Личные и политические мотивы княжеских пожертвований
Кроме личных и семейных мотивов к подобным поступкам русских князей побуждали, безусловно, также и политические причины. Об этом может свидетельствовать последний из рассмотренных нами случаев. Православный монастырь Св. Димитрия был расположен на пограничной территории с многочисленным русским населением, в «Русской марке», как ее иногда именуют источники.1 Следовательно, поддержка этого средоточия православия и русского влияния в Венгрии сама по себе имела политическое значение в отношениях с ней. Но, по-видимому, у упомянутого события были и другие основания.
Оно приходится на драматичный период во внешней политике Галицкой земли, когда ее князья оказались в очень сложном положении. По свидетельству целого ряда источников — как русских, так и иностранных, — в 1122 г. перемышльский князь Володарь Ростиславич, брат Василька и отец Володимирка, был похищен воеводой Петром Властом по поручению польского князя Болеслава III Кривоустого. Чтобы освободить князя из плена, его родственники вынуждены были заплатить большой выкуп.2 Кроме того, условием освобождения Володаря, вероятно, было также изменение внешней политики галицких князей, которые должны были отказаться от союза с Владимиром Мономахом и действовать против него на стороне Ярослава Святополковича, которого поддерживали поляки и венгры в борьбе за Волынь.3 Дар венгерскому монастырю скорее всего мог быть сделан именно во время пребывания Володаря в польском плену, и потому нельзя исключать его связи с обстоятельствами освобождения князя.4
На наш взгляд, на пожертвование Романа эрфуртскому монастырю Св. Петра также нельзя смотреть лишь как на проявление каких-то личных или семейных связей галицко-волынского князя с этой обителью (хотя полностью исключать этого не стоит). Бенедиктинский монастырь Святых апостолов Петра и Павла (таково его полное название) играл слишком значительную роль в политической жизни не только Тюрингии, но и всей Германии. Основанный в середине XI в., он очень быстро превратился в один из самых богатых и привилегированных монастырей и во время контактов с ним Романа находился в зените своего расцвета и могущества.5
Монастырь Св. Петра пользовался особым покровительством со стороны Штауфенов, в частности императора Фридриха I Барбароссы, сделавшего его одной из имперских резиденций, а также постоянной поддержкой влиятельных майнцских архиепископов, под властью которых длительное время находился город Эрфурт.6 Этот монастырь играл выдающуюся роль во время борьбы Барбароссы с его главным соперником в Германии, герцогом баварским и саксонским Генрихом Львом. В ноябре 1181 г. побежденный Генрих униженно просил прощения у Фридриха в монастырской церкви Св. Петра, после чего был приговорен императором к ссылке на три года в Англию.7
Ил. 22. Церковь Св. Петра в Эрфурте (бывшая церковь монастыря Свв. апостолов Петра и Павла). Южный ландгауз и южный портал. Современный вид (Тюрингия, Германия)
При таких условиях почтительный поступок Романа в отношении монастыря Св. Петра, который скорее всего должен был состояться во время личного посещения русским князем Эрфурта, приобретал политическое значение, даже если был вызван какими-то другими причинами. Ведь борьба Штауфенов с их главными соперниками Вельфами в Германии продолжалась и в конце XII — начале XIII вв. разгорелась с новой силой. Тогда, как уже отмечалось, в ней принимали участие представители следующего поколения Штауфенов и Вельфов во главе с сыном Барбароссы королем Филиппом Швабским и сыном Генриха Льва императором Оттоном IV.
Следует обратить внимание на еще одно важное для понимания значения Романова пожертвования обстоятельство. В средневековой западной, преимущественно немецкой церкви существовал обычай формального членства правящих лиц в соборных капитулах и монастырях (так называемый Königskanonikat), который предусматривал отношения покровительства, а иногда даже участие в управлении капитулом или монастырем путем назначения викариев. Возникали подобные отношения в результате щедрого пожертвования или систематических взносов в интересах соответствующего церковного учреждения. Этот обычай в первую очередь имел отношение к соборам и монастырям, которые непосредственно были связаны с деятельностью германских королей или императоров и примерно с середины XII в. уже приобрел весьма широкое распространение.8
По-видимому, случай с Романом Мстиславичем также попадал под действие этого обычая,9 особенно если его вклад в пользу монастыря Св. Петра состоялся во время, когда Роман уже был правящим князем. Учитывая это, не случайной выглядит активная деятельность ордена бенедиктинцев, к которому принадлежал монастырь в Эрфурте, в Южной Руси, развернутая им в первой половине XIII в.10
Но как бы то ни было, личные связи с монастырем Св. Петра представляли собой определенные основания для втягивания галицко-волынского князя в политическое соперничество, которое развернулось в Германии в начале XIII в. Майнцские архиепископы, под управлением которых находился монастырь в Эрфурте, в борьбе за имперский трон были последовательными сторонниками Штауфенов. Это относится и к периоду борьбы Филиппа с Оттоном, о чем имеются прямые указания источников.11
Таким образом, мы склоняемся к выводу, что Романов дар монастырю Св. Петра и его возможное посещение Эрфурта следует оценивать прежде всего в контексте политических взаимоотношений галицко-волынского князя с властителями Священной империи. Кроме уже приведенных фактов об этом свидетельствует известие из еще одного источника — французской хроники середины XIII ст., составленной монахом Альбриком из аббатства Трех Источников (Aubri de Trois-Fontaines или Alberic de Trois-Fontaines, лат. Albericus Trium Fontanum) вблизи местечка Шалон-сюр-Марн (Châlons-sur-Marne) в Шампани, где идет речь о непосредственном участии Романа Мстиславича в борьбе Штауфенов с Вельфами.
Примечания
1. См.: Назаренко А.В. О «Русской марке» в средневековой Венгрии // Восточная Европа в древности и средневековье: Сб. ст. / Отв. ред. Л.В. Черепнин. М., 1978.
2. ПСРЛ. Т. I. М., 1997. Стб. 292; Т. II. Стб. 286; Örtliebi Zwifaltesis Chronicon / Ed. O. Abel // MGH. SS. T. X. Hannoverae, 1852. P. 91; Herbordi dialogus de Vita Ottonis episcopi Bambergensis // Ibid. T. XII. Hannoverae, 1856. P. 726; Щавелева Н.И. Польские латиноязычные средневековые источники. С. 88—89, 101—102, 117—118, примеч. 12. См. также: Стефанович П.С. Володарь Перемышльский в плену у поляков (1122 г.): источник, факт, легенда, вымысел // ДР. 2006. № 3 (25), 4 (26).
3. Włodarski B. Ruś w planach politycznych Bolesława Krzywoustego // Zescyty naukowe Uniwersitetu M. Kopernika w Toruniu. Nauki humanistyczno-spoleczne. Toruń, 1966. Zecz. 20. S. 51; Пашу то B. T. Внешняя политика Древней Руси. С. 151—152, 331, примеч. 5; Koscielak L. Związki dynastyczne pomorskie-ruskie w XII wieku // Zapiski historyczne. R. 1983. T. XLVIII. Z. 1. S. 196—198; Головко А.Б. 1) Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X — первой трети XIII вв. Киев, 1988. С. 67—68; 2) Корона Данила Галицького. Волинь і Галичина в державно-політичному розвитку Центрально-Східної Європи раннього та класичного середньовіччя. Київ, 2006. С. 145—146; Войтович Л.В. Княжа доба на Русі... С. 330.
4. Назаренко А.В. Русско-немецкие связи домонгольского времени... С. 269, примеч. 27.
5. О политическом и культурном значении монастыря и церкви Св. Петра в Эрфурте см.: Haenchen M. Die entwicklungsgeschichtliche Stellung der Klosterkirche auf dem Petersberg bei Erfurt in der Baukunst des europäischen Hochmittelalters. Dresden, 2003; Stiftung Thüringer Schlösser und Gärten: 700 Jahre Erfurter Peterskloster: Geschichte und Kunst auf den Erfurter Petersberg 1103—1803. Regensburg, 2004.
6. Подробнее см.: Wolf S. Erfurt im 13. Jahrhundert. Städtische Gesellschaft zwischen Mainzer Erzbischof, Adel und Reich. Köln u. a., 2005 (Städteforschung. A. 67).
7. Этим событиям посвящена значительная литература, из новейших работ см.: Wolf G. Friedrich Barbarossa. Darmstadt, 1975. S. 192; Hiller H. Friedrich Barbarossa und seine Zeit. München, 1977. S. 344—346, 401; Wies E.W. Kaiser Friedrich Barbarossa: Mythos und Wirklichkeit: Biographie. Esslingen, 1990. S. 279, 342—343; Opll F. Friedrich Barbarossa. Darmstadt, 1990. S. 133. Общую характеристику отношений Штауфенов с Вельфами времен Фридриха Барбароссы см.: Appelt H. Friedrich Barbarossa (1152—1190) // Kaisergestalten des Mittelalters / Hrsg. H. Beumann. München, 1985. S. 177—198; Töpfer B. Friedrich I. Barbarossa // Deutsche Könige und Kaiser des Mittelalters / Hrsg. E. Engel, E. Holtz. Köln; Wien, 1989. S. 159—187; Ehlers J. Friedrich I. // Die deutschen Herrscher des Mittelalters, Historische Porträts von Heinrich I. bis Maximilian I. / Hrsg. B. Schneidmüller, S. Weinfurter. München, 2003. S. 232—257.
8. Обзор этого вопроса см.: Borgolte M. Die mittelalterliche Kirche München, 2004. (Enzyklopädie deutsche Geschieht. Bd. 17). S. 82—83.
9. Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 598.
10. См.: Altaner B. Die Dominikanermissionen des 13. Jahrhunderts: Forschungen zur Geschichte der kirchlichen Unionen und der Mochammedaner- und Heidenmission des Mittelalters. Habelschwerdt, 1924. S. 208—225.
11. Arnoldi abbatis Lubecensis Chronica Slavorum / Ed. J.M. Lappenberg // MGH. SS. T. XXI. Hannoverae, 1868. P. 215—216.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |