1. Проблема первоначальной церковной организации на Руси

Случайные и отрывочные сведения о церковной организации в русских источниках с большим трудом позволяют восстановить ее историю в первые полвека после принятия христианства Владимиром. Этот недостаток сведений привел часть исследователей к мнению, что сама церковная организация возникла только через 50 лет после того, как Русь официально стала христианской.

Основания для такого мнения, казалось бы, давали сообщения Повести временных лет, во-первых, о начале строительства кафедрального митрополичьего собора в Киеве в летописной статье 1037 г. и, во-вторых, о киевском митрополите (Феопемпте), впервые упомянутом под 1039 годом¹. Так, А.А. Шахматов связывал с учреждением митрополии и создание первого киевского митрополичьего свода 1039 г.², а М.Д. Приселков построил на основе молчания русских летописей о церковной организации до 1030-х годов свою концепцию о вхождении Руси в ведомство не Константинопольской, а Охридской кафедры и уничтожении всех свидетельств этого первым митрополитом Феопемптом³. Он писал: «Летопись точно помнит год установления у нас митрополии, отмеченный как год заложения св. Софии в Киеве, "митрополии", уже в 1039 г. освященной первым русским митрополитом Феопемптом»⁴.

Однако сами летописные сообщения об этом учреждении митрополии в 1030-х годах совсем не говорят⁵, а другие русские и иностранные источники позволяют датировать возникновение церковной организации во главе с митрополитом значительно ранее, вскоре после официального крещения.

В летописной статье 1037 г. содержится указание на заложение здания митрополичьей церкви св. Софии, а совсем не учреждении кафедры: «В лето 6545. Заложи Ярослав город Великый, у него же града суть Златая врата, заложи же и церковь святыи Софья, митрополью...»⁶. О том, что это была не первая кафедральная церковь (на самом деле — уже третья), позволяет говорить предшествующее сообщение летописи под 1036 годом, что новая церковь была построена там, где прежде было поле за городскими стенами⁷. Таким образом, современная нам каменная церковь была начата строительством в 1037 г. на новом месте, в «городе Ярослава», вместе с постройкой новых городских стен с Золотыми воротами.

Что же касается предшествующей ей церкви, то она была в «городе Владимира», и о ее закладке говорится в Новгородской I летописи под 6525 годом (т. е. с марта 1017 по февраль 1018 г.): «Ярослав иде к Берестию. И заложена бысть святая София... Кыеве»⁸. Если заложение церкви в 1037 г. было связано с расширением города и перенесением ее места в новую его часть, то почему предшествующее здание внутри города Владимира было построено именно в 1018 г.?

На этот вопрос дает ответ сообщение Титмара Мерзебургского, информаторы которого, немецкие воины в составе армии Болеслава Храброго, побывали в Киеве именно в 1018 г. Титмар пишет о киевском «архиепископе», который принимал с честью Болеслава 14 августа 1018 г. в соборе (monasterium) св. Софии, сгоревшем в предшествующем году⁹. Титул архиепископа обычен в писаниях латиноязычных западных хронистов для обозначения старшего среди епископов епархии и независимого от них иерарха и равен митрополиту: терминами monasterium. Münster в Германии и других странах называли кафедральный собор¹⁰.

Есть ли в русских источниках подтверждение этого сообщения о пожаре Киева в 1017 г. и постройке новой церкви? О том, что в 1017/18 (6525) г. в Киеве «погоре церкви», сообщает Повесть временных лет и по Лаврентьевской, и по Ипатьевской летописям¹¹. Именно с этим пожаром и нужно связывать гибель Софийской церкви, которая была деревянной. На заложение новой церкви Софии указывает сообщение Новгородской I летописи (обоих изводов) под 6525 (1017/18) годом¹². Новая церковь также должна была быть деревянной, ибо за год, к августу 1018 г., каменную построить было невозможно.

Когда была построена церковь, сгоревшая в 1017 г., сведений нет, но есть все основания связывать ее постройку с учреждением митрополичьей кафедры в Киеве. Это произошло, следовательно, задолго до 1037 г. и без всякой связи с событиями культурной и политической жизни Руси 30-х годов XI в. Есть все основания относить указанное событие ко времени вскоре после принятия христианства.

Существенным аргументом в построениях, Шахматова и Приселкова, связанных с учреждением митрополии в 1039 г., является создание митрополичьего Древнейшего летописного свода 1039—1040 гг. При этом у Шахматова составление летописного свода предположительно связывается с событиями церковной истории, как это бывало в византийской хронографии, а именно с учреждением митрополии и появлением византийского митрополита Феопемпта¹³, а у Приселкова такая связь уже достаточно тверда, и сам материал предположенного и восстановленного, Шахматовым свода является важным для понимания характера проведенной Ярославом реформы церковного управления¹⁴.

Однако гипотеза о составлении митрополичьего летописного свода не находит подтверждения, во-первых, в содержании информации, которая могла в нем находиться: в Повести временных лет сведений по истории киевской церкви и киевско-константинопольских отношений почти нет; во-вторых, в характере деятельности митрополитов-греков, как он предстает в результате исследования сведений о ней не только летописной, но и внелетописной традиции. С этим связаны поиски других решений вопроса об истории русского летописания XI в.¹⁵. О митрополите при Владимире упоминает Иаков Мних¹⁶.

Важным свидетельством появления митрополии на Руси задолго до 1037 г., в первые годы после принятия христианства, является упоминание русской митрополичьей кафедры в византийском перечне кафедр (Notitia episcopatuum).

В нескольких редакциях перечня митрополий, который относится к концу XI в.¹⁷ кафедра «Росиа» (ἡ Ῥωσία или ο Ῥωσία занимает постоянное место с номером 60 после митрополии Серры (58) и Помпейуполиса (59) и перед митрополией Алании (61):

νηʹ αἱ Σέρραι
νθʹ ἡ Πομπηιουπόλις
ξʹ ἡ Ῥωσία
ξ αʹ ἡἉλανία¹⁸

Эти перечни переписывались в течение длительного времени и в большом числе списков, традиционно сохраняя то же место Руси, не меняя его. Таковы перечни, заново изданные по рукописям в последней, наиболее полной их публикации Ж. Даррузеса: № 11 (по 12 рукописям), 12 (по 15 рукописям), 15 (по 16 рукописям), 16 (по 15 рукописям)¹⁹. Номер места был изменен с 60-го на 71-й только при Андронике Палеологе (1282—1328), но место Руси между Помпейуполисом и Аланией и тогда осталось прежним²⁰. Это позволяет считать упоминание Руси в перечнях традиционным, не изменяющимся с момента ее включения в перечень.

Что же дает названное упоминание для определения времени внесения Руси в перечень? Исследование специально занимавшегося историей создания перечней Х. Гельцера показало, что новые митрополии, переведенные из статуса архиепископий или учрежденные заново после составления списка митрополий времени Льва Мудрого (901—902), в котором Русь еще не упоминалась, перечислены в хронологическом порядке их утверждения. Позднейшие исследования хронологии этих кафедр В. Грюмеля, Э. Хонигмана, В. Лорана, Х.-Г. Бека и других позволили построить довольно стройную и убедительную таблицу последовательного основания митрополичьих кафедр, упомянутых в перечне 1080-х годов, начиная от 902 и до 1084 г. Из имеющих даты основания митрополия Колониа (на 56-м месте) основана перед 985 г.; Серры на 58-м месте и Помпейуполис на 56-м месте упоминаются 21 февраля 997 г. как митрополии (в 969—997 гг. они еще архиепископии), Аланиа на 61-м месте упоминается в документе 1024 г., ссылающемся на грамоту митрополиту Алании Николаю 997/98 г.²¹. Это является основанием для того, чтобы относить учреждение митрополии Ῥωσία, стоящей на 60-м месте, ко времени перед 997 г.²²

О митрополитах на Руси говорят и другие источники. Арабский хронист Яхья Антиохийский (ум. ок. 1066) сообщает в рассказе о восстании Варды Фоки и русской военной помощи императору Василию II, что «послал к нему (Владимиру. — Я.Щ.) царь Василий... митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли...»²³. По сообщению византийского историка начала XIV в. Никифора Каллиста, использовавшего источник конца X в., среди епископов, сменивших кафедры при императоре Василий II, был севастийский епископ Феофилакт, переведенный на Русь²⁴. О митрополии в начале XI в. свидетельствует свинцовая печать с надписью «Θ(εοτό)κε β(οή)θ(ει) Ιω(άννη) μη(τ)ροπο(λίτη) Ῥωσίας» (т. е. «Богородица помози Иоанну митрополиту Руси») и изображением богоматери, которую издавший ее В. Лоран по византийскому сфрагистическому типу относит к рубежу X—XI вв.²⁵. Исследовавший печати русских митрополитов и епископов В.Л. Янин не отвергает такую возможность датировки этой уникальной буллы, но, исходя из ее надписи, находит для нее место также в более позднее время, в 1160-е годы, когда на Руси был известен митрополит Иоанн IV (1164—1166)²⁶. Действительно, других неоспоримых печатей русских митрополитов до Феопемпта (упом. в 1039 г.) неизвестно, и поэтому для суждения об истории их развития в раннее время важна скорее не предположительная типология их возможного развития на Руси, а более достоверная в византийском мире.

Для обоснования концепции об отсутствии в 1030-х годах реформы высшего церковного управления на Руси и существования митрополии со времени вскоре после принятия христианства существенна также общая оценка характера взаимоотношений Руси и Византии до 1037—1039 гг. и после них. Введение митрополичьего управления, подчиненного константинопольскому патриарху с его синодом и, как высшему главе христианского мира, византийскому императору именно в 1030-х годах, не имеет соответствия ни в положении Руси в мире при князе Ярославе Владимировиче, ни в ее отношениях с Византией. Такая реформа должна была бы, с одной стороны, значительно теснее связать Русь с империей, а с другой — лишить киевских князей той полноты власти, которой они обладали до того, как в Киеве поселился представитель Константинополя, ставший, естественно, главой всего древнерусского духовенства и обладавший большими правами в суде над светским населением страны. В литературе справедливо подчеркивается, что таких признаков в международном и внутреннем положении Руси в 1030-х годах не наблюдается²⁷. Наоборот, время правления Ярослава отмечено значительным возрастанием политического авторитета страны, что находит выражение в установлении торговых связей и брачных союзов со многими странами, в подъеме национального самосознания, что прекрасно проявлялось в «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона. Это видно также по определенной свободе как политических, так и церковных отношений с самой Византией, заметно и по русско-византийской войне 1043 г., и по княжескому поставлению Илариона на Киевскую митрополию в 1051 г. Обязательства князя, только что учредившего у себя в стране церковную епархию, подчиненную Константинополю, по отношению к императору и патриарху не позволяли бы ему так поступать.

Византийские перечни митрополичьих кафедр содержат косвенные указания на то, что Киевская митрополия была основана не ранее 970 г. и не позднее 997/98 г. Принятие христианства на Руси в 988—990 гг. сужает этот промежуток времени до 990—997/98 гг. Есть возможность сделать его еще более узким. Это указание Повести временных лет на освящение княжеской Десятинной церкви в Киеве, что, по Повести временных лет, произошло в 6504 (996/97) г.²⁸, а по Памяти и похвале князю Владимиру — на девятый год после его крещения и за 19 лет до смерти, т. е. в том же 996 г.²⁹

Поскольку в этом акте создания церкви и в назначении в нее Анастаса Корсунянина и херсонских и царицыных попов участие митрополита никак не отмечено, но всячески подчеркивается роль Владимира, можно считать, что тогда этого высшего церковного института на Руси еще не существовало. И сама организация княжеской Десятинной церкви предполагает другой статус церковной организации без того единого административного центра, входящего в компетенцию патриархии, каким стала софийская кафедра. Таким образом, учреждение Десятинной церкви предшествовало учреждению митрополии, но, как показывают данные перечня митрополий, ненамного.

Можно говорить о проведении в Киеве реформы церковного управления не ранее 996 г. и не позднее 997/98 г. Тесно связанный с константинопольским двором через княгиню Анну, сестру императора, Владимир в поисках оптимального решения вопроса об административной структуре местной церковной организации через несколько лет после смены государственной религии принял в принципе ту форму управления церковью, которая существовала в империи и принадлежащих к ее культурному кругу странах.

В связи с формированием ранней церковной организации в Киеве вскоре после принятия христианства встает вопрос о роли Десятинной церкви Богородицы как до возникновения митрополии, так и после него. Сведения о ней содержатся в Повести временных лет, в Памяти и похвале князю Владимиру, в Уставе князя Владимира о десятинах, в основе которого лежит грамота этого князя Десятинной церкви, в Слове о чуде Климента Римского и других источниках. Эта огромная каменная церковь, судя по сохранившимся фундаментам, в XI в. немногим уступавшая по размерам Софийскому собору, строилась под руководством «мастера от грек», конечно, несколько лет и была заложена в 990 (989) г. сразу после принятия христианства. По своему характеру это была княжеская церковь, через которую осуществлялась инициатива князя в христианизации населения и проведении той политической и экономической программы, которая была с ней связана.

На политическое значение этой церкви указывает то, что она должна была стать русской преемницей древнего и священного Корсуня-Херсонеса, поверженного Владимиром: в нее были перенесены мощи Климента Римского, умершего в ссылке в Крыму, похороненного в этом городе, и его ученика Фива и другие реликвии. Клименту был посвящен, вероятно, один из приделов церкви. По крайней мере, Титмар Мерзебургский, епископ римской церкви, называет со слов немецких информаторов киевскую церковь, в которой был похоронен князь Владимир, т. е. Десятинную, церковью «мученика во Христе и папы Климента»³⁰. Мощи Климента находились именно в Десятинной церкви, как показывает Слово о чуде Климента Римского³¹. В XII в. этот культ был хорошо известен в Киеве. Когда в 1146 г. на Киевском соборе встал вопрос о правомочности поставления митрополитом местного епископа, кстати тоже Климента по имени, без согласия Константинополя, черниговский епископ Онофрий обратил внимание на то, что Киев располагает мощами (главой) римского святого мученика и благословение его этими мощами может восполнить недостающую патриаршую хиротонию³².

В Десятинную церковь при ее создании были переданы также иконы, книги и другая корсунская утварь, а также переведены и те греческие священники, которые были привезены Владимиром из Корсуня. Таким образом, в Киеве рядом с княжеским двором по княжеской инициативе был создан свой собственный новый Корсунь.

Не менее важной должна была стать экономическая деятельность новой церкви. На эту деятельность указывает содержание грамоты, которую Владимир дал ей, по сообщению Повести временных лет, при ее освящении: «Даю церкви святой Богородицы от имения моего и от град моих десятую часть»³³. О том же говорит и Устав князя Владимира о десятинах — памятник XII в., в основе которого лежит та же грамота Владимира, которая цитируется в летописи: «...создах церковь святую Богородицю и дах десятину к ней во всей земли Руской ис княженьи от всего суда десятую векшу, ис торгу десятую неделю, из домов на всякое лето десятое всякого стада и всякого жита...»³⁴. С этой функцией новой княжеской церкви связано и ее историческое (неофициальное) название как «Десятинной». Сама церковь официально была посвящена Богородице и явилась, вероятно, первым на Руси христианским храмом, посвященным этому распространенному и имеющему глубокие языческие традиции культу.

Таким образом, новая церковь стала местом сбора поступлений с княжеского двора — десятины. Для заведования такой ее деятельностью был назначен верный Владимиру человек, который оказал ему неоценимую услугу — помог овладеть Корсунем, — Анастас Корсунянин. Его упоминание в Повести и в Памяти и похвале наряду с попами (Владимир «поручи ю (церковь. — Я.Щ.) Анастасу Корсунянину и попы корсуньския пристави служити в ней»)³⁵ позволяет считать, что это доверенное лицо не было священником церкви, но имело другие, хозяйственные функции. Анастас выполнял их не только при Владимире, но и позднее, при Ярославе, так как, по сообщению Повести, Болеслав Храбрый, захватив Киев в 1018 г., приставил к своим награбленным богатствам «Настаса десятиньного»³⁶, доверяя ему за его измену, как в свое время Владимир, распоряжение хозяйством. Княжеской десятиной обеспечивалась не одна церковь Богородицы, но и другие киевские и провинциальные церкви, и функцией нового учреждения и его хозяйственного главы должны были быть сбор и распределение этих средств. Судя по свидетельству Слова о чуде Климента Римского, при церкви существовал клирос, который автор Слова называет старшим клиросом (в Киеве?), т. е. он должен был существовать с момента создания церкви³⁷.

Десятинная церковь наряду с кафедральным митрополичьим Софийским собором в XII — начале XIII в. была хранительницей больших ценностей, имевших не только религиозный характер, как, например, мощи, иконы, но и материальных — золотые и серебряные изделия с драгоценными камнями и пр. На это указывают сообщения о разграблениях ее в ходе княжеской борьбы за Киев. Так, в 1171 и 1203 гг. после взятия Киева наряду с другими соборами и монастырями была разграблена и Десятинная церковь³⁸.

Можно думать, что само учреждение митрополии и содержание значительного штата священно- и церковнослужителей требовало предварительного определения тех источников, которыми он мог быть обеспечен. Так было с учреждением и Смоленской епископии в 1136 г.: средства, на которые она должна была существовать, были определены и выделены заранее, и об этом был поставлен в известность грек — кандидат в епископы³⁹. Создание Десятинной церкви в качестве государственного института княжеско-церковного сотрудничества подготовило предстоящее учреждение митрополии — значительно более сложного внутри- и внешнеполитического учреждения. И вместе с тем эта древняя церковь продолжала нести не только литургические, но и хозяйственные функции и во время существования митрополии не только в пору общегосударственного, общерусского единства в XI в., но и позднее, вероятно до тех пор, пока, как будет показано ниже, сама десятина не уступила свое место в системе обеспечения церковной организации другим его формам, т. е. до XIII в. На сохранение ее «десятинных», фискальных функций в XII в. указывают названные свидетельства памятников этого времени.

Исследователи, занимавшиеся изучением фундаментов Десятинной церкви, видят в ее строительстве два этапа: первоначальный, относящийся к концу X в. (трехнефный, шестистолпный храм, по М.К. Каргеру, возможно, с дополнительными галереями по северной и южной сторонам, по Г.Ф. Корзухиной), и вторичный, который относят к первой половине XI в., до 1039 г. — времени ее нового освящения⁴⁰. Этот второй этап представляют новые галереи с севера и юга. Кроме того, «гораздо более сложный комплекс пристроек, форму и назначение которых не удается восстановить, примыкает к западной стене древнейшей церкви»⁴¹. А. Повстенко⁴² и Корзухина на основании плана, составленного Каргером, считают возможным говорить о дополнительных больших помещениях в западной части храма, построенных вместе с ним⁴³. При этом, основываясь на том, что фундаменты западной части были более глубокими, Корзухина предполагает, что они «несли на себе и более монументальные наземные сооружения», чем северная и южная галереи; «не исключена возможность, — пишет исследовательница, — что Десятинная церковь X в. имела с боков открытые галереи, а с запада — закрытые помещения или притвор»⁴⁴. При новой отстройке храма в первой половине XI в. эти западные пристройки были расширены: по плану, составленному на основе раскопок 1938—1939 гг. Каргером, к шестистолпной церкви с запада примыкают два трех- или пятикамерных помещения, причем второе больше по площади, чем первое⁴⁵.

О возможном назначении или характере этих дополнительных помещений были высказаны предположения, что это лестничные помещения⁴⁶, или башни⁴⁷, «или как-либо иначе оформленные части здания»⁴⁸. Однако интересно сопоставить строительную историю. Десятинной церкви с теми свидетельствами, которые дает изучение ее роли в конце X—XI в. по письменным памятникам.

Со времени возникновения в конце X в. объем княжеской десятины в течение первой половины XI в. должен был значительна вырасти. Если в момент создания Десятинной церкви таким способом отчисления доли поступлений на княжеский двор от даней, судебных и торговых пошлин должна была обеспечиваться только эта церковь, то в процессе значительного церковного строительства в Киеве и Южной Руси вообще конца X—XI в. объем общих отчислений увеличивался в несколько раз, что требовало значительно больших помещений для их хранения, распределения и учета. Этот необратимый рост значения десятины в обеспечении церквей до того, как возникла церковная земельная собственность, нашел отражение и в истории Устава князя Владимира о десятине, возникшего уже после смерти самого князя, которому он приписывается, на основе его грамоты Десятинной церкви и дополнений, связанных с передачей княжеских средств и другим, в частности кафедральным, церквам (Спаса, Богородицы и др.).

В этих условиях можно видеть в структуре церковного здания и двух этапах его строительства соответствие ранним периодам истории десятины на Руси — сооружение одновременно со строительством церкви хозяйственного помещения при ней для функций Анастаса Корсунянина и перестройка ее с возведением дополнительных галерей и хозяйственных помещений в первой половине XI в. в связи с расширением десятинных отчислений на нужды киевских и других близко расположенных или тесно связанных с киевским князем провинциальных церквей. В традиционной структуре храма, использованной на Руси, хозяйственные подклеты не были предусмотрены, и такое помещение могло быть, вероятно, возведено в части, наиболее отдаленной от алтаря и закрытой (не имевшей дверей и окон) снаружи.

Примечания

1. ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 151, 153; СПб., 1908. Т. 2. Стб. 139, 141.

2. Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб. 1908. С. 44.

3. Приселков М.Д. Очерки... С. 84.

4. Там же. С. 77.

5. «...И цьркъвь святую заложи камину и устави митрополию» (Шахматов А.А. Указ. соч. С. 415, со свидетельством: «ср. в Новгор. своде XI в.»).

6. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 151; Т. 2. Стб. 139.

7. Ярослав бился с печенегами там, «идеже стоить ныне святая Софья, митрополья русская; бе бо тогда поле вне града» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 151).

8. НПЛ. М.; Л., 1950. С. 15, 180; то же известие в Тверской, Львовской и Никоновской летописях.

9. «...Archiepiscopus civitatis illius... hos advenientes honoravit in sanctae monasterio Sofhiae quod in priori anno (miserabiliter) casu accidente combustum est» (Thietmari Chronicon//MGH Scriptores. B., 1935. Bd. 9. S. 488—489. VIII; 32); см. также: Назаренко А.В. События 1017 г. в немецкой хронике начала XI в. и в русской летописи // Древнейшие государства на территории СССР, 1980 г. М., 1981. С. 181—183.

10. Du Cange Ch. Glossarium ad Scriptores mediae et infimae latinitatis. Graz, 1954. T. V. P. 457; Poppe A. The Bilding of the Church of St. Sophia in Kiev // Journal of Medieval History. 1981. № 7. P. 16, 51.

11. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 142; T. 2. Стб. 130.

12. «В лето 6525. Ярослав иде к Берестию. И заложена бысть святая София Кыеве» (НПЛ. С. 15, 180).

13. Шахматов А.А. Указ. соч. С. 416—417.

14. Приселков М.Д. Очерки... С. 82—84.

15. Лихачев Д.С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л„ 1947. С. 62—75; ПВЛ. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 60—95; Рыбаков Б.А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М.; Л., 1963.

16. «И праздноваше светло праздникы господьскыя, три тряпезы поставляше: первую митрополиту с епископы, и с черноризьци, и с попы...» (Зимин А.А. Память и похвала Иакова Мниха и Житие князя Владимира по древнейшему списку // КСИС. М., 1963. Вып. 37. С. 70).

17. Около 1087 г. (см.: Geizer H. Zur Zeitbestimmung der Notitia episcopatuum // Jahrbücher für protestantische Theologie. Leipzig, 1886. Bd. XII. S. 538—540).

18. Darrouzès J. Notitiae episcopatuum ecclesiae Constantinopolitanae. P., 1981. P. 343, 349, 381, 388.

19. Ibid. P. 341, 347, 379, 387.

20. Ibid. P. 398, 401, 413.

21. Grumel V. Les regestes des actes du Patriarchat de Constantinople. P., 1932. Vol. 1. F. 1—3. № 804, 806, 827; Laurent V. Le corpus des sceaux de l'Empire Byzantin. P., 1963. T.V. Pars IA. P. 595, 598, 613.

22. Poppe A. Państwo i kościoł na Rusi w XI wieku. W-wa, 1968. S. 25—28.

23. Розен В. Император Василий Болгаробойца // Зап. имп. Академии наук. СПб., 1883. Т. 44. Прил. С. 24; Kawerau P. Arabische Quelle zur Christianisierung Rußlands. Wiesbaden, 1967. S. 15—20.

24. Patrologia graeca. P., 1862. T. 146. Col. 1196 C; Honigmann E. Studies in Slavic Church History. A. The Foundation of the Russian Metropolitan Church according to Greek Sources // Byzantion. Bruxelles, 1944/45. Vol. 17. P. 146—158..

25. Laurent V. Op. cit. T. V, pars I A. P. 600. № 781.

26. Янин В.Л. Актовые печати Древней Руси X—XV вв. М., 1970. Т. 1. С. 51.

27. Poppe A. Państwo i kościoł. S. 16—20.

28. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 108; Т. 2. Стб. 108—109.

29. Зимин А.А. Указ. соч. С. 72.

30. Thietmari chronicon. VII, 74. S. 488—489; Назаренко А.В. Указ. соч. С. 184.

31. «Владычня матере церкви божественная, в неи же поистиньне честное твое тело лежа, аки солнце просвящает вселенную» (Бегунов Ю.К. Русское слово о чуде Климента Римского и кирилло-мефодиевская традиция // Slavia. Praha, 1974. 4,42. С. 34—36).

32. «Онофрии же Черниговьскии рече: аз сведе: достоить ны поставити, а глава у нас есть святаго Климента. Яко же ставять греци рукою святаго Ивана и тако сгадавше епископи главою святаго Климента поставити митрополитом» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 341).

33. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 109.

34. См.: Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI—XIV вв. М., 1972. С. 120. Ст. 3.

35. Зимин А.А. Указ. соч. С. 74.

36. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 131.

37. «Да празднует светло блаженный твой клирос, яко старей всего клироса твоим ходатайством, яко и свойствена тебе служа» (Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 36).

38. ПСРЛ. Т. 1. Стб. 410; Т. 2. Стб. 545; см.: Каргер М.К. Древний Киев. М.; Л., 1961. Т. 2. С. 11.

39. Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь. С. 138.

40. Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 36—59; Комеч А.И. Древнерусское зодчество конца X — начала XII в. М., 1987. С. 168—178.

41. Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 74.

42. Повстенко О. Катедра св. Софії у Києві // Анали Українскої вільної Академії наук у США. 1954. Т. III—IV. С. 196—197; см.: Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 42—47.

43. Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 42. Рис. 12.

44. Корзухина Г.Ф. К реконструкции Десятинной церкви // СА. 1957. № 2. С. 85, 86.

45. Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. Вклейка между с. 36 и 37. Рис. 9.

46. Врунов Н.И. Рецензия на книги М.К. Каргера об исследованиях древнего Киева // ВВ. М., 1953. Т. VII. С. 300; см.: Каргер М.К. Указ. соч. Т. 2. С. 41.

47. Корзухина Г.Ф. Указ. соч. С. 86.

48. Там же. С. 87.

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница