Дореволюционная марксистская историография
В обстановке борьбы со старыми буржуазными и народническими теориями в русской исторической науке зарождалось новое направление — исторический материализм. В трудах В.И. Ленина были выдвинуты основополагающие идеи, касающиеся как общеисторического развития, так и русского исторического процесса. Большую роль в критике старых теорий и развитии нового направления русской историографии сыграл Г.В. Плеханов.1
Отдавая должное заслугам Г.В. Плеханова, следует признать, что при рассмотрении влияния кочевников на Русь он не во всем отказался от концепций старой историографии. С одной стороны, Г.В. Плеханов выступал против идеи «самобытности» развития России, причины которой буржуазные историки усматривали в том числе и в борьбе с кочевниками, с другой — некритически воспринял теорию «борьбы леса со степью». В работе «История русской общественной мысли» наиболее полно изложены взгляды Г.В. Плеханова на ход исторического процесса в России. Это исследование основывается на методологии исторического материализма, что с неизбежностью привело автора к необходимости пересмотреть прежде всего представления о географической среде и ее влиянии на ход русской истории.2
Признавая, что влияние географической среды в древности «было чрезвычайно велико», Г.В. Плеханов, однако, в оценке этого влияния на ход исторического развития России расходился с С.М. Соловьевым. Он считал, что «географическая обстановка влияет на характер данного народа лишь через посредство общественных отношений, принимающих тот или другой вид в зависимости от того, замедляет или ускоряет она рост производительных сил».3 Относительно России Г.В. Плеханов был убежден, что географические условия там замедляли ход развития производительных сил, чем и обусловливалось ее отставание от стран Западной Европы.
Решению интересующей нас проблемы отношений Руси с кочевыми племенами Г.В. Плеханов придавал огромное значение и считал, что «внимательнее следовало рассмотреть вопрос об экономических и общественно-политических последствиях борьбы оседлого населения восточной равнины со своими кочевыми неприятелями».4 Он пришел к выводу о земледельческом характере хозяйства у восточных славян. Это мнение Г.В. Плеханов противопоставил распространенному в исторической литературе того времени воззрению о господстве охоты в хозяйстве Руси до XIII в., на основе которого делался вывод, что кочевники-скотоводы, находившиеся на более высокой ступени экономического развития, чем славяне-охотники, одерживали победы над ними вполне закономерно. Г.В. Плеханов ставил акцент на том, что хозяйство славян, основанное на земледелии, предполагало иную, чем у кочевников-скотоводов, военную организацию. «У номадов все или почти все взрослые мужчины — воины; у земледельцев военное дело становится занятием лишь некоторой части общества, например в Киевской Руси — князя и его дружины». Отсюда вытекает необходимость централизации и политического единства. Г.В. Плеханов напоминал, что «Казань и Астрахань пали только тогда, когда окончательно объединилась Восточная Русь».5 Вот почему Г.В. Плеханов такое большое значение придавал роли князя как «военного сторожа» Русской земли и объединению вокруг него всего народа. В конечном итоге эти исторические изыскания были использованы для обоснования тезиса о необходимости «сотрудничества классов» с царским правительством в борьбе против внешних врагов.6
Последствия борьбы Руси с кочевниками Г.В. Плеханов усматривал в том, что, во-первых, многовековой натиск кочевников «помешал русскому населению продвинуться вплотную к берегам Черного моря и даже заставил его отступить на север и на северо-запад. Это вынужденное отступление от морских берегов должно было замедлить экономическое развитие Руси. Во-вторых, оттеснивши Русь от берегов Черного моря, кочевники продолжали нападать на ее торговые караваны, затрудняли ее сношения с Крымом и Византией, чем создавали новые препятствия для ее экономического развития. В-третьих, периодически опустошая территорию оседлого русского племени, они мешали его росту благосостояния».7 И «в конце концов, — писал Г.В. Плеханов, — кочевники в лице татар совсем остановили самостоятельное развитие Юго-Западной Руси и вызвали передвижение центра тяжести русской исторической жизни на северо-восток».8
Несмотря на критические замечания Г.В. Плеханова по поводу взглядов С.М. Соловьева на роль кочевых народов в истории Руси, сам он пришел к аналогичным выводам. Его построения основывались на теории «колонизации», в значительной степени воспринятой у С.М. Соловьева. Недаром Г.В. Плеханов считал, что последний «был совершенно прав», характеризуя историю России как историю колонизующейся страны, и поддержал его точку зрения о том, что «колонизация совершалась... при постоянном и сильном натиске со стороны кочевников».9
Таким образом, «борьба со степью», «влияние географической среды», «колонизация населения» — все это служило Г.В. Плеханову для объяснения отсталости России, «слабости в ней классовой борьбы и классовых противоречий».10
Хотя Г.В. Плеханов являлся представителем нового направления в отечественной историографии, его взгляды по рассматриваемому вопросу нередко складывались под влиянием С.М. Соловьева, Б.Н. Чичерина, В.О. Ключевского, П.Н. Милюкова. В отличие от них Г.В. Плеханов придавал большое значение общению Руси с кочевыми народами и призывал рассматривать его с точки зрения экономической и общественно-политической, но сам он исследованием этих проблем так и не занялся.
Другим представителем формирующегося марксистского направления в русской историографии был Н.А. Рожков. Он указал на последствия уничтожения половцами существовавших ранее торговых путей, что вело, в частности, к ослаблению, а затем и окончательному прекращению торговли с Востоком в XI в.: «Во внешней торговле XI и XII веков произошли изменения, которые отнюдь не свидетельствуют о том, что она увеличилась — скорее наоборот. В XI веке с падением Хазарского царства и торжеством половцев в южных и юго-восточных степях торговля с арабами слабеет и, наконец, совершенно прекращается, потому что половцы совершенно перерезывают и уничтожают существовавший раньше путь для этой торговли».11 Таким образом, именно половцы, по мнению Н.А. Рожкова, представляли наибольшую опасность для Древнерусского государства: они задерживали продвижение славян в степи, оттесняли их с черноземных земель на север и разоряли Южную Русь.12
Примечания
1. См.: Очерки истории исторической науки..., т. 2, с. 273.
2. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. М., 1918, т. 1, с. 1.
3. Там же.
4. Там же, с. 36.
5. Там же, с. 45.
6. См.: Очерки истории исторической науки..., т. 3, с. 130—131.
7. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли, т. 1, с. 45—46.
8. Там же, с. 47.
9. Там же, с. 73.
10. Очерки истории исторической науки..., т. 3, с. 131; Историография истории СССР..., с. 425—429.
11. Рожков Н.А. Русская история в сравнительно-историческом освещении. (Основы социальной динамики). 4-е изд. Л.; М., 1930, т. 1, с. 152.
12. Там же, т. 2, с. 5, 6.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |