Военно-политический союз и родство галицких князей с византийскими императорами в XII в.
Насколько можно судить, именно такой смысл должен был заключать в себе присвоенный Роману византийскими историками титул «игемона». Ηγεμών в греческом языке — не только правитель и военный предводитель; этот термин издревле обозначал также наместника императора в какой-либо области, стране.1 В последнем значении термин «игемон» был хорошо известен в Древней Руси по многочисленным переводным произведениям, отражающим евангельскую историю Понтия Пилата.2
Среди древнерусских князей «игемонами» василевсы могли признавать, как мы видели, своих близких родственников, заключавших браки с членами императорской семьи.3 Этот термин применяется в византийских источниках также к правителям Руси, связанным с императорами тесными союзническими отношениями, иногда облекаемыми в терминологию семейного родства. «Игемоном и архонтиссой Руси» называет Константин Багрянородный киевскую княгиню Ольгу,4 посетившую Константинополь в середине X в. и удостоившуюся чести именоваться «дочерью императора».5
Так или иначе, статус наместника и родственника императора, несомненно, возвышал Романа над остальными русскими князьями. Византийские императоры, как мы видели, лично заботились о таком возвышении и не жалея красок специально разъясняли русским князьям — своим возможным родственникам — их новые преимущества. «Даже те, которые вступают в дальнее родство с нами, — писал император Михаил VII в личном послании к Всеволоду Ярославичу, — почитают такой союз величайшим благополучием», поскольку власть нового родственника императора становится «более почтенною» и все остальные «будут удивляться и завидовать <...> получившему такое отличие».6
Важно также отметить, что на протяжении почти всего XII в. галицких князей связывали особо тесные отношения с византийскими императорами. Можно даже говорить, что в Галицком княжестве как нигде более на Руси сложились какие-то особые традиции политической лояльности по отношению к Византии, возникшие задолго до княжения Романа.7
Так, тесные союзнические отношения с императором Мануилом I связывали галицкого князя Владимирка Володаревича. По свидетельству Иоанна Киннама, во время военной компании против венгров 1151 г. императору Мануилу пришло известие о том, что
король пеонцев (венгерский король Гейза II. — А.М.), удачно завершив войну против тавроскифской страны Галиды, собрал сильное войско и в страшной ярости идет на ромеев. Именно потому василевс [решил] отомстить ему, что он напал против его воли на Владимира (таково имя архонта Галиды), который был подданным союзником ромеев.8
Греческий термин ὑπόσπονδος, переведенный М.В. Бибиковым как «подданный союзник», вызывает у исследователей различные толкования и иногда понимается также как «вассал» императора.9 Во всяком случае, из контекста сообщения Киннама явствует, что галицкий князь состоял в гораздо более близких отношениях с императором, чем все прочие «архонты» и «филархи» Тавроскифии и в том числе сильнейший из них — ростово-суздальский князь Юрий Долгорукий, который, по словам Киннама, «среди филархов Тавроскифской страны обладал старшинством».10
Столь же традиционной на протяжении XII в. остается и византийская титулатура галицких князей, выделяющая и даже противопоставляющая их остальным князьям Руси. Не только Роман Мстиславич, но и другие правители Галича именуются в византийских источниках «игемонами». Иоанн Киннам называет «игемоном Галицы» (τὸν Γαλίτζης ἡγεμονεὑων) Ярослава Осмомысла.11 Как и Никита Хониат в случае с Романом Мстиславичем, Иоанн Киннам как бы противопоставляет Галицкою «игемона» киевскому «архонту» Ростиславу Мстиславичь называемому им также «архонтом Тавроскифской страны» (καὶ αὐτῳ̑ ἐπὶ Ταυροσκυθικη̑ς ἄρχοντι).12
История сватовства императора Михаила VII к дочери Всеволода Ярославича показывает, что титул «игемона» мог быть получен теми из русских князей, кто становился не только военным союзником, но и близким родственником или свояком императора. Похоже, что это правило действовало и в случае с галицкими князьями. Вспомним, что родная тетка Осмомысла, дочь перемышльского князя Володаря Ростиславича Ирина, была выдана за младшего сына византийского императора Алексея I Комнина севастократора Исаака, отца будущего императора Андроника I.13 Тем самым Ярослав Осмомысл был в свойстве с императором Мануилом I, а император Андроник I приходился галицкому князю двоюродным братом. Ближайшим союзником и родственником императора Алексея III стал галицко-волынский князь Роман Мстиславич, женившись вторым браком на племяннице василевса.14
Статус «игемона» — ближайшего союзника и родственника византийского императора, а возможно, и его наместника на Руси, — очевидно, давал Роману Мстиславичу основание чувствовать известное превосходство над другими русскими князьями. Это, надо думать, позволяло галицко-волынскому князю решительно действовать против старейшего князя Южной Руси и своего недавнего тестя Рюрика Ростиславича, а также по своей воле распоряжаться судьбой киевского стола и предлагать сильнейшим русским князьям небывалый прежде на Руси порядок избрания великого князя голосами шести князей-«курфюрстов».
Падение Константинополя, захват и раздел Византийской империи крестоносцами, безусловно, подорвали статус Романа как наместника императора на Руси, а нелепая гибель галицко-волынского князя во время неудачного похода в Европу и вовсе перечеркнула его выдающиеся свершения и начинания, предоставив удобный случай врагам Романа исказить или предать забвению историю этого незаурядного князя.
Примечания
1. См.: Sophocles E.A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine periods: from B. С. 146 to A.D. 1100. New York, 2004. P. 379; Dēmētrakos D. Mega lexikon tes Hellēnikes glēssēs. T. 4. Athen, 1953. P. 3229.
2. СлРЯз XI—XVII вв. Вып. 6. М., 1979. С. 77; СлДРЯз XI—XIV вв. Т. III. М., 1990. С. 442.
3. См.: Васильевский В.Г. Русско-византийские отрывки. I. Два письма византийского императора Михаила VII Дуки к Всеволоду Ярославичу // Васильевский В.Г. Труды. Т. II, вып. 1. СПб., 1909. См. также главу 17 настоящей работы.
4. «Игемоном и архонтиссой Руси» Ольга названа в одном из заголовков пятнадцатой главы книги «О церемониях византийского двора». См.: Constantini Porphyrogenneti imperatoris. De cerimoniis aulae byzantinae libri duo / Rec I. I. Reiskii. T. I. Bonnae, 1829. P. 511.
5. См. об этом: Сахаров А.Н. Дипломатия Древней Руси: IX — первая половина X в. М., 1980. С. 262—270; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 154—157.
6. Цит. по: Васильевский В.Г. Русско-византийские отрывки. I. С. 9—10.
7. Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998. С. 247.
8. Бибиков М.В. Византийский историк Иоанн Киннам о Руси и народах Восточной Европы: текст, перевод, комментарий. М., 1997. С. 62.
9. Васильевский В.Г. Из истории Византии в XII веке // Васильевский В.Г. Труды. Т. IV. Л., 1930. С. 45; Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. С. 479; Литаврин Г.Г. Болгария и Византия в XI—XII вв. С. 256; Obolensky D. The Principles and Methods of Byzantine Diplomacy // Actes du XIIe Congres Internationale d'Etudes Byzantines. Ochride, 10—16 septembre, 1961. Vol. I. Beograd, 1963. P. 58.
10. Бибиков М.В. Византийский историк Иоанн Киннам... С. 67.
11. Там же. С. 55, 66.
12. Там же.
13. Пападимитриу С. Брак Мстиславны с Алексеем Комнином // ВВ. СПб., T. XI. 1904.; Юревич О. Андроник I Комнин. СПб., 2004. С. 50—53.
14. См. об этом в четвертой части настоящей работы.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |