Глава первая. Учреждение духовно-рыцарских орденов и Немецкого ордена в Святой Земле
В ходе первых крестовых походов в Святой Земле были основаны три крупных духовно-рыцарских ордена: Орден тамплиеров, вслед за ним Орден иоаннитов и, наконец, Немецкий орден, таково краткое содержание данной главы. Но такие лаконичные ведения, в целом непогрешимые, способны сбить с толку. Может создаться впечатление, что в то время в Палестине духовно-рыцарские ордены учреждались планово, а потом на протяжении дальнейших десятилетий и столетий шло их развитие. Но, хотя вязь между крестовыми походами и духовно-рыцарскими орденами, основанными в Святой Земле, кажется такой логичной, из того вовсе не следует, что крестовые походы послужили причиной основания духовно-рыцарских орденов.
Три крупных духовно-рыцарских ордена вписываются в более обширную группу монашеских братств, основанных в Палестине о время первых крестовых походов; одни из них возникли впервые, другие были ответвлениями уже существующих в Европе монашеских братств. Почти все они остались мелкими, иные достигли средних размеров, а три упомянутых духовно-рыцарских ордена весьма разрослись, но, разумеется, не сразу; процесс развития шел медленно и не был гладким, борьба разгоралась не только между язычниками и рыцарями, но и между самими монашескими братствами. И ничто не предвещало того, что Немецкому ордену суждено обрести силы для долгой жизни.
Когда участникам 1-го крестового похода (1097—1099 гг.) удалось завоевать большую часть Святой Земли, а под конец и сам Иерусалим, они стали формировать в завоеванном регионе властные структуры. Так возникло Иерусалимское королевство и прочие государства крестоносцев. Организация Церкви была проведена по европейскому образцу, хотя церкви в Святой Земле уже были. Считалось, что крестоносцы освободили Святую Землю из рук неверных; однако в ней жили не только неверные, но и христиане, и имелись церковные приходы. Там еще встречались последователи византийской Церкви, но наряду с ними было немало прихожан и монахов восточных церквей, которые в период поздней античности оказались за пределами Римской империи и с тех пор жили в государствах, исповедовавших ислам (например, иаковиты и несториане)1. Вопреки данным крестоносной пропаганды христианские подданные исламских государств, как правило, не испытывали никаких притеснений. Да, правящий в 996—1021 годах халиф Хаким2 безжалостно преследовал их, но это было скорее исключением, причем жестокость закомплексованного религиозного фанатика распространялась и на последователей Мухаммеда.
Это случилось задолго до крестовых походов. С тех пор положение исправилось, и потому крестоносцы встретили в Святой Земле не только язычников, но и православных и восточных христиан. Восточные церкви, равно как и византийские христиане, были чужды и непонятны крестоносцам. Раскол византийской и римской Церквей (1054 г.) сыграл в этом отчуждении решающую роль. Так что необходимость создания в Святой Земле собственной Церкви диктовалась конфессиональными причинами.
Отныне в Палестине возникли «латинские» архиепископства, а также патриархии, епископства, приходские церкви, монастыри и коллегии, по образу и подобию европейских, но они же породили и те политические проблемы и конфликты, с которыми сталкивалась Церковь в Европе. Так называемая борьба между Церковью и государством, которую правильнее было бы назвать борьбой между церквами и светскими властями, изначально пронизывала религиозно-политическую жизнь в государствах крестоносцев. Светские правители старались поставить вновь основанные церкви себе на службу, а церкви всячески добивались светской власти и политической самостоятельности. В этом, как и в отношении других структур, государства крестоносцев точно отражали происходившие в то время в Европе процессы.
Но церковные общины и организации в Святой Земле не только повторяли то, что уже существовало на родине крестоносцев, но и отличались своеобразием, порожденным специфическими особенностями жизни крестоносцев в Святой Земле, прежде всего тех, которые не задерживались на Востоке, но спустя год-другой возвращались на родину.
Наконец, крестоносцам, или пилигримам, требовалось то, что и поныне требуется чужестранцам, — кров и пища, но при этом нужны были люди, которые помогли бы им достичь цели их паломничества, выражаясь современным языком, наставники, которые советовали бы, например, сколько молитв прочитать и в каких церквах, где встречаться со своими единоверцами, которых они оберегали бы от угроз извне.
Так, наряду с епископствами и монастырями в Святой Земле, как и в Европе, возникли госпитали и монашеские братства; но в Святой Земле их было гораздо больше, чем в Европе, и потому церковная жизнь множества пилигримов весьма отличалась от жизни на родине.
Когда французский рыцарь Гуго де Пэн (?—1136), основатель первого в то время духовно-рыцарского ордена — Ордена тамплиеров3, сплотил вокруг себя в 1119 году друзей-единомышленников, готовых вместе с ним вести одновременно мирской и монашеский образ жизни, то есть, с одной стороны, соблюдать три главных монашеских обета (нищеты, целомудрия и послушания), а с другой — помогать пилигримам, защищая их с оружием в руках на всем пространстве от Яффы до Иерусалима, то этот союз ничем не отличался от других, ему подобных. Монахам вообще пристало помогать ближним и в то же время, соблюдая обеты, заботиться о собственной душе. Но до той поры помощь монашеских братств состояла, как правило, в уходе за больными, в заботе о странниках, но никак не в служении с оружием в руках. Воинская служба, которую несли миряне, ведущие монашеский образ жизни, была чем-то новым, немыслимым еще столетие назад.
В прежние времена христианское вероучение и Церковь порицали тех, кто бряцал оружием. Убить врага в битве, пусть даже с целью самозащиты, считалось грехом и требовало покаяния.
На рубеже XI—XII веков отношение Церкви к войне изменилось. Возникло представление, что война не только не противоречит христианской этике, но даже может служить религии, может быть Священной войной. Все это способствовало оправданию крестовых походов и привело к ним. Картина изменений в мышлении и религиозном сознании развернута в известной работе К. Эрдмана «Возникновение крестоносного мышления».
Если война может быть священной, если она служит религии, если Церковь призывает к войне и благословляет воинов, то до появления воинского монашеско-рыцарского братства — рукой подать, и сделать это тем проще, что перемена в отношении христианской религии к войне превращала воинское ремесло в ремесло христианское, порождала новое рыцарство с одному ему присущей этикой. Похоже, переход от рыцаря-христианина к рыцарю-монаху, соблюдавшему монашеский устав, но взявшему в руки оружие, уже назрел. И все же не следует недооценивать трудности, с которыми столкнулся не только Гуго де Пэн со своими рыцарями, но и значительно позднее уже сложившиеся духовно-рыцарские ордены. Свидетельство тому — история Немецкого ордена.
Немногочисленное братство Гуго де Пэна (в нем было, вероятно, не более десяти братьев) прекратило свое существование в результате гонений. Их упрекали в недозволенном сочетании монашеского образа жизни и военного дела. Должно быть, Гуго опасался, что основанный им орден продержится недолго, — как и множество других недолговечных монашеских братств, о которых нам ничего или почти ничего не известно.
Нетрудно понять, что породило вставшие перед Гуго трудности. Во-первых, переоценка роли воинов не так легко внедрялась в сознание христиан, чтобы воины-монахи не вызывали чувства протеста. Время, когда борьба с оружием в руках почиталась за грех, еще не ушло в прошлое, и богословская литература, на которой воспитывались и которую творили образованные монахи, отражала былые ценности. Духовно-рыцарский орден неминуемо должен был встретить отпор.
Во-вторых, таково было отношение к любому вновь основанному ордену, так как он вызывал недоверие уже существовавших братства. Если он добивался успехов, то неизбежно навлекал и нападки. Мало того, мыслилось, что лица, не вступившие в братство монахов или в монастырь, но желавшие участвовать в его религиозном служении и приносить ему пожертвования, станут учредителями новых братств и перестанут оказывать благодеяния прежним подопечным.
Итак, Гуго де Пэн не встретил одобрения. Основанный им орден ожидала верная гибель на глазах своего создателя. В этом нелегком положении ему удалось привлечь на свою сторону Бернара Клервоского, авторитет которого был огромен.
Лучшего нельзя было и желать, ибо Бернару удалось превратить небольшое братство в один из крупнейших орденов христианского мира, правда, монашеский4. В возрасте двадцати двух лет он с тридцатью знатными французами, среди которых были и его родные братья, вступил в только что основанный монастырь, обитатели которого, ведя новый образ жизни, бросали вызов монашеству своего времени, и поэтому сталкивались с трудностями, типичными для вновь основанных братств. В 1153 году, когда Бернара Клервоского не стало, монастырь не только не распался, но стал центром ордена, которому в то время в Европе принадлежало триста крупных монастырей. В основанном Бернаром Клервоским ордене насчитывалось до 700 братьев.
Бернар пользовался авторитетом далеко за пределами обширных владений его родного ордена. В 1146 году, в период подготовки 2-го крестового похода, именно его проповедь вдохновила на участие в нем немцев и их короля Конрада III. Благодаря Бернару крестовый поход распространился на земли язычников, граничившие с Северной Германией; это был так называемый поход против венедов5. И он же напутствовал крестоносцев, выступавших против язычников, лаконичным призывом: «Обращение или смерть».
В конце 20-х годов XII века Бернар употребил свой возросший к тому времени авторитет во благо новому Ордену тамплиеров, написав сочинение, озаглавленное им «De laude novae militiae» — о похвале нового рыцарства, нового воинского братства.
Поскольку Бернар Клервоский, основывая монашеский орден, выступал против роскоши и богатства, считая упадок нравов следствием излишеств, то и здесь он противопоставлял рыцарей богатых и избалованных истинным рыцарям, сочетавшим аскетизм с воинским рвением. Бернар порицал рыцарей за то, что они покрывают своих коней попонами, а оружие и шпоры усыпают драгоценными каменьями. Такие украшения, писал Бернар, не на пользу военному делу, но, напротив, вредят ему. И совершенно ни к чему, обращается Бернар к горе-рыцарям, отращивать волосы, как у женщин, носить просторную, ниспадающую до земли одежду, затрудняющую движения, и прятать холеные руки в непомерно длинные рукава. Тамплиеры ему нравятся, он хвалит их за то, что они дисциплинированны и послушны, и называет их nova militia (лат. новое воинство. — В.М.). И значит, им следовало расстаться с роскошью, ибо, полагал Бернар, каждый должен носить выданную ему одежду, нельзя ни есть, ни одеваться на свой вкус. Следует иметь все одинаковое, самое необходимое, и избегать излишеств. Новое воинство, говорит Бернар, послушно, рыцари не имеют жен и детей; это воинское братство бедных и равных, суровых и несколько запущенных товарищей по оружию, ибо автор хвалит новых рыцарей за то, что те не имеют запасной одежды и редко моются. Они грязны, их обветренные лица заросли бородами, а тела потемнели от кольчуг.
В этом сочинении, которое, впрочем, сохранило не слишком лестный портрет участников крестового похода (в подаче Бернара они напоминают уголовников), тамплиеры провозглашаются подлинными крестоносцами, которым не возбраняется использовать в своих интересах всю динамику крестоносного движения, в ту пору еще только зарождавшегося. Тогда же при участии Бернара был принят устав тамплиеров (тот самый закон, который в конце XII века позаимствует Немецкий орден), чем и увенчалось создание нового братства. С этих пор орден стал быстро развиваться наряду с другими духовно-рыцарскими орденами, появление которых было обусловлено требованиями времени. Быстрое развитие тамплиеров сравнимо лишь со стремительным ростом цистерцианского ордена, ордена Бернара.
Формы развития обоих орденов были идентичны: новые братства обретали сторонников и земельные владения. В ордены вступали представители знати, но еще больше знатных людей жаловали им землю и собственность. По всей Европе, как впоследствии и в Немецком ордене, создавались хозяйственные центры тамплиеров. Так было в Германии, причем не только в ее западных и южных, но и в восточных регионах, где только что осуществилась христианизация и появилось немецкое население. Примером тому — место, название которого доносит имя своих основателей и владельцев: Темпельхоф, деревня под Берлином, где еще недавно был аэропорт; ныне это один из районов Берлина.
Стремительное обогащение Ордена тамплиеров еще в период его становления служило его назначению: ведению войны с неверными в Святой Земле. Второй крестовый поход (1147—1149 гг.), в организации которого Бернар Клервоский принимал деятельное участие, стал боевым крещением учрежденного им ордена. Если бесплодный до тех пор крестовый поход наконец-то дал результаты, то только благодаря тамплиерам; отныне они завоевали авторитет во всех европейских странах, что обеспечило ордену дальнейший рост и прочное место в церковной иерархии.
Только получив самостоятельность, Орден тамплиеров обрел ту организационную структуру, которая изначально привлекала Немецкий орден и которая вскоре стала его отличительной чертой.
В данном случае встает вопрос, касающийся не только духовно-рыцарских орденов, но и новых церковных общин в целом: их место в церковной иерархии и прежде всего — их отношения с настоятелем, епископом.
В средние века одна только Церковь строилась по строгой схеме, в которой не было ничего лишнего: земли христиан делились на диоцезы, в которых высшая духовная власть, и прежде всего высший церковный суд, принадлежала епископу. Но даже такую систему можно было порушить, и тогда отдельные монашеские общины или братства повиновались непосредственно Папе, который становился для них не последней, а первой инстанцией, выводя их из сферы компетенции епископа.
Причиной так называемой экземпции (exemptio) могла быть какая-нибудь политическая или церковно-политическая ситуация. Например, устранения безнравственного или сребролюбивого епископа мог потребовать недавно реформированный монастырь. Нередко бывало и так, что братство, желавшее сместить епископа, было разбито на многие диоцезы, что мешало четкой организации.
Итак, духовно-рыцарские ордены все больше стремились к самостоятельности, обрести которую было непросто, ибо каждый подобный случай умалял власть епископа, лишая его компетентности и права взимания поборов. Что касается тамплиеров, равно как и иоаннитов6, вышедших из-под власти епископов, в частности, патриархов Иерусалимских, то им достались крупные владения и мощный потенциал власти в Святой Земле, где духовно-рыцарские ордены были единственным постоянным военным контингентом. Они не являлись из Европы по первому зову, но были наготове всегда. Для патриарха Иерусалимского утрата власти над ними ощущалась как невосполнимая потеря. Какой шанс предоставлял патриарху Иерусалимскому, какому-либо епископу или светскому правителю духовно-рыцарский орден, если этим лицам удавалось привлечь его на свою сторону! И, напротив, сколь велика была угроза, если этот потенциал доставался противнику! Именно так обстояли дела в Пруссии, когда там утвердился Немецкий орден. Подобно епископу Христиану в Пруссии, патриарх Иерусалимский в Святой Земле пытался заставить новый духовно-рыцарский орден, Орден тамплиеров, служить себе, превратив его в орден диоцеза, но это ему не удалось. Орден тамплиеров стал вселенским, перестав служить патриарху Иерусалимскому и прочим епископам, что, в свою очередь, вызвало бесконечную череду внутрицерковных конфликтов.
Итак, во второй половине XII века Орден тамплиеров утвердился как братство монахов, члены которого выполняли монашеские обеты и несли воинскую службу. Их делом была война с язычниками, которую они вели как вселенская церковная организация, владения которой были разбросаны по всей Европе, а укрепленный центр находился в Святой Земле, где шла война с неверными. Вскоре в Святой Земле на основе госпиталя для пилигримов возник второй крупный духовно-рыцарский орден, Орден иоаннитов. Его первейшей задачей был уход за больными и, по примеру тамплиеров, война с неверными. Между орденами было немало общего.
Когда в конце XII века возник третий духовно-рыцарский орден, Немецкий, то ему уже было с кого брать пример. Поэтому путь Немецкого ордена от небольшого союза мирян к крупной корпорации был короче, чем пройденный тамплиерами и иоаннитами. Но история основания этого ордена во многом напоминает историю становления Ордена тамплиеров: новое братство ожидало множество препятствий, и прежде всего соперничество подобных ему объединений.
Начало Немецкому ордену, как и Ордену иоаннитов, положил госпиталь для пилигримов в Святой Земле. Впрочем, о каком именно госпитале идет речь, сказать трудно. Созданию Немецкого ордена могли послужить два госпиталя.
Первый из них был создан в Иерусалиме в середине XII века тевтонами и для тевтонов. Госпиталь быстро вырос и окреп. У него была своя церковь, и заботу о больных взяло на себя братство мирян. В этом он ничем не отличался от прочих госпиталей в Святой Земле и в Европе.
Трудно сказать, насколько быстро вошел в силу этот госпиталь, — возможно, уже вскоре после его основания, ибо из двух папских булл 1143 года, в которых он впервые упомянут, известно, что госпиталь претендовал на владения иоаннитов в Иерусалиме и Германии. Итак, немецкий госпиталь столкнулся с соперником, — ведь в то время иоанниты были еще не духовно-рыцарским орденом, а госпиталем. Причину конфликта легко понять. Оба госпиталя жили на подаяние, а все, просящие милостыню, непременно конкурируют между собой.
Это первое упоминание немецкого госпиталя в Иерусалиме могло бы стать и последним, ибо тогда, в 1143 году, Папа поддерживал госпиталь иоаннитов, которые только и думали, как бы объединить под своим началом госпитали в Святой Земле, но мысленно они стремились и в Германию, где у них еще не было земельных владений. Довольно быстро набиравший силу немецкий госпиталь в Иерусалиме мог помешать проникновению иоаннитов в Германию, поскольку, естественно, имел на то гораздо больше шансов.
Что случилось с этим немецким госпиталем в дальнейшем, подчинился ли он Ордену иоаннитов, и если да, то каким образом, — неизвестно. Во всяком случае, госпиталь существовал, но неясно, в каком виде. Достаточно сказать, что в 1187 году, когда Иерусалим вновь перешел к мусульманам, это уже не имело значения. Христианский культ в Иерусалиме сохранился, но христианский госпиталь для крестоносцев прекратил свое существование. И все же поражение 1187 года не означало конец немецкого госпиталя, ибо, как свидетельствует булла 1143 года, немецкий госпиталь имел владения и в Германии. Таким образом, вытесненные из Иерусалима братья не были неимущими. Их жизнь продолжалась, пусть даже под главенством иоаннитов, которым братья немецкого госпиталя, должно быть, подчинились в 1143 году.
Какова на самом деле судьба этого немецкого госпиталя, можно выяснить, только приняв во внимание новое монашеское братство, тот вышеупомянутый второй госпиталь, из которого действительно вышел Немецкий орден; но неясно, какова его связь со старым немецким госпиталем, прекратившим свое существование в Иерусалиме в 1187 году.
Основание второго госпиталя относится, вероятно, к 1189/1190 году. В ходе битв, которые велись после падения Иерусалима с целью отвоевания святого города и вылились в 3-й крестовый поход, последний поход императора Фридриха Барбароссы, в Акре, близ поля брани, был организован так называемый полевой госпиталь. Инициаторами снова были немцы — купцы из Любека и Бремена.
Купцы вернулись на родину, а госпиталь остался. Оно и понятно, ведь война продолжалась и необходимость в нем существовала. Но случилось так, что им заинтересовался некто из королевской династии Штауфенов. И вновь госпиталь еще более окреп, вновь возникло обслуживающее его братство мирян.
Похоже, новый госпиталь, неизменно пользуясь поддержкой немецкой знати и князей, быстро обрел владения в Святой Земле, а император Генрих VI и династия Штауфенов в целом придавали ему огромное политическое значение, особенно в Средиземноморье. Уже в 1196 году госпиталь удостоился папской привилегии, которая освобождала его от власти епископов и, что особенно важно, предоставляла свободу выбора своего главы — магистра.
Что касается огромного значения, которое имела в данном случае экземпция (см. с. 23—24), то, надо сказать, новое братство за считанные годы (1189/1190—1196) прошло долгий путь, превратившись в орден. За этим процессом угадываются серьезные политические интересы.
Впрочем, вскоре смерть императора Генриха VI внесла существенные коррективы. Политика Штауфенов в Святой Земле, равно как в Германии и Италии, потерпела крах. И все-таки кажется, что в то время новый госпиталь несколько упрочил свое положение. В марте 1198 года в Акре состоялся Собор высших духовных лиц Палестины и знатных немецких крестоносцев, которые, получив известие о смерти императора, желали поскорее вернуться на родину. Они обратились к Папе Целестину III с прошением поручить братству, до тех пор занимавшемуся только уходом за больными, войну с неверными. Папе пришлось превратить основанное в 1189/1190 году братство в рыцарский орден по образу и подобию тамплиеров. Новый орден, которому отныне поручалось вести войну с неверными, получил устав тамплиеров, то есть те правила, которые оформились в первый устав духовно-рыцарского ордена при участии Бернара Клервоского (см. с. 21—22). Что касается ухода за больными, то в этом братьям предписывалось соблюдать устав иоаннитов. В 1199 году Папа Иннокентий III удовлетворил эту просьбу. Так возник Немецкий орден.
Пожалуй, только это можно уверенностью сказать о начале нового духовно-рыцарского ордена, ибо источники малочисленны, а их подлинность сомнительна.
Письменные источники вызывают недоверие, так как их авторы, обращаясь к событиям былых времен, часто не имели о них ясного представления, более того, преследовали определенные цели, так, например, автор освещавшего ранний период истории ордена сочинения, появившегося в середине XIII века и известного как «Narratio de primordiis ordinis Theutonici». «Рассказ о начале Немецкого ордена» появился в период ожесточенной борьбы с иоаннитами. Его сведения настолько отфильтрованы, что в результате не осталось ничего, что говорило бы не в пользу Немецкого ордена.
Не менее проблематичен актовый материал, относящийся к раннему этапу истории ордена. Среди грамот имеются фальсификаты, которые на начальной стадии их изучения таковыми не читались. Но и подлинные грамоты не могут служить вполне достоверными источниками. Этому часто не придавали значения не только в связи с историей Немецкого ордена, но именно его история полнится особыми проблемами, в решении которых подлинные средневековые акты играют особую роль.
Например, когда к Папе обращался проситель из Святой Земли или из Пруссии, то проверить мотивацию данного запроса не всегда удавалось. А из этого следует, что грамотодатель, будь то Папа или кто иной, не мог вполне ручаться за ее содержание. Конечно, можно было бы связаться с просителем, написав ему, но процедура переписки тянулась месяцами. Поэтому, если Папа или иной грамотодатель имел основания выдать грамоту просителю, то должен был или доверять запросу, или подавлять свои сомнения.
Ведь грамота не только содержит решение выставившего ее лица, но и доносит то, что привело к этому решению, и поэтому положение дел должно быть представлено так, как о том докладывал проситель. И это не просто мнение постфактум — все это было хорошо известно всякому, кому требовалась грамота. Лицу, от которого ожидали получить грамоту, не следовало сообщать заведомую ложь, но лишь такую, которая не поддавалась разоблачению. Впрочем, не исключено, что издавший искомую грамоту старался исказить положение дел, которое могло запечатлеться в ней, так чтобы оно не подлежало проверке. Во всяком случае, очевидно, именно на то и рассчитывал Немецкий орден, составляя первые грамоты.
Примером тому — грамота короля Венгерского Эндре II от 211 года (см. с. 58—59). В этом документе решению короля предшествует краткий экскурс в историю Немецкого ордена. В грамоте говорится о рыцарях-крестоносцах (cruciferi) из немецкого госпиталя Девы Марии, который прежде находился в Иерусалиме, а ныне — в Акре. Таким образом, грамота подтверждает, что основанный в 1189/1190 году в Акре немецкий госпиталь, превращенный в 1198/1199 году в Немецкий орден, идентичен старому немецкому госпиталю Девы Марии в Иерусалиме, основанному в 1187 году. Кстати, в грамоте говорится о том, что возникший в 1189/1190 году в Акре новый госпиталь был продолжением старого и что Немецкий орден или его непосредственный предшественник основан не в конце XII века, а раньше — около 1143 года.
Одни современные историки признают сведения, содержащиеся в этой грамоте, достоверными, другие — нет и, пытаясь выяснить, каким образом этот рассказ попал в грамоту короля Венгерского, приходят к выводу: кто-то из рыцарей Немецкого ордена поведал ему эту историю, поскольку орден был заинтересован в том, чтобы его считали идентичным былому немецкому госпиталю в Иерусалиме.
Причину такой заинтересованности нетрудно понять, ибо немецкий госпиталь, разумеется, не исчез вместе с падением Иерусалима в 1187 году. Кое-кто из братьев пережил катастрофу, и владения братства за стенами святого города, и прежде всего в Германии, выстояли. Немецкому ордену хотелось чувствовать себя в этих владениях полноправным хозяином, и это ему удалось. Впрочем, самостоятельность давалась нелегко, ибо старый госпиталь (см. с. 25) подчинялся Ордену иоаннитов. Если бы Немецкий орден утверждал, что он — лишь продолжение старого госпиталя, то иоанниты, и так с подозрением относившиеся к новому сопернику, сразу же приняли бы его в штыки. Будь новый госпиталь просто продолжением старого, это пошло бы им на руку. Поэтому если Немецкий орден рассчитывал получить владения старого госпиталя, то должен был действовать осмотрительно. Исходя из этого, становится ясно, почему король Венгерский в вышеприведенной и в некоторых других грамотах отождествлял Немецкий орден со старым госпиталем: с одной стороны, иоанниты ни о чем не догадывались (согласно грамоте короля Иерусалимского дело обстояло иначе), с другой — Немецкий орден обретал некое документальное оправдание своим притязаниям на случай, если в будущем возникнут правовые затруднения при передаче владений старого иерусалимского госпиталя.
Имеются и другие свидетельства, равно требующие толкования, далеко не однозначного. Ситуация прояснилась только спустя несколько десятилетий — в 1229 году, когда император Фридрих II как король Иерусалимский пожаловал Немецкому ордену дом, которым, как говорится в грамоте, еще до утраты Святой Земли, владели тевтоны в Иерусалиме. Итак, Фридрих II пожаловал новому Немецкому ордену в Акре старый тевтонский госпиталь в Иерусалиме, тот самый, из которого, если верить королю венгерскомy, вышел Немецкий орден. То, чем орден занимался в 1143 году так осторожно и втайне ото всех, теперь стало явным, неужели он уже не опасался притязаний иоаннитов? А следовало бы, и иоанниты не заставили себя ждать. Не успел император пожаловать старый госпиталь Немецкому ордену, как иоанниты предъявили на него свои права, обратившись к Папе. Они ссылались на буллу 1143 года (см. с. 25), согласно которой иерусалимский госпиталь входил в Орден иоаннитов, и требовали права надзора за Немецким орденом. Последний мог теперь не обращать внимания на эту угрозу, ибо политическая ситуация за последние годы изменилась, да и сам он стал другим.
Братство, ставшее в 1199 году духовно-рыцарским орденом, судя по всему, жило в последующие годы весьма скромно, понемногу разрастаясь территориально и численно. Причина этого: своим состоянием новый орден был обязан борьбе за престол, разгоревшейся после смерти Генриха VI, и неокрепшей династии Штауфенов.
Период слабой королевской власти завершился в 1212—1215 годах, когда Фридриху II удалось одолеть своих соперников. С этого момента, когда речь идет о Немецком ордене, встает только проблема письменных источников, но и реальных событий. Несомненно, именно тогда, спустя годы застоя, начался подлинный подъем Немецкого ордена, расширившего свои владения и возросшего численно, не в последнюю очередь благодаря правлению династии Штауфенов. Как и в первые годы существования нового ордена, Штауфены попытались поставить рыцарское братство на службу своей многогранной политике в Средиземноморье. Но не только это было на руку Немецкому ордену. Он воспользовался и тем, что его верховный магистр Герман фон Зальца (1210—1239 гг.) числился другом императора Фридриха II и одним из его лучших советников, но при этом встречал благосклонный прием и при Папской курии. Он нередко мирил Папу Григория IX с императором, причем во благо своему ордену.
При Германе фон Зальца завершается период становления Немецкого ордена. Новый духовно-рыцарский орден отныне возымел надежду справиться с иоаннитами, и это ему действительно удалось, как удалось одолеть и своих былых соперников — тамплиеров, у которых он заимствовал изрядную часть своего устава.
Однако причиной распрей Немецкого ордена и его давнего соперника стало то, что он заимствовал не только устав, но и облачение тамплиеров — белый плащ с черным крестом. Разумеется, тамплиеры ополчились против этого: ведь если в сражении одного рыцаря не отличить от другого, то всякий может покуситься на чужую славу и успех и предъявить права на львиную долю чужой добычи. Но тамплиеры не смогли переубедить рыцарей Немецкого ордена, и его священники по сей день носят белые плащи с черными крестами.
Упрочение ордена послужило и закреплению за ним его названия. Каково было самоназвание Немецкого ордена на раннем этапе его истории, установить невозможно. Ясно одно: ни в те времена, ни позже он не назывался так, как принято в современной историографии, — Немецкий орден, или по-латыни: ordo equestris, ordo militaris Theutonicorum или вроде того. Он никогда не был Немецким орденом, и его не следовало бы называть так потому, что Немецкий рыцарский орден появился позднее: на закате эпохи Наполеона Немецкий орден был вновь основан, вернее, реорганизован в Австрии и стал именоваться Немецким рыцарским орденом. Это название правомерно для периода с 1835 года и до конца Первой мировой войны.
В средние века из титула ордена явствовало, что прежде он был госпиталем. Формулировки его различны, но содержание неизменно. Например, братья назывались так: Fratres hospitalis sanctae Mariae Theutonicorum Ierosolimitanorum — Братья госпиталя тевтонов в Иерусалиме, посвященного Пресвятой Марии. Примерно таким было его полное название и впоследствии, когда братья ордена давным-давно утратили свои владения в Иерусалиме и Палестине. В это время и начиная с 20-х годов XIII века название было предельно ясным. Напротив, на более раннем этапе оно двусмысленно, так как это название, напоминающее о госпитале Девы Марии в Иерусалиме, предполагает, что старый госпиталь был поглощен орденом, основанным в Акре. По мере того как основанный в Акре орден постепенно вписывался в традицию старого госпиталя и занимал его владения, он присвоил себе и его название.
Кроме полного названия госпиталя Девы Марии в Иерусалиме в менее торжественных случаях орден использовал более лаконичные формулировки. Они соответствовали современному точному названию (Немецкий орден), а по-латыни Ordo Theutonicorum (лат. Тевтонский орден. — В.М.) или вроде того.
Наконец, утверждение на церковном праве, т. е. (см. с. 23—24) независимость от епископа. Ее Немецкий орден наполовину обрел еще в 1196 году (см. с. 26). Епископ окончательно утратил свои полномочия в 1221 году, при Германе фон Зальца. По просьбе верховного магистра Папа Гонорий III пожаловал Немецкому ордену полный правовой статус наравне с первыми духовно-рыцарскими орденами — тамплиеров и иоаннитов. Все их привилегии, известные Немецкому ордену, распространялись и на него. Один только Папа Гонорий III за время своего понтификата (1216—1227 гг.) издал в адрес Немецкого ордена 113 булл.
Среди этих привилегий две гарантировали отпущение грехов покровителям ордена, оказывавшим ему материальную помощь, и, таким образом, отпущение грехов за участие в крестовых походах было выгодно Немецкому ордену, доходы которого возросли.
За понятием отпущения грехов стоит учение о способности Папы или его уполномоченных приобщать верующих к благодати Церкви, к заслугам святых. В частности, заслуг святых во благо религии, согласно этому учению, гораздо больше, чем требуется для спасения их душ. Значит, они обладают избытком благодати, которым распоряжается Папа, делясь ею с некоторыми верующими. Каждое отпущение грехов приравнивалось к одной епитимье на Страшном суде, которую должен был понести грешник.
Но, разумеется, такое приобщение к благодати не давалось задаром. За него следовало платить служением Церкви, например, участием в крестовом походе. Крестовый поход и учение об отпущении грехов появились одновременно. Крестовый поход как массовый феномен немыслим без отпущения грехов, ибо верующие в своем большинстве понимали отпущение грехов не в духе вышеизложенного, а гораздо более примитивно. Данное нами толкование отпущения грехов возникло не сразу. Многие верующие и крестоносцы наивно полагали, что, сделав доброе дело — приняв участие в крестовом походе, они не только совершат нечто, равное покаянию, но что им простятся все грехи, а получивший отпущение грехов будет чист пред Богом и попадет в рай, минуя чистилище. Почти так же говорил великий проповедник крестовых походов и покровитель Ордена тамплиеров Бернар Клервоский: «О мужественный рыцарь, ныне лишь одна битва безопасна для тебя, та, в которой победа принесет славу, а смерть — победу. Если ты умный купец, умножающий свое богатство в этом мире, то пред тобой — огромный торг. Смотри не опоздай. Возьми крест (т. е. дай обет участия в крестовом походе. — Х.Б.), и все грехи, в которых ты исповедуешься с покаянной душой, простятся тебе. Товар недорог, а если цена ему — благочестие, то, он, несомненно, достоин Царства Божия».
Чтобы понять, почему отпущение грехов могло принести Немецкому ордену, как и прочим орденам крестоносцев, немалую выгоду, следует ввести один термин: коммутация, или обмен. То есть проделанная работа, в данном случае участие в крестовом походе, предполагала некое вознаграждение, а именно финансирование каждого второго крестоносца. Оно вовсе не означало равного распределения между крестоносцами, но распространялось и на их сообщества: духовно-рыцарским орденам жертвовались деньги или ценности. Отсюда ясно, почему отпущение грехов, а значит, и свобода принимать такие дары и выдавать индульгенции, имело такое огромное значение для Немецкого ордена.
Может показаться, что позднее, в самом начале XVI века, в канун Реформации, когда отпущению грехов придавалось немаловажное значение, торговцы индульгенциями, запугивая верующих муками ада, прежде всего пеклись о спасении душ знати. Но это было бы упрощением. Утверждать такое — значит расписаться в незнании исторических реалий. Гораздо важнее постараться разобраться в таких религиозных представлениях, как благочестие, простодушие, отрешенность, несомненно, присущих верующим людям; не менее важно понять, что такие люди, как Бернар Клервоский, порой использовали религию и религиозные представления в интересах дела, что с трудом укладывается в современном сознании. Очевидно, что для средневекового верующего Бог был, с одной стороны, Вседержителем, перед которым простирались ниц, Христом, вместе с которым испытывали крестные муки, нередко вплоть до появления стигматов7, а с другой — деловым партнером, каким он виделся Бернару Клервоскому и с которым вели торг. Не стоит забывать об этом мнимом противоречии. Только так можно хотя бы отчасти понять нечто столь непостижимое, как орден крестоносцев.
Библиография
(18) О духовно-рыцарских орденах см.: Prutz H. Die geistlichen Ritterorden: Ihre Stellung zur kirchlichen, politischen, gesellschaftlichen und wirtschaftlichen Entwicklung des Mittelalters. Berlin, 1908. Во многих деталях эта книга устарела, но в целом осталась непревзойденной.
(19) Первое издание книги К. Эрдмана: Erdmann C. Die Entstehung des Kreuzzugsgedankens. Stuttgart, 1935. Эта книга выдержала много переизданий. О Иерусалиме и Святой Земле в XII в. см.: Mayer H.E. Geschichte der Kreuzzüge. Stuttgart, 1965. S. 68 f.; Prawer J. Histoire du royaume latin de Jerusalem: En 2 vol. P., 1969—1970. Исследованию церквей в Святой Земле посвящена работа: Mayer H.E. Bistümer, Klöster und Stifte im Königreich Jerusalem. Stuttgart, 1977. Немало нового о многочисленных монашеских общинах в Святой Земле содержится в статье: Elm K. Kanoniker und Ritter vom Heiligen Grab: Ein Beitrag zur Entstehung und Frühgeschichte der palästinensischen Ritterorden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hg. J. Fleckenstein, M. Hellmann. Sigmaringen, 1980. (Vorträge und Forschungen. Bd. 26). Об учреждении Ордена тамплиеров см.: Melville M. Les débuts de l'Ordre du Temple // Die geistlichen Ritterorden... См. также: Fleckenstein J. Die Rechtfertigung der geistlichen Ritterorden nach der Schrift «De laude novae militiae» Bernhards von Clairvaux // Die geistlichen Ritterorden...
(20) О Бернаре Клервоском и об учреждении Ордена цистерцианцев см.: Die Zisterzinser: Ordensleben zwischen Ideal und Wirklichkeit. Aachen, 1980. Этот том представляет собой каталог выставки в Ахене. Похвала Бернара новому Ордену тамплиеров издана в собрании его сочинений. См.: Sancti Bernardi opera / Ed. J. Leclercq, H.M. Rochais. Roma, 1963. T. 3. См. также: Hehl E.D. Kirche und Krieg im 12. Jahrhundert. [s. l.], 1980. S. 109 f. Серьезные статьи по истории 2-го крестового похода и похода на венедов собраны в изд.: Heidenmission und Kreuzzugsgedanke in der deutschen Ostpolitik des Mittelalters / Hg. H.H. Beumann. Darmstadt, 1963 (Wege der Forschung. Bd. 7). Совсем недавно вопросом о значении призыва Бернара («Смерть или крещение») занялся Ф. Лоттер. Он пришел к выводу (правда, не бесспорному), что Бернар вовсе не призывал к уничтожению язычников, сопротивлявшихся крещению. См.: Lotter F. Die Konzeption des Wendenkreuzzugs: Ideengeschichtliche, kirchenrechtliche und historisch-politische Voraussetzungen der Missionierung von Elb- und Ostseeslawen um die Mitte des 12. Jahrhunderts. Sigmaringen, 1977; Idem. Die Vorstellungen von Heidenkrieg und Wendenmission bei Heinrich dem Löwen // Heinrich der Löwe / Hg. W.-D. Mohrmann. Göttingen, 1980.0 походах на венедов см.: Hehl E.D. Kirche... S. 134—135.
(21) 06 учреждении Ордена иоаннитов см.: Hiestand R. [Beisatz] // Die geistlichen Ritterorden... (см. № 19). О начале истории ордена в общих чертах пишет Дж. Райли-Смит: Riley-Smith J. The Knights of St. John in Jerusalem and Cyprus, с. 1050—1310. L., 1967.
(22) О Немецком ордене на раннем этапе его истории см.: Favreau M.L. Studien zur Frühgeschichte des Deutschen Ordens. Stuttgart, 1974; Arnold U. Entstehung und Frühzeit des Deutschen Ordens // Die geistlichen Ritterorden... (см. № 19). В обеих работах решается вопрос о континуитете или разрыве между первым Немецким госпиталем в Иерусалиме, военным госпиталем в Акре и вновь учрежденным Немецким орденом.
(23) См.: Narratio de primordiis Ordinis Theutonici // Scriptores rerum Prussicarum / Bearb. U. Arnold. Frankfurt a. M., 1968. Bd. 6.
(24) Написать биографию четвертого верховного магистра Германа фон Зальца, выступавшего посредником между Папой и императором и сыгравшего важную роль в истории Немецкого ордена (от его предшественников остались лишь имена), пытались неоднократно, но безуспешно, т. к. источники о нем умалчивают. Вдумчиво и трезво подошел к этой задаче Г. Клюгер (см.: Kluger H. Hochmeister Hermann von Salza und Kaiser Friedrich II. Marburg, 1987. О политике ордена во время правления этого верховного магистра в Святой Земле см.: Forstreuter K. Der Deutsche Orden...(см. № 8); Mayer H.E. Die Seigneurie de Joscelin und der Deutsche Orden // Die geistlichen Ritterorden... (см. № 19).
(25) О титулатуре и гербах Немецкого ордена см.: Dudik B. Die hohen Deutschen Ritterordens Münz-Sammlung... S. 57 f.; Oelsnitz A.B.E. v. d. Herkunft... (см. № 16).
(26) Содержание первых папских привилегий Немецкому ордену описано в изд.: Potthast A. Regesta Pontificum Romanorum. Berolini, 1874. T. 1. Немало их в изд.: Strehlke E. Tabulae... (см. № 11).
(27) Об отпущении грехов см. обзор: Paulus N. Geschichte des Ablasses im Mittelalter: In 3 Bd. Paderborn, 1922—1923., а также статьи: Benrath G.A. // Theologische Realenzyklopädie. Berlin; N. Y., 1977. Bd. 1; Hödl L. [Beisatz] // Lexikon des Mittelalters. München; Zürich, 1977. Bd. 1/1.0 начале отпущения грехов см.: Mayer H.E. Geschichte der Kreuzzüge... S. 32 f. (см. № 19) Там же см. о вербовке крестоносцев Бернаром Клервоским.
Примечания
1. Иаковиты — название сирских монофизитов (приверженцев монофизитства — богословско-догматического направления в христианстве) по имени их главы Иакова Барадея (ум. 578 г.). Несториане — христианская секта, последователи патриарха Константинопольского Нестория (428—431 гг.).
2. Хаким (985—1021) — халиф (996—1021 гг.) из династии Фатимидов.
3. Орден тамплиеров (храмовников) получил название по расположению резиденции гроссмейстера ордена в Иерусалиме, вблизи места, где прежде стоял храм Соломона. Учрежден вскоре после 1-го крестового похода (ок. 1118/1119 гг.) и упразднен Папой Римским Климентом V в 1312 г.
4. Бернар Клервоский в 1115 г. возглавил братство монахов-цистерцианцев, основанное в 1098 г. Робертом Молемским.
5. Венеды — древнейшее зафиксированное в письменных источниках название славян.
6. Иоанниты (госпитальеры) — члены духовно-рыцарского ордена, основанного в Палестине крестоносцами. Названы по иерусалимскому госпиталю Святого Иоанна, вокруг которого группировались рыцари — учредители ордена.
7. Стигматы (стигмы) (греч. stigmatos, stigmata — укол, рубец, пятно, знак) — покраснения кожи, кровоподтеки или язвы, непроизвольно появляющиеся на теле некоторых глубоко верующих людей в тех местах, где, согласно Евангелиям, у распятого Христа были раны от тернового венца и гвоздей.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |