Термин проторь в восприятии новейших критиков Татищева
В тексте первой редакции «Истории Российской» в рассказе о посольстве обращает на себя внимания аутентичный древнерусский термин — проторь, дважды здесь употребляющийся: Роман хочет «приреченную ему за проторь получити» и требует от польских князей: «толе заплатите ми проторь». В обоих случаях Татищев переводит проторь как убытки.
Этот термин, известный в формах мужского (проторь) и женского (протора, проторь) родов, встречается в основном в юридических и актовых источниках начиная с XII в., где он употребляется в значении, весьма близком к татищевскому переводу — расход, издержки, а также в более специальном значении — налог, подать, побор?1
Казалось бы, наличие в тексте рассматриваемого известия аутентичной терминологии должно свидетельствовать в пользу его достоверности. Однако именно этот термин, использованный Татищевым, стал для некоторых новейших критиков едва ли не главным «доказательством» подложности всего рассказа о папском посольстве.
По мнению А.П. Толочко, как и «некоторые другие редкие слова», слово проторь, «наверное, запомнилось Татищеву, и он использовал его для придания впечатления древности собственным текстам».2 Недостаточное знание Татищевым норм древнерусского языка привело к тому, что в сочиненном им тексте слово проторь будто бы фигурирует в не свойственной ему грамматической форме:
именительный падеж женского рода «проторь» — hapax для этого времени, только из Татищева и известный (на самом деле «проторь» мужского рода), — утверждает А.П. Толочко.3
Исследователь тут же себя опровергает, указывая на случаи употребления рассматриваемого термина в грамматических формах не только мужского, но и женского рода. «Форма женского рода известна только из Псковской I летописи (ПСРЛ 5, 1: 47, 78), — пишет Толочко. — Здесь, впрочем, слово употреблено в косвенных падежах ("а всеи протори полтораста рублевъ"; "и псковичам быша много протореи"), из которых восстанавливается им. ед. ж. "проторь". Актовые источники знают преимущественно форму муж. ("проторь"), реже — женского ("протора"), но в обоих случаях без палатализации».4
А.П. Толочко в данном случае ошибается. Именительный падеж женского рода проторь с палатализованным -рь на конце нельзя признать hapax legomena, известным только из Татищева, поскольку такая форма все-таки встречается в древнерусских текстах и встречается весьма часто.
Например, в Жалованной грамоте великого князя Василия Васильевича Троицкому монастырю от 2 июня 1425 г. сказано:
...моя великого князя не надобе им никоторая моя дань, ни писчая белка, ни ям, ни подвода, ни города делати, ни иныи никоторые пошлины, ни розмет, ни помет, никоторая проторь.5
В Жалованной тарханно-несудимой грамоте Лжедмитрия I Успенскому собору Московского Кремля от 31 августа 1605 г. говорится:
...а учинитца у них людеи или у кр(е)стьянъ проторь какова или гибель въ их стаянье — и мы на тех людехъ ту гибель велимъ взяти вдвое без суда.6
Подобные примеры можно продолжить. В Приходо-расходных книгах Антониева Сийского монастыря XVI в. находим следующую запись, относящуюся к 1580 г.:
Ездил Леванид старец <...> к Москве, издержал денег на подводы и себе на ежу, и под грамоты деньги давал, и на иную проторь семь рублев.7
По документам Лодомской и Куростровской волостей Двинской земли середины XVI в. известно об особом денежном сборе, взимавшемся с местных жителей на покрытие расходов по строительству и ремонту наместничьих и тиунских дворов, именовавшимся «дворная проторь». Например, в 1548 г. лодмяне платят «в проторь дворную, и в приход к наместником и в ыныи протори».8 Выражение проторь в форме единственного числа именительного падежа женского рода фиксируется не только в письменных памятниках, оно существовало и в устной речи. В XIX в. была записана старинная пословица: «Нашу проторь ни проесть, ни проспать».9
Столь же неубедительны попытки Толочко доказать подложность других известий «Истории Российской», в тексте которых употребляется термин «проторь». Прежде всего это относится к известию, содержащему дополнительные подробности похода Владимира Мономаха и Олега Святославича «к ляхом в помощь на чехи», будто бы сочиненному самим Татищевым.10
О русско-польском походе в Чехию хорошо известно по сообщениям древнерусских источников — «Повести временных лет» и Поучения Владимира Мономаха.11 По мнению исследователей, поход мог состояться, вероятнее всего, осенью—зимой 1075—1076 гг.12 Сведения Татищева значительно превышают сообщения древнерусских источников, дополняя их новыми подробностями.13 Однако этот факт не вызывал у исследователей особых сомнений: дополнительные татищевские известия согласуются с показаниями западноевропейских источников о походе против саксов в Тюрингию, предпринятом в сентябре 1075 г. германским королем Генрихом IV совместно с чешским князем Вратиславом II, который внезапно был прерван, завершившись спешным отступлением в Чехию. Причиной тому, очевидно, стало тревожное известие об угрозе чешским тылам со стороны русско-польского войска.14
Толочко полагает, что Татищев «сконструировал свое повествование», добавив к известию Радзивилловской летописи, служившей ему основным списком в части «Повести временных лет», сведения, почерпнутые из сочинений европейских историков XVI в. (М. Бельского, А. Гваньини и В. Гагека) о конфликте польского князя Болеслава с чешским князем Вратиславом, завершившемся примирением сторон и возмещением чешским князем убытков польскому князю.15
По мысли Толочко, Татищев сам раскрывает источники своего вымысла, ссылаясь в примечании на сведения названных историков, произведения которых он использовал как дополнительные пособия. Причем в примечаниях Татищев критикует Бельского, Гваньини и Гагека за невнимание к русским летописям и незнание об участии в походе русских князей: «А о русских никоторой не упоминает, но обстоятельства их сказания довольно являют, что Несторово сказание вероятное».16
Выходит, что Татищев был настолько изощренным фальсификатором, что не только не прятал следы своей деятельности, но, наоборот, выставлял их напоказ. Проделать такой замысловатый трюк с источниками, как нам представляется, едва ли был способен историк первой половины XVIII в., подобное скорее могло прийти в голову его новейшему ниспровергателю и более соответствует стилю мышления и духу постмодерна.
Рассуждая по поводу аналогичного случая — рассказа о пленении поляками в 1122 г. перемышльского князя Володаря Ростиславича, содержащего детали, отсутствующие в польских хрониках (в котором, кстати сказать, также употребляется термин «проторь»), — П.С. Стефанович справедливо отмечает: «Татищев не скрывает своего знакомства с польскими хрониками и даже цитирует Стрыйковского в примечании параллельно своему повествованию в основной части. Если считать, что Татищев выдумал свое известие, сознательно "мистифицируя" читателя, то надо признать, что либо он был поразительно наивен, либо не менее поразительно хитер, так как, имитируя честную ссылку, на самом деле изощренным способом скрывал выдумку. Такая изощренность вообще кажется странной, но еще более странной она представляется ввиду других случаев, когда историк нисколько не стеснялся помещать текст, взятый, например, из того же Стрыйковского, в свое погодное повествование, не ссылаясь на источник и вообще не удосуживаясь никакими примечаниями».17
Еще раз термин проторь употребляется в первой редакции «Истории Российской» в речи Изяслава Мстиславича к русским епископам по поводу избрания нового митрополита, помещенной под 1147 г. Князь говорит о напрасных денежных выплатах, посылаемых русской церковью в Константинополь: «якоже и протори тще даемо».18
А.П. Толочко оценивает этот случай как очередной эпизод фальсификации источников: «Речь Изяслава явно сочинена Татищевым».19 При этом исследователь ссылается на работу Е.М. Добрушкина, где будто бы доказывается факт фальсификации. На самом деле Добрушкин берет под сомнение лишь расширенный вариант речи Изяслава, представленный во второй редакции «Истории Российской», и устанавливает, что, «высказав первоначально свои мысли (по поводу содержания речи. — А.М.) только в примечании, Татищев при создании II редакции перенес их непосредственно в текст повествования без указания, кому принадлежат эти мысли».20
В таком же стиле оценивает Толочко татищевские сведения об обстоятельствах захвата Галича Мстиславом Мстиславичем в 1219 г. Здесь в тексте первой редакции «Истории Российской» еще раз встречается термин проторь: «...за проторь обещася платити 15 000 гривен угорских сребра».21 Татищевский рассказ о событиях в Галиче, согласно Толочко, в целом «представляет собой пастиш из мотивов, встречающихся в сходном контексте в различных известиях Ипатьевской летописи».22
«Пастиш» в исполнении Татищева — предположение более чем смелое, но вполне типичное для манеры Толочко, с легкостью переносящего свойственные ему самому приемы мышления на своего героя. Выходит, что Татищев, живший на рубеже средневековья, безотчетно владел техникой «двойного кодирования» текста и «иронической пародии», то есть тем, что включает в себя понятие «пастиш», введенное современными теоретиками постмодерна.23 На наш взгляд, применение к творчеству Татищева подобных категорий не корректно не только с исторической точки зрения, но и не соответствует жанру его сочинения, так как они предназначены прежде всего для анализа произведений искусства, в частности театрального.24
Говоря об элементах пародии в творчестве Татищева, может быть, Толочко полагает, что автор «Истории Российской» стремился не просвещать читателей знанием русской истории, а лишь развлекал публику забавными рассказами на мотивы из русских летописей. Не случайно при этом Толочко сравнивает приемы Татищева с творчеством поэта А.К. Толстого, писавшего свои стихотворения (в том числе сатирические) на сюжеты из русской истории.25 Как нам кажется, задача подобного рода (может быть, и актуальная для авторов XIX—XX вв.) совершенно немыслима для Татищева, целью которого было выявить и собрать во многом еще никому не известные факты, представив их с максимальной полнотой и достоверностью.
Примечания
1. Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка: В 3 т. Т. II. М., 2003. Стб. 1597—1598; СлРЯз XI—XVII вв. Вып. 20. М., 1995. С. 265—267.
2. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 472, примеч. 174.
3. Там же. С. 485.
4. Там же. С. 485—486, примеч. 210.
5. АСЭИ. Т. I. М., 1952. № 44. С. 49.
6. Акты Российского государства. Архивы московских монастырей и соборов. XV — начало XVII вв. / Отв. ред. В.Д. Назаров. М., 1998. № 10. С. 31.
7. Приходо-расходные книги Антониева Сийского монастыря // СПбИИ. НИА. Ф. 5. Оп. 2. Ед. хр. 1. Л. 99 об.
8. Акты Лодомской церкви Архангельской епархии // Акты Холмогорской и Устюжской епархий. Кн. III. СПб., 1908. Прил. (РИБ. Т. XXV). № XXXIV. См. также: Носов Н.Е. К вопросу о проведении земской реформы в Двинской земле XVI в. // Из истории феодальной России. Статьи и очерки. К 70-летию со дня рождения проф. В.В. Мавродина. Л., 1978. С. 67.
9. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 1957. С. 611.
10. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 477—487.
11. ПСРЛ. Т. I. М., 1997. Стб. 199, 247; Т. И. М., 1998. Стб. 190.
12. См.: Кучкин В.А. «Поучение» Владимира Мономаха и русско-польско-немецкие отношения 60—70-х годов XI века // СС. 1971. № 2. С. 33; Головко А.Б. Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X — первой трети XIII вв. Киев, 1988. С. 54.
13. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. IV С. 157; Т. II. С. 91.
14. Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX—XII веков. М., 2001. С. 531—533.
15. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 480—481.
16. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. IV. С. 425, примеч. 210.
17. Стефанович П.С. Володарь Перемышльский в плену у поляков (1122 г.): источник, факт, легенда, вымысел // ДР. 2006. № 4 (26). С. 82.
18. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. IV. С. 207.
19. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 472, примеч. 174.
20. Добрушкин Е.М. К вопросу о происхождении сообщений «Истории Российской» В.Н. Татищева // ИЗ. Т. 97. М., 1976. С. 225.
21. Татищев В.Н. Собр. соч. Т. IV. С. 360.
22. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 472—473, примеч. 174.
23. См.: Jencks Ch. What is postmodernism? London, 1986.
24. См.: Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996. Раздел «Постмодернистская ирония: "Пастиш"».
25. Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева... С. 476—477.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |