О возможных источниках заимствования и значении царского титула Романа.
Использование в царском титуле Романа Мстиславича детерминанта, связывающего его с Русской землей, — цесарь в Рускои земли, — еще одни важный след, который, как нам представляется, указывает на возможный источник заимствования такого титула. В отличие от большинства других случаев применения царского титула в Древней Руси, так или иначе связанных с византийской доктриной о природе верховной власти, титул Романа, на наш взгляд, в большей мере находит соответствия в практике присвоения царского титула правителями славянских государств на Балканах, добившихся независимости от Византии.
Так, правители Болгарии и Сербии, добившись в конце XII в. фактически полной независимости от Византийской империи, сами приняли царские титулы, которые отличались от универсального титула вселенского императора обязательным прибавлением детерминантов, отражающих национальную принадлежность, — «царь болгар и влахов» и «царь сербов и греков».1
Вступивший в конце XII в. в переписку с Римом правитель Болгарии Калоян (1197—1207) добивался признания за собой царского (императорского) титула, шантажируя папу тем, что если тот не согласится, то Калоян без труда получит царский титул от греков, которые уже, в сущности, ведут с ним подобные переговоры.2 Только после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 г. папа Иннокентий III согласился, наконец, частично удовлетворить просьбу болгарского правителя, предоставив ему лишь королевский (но не царский) титул. Такое решение Рима немедленно спровоцировало конфликт Калояна с латинским императором в Константинополе Балдуином I (1204—1205), потребовавшим, чтобы болгарский король признавал латинского императора своим сюзереном. В 1205 г. в союзе с греками Калоян нанес сокрушительное поражение войскам крестоносцев в битве под Адрианополем, а император Балдуин умер в болгарском плену.3
Использование в титуле Романа детерминанта, отражающего его национальную принадлежность, нашло отражение не только в русских, но и в иностранных источниках. Весьма показательно, что в западноевропейских государствах галицко-волынский князь воспринимался не в качестве князя какой-либо из русских земель, а как правитель всей Руси, носивший королевский титул. Об этом свидетельствует применение к нему королевского титула с прибавлением детерминантов, указывающего на общерусский характер власти Романа. Сообщая о походе галицко-волынского князя через Польшу в Саксонию, французский хронист середины XIII в. Альбрик из монастыря Трех Источников называет его «король Руси по имени Роман» (Rex Russie, Romanus).4 С титулом «короля Руси» или, точнее, «короля рутенов» (rex Ruthenorum) Роман Мстиславич упоминается в синодике монастыря Св. Петра в Эрфурте, и эта запись, очевидно, была сделана вскоре после смерти Романа.5
Польский хронист конца XII — начала XIII вв. Винцентий Кадлубек, хотя и не применяет к Роману Мстиславичу ни царского, ни королевского титулов, тем не менее, описывая его правление, употребляет такие характеристики, которые прямо указывают на общерусский размах и поистине царский характер власти Романа, ведь под его властью оказались «почти все» русские земли и князья:
в короткое время (Роман Мстиславич. — А.М.) вознесся так высоко, что стал полновластно управлять почти всеми русскими землями и князьями.6
Общерусский характер власти Романа, стремившегося властвовать не только на Волыни и в Галичине, подтверждается свидетельствами русских летописей. Как мы уже видели, Роман фактически устанавливает свою власть над Киевом и самостоятельно распоряжается судьбой киевского стола, тем самым проявляя себя в качестве «царя Русской земли», то есть верховного властителя большей части Южной Руси.7
Сообщения русских летописей дополняет своими сведениями польский историк XV в. Ян Длугош, согласно которому из страха перед Романом русские князья не решались занимать киевский стол, пустовавший после свержения Рюрика Ростиславича. А дерзнувшего на это смоленского князя Святослава Мстиславича Роман с позором изгнал из Киева. По словам Длугоша, проявленное смоленским князем самоуправство
было невыносимо для галицкого князя Романа Мстиславича, который хотел, чтобы именно его почитали русским монархом и чтобы ему принадлежала высшая власть на Руси.8
Применение к Роману Мстиславичу королевского титула в западно-европейских источниках означает, что в Западной Европе, в Германии и во Франции, его должны были воспринимать как верховного правителя Руси, стоящего над другими русскими князьями. Назвать Романа царем (императором) было невозможно без соответствующей санкции Рима: в средневековой католической Европе мог существовать только один законный император — правитель Священной Римской империи, воспринимавшийся как преемник западноримских императоров, а также правителей империи Карла Великого.9 В то же время, использование титула король Руси для обозначения наиболее могущественного из русских князей, по-видимому, было допустимо и без специальной санкции.
Насколько можно судить, такое же положение в XIII—XIV вв. сложилось и на Балканах. Правители Болгарии и Сербии широко пользовались царскими титулами, так и не получив официального признания и законной санкции на это ни от римского папы, ни от византийского императора. Только в самых исключительных случаях за правителями отдельных государств могло быть официально признано царское достоинство и титул.
Еще в VII в. принявший титул «василевса ромеев» (то есть римлян), византийский император считал себя главой «вечной» и «единственной» Римской империи, и никакого другого императора в мире больше быть не могло.10 Императорский титул, который присвоили себе германские короли, рассматривался в Византии с гневом и презрением. Как рассказывает Лиутпранд Кремонский, в 968 г., когда в Константинополь прибыли легаты папы Иоанна XIII с письмом к «императору греков» Никифору II Фоке (963—969), в котором папа отзывался об Оттоне I как об «августейшем императоре римлян», византийцы не могли сдержать своего негодования, назвав папское послание «гнусностью» и «дерзостью», а упомянутого в нем Оттона — «нищим варваром».11
Только уступая военной силе, после месячной осады Константинополя болгарскими войсками правительство Византии в августе 913 г. согласилось признать за правителем Болгарии Симеоном (893—927) титул «василевса болгар и ромеев», условием чего стала жениться императора Константина VII Багрянородного (913—920, 945—959) на одной из дочерей Симеона, что превратило последнего в василеопатора (опекуна императора) и давало ему законное право править Византией.12 Правда, уже в феврале 914 г. императрица Зоя, мать Константина VII, отреклась от признания императорского титула Симеона и отказалась от возможного брака между своим сыном и дочерью болгарского правителя.13 После долгой борьбы в 926 г. Симеону все же удалось добиться признания своего императорского титула от римского папы Иоанна X.14
Ил. 164. Сражение и победа царя Симеона у Анхиало (Ахелоя) в 914 г. Миниатюра Мадридского списка «Истории» Иоанна Скилицы. Южная Италия. Середина XII в. Королевская библиотека (Мадрид, Испания)
Однако принятие болгарским правителем титулов «василевса болгар и ромеев» и даже «василевса ромеев» означало не столько стремление к равенству с византийским императором, сколько желание самому занять константинопольский престол.15 То же самое следует сказать и о мотивах короля Сербии Стефана Душана (1331—1355), принявшего в 1346 г. титул «царя сербов и греков» или «василевса Сербии и Романии». Когда после смерти византийского императора Андроника III Палеолога (1328—1341) началась борьба за власть между его вдовой Анной Савойской, матерью нового несовершеннолетнего императора Иоанна V (1341—1376, 1379—1390, 1390—1391), и будущим императором Иоанном VI Кантакузином (1347—1354), Стефан Душан, поддерживая то одну, то другую сторону, сам возымел виды на константинопольский престол. В 1343 г. ему удалось породниться с византийским императором: пятилетний сын Стефана, Урош, сочетался браком с сестрой Иоанна V.16
А.В. Поппэ и В.А. Водов полагали, что поскольку никто из древнерусских князей не мог называть себя «царем россов и римлян (или греков)», то и применяемый к ним титул «царь» вовсе не был связан с собственно царскими статусом и функциями.17 Подобное мнение, в той или иной мере разделяемое практически всеми современными исследователями, на наш взгляд, нуждается в корректировке.
К концу правления Романа Мстиславича в Восточной Европе и на Балканах сложилась обстановка, которая уже не требовала от обладателя царского титула, чтобы он непременно был еще и претендентом на византийский императорский престол. Падение Константинополя в 1204 г. привело к распаду «вечной» и «единственной» Римской империи. На византийских землях в Европе и в Азии возникло сразу несколько новых государств, правители которых присвоили себе титул императора: уже в первые десятилетия XIII в. на территории бывшей Византийской империи возникли Латинская, Никейская, Трапезундская и Фессалоникийская империи.18
Титул василевс (или царь в славянских странах) отныне стал достоянием сразу нескольких властителей, число которых с течением времени только возрастало. С XIII в. в официальных документах василевсами титулуют себя латинские императоры в Константинополе, правители Никеи и Трапезунда. Никита Хониат, заканчивавший свою «Историю» уже после падения Константинополя, называет василевсами германских императоров Фридриха I Барбароссу (1152—1190) и Генриха VI (1191—1197); «василевсом болгар» именует Калояна Георгий Акрополит. В XIV—XV вв. этот ревниво оберегаемый прежде титул применяется даже для обозначения нехристианских правителей: среднеазиатский эмир Тамерлан (Тимур; 1370—1405) в византийских источниках именуется «василевсом скифов и массагетов», а турецкий султан Мехмед II (1444—1446, 1451—1481) получил в Византии пышный титул «великого василевса».19
Существенные изменения после падения Константинополя в 1204 г. претерпела сама имперская доктрина, веками поддерживаемая византийцами. Особенно эти изменения заметны в славянских странах, в политике правителей балканских государств, прежде всего Болгарии. Царь Калоян, как мы видели, отказался от титула своих предшественников — «василевс болгар и ромеев», избрав для себя новый титул — «царь болгар и влахов», стремясь всячески отмежеваться от византийского наследия и даже истребить всех греков, проживавших на болгарских землях.20 В правление царя Ивана II Асеня (1218—1241) в Болгарии сформировалось представление о том, что с распадом Византийской империи вселенская власть василевса разделилась на части, и к болгарским правителям перешла царская власти на Западе (то есть на Балканах), в то время как на Востоке (то есть в Малой Азии) царствовал Никейский император.21 Очевидно, подобные представления получили распространение и в Сербии.22
Только в этот период, наступивший после падения Константинополя, когда на землях Византийской империи и в странах ближайшего окружения начался, так сказать, парад имперских суверенитетов, существенно изменивший прежние представления о власти императора, могли произойти отмеченные выше изменения содержания и формулы царского титула русских князей. В начале XIII в. появляется титул «царь в Русской земли» и «самодержец всея Руси», и этот царский титул на некоторое время закрепился за правителями Галицко-Волынской Руси, князья же прочих русских земель на протяжении всего XIII в., напротив, уклонялись от использования подобного титула. С установлением власти татар царский титул как обозначение верховного правителя переносится на ханов Орды.
Примечания
1. Ostrogorsky G. Avtokrator i Samodržac: Prilog za istoriju vladalačke titulature u Vizantiji i u Južnih Slovena // Glas Srpske Kraljeuske Akademije. Beograd, 1935. T. CLXIV. Drugi razred. S. 129—141; Dölger Fr. Bulgarisches Zartum und byzantinisches Kaisertum // Dölger Fr. Byzanz und die europäische Staatenwelt. Ettal, 1953. S. 140—158; Tǎpkova-Zaimova V. L'idée impériale à Byzance et la tradition étatique bulgare // Byzantina. T. III. Thessalonikē, 1971. P. 287—295.
2. См.: Латински извори за българската история. Т. III. София, 1965. С. 309—335 и др.
3. Златарский В.Н. История на българската държава през средните векове. Т. III. София, 1972. С. 150—211; Овчаров Н. Победите на цар Калоян (1997—1207 гг.). Историческият избор на България между православие и католицизъм. София, 2000. См. также: Дворник Ф. Славяне в европейской истории и цивилизации. М., 2001. С. 130—132.
4. Albrici monachi Triumfontium Chronikon. — 1241. / Ed. P. Scheffer-Boichorst // MGH. SS. T. XXIII. Hannoverae, 1874. P. 885.
5. Neues Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde zur Beförderung einer Gesammtausgabe der Quellenschriften Deutscher Geschichten des Mittelalters. Hannover; Berlin, 1935. S. 517.
6. Щавелева Н.И. Польские латиноязычные средневековые источники: Тексты, перевод, комментарий. М., 1990. С. 112.
7. См. главу 18 настоящей работы.
8. Щавелева Н.И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша. (Книги I—VI): Текст, перевод, комментарий. М., 2004. С. 350.
9. См.: Herbers K., Neuhaus H. Das Heilige Römische Reich — Schauplätze einer tausendjährigen Geschichte (843—1806). Köln; Weimar, 2005.
10. Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998. С. 289 и сл.
11. Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. Книга об Оттоне. Отчет о поездке в Константинополь / Изд. подг. И.В. Дьяконов. М., 2006. С. 140—141.
12. Runciman St. A history of the First Bulgarian Empire. 482—1019. London, 1930. P. 155—157; Fine J.V.A. The Early Medieval Balkans. A Critical Survey from the Sixth to the Late Twelfth Century. Ann Arbor, 2000. P. 144—148. См. также: Божилов Ив. Цар Симеон Велики (893—927): Златният век на Средновековна Бълария. София, 1983.
13. Златарски В. История на Първото Българско царство. Ч. 2: От славянизацията на държавата до падането на първото българско царство. София, 1927. С. 367—368; Loud G.A. A re-examination of the «coronation» of Symeon of Bulgaria in 913 // The Journal of Theological Studies. T. XXIX. Oxford, 1978. P. 109—120.
14. Mladjov I. Between Byzantium and Rome: Bulgaria and the West in the Aftermath of the Photian Schism // Byzantine Studies: Etudes Byzantines. T. 26. Pittsburgh, 1999. P. 173—181.
15. Литаврин Г.Г. Византийская система власти и болгарская государственность (VII—XI вв.) // Литаврин Г.Г. Византия и славяне: Сб. ст. СПб., 1999. С. 226.
16. Оболенский Д. Византийское содружество наций. С. 264—272, 290; Soulis G.C. The Serbs and Byzantium during the reign of Emperor Stephen Dusan (1331—1355) and his successors. Athens, 1995.
17. См.: Водов В. Замечания о значении титула «царь»... С. 524.
18. Об этих империях см.: Bowman St. The Jews of Byzantium. 1204—1453. Tuscaloosa, 1985; Angold M. A Byzantine Government in Exile. Government and Society under the Lascarides of Nicaea (1204—1261). Oxford, 1975; Карпов С.П. История Трапезундской империи. СПб., 2007; Bredenkamp Fr. The Byzantine Empire of Thessaloniki (1224—1242). Thessalonikē, 1996.
19. Rösch G. Onoma basileias. Studien zum offiziellen Gebrauch der Kaisertitel in spätantiker und frühbyzantinischer Zeit. Wien, 1978. S. 37—39, 111—116; Chrysos K. The Title ΒΑΣΙΛΕΥΣ in early byzantine international Relations // Dumbarton Oaks Papers. Vol. 32. Washington, 1978.
20. Божилов И. Фамилиата на Асеневци (1186—1460): генеалогия и Просопография. София, 1985. С. 36.
21. Полывянный Д.И. Средневековая Болгария между Востоком и Западом: мировые координаты болгарской державной идеи // Славяне и их соседи. Вып. 8. Имперская идея в странах Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы / Отв. ред. Б.Н. Флоря. М., 1998. С. 22—23.
22. Там же. С. 23.
| К оглавлению | Следующая страница |