василия Токтамышем и о вторичном пожаловании ему Нижнего Новгорода, а также Мурома, Мещёры и Тарусы¹³³.

По возвращению на Русь великий князь Василий отправил с Коломны ордынского посла и своих бояр, вероятно с ратью, в Нижний Новгород. Князь Борис Константинович обратился к своим боярам с требованием готовить оборону. «В них (среди бояр — Ю.С.) же быше старейший боярин, именем Василий Румянец, и рече ему: княже, главы свои сложим за тя»¹³⁴. Этот боярин убедил Бориса Константиновича впустить татар и московских бояр в город, после чего нижегородское боярство отказалось от защиты своего князя. Население города было приведено к присяге Василию Московскому. В Нижний Новгород вскоре прибыл сам великий князь «и посади в нем своя наместники, а князя Бориса Константиновича, и з женою его и з детми его, и елико еще быша доброхотов его, всех повеле по градом розвести и в вериги железные связати, и в велицей крепости держати их»¹³⁵. «Безбожных же татар, чтив и дарив, отпусти в Орду», после чего вернулся в Москву¹³⁶ (в 1394 году (6 мая) бывший великий князь Нижегородо-Суздальский Борис Константинович скончался в заточении)¹³⁷.

Именно в это время, по данным Никоновского свода, к великому князю Василию «прииде посол изо Орды от царя Тохтамыша и позва великого князя Василия Дмитриевича во Орду к царю, такоже и посла своего». Спешный вызов хана можно связать со следующими событиями. 5 сентября 1392 года Тохтамыш казнил царевича Азибабу, а в конце месяца «бысть бой... со царем Аксак-Темирем и побежден бысть царь Тохтамыш: сам убежа, а рать его избиена бысть»¹³⁸. Однако «тое же осени Тохтамыш царь сяде опять на царстве Волжском, а царь Аксак-Темир поиде в свою землю»¹³⁹. Однако, времени совершить вторую поездку, даже в рекордно короткие сроки, у князя Василия Дмитриевича не было. Необходимо признать, что в позднем Никоновском своде вторая поездка московского князя к Токтамышу появилась ошибочно.

Летом 1394 года, в «Петрово говенье»¹⁴⁰ (1—15 августа — Ю.С.), «побежаша во Орду князи Суздальстии и Новагорода Нижнего и Городецкие, Василий Дмитриевич Кирдяпа да брат его князь Семен Дмитриевич, ко царю Тохтамышу добиваюшися своея отчины Нижнего Новгорода и Суждаля и Городца»¹⁴¹. Смысл летописной записи не совсем ясен. Вероятно, братья Дмитриевичи отправились в Орду с целью восстановить великое княжество Нижегородско-Суздальское, являясь, к этому времени, Василий — князем Городецким, Семен — князем Суздальским¹⁴². В Нижнем Новгороде находился наместник Московского князя. Великий князь Василий Дмитриевич организовал за ними погоню. Но москвичи «не постигоша их, скоро бо идяху»¹⁴³.

Именно Василий Дмитриевич Кирдяпа и его брат Семен Дмитриевич провели больше всего времени при ордынском дворе — 7 и 9,25 лет соответственно. Первый, кроме того, что был заложником в ставке хана около пяти лет, ещё четыре раза был при ордынском дворе (всего — пять раз): зимой 1364—1365 гг. и в 1365 г.¹⁴⁴ добивался ярлыка на великое княжение для своего отца, в 1370 г. сопровождал мамаева посла Ачи-Ходжу в походе на Булгар, в 1394 г. бежал в ставку хана от московского правительства. Таким образом, из лет своей жизни (53 года) он провел при ордынском дворе около 13%; от лет княжения (16) — около 40% (см. Приложение № 1, таблица № 25).

Семен Дмитриевич, как указано в летописи: «осмь лѣтъ по ряду въ Ордѣ служи четырем царемъ, первому Тахтамышу, другому Аксакъ Темирю, третьему Темиръ Кутлую, четвертому Шадибѣку»¹⁴⁵. Кроме того, ещё девять месяцев он провел при дворе хана Токтамыша, представляя интересы своего отца в 1383 г. От лет жизни (50) его пребывание в Орде составило 18,5%, а от лет правления (19) — 48%. Он единственный князь, который провел в Орде более 40% времени пребывания на престоле (см. Приложение № 1, таблица № 90).

Борис Константинович Городецкий и Нижегородский провел при ордынском дворе 3 года и девять месяцев — больше на три месяца Ивана Ивановича московского. Ездил в Орду князь Борис четырежды. От лет жизни (53 года) эта цифра составила около 7%, от удельного княжения — около 3%; от великого — около 28% (см. Приложение № 1, таблица № 18).

Всего же за вторую половину XIV в. — 1354—1399 гг. — зафиксировано 57 поездок в ставку хана, осуществленных 24-мя князьями.

Из них единожды в степи были: Александр Михайлович Тверской, Иван Федорович Белозерский, Михаил Давыдович Моложский, Родослав Олегович Рязанский, Семен Константинович Дорогобужский, Федор Глебович Муромский, Юрий Ярославич Муромский (см. Приложение № 1, таблица №№ 4, 61, 76, 83, 92, 95, 105).

Олег Иванович Рязанский посетил Токтамыша во время похода хана на Русь в августе 1382 г. (см. Приложение № 1, таблица № 78).

Иван Дмитриевич Суздальский участвовал в походе на Булгар в 1370 г.

Дважды в ставке хана побывали: Андрей Федорович Ростовский, Дмитрий Борисович Галицкий, Дмитрий Константинович Нижегородско-Суздальский, Михаил Васильевич Кашинский (см. Приложение № 1, таблица №№ 14, 44, 46, 73).

Три раза отправлялись к хану Андрей Константинович Нижегородский, Василий Дмитриевич Московский (для второй половины XIV в. — ещё одну, четвёртую, поездку он совершил в 1412 г.), Василий Михайлович Тверской (дважды для второй половины XIV в.), Дмитрий Иванович Московский, Михаил Александрович Тверской и Семен Дмитриевич Нижегородско-Суздальский (см. Приложение № 1, таблица № 10, 26, 29, 45, 71, 90).

Четырежды при дворе хана отмечены Борис Константинович Городецкий и Нижегородский, Всеволод Александрович Холмский (для второй половины XIV в. — дважды), Константин Васильевич Ростовский (для второй половины XIV в. — дважды) (см. Приложение № 1, таблица №№ 18, 36, 66).

Как отмечалось выше, шесть раз при дворе ордынского хана побывал Василий Дмитриевич Кирдяпа (см. Приложение № 1, таблица № 25).

Иван Иванович Красный побывал в ставке хана семь раз, однако во второй половине XIV столетия он совершил только две поездки — в 13531354 гг. и 1358 г. (см. Приложение № 1, таблица № 59).

* * *

Таким образом, за период 1304—1399 гг. в Орде побывало 50 князей, совершивших 127 поездок. Для сравнительного анализа необходимо учитывать, что для XIV в. учтено 190 князей и 70 князей, живших и действовавших, кроме XIV в., в XIII и XV столетиях; всего — 260¹⁴⁶. То есть, только 19% князей от учтенного количества пребывали периодически при дворе ордынского хана. Тем не менее, подавляющее большинство из них — князья великие, то есть те, на ком лежит главная ответственность за политические пути развития княжества.

Наибольшее количество поездок совершили за свою жизнь Иван Данилович (Калита) и его сын Симеон Иванович (Гордый) — 8 раз. Первый провёл там более пяти лет, второй — около 4-х лет. Чуть меньше — 7 раз побывал в ставке хана его брат — Иван Иванович Красный. Он провел в Орде 3,5 года.

Однако наиболее длительное время в Орде провели Нижегородско-Суздальские князя — Василий Дмитриевич Кирдяпа и его брат Семен Дмитреевич — 7 и 9,25 лет соответственно. Будучи заложниками (Василий Кирдяпа) и изгнанниками (и Василий, и Семен) они вынуждены были пребывать в степи значительно большее время. Князь Семен провел в Орде 48,7% от лет правления в уделе и 18,5% от лет жизни.

Особо показательно для рассматриваемого периода, что во время системного кризиса в Орде (1360—1370-е гг.) — «великой замятни» — и «розмирья» с Мамаем, приведшего войска противников на Куликово поле, количество поездок в Орду и время пребывания при ханском дворе значительно и резко снизилось. К примеру, князь Дмитрий Иванович (Донской) провел за свою жизнь при ордынском дворе чуть около 4-х% от лет жизни, 5,2% от лет удельного княжения, и примерно столько же — 5,4% — от времени княжения великого. За 38 лет свой жизни он только трижды ездил в ставку хана, при этом в статусе великого князя только один раз — в 1371 г. к Мамаю. Контраст с жизнью и деятельностью его деда, дяди Симеона Гордого и отца Ивана Ивановича Красного разительный.

Самое большое количество времени провел в Орде, будучи великим князем, Дмитрий Михайлович Тверской 37,5% (от лет жизни доля составила всего 5%). Его отец, Михаил Ярославич Тверской, потратил на пребывание в ставке хана 31% от великого княжения и 12% от лет жизни. Иван Калита, вопреки устоявшемуся мнению оказался в этом списке не самым заметным князем. Он провёл в Орде соответственно: 8% от жизни и 17% от великого княжения.

«Рекордсменами» по этому показателю оказались тверские князья: Михаил Ярославич и его сыновья Дмитрий и Александр. А от жизни довольно большую долю — 13% — провел при дворе хана княжич Федор Александрович. Однако все они были в Орде казнены.

Всего в Орде за это время было казнено семь князей (около 15%). Причем все казни выпадают на первую половину XIV столетия.

Зафиксировано сопровождение ордынских войск шестью князьями: Иван Ярославич Юрьевский сопровождал ордынские войска в походе на Смоленск в 1339 г.; Борис Константинович Городецкий и Иван Дмитриевич Суздальский участвовали в походе на Булгар в 1370 г.; Василий и Семён Дмитриевичи Нижегородско-суздальский и, вероятно, Олег Иванович Рязанский посетили Токтамыша во время похода хана на Русь в августе 1382 г.

Средняя доля пребывания при дворе ордынского хана от лет жизни в первой половине XIV в. составило — 3,5%; от лет правления — 15,3%.

Ближе всего к данному показателю — князь Александр Васильевич суздальский (1309—1331 гг.) и великий князь Владимирский (1328—1331 гг.) — 2,3% он провел от лет удельного княжения и 16,7% от княжения великого.

Средняя доля пребывания при дворе ордынского хана от лет жизни во второй половине XIV в. составило — 3,4%; от лет правления — 11,6%.

Ближе всего к данному показателю — Михаил Васильевич Кашинский — 2,6% от лет жизни и 9,1% от времени княжении.

Показательно, что большинство поездок совершено в период 1330—1340 гг. — последние годы правления хана Узбека и первые годы нахождения на престоле Джанибека.

Таким образом, именно XIV столетие представлено крайними показателями. С одной стороны, мы видим князей, которые довольно долго находятся в Орде (в заложниках или изгнании). С другой стороны, ряд князей часто ездят в ставку хана, но пребывают там не больше положенного времени. Однако в некоторые периоды складываются условия (например, «великая замятня»), в которых князья избегают поездок в Орду.

Примечания

1. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 407.

2. Хронологию событий см.: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 44; Бережков Н.Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 120, 351.

3. ПСРЛ. Т. XVIII. С. 86.

4. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 35. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 407.

5. Горский А.А. Москва и Орда. С. 44—45.

6. Там же. С. 20.

7. НПЛ. С. 92, 332.

8. ПСРЛ. Т. XXV. С. 393.

9. ПСРЛ. Т. XXV. С. 393.

10. Горский А.А. Москва и Орда. С. 44.

11. НПЛ. С. 92; ПСРЛ. Т. XVIII. С. 86; ПСРЛ. Т. XXV. С. 393.

12. Первоначальная (Краткая) редакция Жития митрополита Петра // Клосс Б.М. Избранные труды. Т. II. Очерки по истории русской агиографии XIV—XVI веков. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 29; Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 46, Клюг Э. Княжество Тверское. (1247—1485 гг.). Тверь, 1994. С. 135, прим. 22.

13. Горский А.А. Москва и Орда. С. 46.

14. Золотая Орда в источниках: (материалы для истории Золотой Орды или улуса Джучи). М., 2003. Т. 1: арабские и персидские сочинения. С. 124; подробнее см.: Селезнёв Ю.В. Элита Золотой Орды: научно-справочное издание. Казань, 2009. С. 181.

15. Золотая Орда в источниках. — Золотая Орда в источниках: (материалы для истории Золотой Орды или улуса Джучи). М., 2003. Т. 1: арабские и персидские сочинения. С. 83.

16. Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М.: Изд-во МГУ, 1973. С. 54. Симеоновская летопись напрямую связывает смену хану и поездку князя Михаила и митрополита Петра в Орду: «В лѣто 6821 (1313) князь великіи Михаило поиде въ орду, такоже и Петръ, митрополитъ всеа Руси, духовныи пастухъ, вкупэ съ княземъ съ великимъ поиде въ орду того дѣля, понеже тогда Тохта царь умре, а новыи царь Озбякъ сѣлъ на царствѣ и обесерменился». ПСРЛ. Т. XVIII. С. 87—88.

17. НПЛ. С. 94, 335; ПСРЛ. Т. XXV. С. 160.

18. НПЛ. С. 94—95. С. 336; ПСРЛ. Т. XXV. С. 160.

19. НПЛ. С. 94—95. С. 336; ПСРЛ. Т. XXV. С. 160.

20. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 36—37; ПСРЛ. Т. XXV. С. 161; ПСРЛ. Т. X. С. 180—181.

21. Горский А.А. Москва и Орда. С. 49.

22. Насонов А.Н. Указ. соч. С. 5, 8, 153.

23. НПЛ. С. 96, 338, 457.

24. НПЛ. С. 96, 338, 457.

25. Житие Михаила Ярославича Тверского // Библиотека литературы Древней Руси (далее — БЛДР). СПб.: «Наука», 2000. Т. 6. С. 78.

26. Житие Михаила Ярославича Тверского. С. 78.

27. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 41.

28. Подробнее см.: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 54.

29. ПСРЛ. Т. XXV. С. 167.

30. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 42.

31. ПСРЛ. Т. XVIII. С. 89.

32. НПЛ. С. 97, 339.

33. ПСРЛ. Т. XXV. С. 167.

34. ПСРЛ. Т. XXV. С. 167.

35. Горский А.А. Москва и Орда. С. 56.

36. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 42—44.

37. Подробнее см.: Горский А.А. Москва и Орда. С. 60.

38. Кучкин В.А. «Сказание о смерти митрополита Петра» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 69—70.

39. ПСРЛ. Т. XVIII. С. 89; Первоначальная (Краткая) редакция Жития митрополита Петра // Клосс Б.М. Избранные труды. T. II. Очерки по истории русской агиографии XIV—XVI вв. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 30—31.

40. Подробнее см.: Кучкин В.А. «Сказание о смерти митрополита Петра». С. 69—70.

41. НПЛ. С. 97.

42. ПСРЛ. Т. XXV. С. 166.

43. Горский А.А. Москва и Орда. С. 60.

44. ПСРЛ. Т. XXV. С. 169.

45. ПСРЛ. Т. XXV. С. 169.

46. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 48.

47. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 48—49.

48. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 49—51.

49. Насонов А.Н. Монголы и Русь // Арабески истории. М., 1994. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. С. 160.

50. Островски Д. Монгольские корни русских государственных учреждений // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Период Киевский и Московской Руси: Антология. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2001. С. 146.

51. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 46.

52. Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в XXIV вв. М., 1984. С. 141.

53. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 47.

54. Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 62.

55. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 47.

56. См. например: Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000. С. 62.

57. НПЛ. С. 349; ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 48—49.

58. Насонов А.Н. Монголы и Русь // Арабески истории. М., 1994. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. С. 160.

59. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 53.

60. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 52.

61. ПСРЛ. Т. XXV. С. 174.

62. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 55.

63. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 55.

64. ПСРЛ. Т. XXV. С. 175.

65. Вероятные причины поездки см.: Горский А.А. Москва и Орда. С. 70—71.

66. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 57.

67. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 58.

68. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 58.

69. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 59.

70. Вероятные причин поездки см.: Горский А.А. Москва и Орда. С. 72—75.

71. Горский А.А. Москва и Орда. С. 68.

72. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 38; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 410.

73. Житие Михаила Ярославича Тверского. С. 86, 90.

74. НПЛ. С. 98, 341; ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 44; ПСРЛ. Т. XXV. С. 169; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 417; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 417; ПСРЛ. Т. X. С. 195—196.

75. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 45; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 417.

76. ПСРЛ. Т. XXV. С. 170.

77. ПСРЛ. Т. XXV. С. 173.

78. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 54.

79. ПСРЛ. Т. X. С. 217—218.

80. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 49—51; ПСРЛ. Т. XXV. С. 172; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 421; ПСРЛ. Т. X. С. 208—210.

81. ПСРЛ. Т. XXV. С. 172.

82. ПСРЛ. Т. X. С. 226; ПСРЛ. Т. XXV. С. 179.

83. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 63.

84. Там же. Стб. 67.

85. Селезнёв Ю.В. Элита Золотой Орды: научно-справочное издание. Казань, 2009. С. 69.

86. ПСРЛ. Т. I. Стб. 532.

87. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 68.

88. Там же. Стб. 68.

89. Там же. Стб. 68—69.

90. ПСРЛ. Т. XXV. С. 181.

91. ПСРЛ. Т. XI. С. 232—233.

92. ПСРЛ. Т. XXV. С. 181.

93. ПСРЛ. Т. XI. С. 232—234; ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. С. 70—71.

94. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. С. 71—72.

95. ПСРЛ. Т. XI. М., 1965. С. 232—234; ПСРЛ. Т. XV. М., 1965. С. 73.

96. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 125.

97. ПСРЛ. Т. XXV. С. 181.

98. Там же. С. 181.

99. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 72.

100. ПСРЛ. Т. XI. С. 4; ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 77—78; ПСРЛ. Т. XXV. С. 182.

101. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 77—78; ПСРЛ. Т. XXV. С. 182.

102. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 93. ПСРЛ. Т. XXV. С. 186.

103. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 95—97.

104. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 433.

105. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 430—431.

106. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 104; ПСРЛ. Т. XXV. С. 187.

107. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 106.

108. Там же. Стб. 142.

109. Там же. Стб. 143.

110. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 442.

111. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 146—147; ПСРЛ. Т. XXV. С. 210; ПСРЛ. Т. XI. С. 81.

112. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 146.

113. Там же. Стб. 148.

114. ПСРЛ. Т. XXV. С. 211.

115. ПСРЛ Т. XXV. С. 211.

116. ПСРЛ. ТXI. С. 83.

117. ПСРЛ. Т. XI. С. 83—84; T. XXV. С. 211.

118. ПСРЛ. Т. XXV. С. 211.

119. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 147.

120. Там же. Стб. 149.

121. Там же. Стб. 151.

122. Там же. Стб. 153.

123. Насонов А.Н. Монголы и Русь // Арабески истории. М., 1994. Вып. 3—4. Русский разлив. Т. 1. С. 179.

124. ПСРЛ. Т. XI. С. 121; Т. XXV. С. 218.

125. Горский А.А. Московско-Ордынский конфликт... С. 33.

126. ПСРЛ. Т. VIII. С. 61; ПСРЛ. Т. XVII. Стб. 45; Т. XXXV. С. 51.

127. ПСРЛ. Т. VIII. С. 60; ПСРЛ. Т. XXV. С. 218.

128. ПСРЛ. Т. VIII. С. 60; ПСРЛ. Т. XXV. С. 218.

129. ПСРЛ. Т. XXIII. С. 132; Т. XXV. С. 219.

130. ПСРЛ. Т. XI. С. 147; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 162.

131. ПСРЛ. Т. XV. Вып. 1. Стб. 446; Т. XI. С. 147; Т. XXV. С. 162.

132. ПСРЛ. Т. XI. С. 147; Т. XV. Стб. 162.

133. Фетищев С.А. Московская Русь... С. 102—103.

134. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 162.

135. ПСРЛ. Т. XI. С. 148; Т. XV. Стб. 162.

136. ПСРЛ. Т. XV. Стб. 163.

137. ПСРЛ. Т. VI. С. 124.

138. ПСРЛ. Т. XI. С. 153.

139. ПСРЛ. Т. XI. С. 153.

140. ПСРЛ. Т. XXV. С. 221.

141. ПСРЛ. Т. XI. С. 156.

142. Коган В.М. История дома Рюриковичей. СПб., 1993. С. 139, 243.

143. ПСРЛ. Т. XXV. С. 221.

144. ПСРЛ. Т. XI. С. 4.

145. ПСРЛ. Т. XXV. С. 232.

146. Выборка сделана по: Коган В.М., Домбровский-Шагалин В.И. Князь Рюрик и его потомки. Историко-генеалогический свод. С. 193—671.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница