«Богатые и брюхатые» и консервативная оппозиция
Ожесточенные выпады «Послания» и связанных с ним летописных текстов против «злых советников», «богатых и брюхатых» и т. д. приводят и к более широкой постановке вопроса.
В историографии довольно прочно держится мнение о достаточно заметной и сильной боярской оппозиции, проявившейся именно в период борьбы на Угре. Наиболее четко этот вопрос поставлен в исследованиях Я.С. Лурье и С.Б. Веселовского. В своей ранней работе Я.С. Лурье констатировал в общей форме наличие боярской оппозиции и отождествил ее с противниками активной борьбы с Ахматом, отметив связь этой оппозиции с великой княгиней Софьей.1 В более развернутом виде этот вопрос рассмотрен в позднейших работах того же автора. Отмечая, что против борьбы с татарами выступило «несколько видных приближенных великого князя», Я.С. Лурье считает события на Угре «толчком», под влиянием которого противоречия между московским боярством и великим князем обнаружились достаточно определенно.2 По его мнению, «богатые и брюхатые» сторонники соглашения с ханом (или капитуляции перед ним) и были представителями боярской оппозиции: «...против борьбы с ханом в 1480 г. ...выступила реакционная влиятельная группа бояр».3 К этой группе, видимо, можно отнести В.Б. Тучка,4 И.В. Ощеру Сорокоумова-Глебова, Г.А. Мамона и некоторых других — именно тех, которые подвергаются резкому осуждению на страницах летописи, а позднее — в начале 80-х гг. — опале. К числу опальных относятся И.И. Салтык Травин, Иван Руно и др.5
Наибольшее внимание боярской оппозиции уделил С.Б. Веселовский. Исходя из списка новгородских помещиков — бывших послужильцев московских бояр,6 он высказал мысль, что бывшие господа этих послужильцев «подверглись опале перед 1481 г.», будучи «представителями крупной боярской партии, пришедшей в столкновение с великим князем Иваном».7 Если исключить из списка, приведенного С.Б. Веселовским, князя И.Ю. Патрикеева и князя С.И. Хрипуна Ряполовского, о времени опалы которых хорошо известно (как и о том, что она не имела никакого отношения к Стоянию на Угре — событию к тому времени почти двадцатилетней давности), в числе предполагаемых опальных остается семь человек. Это И.И. Салтык Травин, В.Ф. Образец Симский, М.Я. Русалка Морозов, Иван Руно, В. Б. и И.Б. Тучки Морозовы и Андрей Шеремет.8 Они включены в список опальных потому, что их послужильцы в писцовых книгах конца XV в. названы в числе новгородских помещиков. В таком случае к ним надо добавить и И.В. Ощеру. Новейший и наиболее внимательный исследователь «Поганой книги» — списков бывших княжеских и боярских послужильцев, испомещенных в конце XV в. на Новгородской земле, Г.В. Абрамович пополняет список опальных еще одной фамилией — Товарковых.9 Является ли, однако, факт появления бывших послужильцев в составе помещиков достаточным основанием для суждения об опале, постигшей бывших «государей» этих послужильцев? Это можно проверить на материалах, относящихся к четырем из перечисленных восьми лиц.
Окольничий И.В. Ощера, сопровождавший великого князя в Новгород в 1475 и 1479 гг., был, как мы видели, одним из самых старых и опытных деятелей в окружении великого князя. Софийско-львовский рассказ (Успенский летописец) жестоко осуждает его: он и Г.А. Мамон «бояре богати... не думаючи против татар за крестьянство стояти и бития, думаючи бежати прочь, а хрестьянство выдать».10 На этом основано предположение С.Б. Веселовского, что И.В. Ощера и Г.А. Мамон «были представителями партии, противной В.Б. Тучко с товарищами»: Ощера и Мамон — сторонники, а В.Б. Тучко — противник соглашения с Ахматом.11 Новиковский список думных людей указывает, что Ощера умер в 1486 г.12 Однако это ошибка. 27 февраля 1486 г. с доклада митрополиту Геронтию Ощера взял в пожизненное владение у митрополичьего Новинского монастыря с. Кудрино, «что было за Иваном Товарковым».13 Умер он, по-видимому, около 1493 г. — в марте этого года его вдова Федосья и сын Иван сделали вклад его душе — с. Ощерино-Захарьинское на р. Гуслице в Московском уезде.14 Сын Ощеры Иван в 1493 г. назван стольником в свите великой княжны Елены в ее поездке в Вильно,15 в 1496 г. был послан в Молдавию,16 а в 1303 г. — в Крым.17 Таким образом, источники не содержат никаких данных об опале Ощеры.
Попутно отметим, что нет никаких сведений и об опале другого «злого советника», названного в софийско-львовском рассказе, — Мамона. Григорий Андреевич (в Софийско-Львовской летописи ошибочно «Васильевич») Мамон — сын Андрея Дмитриевича, боярина князя Ивана Андреевича Можайского.18 В 1442/43 г. князь «поймал» этого боярина, а жену его Марию «зжегл».19 Следует отметить, что в годы феодальной войны князь Иван Можайский был союзником Шемяки и активным противником Василия Темного. О деятельности самого Григория Мамона в источниках сведений нет; согласно Новиковскому списку думных людей, ему в 1499/1500 г. было «сказано» окольничество, а в 1509/10 г. он умер.20 По тому же источнику его сын Иван был в 1502/03 г. окольничим, а в 1504/05 г. умер.21 Другой сын Мамона Иван Меньшой в 1495 г. назван в числе детей боярских, сопровождавших Ивана III в его последней поездке в Новгород.22 Иван Григорьевич Мамонов занимал видное место в ряду русских дипломатов конца XV — начала XVI в. В 1499 г. он дважды ездил послом в Литву,23 в 1500—1502 гг. был послом в Крыму,24 в 1515 г. умер в Крыму во время очередного посольства.25
Следует отметить, что одна из миссий И.Г. Мамонова носила сугубо секретный, конфиденциальный характер: отправленный 30 мая 1499 г. к Александру Литовскому, он должен был добиться аудиенции у великой княгини Елены и передать ей лично устное послание отца в связи с начавшимися в Литве притеснениями православного русского населения.26 Это свидетельствует о том, что И.Г. Мамонов пользовался полным доверием Ивана III. «Злые советники» софийско-львовского рассказа в глазах великого князя вовсе не были таковыми — после 1480 г. они и их дети продолжали пользоваться его расположением.
И.И. Салтык Травин — выходец из захудавшего рода смоленских княжат Фоминских, издавна связанных с Москвой и игравших видную роль в первой половине XV в.27 Сам он — активный участник походов русских ратей в 60—80-х гг. XV в. В 1469 г. в числе других детей боярских двора великого князя Салтык посылается на Устюг для похода на Казань.28 В 1483 г. он возглавляет вологжан в большом походе за Уральский хребет — одном из самых замечательных военных предприятий того времени.29 Сохранилась его духовная, составленная перед отправлением в этот поход. В ней Салтык распоряжается своим движимым и недвижимым (два села в Московском уезде) имуществом. В духовной Салтыка характерна фраза: «А што мои слуги, то все и з женами и з детми на слободу».30 Значит, готовясь к возможной гибели в походе, Салтык завещал распустить свой двор. Дата его смерти неизвестна. В походе 1483 г. он не погиб, летом 1489 г. он — первый воевода судовой рати, идущей на Вятку.31 Духовная его, видимо, была реализована: современный список ее попал в архив Троицкого монастыря. Бывшие «слуги» (послужильцы) Салтыка, отпущенные на «слободу», могли в дальнейшем оказаться на службе великого князя.
Нет данных и об опале В.Ф. Образца Симского. Принимая версию о его опале в начале 80-х гг. и о роспуске его двора как признаке этой опалы, С.Б. Веселовский вместе с тем справедливо отмечает, что «карьера В.Ф. Образца от этого не пострадала».32 Действительно, в 1485 г. мы видим Образца наместником в только что присоединенной Твери.33 Его жена Мария записана в синодике Успенского собора среди больших боярынь великокняжеского двора. С.Б. Веселовский с полным основанием видит в этом признак близости Образца ко двору. Ввиду этого версия самого С.Б. Веселовского, что Образец был подвергнут немилости как представитель «политики примирения» с удельными князьями Андреем и Борисом и уступок им (во имя решительных наступательных действий против Ахмата), представляется весьма недоказательной. Послужильцы Образца могли попасть в число новгородских помещиков после отпуска на волю своим господином, вне связи с его гипотетической опалой.
Нет данных и об опале М.Я. Русалки Морозова, дворецкого в походе 1479 г. на Новгород. В июне 1490 г. Русалка ведет от имени великого князя переговоры в Москве с послом Казимира Литовского Станиславом Петрашкевичем,34 в январе 1495 г. он — второй посол к Александру Литовскому в свите великой княжны Елены.35 Осенью того же года М.Я. Русалка участвует в торжественной церемонии поставления митрополита Симона («осля тогда водил под митрополитом»)36 и в качестве боярина сопровождает Ивана III в его последнюю поездку в Новгород.37 По данным Шереметевского списка думных людей, он умер только в 1500/01 г.38 Таким образом, по крайней мере в трех случаях (из семи, приведенных С.Б. Веселовским) у нас нет достаточных оснований связывать появление помещиков из послужильцев с опалой их господ. Это заставляет поставить под сомнение сам критерий, избранный С.Б. Веселовским (и воспринятый в позднейшей историографии).
Нет данных и об опале Товарковых. Иван Федорович Ус Товарков, которого С.Б. Веселовский назвал «выдающимся человеком последней четверти XV в.», 20 октября 1483 г. разбирал земельный спор с боярами князя Бориса Волоцкого.39 Умер Иван Федорович, по-видимому, около 1486 г. — в феврале этого года с. Кудрино, бывшее за ним, было передано в пожизненное держание Ощере.40 В духовной грамоте Ивана III упоминается слобода «на Шайе... по Угру», «что Товарков садил»41 (населенный пункт Товарково сохранился на Угре до наших дней).
Сын Ивана Уса Иван Иванович (в походе на Новгород 1479 г. — сын боярский)42 был впоследствии окольничим.43 6 декабря 1505 г. он «приказал» подтверждение жалованной грамоты Троицкому монастырю на с. Илемну.44 Ввиду этого нет основания согласиться с гипотезой Г.В. Абрамовича об опале Товарковых и о том, что в отличие от Тучковых «их карьера больше не восстановилась».45
В.Б. Тучко действительно подвергался опале, о чем пишет в своей духовной («господарь князь великий» смиловался, отдал ему конфискованные было села)46 и о чем есть прямое указание в летописи.47 В духовной поименно перечисляется большое количество холопов и страдных людей, завещаемых единственному наследнику — сыну Михаилу, но делается важная (и обычная в духовных) оговорка: «...а что мои холопы и робы в сей духовной не писаны, тех всех людей отпустил есми их на слободу... и приказники мои тем людям дают свои грамоты отпускные».48 Значит, и в этом случае нет бесспорных оснований для того, чтобы связывать появление послужильцев Тучка среди новгородских помещиков с опалой их господина. Как и в других случаях, послужильцы Тучка могли попасть в число помещиков не обязательно вследствие его опалы и роспуска двора — они могли воспользоваться своей свободой и стать служилыми людьми великого князя.49 У нас нет никаких оснований связывать опалу Борисовичей Тучков (последовавшую, по данным Ермолинской летописи, в 1484/85 г.) с событиями на Угре в 1480 г. Гипотеза, предложенная С.Б. Веселовским по этому поводу («поносные слова и укоризны» В.Б. Тучка, о которых почти сто лет спустя писал Иван IV Курбскому, «могли быть сказаны... по поводу чрезмерной, как тогда казалось многим, осторожности и даже трусости вел. кн. Ивана»),50 не кажется достаточно убедительной — она в сущности носит чисто умозрительный характер. В 1480 г. В.Б. Тучко выполнял важное и ответственное поручение великого князя, обеспечивая эвакуацию из Москвы на Белоозеро великой княгини Софьи с детьми и государственной казны.51 Это свидетельствует о полном доверии к нему, а не о его конфликте с великим князем.
Итак, в нашем распоряжении нет данных о каких-либо боярских опалах, связанных с событиями 1480 г. Каковы бы ни были разногласия и споры по поводу конкретных мер или предположений правительства, они не приводили к наказанию тех или иных лиц. А это в свою очередь означает, что разногласия в среде ближайших советников великого князя на данном этапе не носили характера оппозиции и не приводили к расколу в составе его думных людей. Удельно-клерикальная оппозиция, в существовании которой нельзя сомневаться, не находила заметной опоры в боярской среде, среди ближайших думцев и слуг великого князя, в составе его аппарата управления.
Тенденциозные летописные тексты о событиях 1480 г. отражают оппозиционные настроения удельно-клерикальных кругов, защитников «старины». Консервативная оппозиция не представляла собой сплоченной группировки. По тем или иным важным политическим вопросам ее представители могли иметь достаточно разнообразные мнения. В важнейшем для удельных князей вопросе о прерогативах их власти князья оказались на разных позициях. Если Андрей Углицкий и Борис Волоцкий подняли мятеж во имя сохранения своих политических прав, то Михаил Верейский на это не решился (несмотря на конфликт с великим князем по поводу Кириллова монастыря) и, как и Андрей Вологодский, остался лояльным по отношению к Ивану III. В критические месяцы феодального мятежа оппозиция не смогла существенно повлиять на ход событий, хотя и сочувствовала мятежникам (митрополит, великая княгиня Марфа).
На разных позициях оказались и церковные иерархи в важнейшем для себя вопросе о взаимоотношениях с государственной властью. В то время как митрополит Геронтий вступал в открытый конфликт с великим князем, архиепископ Вассиан сотрудничал с правительством, хотя и он сам, и его ближайшее окружение были настроены достаточно критически.
Смертельная угроза, нависшая над Русской землей летом — осенью 1480 г., заставила на время забыть старые распри и отодвинула частные групповые интересы на задний план. Митрополит Геронтий и архиепископ Вассиан оказались в одном лагере, поддерживая важнейшее решение Ивана III оказать решительное сопротивление Ахмату. Даже удельные князья — мятежники верно и исправно служили Русскому государству в последние недели Стояния на Угре. Однако не следует преувеличивать степень консолидации верхов господствующего класса. В верхах сохранялись — и не могли не сохраняться — серьезные, глубокие противоречия, порождаемые основным социально-политическим процессом эпохи — созданием централизованного государства.
Примечания
1. РК. С. 46—47. — Из детей Василия Долматова наиболее заметным был Василий Третьяк. В мае 1493 г. он в качестве дьяка входил в состав посольства к Конраду Мазовецкому (Сб. РИО. Т. 35. № 21. С. 90—100), а в 1500—1501 гг. — к королю Иоганну Датскому (ПСРЛ. Т. 28. С. 332, 335), писал духовную грамоту князя И.Ю. Патрикеева (ДДГ. № 86. С. 349). Третьяк выступал и в качестве писца в Костромском уезде (см.: АФЗХ. Ч. 1. № 254. С. 218). В 1510 г. он принимал участие в ликвидации вечевого строя в Псковской земле (ПА. Т. 2. С. 255). Последнее упоминание Василия Третьяка Долматова относится к марту 1511 г., когда он вместе с М.Ю. Захарьиным возвратился из посольства в Литву (ПСРЛ. Т. 28. С. 346). С. Герберштейн приводит рассказ об опале Василия Третьяка, «который был любим государем» Василием Ивановичем, но отказался от поездки к цесарю Максимилиану, за что был послан в заточение (Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 73). Русские источники об этом молчат, но вкладная книга Троицкого монастыря свидетельствует, что «7025 (1517) году июня в 17 день по Третьяке Долматове дали вкладу денег 50 рублев» (Вкладная книга Троицкого Сергиева монастыря. М., 1987. С. 47).
2. Лурье Я.С. Из истории политической борьбы при Иване III // Учен. зап. ЛГУ. 1941. № 80. Сер. ист. наук. Вып. 10. С. 85—86.
3. Лурье Я.С. Идеологическая борьба... С. 52.
4. Очерки истории СССР: Период феодализма. Конец XV — начало XVII в. М., 1955. С. 103.
5. В.Б. Тучко сопровождал великую княгиню Софью «во время ее панического бегства в 1480 г. (вызвавшего негодование сторонников решительной борьбы)» (Лурье Я.С. Идеологическая борьба... С. 53).
6. Лурье Я.С. Идеологическая борьба... С. 53.
7. РИБ. СПб., 1908. Т. 22. Стб. 29—30.
8. Веселовский С.Б. Исследования... С. 158. — Гипотезу С.Б. Веселовского об опале бояр в общих чертах воспринял А.А. Зимин, высказав мысль о связи этой опалы «с укреплением позиции Ивана Ивановича (Молодого — Ю.А.) и ухудшением положения при великокняжеском дворе Софьи» (Зимин А.А. Россия на рубеже XI—XVI вв. М., 1982. С. 67).
9. Веселовский С.Б. Исследования... С. 156.
10. Абрамович Г.В. Поганая писцовая книга // ВИД. Л., 1973. XI. С. 183—184.
11. ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. С. 345.
12. Веселовский С.Б. Исследования... С. 326.
13. ДРВ. М., 1791. Ч. 20. С. 6.
14. АФЗХ. Ч. 1. № 33. С. 50—51.
15. Советские архивы. 1970. № 5. С. 84.
16. РК. С. 40.
17. ПСРЛ. Т. 28. С. 328; Сб. РИО. Т. 35. № 43. С. 221.
18. Сб. РИО. Т. 41. № 92. С. 486.
19. Веселовский С.Б. Исследования... С. 452.
20. ПСРЛ. Т. 23. С. 151.
21. ДРВ. Ч. 20. С. 9, 14. — В сентябре 1509 г. он был еще жив и упоминался в числе думных людей, оставленных в Москве при поездке Василия III в Новгород (РК. С. 113).
22. ДРВ. Ч. 20. С. 11, 12.
23. РК. С. 47.
24. Сб. РИО. Т. 35. № 58. С. 274; № 62. С. 289.
25. Там же. Т. 41. № 65. С. 314.
26. ПСРЛ. Т. 28. С. 361.
27. Сб. РИО. Т. 35. № 58. С. 275.
28. Веселовский С.Б. Исследования... С. 363—365.
29. ПСРЛ. Т. 25. С. 281.
30. Там же. Т. 26. С. 275—276; т. 37. С. 49, 95.
31. АВСР. Т. I. № 501. С. 380.
32. РК. С. 29.
33. Веселовский С.Б. Исследования... С. 307.
34. Насонов А.Н. Летописные памятники Тверского княжества // Изв. АН СССР. VII сер. Отд-ние гуманитарных наук. 1932. № 10. С. 741. — Согласно Львовской летописи, в 1485/86 г. Образец закладывает в Кремле кирпичные палаты (ПСРЛ. Т. 20. ч. 1. С. 352).
35. Сб. РИО. Т. 35. № 12. С. 50—51.
36. Там же. С. 163—171.
37. ПСРЛ. Т. 26. С. 289.
38. РК. С. 44.
39. ДРВ. Ч. 20. С. 10.
40. ДДГ. № 77. С. 292.
41. АФЗХ. Ч. 1. № 33. С. 50—51.
42. ДДГ. № 89. С. 355.
43. РК. С. 24. Веселовский С.Б. Исследования... С. 73.
44. АСВР. Т. I. № 516. С. 391.
45. Абрамович Г.В. Поганая писцовая книга. С. 184. — На отсутствие опалы косвенно указывает возможность распоряжения вотчинами: земли Ивана Товаркова (старшего или младшего — неясно) в Звенигородском уезде на р. Истре (д. Гусеевская и два починка) были до 1510 г. куплены «у прикащиков» его П.М. Плещеевым (АРГ. № 59. С. 63).
46. АСВР. Т. I. № 612. С. 523—524.
47. ПСРЛ. Т. 23. С. 162.
48. АСВР. Т. I. № 612. С. 323—324.
49. Г.В. Абрамович, видимо, прав, считая, что испомещение бывших послужильцев «проводилось в текущем порядке и состояло из отдельных пожалований поместьями бывших слуг виднейших бояр в зависимости от их личных достоинств или особых заслуг перед великим князем» (Абрамович Г.В. Поганая писцовая книга. С. 192).
50. Веселовский С.Б. Исследования... С. 206.
51. ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. С. 339.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |