«Крамолы»«безбожных» галицких бояр и византийская доктрина божественного происхождения царской власти
В политической практике галицко-волынских князей, ближайших потомков Романа Мстиславича, обращает на себя внимание еще одна яркая черта, вырастающая, несомненно, из идейных оснований византийской доктрины императорской власти.
Измена сыновьям Романа галицких бояр и простых галичан в глазах придворного летописца является преступлением не только против законных князей, но и против самого Бога. Так, сообщая о намерении нового галицкого князя Владимира Игоревича и призвавших его галичан «искоренить племя Романово», летописец с негодованием именует последних «безбожными»:
И еще же хотящю Володимероу искоренити племя Романово, поспевающимъ же безбожнымъ Галичаномъ.1
В памятниках письменности Древней Руси термин безбожныи применялся главным образом для обозначения языческих стран, народов и их правителей — печенегов, половцев, татар, древних римлян и самой Руси до принятия христианства; кроме того, этим термином обозначались отступники от истинной веры, богохульники и еретики.2 Галицко-Волынская летопись представляет первый и, пожалуй, единственный в литературе домонгольской Руси случай употребления термина безбожныи в отношении подданных князя, отказавших ему в поддержке или вставших на сторону другого правителя.
Придворный летописец на протяжении всего своего рассказа о растянувшейся на долгие годы борьбе Даниила Романовича за галицкий стол последовательно именует врагов князя из числа местного боярства, державших сторону других претендентов на княжеский стол, безбожными галицкими боярами.
«Крамоле же бывши во безбожныхъ боярехъ Галичкыхъ», — говорит летописец, повествуя о заговоре бояр Молибоговичей против Даниила Романовича в 1230 г., в котором участвовал также белзский князь Александр Всеволодович.3 Новый заговор против Даниила сторонники Александра устроили в городе Вишня. Сюда на пир позвал ничего не подозревавшего Романовича некий «Филипъ безбожныи».4 Измена «безбожного» Григория Васильевича и Молибоговичей весной 1235 г. обернулась для Даниила тяжелым поражением и большими потерями во время возвращения из трудного похода на Чернигов.5 Однажды один из «безбожных бояр», не желавший признавать Даниила галицким князем, нанес ему тяжкое публичное оскорбление прямо во время пира:
И некогда емоу в пироу веселящоуся, одинъ от техъ безбожныхъ бояръ лице зали емоу чашею.6
Как уже отмечалось, одним из основополагающих принципов государственной идеологии Византийской империи стала доктрина божественного происхождения царской власти, получившая свое наиболее полное выражение и закрепление в «Василиках» — законодательном сборнике конца IX в. В прооймионах (преамбулах) императорских эдиктов, в легендах императорских печатей и монет уже в конце V—VI вв. складывается формула «император от Бога» (imperator ex Deo) (Юстин II, Юстиниан, затем Константин IV, Лев III и др.). Еще одним воплощением этого принципа становится двухместный византийский императорский трон, одно из мест которого предназначалось для осязаемого в проскинезе (благоговейном земном поклоне) царя земного, а другое, на котором лежал крест, — для умозрительного Царя Небесного.7
Ил. 167. Христос на троне и предстоящие Ему император Константин IX Мономах и императрица Зоя. Мозаика. Константинополь. Середина XI в. Собор Св. Софии (Стамбул, Турция)
Свою неразрывную связь с Богом некоторые византийские императоры специально подчеркивали перед подданными. Одним из наиболее последовательных приверженцев идеи божественного происхождения царской власти был император Исаак II Ангел. Никита Хониат приводит подлинные слова василевса:
...на земле, — говорил он, — нет никакого различия по власти между Богом и между царем: царям все позволительно делать и можно нераздельно употреблять Божие наряду со своим; так как самое царское достоинство они получили от Бога, и между Богом и ими нет расстояния.8
Византийские представления о божественной природе царской власти, очевидно, породили осознание боярских заговоров, мятежей или измены царю как духовного преступления, стоящего в одном ряду с богохульством или еретичеством.
Справедливо было бы полагать, что впервые в Древней Руси подобное осознание формируется в результате официального принятия царского титула московскими великими князьями. И действительно, Иван Грозный, первый русский царь, совершивший обряд венчания, гневно обличает князя Андрея Курбского в том, что, встав на путь измены царю, он тем самым совершил преступление против Бога: «Противляйся власти, — писал царь, — Богу противится».9 В многочисленных наказах русским послам в Литве 1580—1582 гг. Грозный требовал передать изменнику свои слова:
Ты забыл Бога, и Государя, и свою душу...10
Между тем, как мы видим, еще более чем за три столетия до посланий Ивана Грозного та же самая оценка измены царю как богопротивного злодеяния звучит в Галицко-Волынской летописи. В ее рассказах о «многих крамолах» и «мятежах» против сыновей Романа Мстиславича, «царя в Руския земли» и «самодержца всея Руси», враги Даниила и Василька последовательно именуются «безбожными» галичанами и «безбожными» боярами, поскольку они умышляли «искоренити племя Романово».
Оценка измены князю в категориях духовного преступления («безбожного» злодеяния), сделанная придворным летописцем, на наш взгляд, могла быть обусловлена прямым кровным родством сыновей Романа Мстиславича с византийским императором, чье царское достоинство они тем самым унаследовали. Нет сомнений, что приведенные выше воззрения василевса Исаака II на божественную природу царской власти были известны Даниилу и его окружению, ведь мать Даниила приходилась старшей дочерью Исааку.
Примечания
1. ПСРЛ. Т. II. Стб. 718.
2. СлДРЯз XI—XIV вв. М., 1988. Т. I. С. 109; СлРЯз XI—XVII вв. Вып. 1. М., 1975. С. 93.
3. ПСРЛ. Т. II. Стб. 762.
4. Там же.
5. Там же. С. 774.
6. Там же. Стб. 763.
7. Treitinger O. Die oströmische Kaiser- und Reichsidee. Darmstadt, 1956. S. 32—34, 56 f., 133—135. См.: Бибиков М.В. «Блеск и нищета» василевсов...
8. Никита Хониат. История... Т. II. С. 123, примеч. 1.
9. Андрей Михайлович Курбский. Избр. сочинения / Под ред. А.Н. Чудинова. СПб., 1902. С. 135. См. также: Флоря Б.Н. Иван Грозный. М., 1999. С. 107.
10. См.: Филюшкин А.И. Андрей Михайлович Курбский: прозопографическое исследование и герменевтический комментарий к посланиям Андрея Курбского Ивану Грозному. СПб., 2007. С. 60—61.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |