2.4.2. Правящий род Джучиева Улуса
К высшему слою элиты Орды относились прямые потомки Чингиз-хана. Прежде всего, они составляли правящую верхушку аристократии. При этом чингизиды могли претендовать на ханский престол1. Представители других родов и кланов были лишены возможности стать главой государства.
Основа такого положения была заложена Чингиз-ханом. При этом, как полагает В.В. Трепавлов, в политической традиции кочевников Великой Степи власть монарха и его рода была тесно связана с представлениями о сакральном характере главенства в государстве. В качестве одной из иллюстраций ученым приводится надпись на печати каана Гуюка, поставленной на послании папе Иннокентию IV (1246 г.): «Силою вечного Неба беспредельной великой Монгольской державы хана ярлык». В.В. Трепавлов отмечает также, что «представление о сфере управления и власти только Чингизидской ветви тайджиутского рода борджигинов отразилось на особенностях престолонаследия. Родовой принцип передачи трона был ведущим в улусных ханствах, что... традиционно для политических образований Великой Степи»2.
Данное положение отразилось в Билике (в отличие от Ясы — письменного права Монгольской империи — высказывания Чингиз-хана и его потомков, приравненные к правовым нормам). В частности, отмечалось: «После нас члены нашего уруга (рода) оденутся в затканные золотом одежды и будут вкушать вкусные и жирные яства, будут садиться на красивых коней и обнимать прекрасноликих жен»3.
Сила традиции и правовые нормы удерживали таковое положение дел на протяжении всего существования ордынского государства. Например, «Аноним Искандера», повествуя о восшествии в 1411 г. на престол Орды Тимур-хана и об его противостоянии Идегею, отмечает, что у ордынцев «всегда было стремление к проявлению державы потомков Чингиз-хана»4. Эта приверженность ярко иллюстрируется словами эпоса «Идегей». В «Песне тринадцатой» от имени Токтамыша говорится:
«От Чингиза веду я свой род.
Пусть Идегей на престол взойдет,
Голову мне велит отрубить,
Но ему никогда не быть
Падишахом, чей предок Чингиз».
Точно такое же положение наследования власти родом закрепилась и за отдельными частями Джучиева Улуса. Например, правое крыло Ак-Орда (Белая Орда) наследовалось родом Бату, а левое крыло Кок-Орда (Синяя Орда) находилась во владении потомков Орды-Ичена, старшего брата Бату5.
По тому же родовому принципу происходило наследование улуса Шейбана6.
При этом потомки Джучи не могли претендовать на высшие государственные должности в других улусах (во владениях потомков Чагатая, Угедея и Тулуя).
По праву рождения потомки Джучи также получали первоочередное право на высшие государственные должности. В частности, на протяжении XIII в. должность «главы войска» занимали чингизиды. По данным персидских авторов, при Бату и Берке на указанную должность был назначен правнук Джучи Ногай (Иса-Ногай)7. После гибели последнего его место занял сын великого хана Токты Иксар (Ильбасар), который исполнял обязанности «командующего войсками» до своей смерти (июнь 1309 — май 1310 гг.)8.
Столь же непререкаемое первоочередное право чингизиды имели на выделение улусных владений. Наиболее ярко это прослеживается на примере разделения вновь завоеванных кыпчакских степей после возвращения армий Бату из похода на Западную Европу в 1242—1243 гг. Улусы получили все братья джучиды, а также их взрослые сыновья. Достоверно известно, что уделы получили: Бату (междуречье Волги и Яика9); Берке (на Северном Кавказе, а затем в — левобережье Волги10); Шейбан (междуречье Эмбы и Сыр-Дарьи, с севера ограничен бассейном рек Иргиз, Савук, Орь, Илек и Уралом, с юга — северным побережьем Аральского моря11); Орду-Ичен, Удур, Тука-Тимур, Шингкур, Сингкум (составили левое крыло Джучиева Улуса — Кок Орду (Синюю Орду)12); старший сын Бату Сартак (междуречье Дона и Волги13).
Подобная процедура в истории Орды наблюдается также около 1380 г., когда Токтамыш подчинил междуречье Днепра и Волги — «Мамаеву Орду». Данные земли были распределены между сторонниками великого хана и, в первую очередь, между джучидами. Уделы получили: Бек-Ярык-оглан (левобережье Днепра14); Бек-Ходжа (полуостров Крым15); Бек-Булат (Подонье16).
Немаловажное значение для социально-политического и экономического статуса имело и родство с родом Чингиз-хана по женской линии. В XIV — первой трети XV вв., когда должность «командующего войсками» — беклярибека — все чаще стала оказываться в руках служилой аристократии, ее неизменно занимали родственники великого хана, как правило, зятья — гургены. К таковым относятся Кутлуг-Тимур и Иса-бек при Узбеке, Мамай в период «великой замятни», Идегей при Тимур-Кутлуке и Шадибеке. Владетели улусов также приобретали большой социальный вес при женитьбе на родственнице хана. В XIII в. известен Картан, муж сестры Бату. Наконец, женитьба русских князей на ордынских царевнах увеличивала их шансы в борьбе за княжеские титулы. В XIII в. Федор Ростиславович Черный, после женитьбы на дочери великого хана, сумел укрепить свои права на ярославский стол. В 1317 г., взяв в жены сестру Узбека Кончаку, приобрел владимирский великокняжеский титул князь Юрий Данилович Московский.
Приближало к положению высшего слоя Джучиева Улуса выдача замуж дочери за Чингизида, особенно за великого хана или наследника престола. Например, Иса-бек отец Урдуджи, жены Мухаммед Узбека. Кроме того, он являлся мужем Иткуджуджук, дочери великого хана Мухаммед Узбека17. То есть, Иса-бек оказался одновременно и ханским зятем, и ханским тестем. В 1411 г. Идегей попытался упрочить свое положение, выдав замуж за хана Тимура свою дочь.
Показательным свидетельством о степени важности родства с домом Чингиз-хана для высшего слоя ордынской аристократии является описание принятия решения о выдачи замуж царевны из рода Чингиз-хана за границу (например, за египетского султана). Разработка брачного соглашения длилась около четырех лет. Причем обсуждался договор высшим советом государства, состоявшим из семидесяти эмиров18. Таким образом, принятие решения носило не семейный или родовой, а общегосударственный характер.
Женщины, принадлежавшие к роду Чингиз-хана (матери, сестры, жены, дочери) имели право на участие в государственных делах (например, Джиджек-хатун, Тайдула и др.). Нередко они становились регентшами при малолетних ханах19. Вдовы управляли улусами своих мужей и распоряжались их имуществом. На протяжении XIII—XIV вв. наблюдается их активное участие в придворных интригах и борьбе за власть. Немаловажную роль в политической жизни женщинам из дома Чингиз-хана отводится и в эпосе «Идегей».
Чингизиды и их ближайшие родственники также занимали привилегированное положение в правовой системе ордынского государства. По нормам Ясы в случае нарушения законодательства представителями рода «один раз, пусть его усовещают словом; если сделает вопреки два раза, пусть, пусть действуют на него красноречием; в третий раз же пусть пошлют его в отдаленное место (ссылка)... Когда он сходит туда и возвратится — он будет внимателен. Если же он не образумится пусть посадят его в оковы и тюрьму. Если выйдет оттуда добронравным и образумившимся — очень хорошо; в противном случае пусть соберутся все родственники, составят общее совещание и положат, что с ним делать»20. Отголоски данной правовой нормы прослеживаются в татарском народном эпосе «Идегей». В «Песне второй» повествуется о том, как знатный бий Урман был четырежды пойман на воровстве, после чего казнен. Причем решение об убийстве Урмана принимал совет из девяноста «знатных парней», а решение о смертном приговоре Идегей в отчете Токтамышу аргументировал тем, что:
«Таков закон в державе твоей:
Если, трех укравших коней,
В четвертый раз попадется вор, —
Повелевает твой приговор
Вору голову отрубить».
Другим примером не подотчётности Чингизидов общегосударственному суду является свидетельство о смерти Ногая. После поражения в битве с Токтой, Ногай бежал с поля боя, а затем был настигнут и убит русским воином21. Однако великий хан Токта казнил русского воина за убийство Чингизида без суда родственников. Аргументацией смертного приговора простому воину являются следующие слова хана: «Правосудие требует смерти его, чтобы не появился снова кто-нибудь, который сделал подобное этому», а также: «...простой народ да не убивает царей»22.
Таким образом, судить и казнить представителя рода Чингиз-хана мог только общий совет представителей данного рода.
Ордынские ханы были, по сути, гарантами стабильности, правопорядка и процветания государства23. Однако кроме прав ордынский властитель имел и ряд обязанностей перед своим народом. Как установил В.В. Трепавлов, «власть государя осуществлялась по трем направлениям: охрана целостности и укрепление державы (эля, улуса); забота о ее населении, народе; ведение завоевательных войн, забота об армии»24. При возведении на престол, по данным В.В. Трепавлова, с претендента брали обещание править справедливо под угрозой свержения. То есть неисполнение ханом своих обязанностей давало право нойонам (эмирам) оставлять службу этому государю и даже право отстранить его от власти.
Примером лишения власти хана может служить отречение хана Тудаменгу около 1286 г. По сведениям Рашид-ад-Дина он царствовал «некоторое время»25. Затем его сместили «под тем предлогом, что он помешан»26, сыновья Менгу-Тимура, Алгуй и Тогрыл, и сыновья Торбу — Тула-Бука и Кунчек и сами совместно царствовали пять лет27. То есть, когда в результате «помешательства» Туда-Менгу не мог более исполнять свои обязанности, он был отстранен от власти советом чингизидов.
В «Сокровенном сказании» одним из преступлений великого каана признано несправедливое убийство своего подданного28. Неоправданная, несправедливая прямая угроза жизни эмиру со стороны государя могла быть расценена как оправдание прекращения службы хану.
Оправданием побега из ставки великого хана Тула-Буки Токты, а затем свержения правителя в 1291 г. была, по данным Рашид-ад-Дина, угроза смерти: — двоюродные братья покушаются на мою жизнь»29. Столь же мощным оправданием убийства хана было его намерение убить Ногая30.
Одними из главных мотивов прекращения службы Токтамышу Идегеем выступают нарушение долга правителя со стороны хана:
«Лишил ты мой народ земли,
У него, значит, счастья нет...
...значит, справедливости нет,
Правды нет в державе твоей »31.
Примечания
1. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар (III — середина XVI вв.). Казань, 2007. С. 122.
2. Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи XIII в.: Проблема исторической преемственности. М., 1993. С. 65; 111.
3. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. I. Кн. 2. М.; Л., 1952. С. 262.
4. СМИЗО. Т. 2. С. 134.
5. По М.Г. Сафаргалиеву Орда-ичен младший в семье (См.: Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций... М.: Инсан, 1996. С. 331). Хотя Р.Ю. Почекаев пришел к выводу, что старше Бату были еще несколько сыновей Джучи (См.: Почекаев Р.Ю. Батый. Хан, который не был ханом. — М.: АСТ: АСТ МОСКВА; СПб.: Евразия, 2007. С. 50), однако, в «Сокровенном сказании» Бату назван старшим из джучидов (Сокровенное сказание монголов. Перевод С.А. Козина. М.: Тов-во научных изданий КМК, 2002. — С. 146. § 270). Тем не менее, источники единодушно называют Орду старшим сыном Джучи.
6. Костюков В.П. Улус Шибана Золотой Орды в XIII—XIV вв. Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2010. С. 86—99.
7. А.А. Порсин полагает, что Ногай был назначен на эту должность значительно позже, поскольку не мог занимать её в силу юного возраста. Порсин А.А. Политическая деятельность Ногая в Золотой Орде (1262—1301 годы). дис. ... канд. истор. наук. Курган, 2010. С. 92, 162. Однако первоначально должность могла рассматриваться как статусная и служить формой поощрения, на что возраст не влияет. Кроме того, для данного вопроса назначения на должность «беклярибека» время получения Ногаем этой должности не имеет принципиального значения.
8. СМИЗО. Т. 1. С. 162.
9. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. (Далее — Путешествия...). С. 70.
10. Путешествия. С. 117.
11. Путешествия. С. 50; Подробнее см.: Селезнёв Ю.В. Золотая Орда в XIII—XIV вв.: улусная система и административно-территориальное деление // Клио. 2000. № 1. С. 110.
12. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. С. 81; СМИЗО. Т. 2. С. 127.
13. Путешествия. С. 117.
14. СМИЗО. Т. 2. С. 121.
15. Тарханные ярлыки Тохтамыша, Тимур-Кутлуга и Саадат-Гирея // Воскресенская летопись. Приложения. Рязань, 1998. С. 528.
16. ПСРЛ. Т. XI. М., 1965. С. 95—96.
17. СМИЗО. Т. 1. С. 295.
18. СМИЗО. Т. 1. С. 168.
19. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар (III — середина XVI вв.). Казань, 2007. С. 125.
20. Цит. по: Эренжен Хара-Даван. Чингис-хан как полководец и его наследие // Арабески истории. Вып. 2. Пустыня Тартари. М., 1995. С. 180.
21. СМИЗО. Т. 1. С. 113—114; Т. 2. С. 71—72.
22. СМИЗО. Т. 1. С. 383.
23. Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар (III — середина XVI вв.). Казань, 2007. С. 124.
24. Трепавлов В.В. Указ. соч. С. 68.
25. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. С. 83.
26. Там же. С. 83.
27. Там же. С. 83.
28. Козин С.А. Сокровенное Сказание. М.; Л., 1941. С. 199.
29. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. II. С. 83; Тизенгаузен В.Г. Указ. соч. Т. I. С. 108.
30. СМИЗО. Т. 1. С. 107.
31. Идегей. Татарский народный эпос. Казань. 1990. С. 14—15.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |