Глава вторая. Борьба русского народа за охрану северных и западных рубежей Руси
В тяжёлые годы борьбы русского народа против татаро-монгольского ига на Руси не прекращалась также и борьба за охрану северных и западных рубежей страны, которые находились под постоянной угрозой со сторону Швеции, Дании, немецкого Ордена и Литвы.
После разгрома на Неве шведское правительство не отказалось от мысли овладеть землёй финнов. В начале 1248 г. ярлом (правителем) Швеции стал Биргер, зять короля: он управлял, как отмечали папские легаты, всей страной. Биргер и занялся подготовкой похода против финнов.
Политическое положение в земле финнов красноречиво характеризуется тем фактом, что епископ Томас — один из организаторов шведской агрессии против Руси, покинул в середине 40-х годов XIII в. Финляндию и отправился доживать свои дни на остров Готланд. По словам финской хроники, он поступил так «из страха перед русскими и карелами»1, которых поддерживали финны.
В 1249 г. начался второй этап завоевания шведскими феодалами страны финнов и покорения основного её населения — еми. Биргер собрал большое рыцарское войско и, высадившись на южном берегу Нюландии2, в кровопролитных боях разбил емь; население, отказывавшееся принять христианство, беспощадно истреблялось. К середине 1250 г. емь была завоёвана. Политическое положение Новгорода В то время не позволило ему оказать помощи финнам. По этому поводу автор одной из хроник заметил: «Ту страну, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял». Это известие ценно тем, что оно подтверждает факт существования длительных и прочных русско-финских связей в предшествовавшее время.
Биргер заложил в центре финской земли, на берегу озера Ваная, крепость Тавастгус и поселил здесь шведских феодалов-колонистов, раздав им финские земли; коренное население было обложено тяжёлыми поборами, в том числе и церковной десятиной. Однако шведским феодалам не удалось уничтожить русско-финские связи, что ясно обнаружилось в ближайшие годы. Окрылённые захватами в земле финнов и зная, что Новгороду грозило татарское иго, шведские феодалы рискнули провести в 1256 г. ещё одно наступление на Северо-западную Русь, на этот раз в союзе с датчанами, в частности с датским вассалом, правившим в Ревеле. В поход были двинуты также вспомогательные финские отряды.
Захватчики решили закрыть Руси выход в Финский залив, занять Вотьскую, Ижорскую и Карельскую земли; они обосновались на реке Нарове и начали строить город на её восточном, русском берегу. Папская курия широко поддерживала и эту агрессию набором крестоносцев и даже назначила специального епископа для этих земель. В это время войск Александра Ярославича не было в Новгороде, и новгородцы послали к нему во Владимир «по полкы», а сами «розослаша по своей волости, такоже копяще полкы». Шведские и датские феодалы не ожидали таких действий и, узнав о них, отступили («побегоша за море»).
Зимой того же года с полками из Владимира пришёл князь Александр. Он решил дать должный ответ шведскому правительству, организовав поход в землю финнов. Но новгородское боярство, либо признав уже потерю своих позиций в земле еми, либо, возможно, не рассчитывая, что подчинённая емь будет приносить доход именно Новгороду, а не князю, не поддержало этого похода3.
Пройдя по льду Финского залива в землю еми, русское войско опустошило здесь шведские владения. Поход в суровых зимних условиях был чрезвычайно трудным: «И бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи; и многым шестником (участникам похода) бысть пагуба»4, — отметил летописец. Несмотря на то, что после жестокого шведского завоевания земля еми была ослаблена, вступление русского войска вызвало новое противошведское восстание. Об этом факте мы узнаём из послания папы Александра IV, который писал, что русские и карелы напали на шведское население в стране финнов и убили «многих из его (короля) верноподданных, пролили множество крови, много усадеб и земель предали огню..., многих, возрожденных благодатью священного источника, прискорбным образом привлекли на свою сторону...»5.
Итак, насильственно крещённые и угнетаемые шведскими феодалами финны в большом числе присоединились к русским. Но финский народ был так ослаблен, что не смог помочь русскому войску закрепить победу, и владимиро-суздальским полкам пришлось ограничиться демонстративным разгромом шведских колоний. Хотя этот поход и не вернул емь под власть Новгорода, всё же он показал шведскому правительству, что татаро-монгольское нашествие не изменило отношения Руси к иноземным захватчикам.
По карельскому вопросу у Новгорода возник конфликт с другой северной страной — Норвегией. В древней саге исландца Стурла, сына Тарда, посвящённой норвежскому королю Хакону (1217—1263), читаем: «В ту зиму, когда Хакон конунг сидел в Трондхейме, прибыли с востока из Гардарики («страны городов», так именовали скандинавы Русь) послы Александра, конунга Хольмгарда (Новгорода). Звался Микьял (Михаил) и был рыцарь тот, кто стоял во главе их. Жаловались они на то, что делали между собой чиновники (сборщики дани) Хакона конунга и его сына на севере в Марке (Финмаркене, на окраине земли саамов) и восточные кирьялы (карелы), те, что платили дань конунгу Хольмгардов, потому что между ними постоянно было немирье, грабежи и убийства. Были там совещания, и было решено, как этому положить конец. Им (русским послам) было также поручено повидать госпожу Кристин, дочь Хакона конунга, потому что конунг Хольмгарда велел им узнать у Хакона конунга, не отдаст ли он госпожу ту замуж за сына Александра конунга». «Хакон конунг, — повествует далее сага, — решил так: послал мужей из Трондхейма весной и поехали [они] на восток вместе с послами Александра конунга... Прибыли они летом в Хольмгард, и конунг принял их хорошо, и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями так, чтобы не нападали друг на друга ни кирьялы, ни финны (саамы); и продержалось это соглашение недолго.
В то время было немирье великое в Хольмгарде; напали татары на землю конунга Хольмгарда. И по этой причине не поминали больше о сватовстве том, которое велел начать конунг Хольмгарда6. И после того, как они (норвежские послы) закончили порученное им дело, поехали они с востока с почетными дарами, которые конунг Хольмгарда послал Хакону конунгу. Прибыли они с востока зимой и встретились с конунгом в Вике»7.
Что же заставило Русь и Норвегию обменяться посольствами? За сотни вёрст от Новгорода русские данники-карелы в заполярной тундре столкнулись и вступили в борьбу с представителями чужеземного государства. Князь Александр Невский, придававший большое значение упрочению русских границ, серьёзно отнёсся к тому, что русская северная граница, прикрывавшая русские владения — Карелию (Прионежскую и Беломорскую) и значительную часть страны саамов (в первую очередь ближайшую к Новгороду часть — Кольский полуостров), до сих пор ещё не была определена, так как до той поры русско-норвежские пограничные отношения ни разу официально не оформлялись8.
Следовательно, русская государственная власть даже в трудных условиях начала 50-х годов XIII в. продолжала проводить активную внешнюю политику. Сам факт сватовства Василия, сына Александра Ярославича, к дочери норвежского короля объясняется не только желанием русской дипломатии укрепить пограничные отношения, но и стремлением установить русско-норвежский союз в противовес союзу шведско-норвежскому. Правда, брак не состоялся, так как происшедшее в 1252 г. наступление татарского воеводы Неврюя приковало внимание Александра Ярославича к восточным делам, но норвежское посольство было пышно принято, а спорные вопросы успешно решены: Русь и Норвегия установили мир так, «чтобы не нападали друг на друга ни кирьялы, ни финны (саамы)».
Сохранился и древний текст этого выработанного при переговорах в Новгороде соглашения, оформленного в виде так называемой «Разграничительной грамоты». Она гласит: «Вот границы между владениями конунга Норвегии и конунга руссов по тому, что говорили старые люди и говорят теперь старые поселенцы и финны (саамы)»; далее следует географическое определение границ сбора дани с саамов норвежцами и карелами. Из перечня географических наименований вырисовывается весьма показательная картина политических отношений в стране саамов: выясняется, что Русь собирала дань до Ивгей-реки и Люнген-фьорда, т. е. до западной границы страны саамов, почти до пределов собственно норвежской территории9.
В грамоте предусмотрено право норвежцев собирать дань также с той территории кочевников-саамов, которую освоили карелы; эта часть территории саамов определена как общий русско-норвежский округ по сбору дани. Отношения с Норвегией с той поры были поставлены на прочную основу государственных соглашений. Были определены и нормы сбора даней с этой территории саамов: «Брать в тех крайних границах не более пяти серых шкурок (беличьих) с каждого лука (охотника), или по старине, если они (жители) хотят, чтобы по старине было». Таким образом, были установлены нормальные, мирные отношения с Норвегией. Укрепление русских границ с владениями Швеции, Дании и Норвегии обеспечивало безопасность Новгородской земли на северо-западе.
Значительно сложнее были отношения на западных рубежах.
В XIII в. Русь не раз выступала совместно с Литвой в борьбе против немецких захватчиков. В то же время соседние Литве русские земли неоднократно подвергались нападениям отдельных литовских князей. Значительная часть Русской земли попала в сферу их набегов. Эта часть может быть обозначена на карте следующими городами и укреплениями: Псков, Шелонь, Старая Руса, Селигер, Бежецк, Торжок, Зубцов, Смоленск, Витебск, Полоцк. В центре очерченной области оказываются Великие Луки, где стоял гарнизон, охранявший Новгородскую землю от неожиданных набегов; этот город называли «оплечьем» (оплотом) Новгорода.
Литва в течение ряда десятилетий поддерживала дружественные отношения с волынскими князьями Юго-западной Руси; что же касается Руси Северо-западной, то решающие победы русских войск над немецкими захватчиками на Чудском озере определили успешную борьбу с немецкими захватчиками за независимость также и литовского народа.
В конце 40-х годов XIII в. литовский великий князь Миндовг, пользуясь ослаблением нажима со стороны ливонцев, а также тем, что Русь разорена татаро-монгольскими войсками, попытался овладеть Смоленском. Тогда же литовские отряды стали проникать далее вглубь Руси: ими был занят Торопец и совершены набеги на Торжок и Бежецк у границ самой Владимиро-Суздальской земли.
Видимо, в 1248 г. русские соединённые силы из Новгорода, Твери, Дмитрова, Торжка и Москвы осадили литовцев в Торопце. Затем прибыл с владимирскими полками князь Александр; владимирские полки нанесли ряд поражений литовским князьям: они освободили Торопец и разбили литовские войска под Жижцем и у Восвята10.
Великий князь Миндовг, натолкнувшись на сопротивление и галицко-волынского князя Даниила, очистил Смоленскую землю. Но в Полоцке оказался литовский князь Товтивил; позднее он перешёл под власть Александра Ярославича и участвовал в походах русских войск против Ордена11. Это внедрение в западные русские города литовских феодалов, хотя и усваивавших более высокую русскую культуру и государственность, являлось подготовкой захвата западнорусских земель Литовским государством.
Большой заслугой великого князя Александра было осуществление им в 60-х годах XIII в. союза Руси с Литвой для совместной борьбы против немецких крестоносцев. Союз этот официально выразил неоднократно проявлявшуюся тенденцию к сближению русских и литовцев на основе защиты своей независимости от немецких феодалов. Опираясь на русскую помощь, литовцы отстаивали свою свободу от немецких поработителей. Оформлению русско-литовского союза предшествовали следующие события.
Ливонские феодалы в течение десятилетия не нарушали мирного договора 1242 г. Но в 1253 г. они совершили набег на псковский посад и подожгли его. Псковичи нанесли врагу немалый урон. В помощь псковичам пришли новгородцы и вспомогательный карельский отряд. Русское войско перешло реку Нарову и опустошило владения немецких рыцарей. Опасаясь новых ударов, ливонцы поспешили отправить послов в Новгород и подписали в том же 1253 г. договор о мире «на всей воли новгородьской и на пльсковьской»12.
Новое поражение ливонских феодалов у русских границ не изменило их агрессивных стремлений. Папская курия также не теряла надежд на успех, призывая новые партии крестоносцев на борьбу против Руси. В Западной Европе ещё не перестали сомневаться в победе Ордена над Русью13. Но реальное соотношение сил было обратным тому, которое рисовалось западноевропейским политикам. Лучшим доказательством этого явились события 60-х годов XIII в.
Установив относительно мирные отношения с татаро-монгольскими ханами, князь Александр Ярославич выдвинул план уничтожения Ливонского ордена. Великий князь пришёл к этой мысли при таких обстоятельствах. Литовский великий князь Миндовг потерпел неудачу в занятии русских западных земель; опасаясь в то же время наступления на Литву немецких рыцарей, он прибег к дипломатическому манёвру. В 1251 г. он согласился заключить мир с Орденом. Но соглашение не могло быть прочным, так как литовский народ продолжал борьбу с немецкими захватчиками. После восстаний в Жемайтии и Земгалии Миндовг порвал с Орденом, и в 1260 г. в битве у озера Дурбе литовские войска наголову разгромили немецких крестоносцев.
Тогда, же Миндовг отправил послов на Русь к Александру Ярославичу, понимая, что только с помощью русских можно закрепить победу над крестоносцами; литовские послы, по словам немецкой рифмованной хроники, вернулись и сообщили, что на Руси «рады перемене чувств» Миндовга.
В 1262 г. князь Александр в свою очередь отправил посольство в Литву, обещая Миндовгу «большую помощь». Тогда же Александр Ярославич и Миндовг заключили союзный договор против немецких крестоносцев. Очевидно, Миндовг признал право Александра Ярославича на Полоцк. Был намечен совместный поход на Ригу, а жемайтскому князю Тройнату поручалось поднять восстание среди ливов и латгалов. Ливонским рыцарям грозило полное уничтожение.
Тройнат, видимо опасаясь усиления Миндовга, выступил преждевременно, и когда зимой 1262 г. литовские войска, разоряя немецкие замки, пришли под Цесис (Венден), русских там не оказалось, хотя хорошо известно, что они очень спешили14.
Лишь когда Миндовг возвратился в Литву, русские полки вторглись в землю эстов. Русское войско вёл князь Дмитрий Александрович. Оно было весьма велико и включало княжеский «великий полк», новгородский сводный полк, витебский, тверской, полоцкий полки и литовскую дружину в 500 человек, которую вёл полоцкий князь Товтивил. Сам Александр в это время был отвлечён ордынскими делами15. Русские войска осадили Тарту (Юрьев), который был немцами укреплён «в 3 стены», и взяли его «одинымь приступлениемь» и «люди многы града тово овы побита, а друга изоимаша живы... и взяша товара бещисла и полона»16. Уцелел лишь замок на Тоомемяги. Заняв Юрьев, русские войска, однако, прекратили поход и возвратились в Новгород; возможно, что им стало известно об уходе литовских войск.
В том же году в Новгород прибыли немецкие послы из Риги, Любека и с Готланда — просить мира и возобновления торговли. Владимирский князь заключил с ними договор о мире и торговле.
Этот договор восстанавливал «старый мир», т. е. порядок русско-немецкой торговли, существовавший до немецкого вторжения в Восточную Прибалтику17.
Победы русского оружия заставили немецких крестоносцев и рижских, любекских и готландских купцов не только отказаться от надежд овладеть Новгородом и Псковом, но даже изменить что-либо в прежнем порядке взаимной торговли, отказаться от попыток блокировать Русь. Вооружённой и дипломатической борьбой Русь на время упрочила свои рубежи с Орденом и Литвой.
Однако Русь утратила былые позиции не только в эстонских, но и в латвийских землях. Псковские данщики в Алысте (земля Атзеле) упоминаются в последний раз в 80-х годах XIII в., где их «избиша немцы»18. Земли Даугавпилская и Резекне в 60-х годах перешли, видимо, под власть Пскова, но ненадолго. В 1277 г. немецкие рыцари заняли Даугавпилс, который затем энергично осаждало русско-литовское войско князя Тройдена. Позднее крепость попала вновь под власть Литвы, но последняя не смогла её удержать, и около 1313 г. её окончательно захватили рыцари, таким образом овладевшие Подвиньем.
Курши после жестокой борьбы утратили независимость к 1267 г. Борьба земгалов продолжалась в течение нескольких десятилетий; она находила поддержку в Литве и ознаменовалась крупными восстаниями под руководством Шабиса19 (1259) и Намейсиса (1279). Немецкие феодалы понесли немалый урон от земгалов, которые, обороняя свои замки — Тервете, Межоте, Добеле, Ракте и Сидрабе, сумели продержаться до 1290 г., когда пало последнее укрепление и остатки их сил ушли в Литву. Латвийский народ, так же как и эстонский, заставил врага дорого заплатить за захват своей земли.
Исторические условия сложились не в пользу латвийского и эстонского народов, которым пришлось сражаться разрозненными силами против немецких рыцарских войск, поддержанных постоянными подкреплениями из других европейских стран. Монгольское нашествие и тяжёлое иго лишили русский народ возможности помочь эстонскому и латвийскому народам.
Разбойничье завоевание немецкими феодалами земель Польского Поморья и Восточной Прибалтики, ничего не дав немецкому народу, привело к созданию здесь экономического оплота наиболее реакционной части немецкого господствующего сословия, породило очаг постоянных политических и национальных противоречий и войн, ослаблявших не только Польшу, Литву, Русь, но в конечном счёте и Германию.
В конце XIII — начале XIV в. внешнеполитическое положение Руси на северо-западе значительно ухудшилось. Феодальные усобицы внутри страны, неоднократные опустошительные вторжения татарских войск не позволяли восстановить прежние позиции Руси в Финляндии и Прибалтике; приходилось отстаивать Карелию, устье Невы, Ладогу, Псков.
В связи с этим немаловажное значение имели отношения со Швецией, возобновившей свою агрессию. Упорный характер носила борьба за Карелию. Карельский народ неоднократно выступал совместно с русским народом в борьбе и против шведских и против немецких захватчиков. В 1282—1283 гг. шведские рыцари вторгались через Неву в Ладожское озеро, но были отбиты новгородцами и ладожанами20. В это же время шведские феодалы развернули наступление на земли Западной Карелии. Несмотря на упорное сопротивление карел и новгородских войск21, они захватили часть Западной Карелии и построили там в 1293 г. крепость Выборг. Попытка занять Выборг, предпринятая в следующем году войсками великого князя Андрея Александровича, не увенчалась успехом. Однако в 1295 г., когда шведский воевода Сиг поставил ещё один город в Карельской земле, новгородцы город снесли, а воеводу убили22. В 1310 г. на месте старого укрепления новгородское правительство для охраны западного побережья Ладожского озера построило в Карелии крепость Корелу (Кексгольм, ныне Приозерск).
Видимо, Швеции всё же удалось удержать захваченные карельские земли, так как новгородские бояре в грамоте, адресованной князю Михаилу Ярославичу, жаловались, что княжеский наместник, которого Новгород «кормил» доходами с Карелии, эту «Корелу всю истерял и за немце (шведов) загонил»23. Борьба обострилась24.
Одновременно с борьбой за Карелию Новгородской земле приходилось отстаивать от шведских захватчиков устье Невы — выход в море. Не ограничиваясь отдельными набегами, шведское правительство сделало попытку прочно обосноваться на Неве. В 1300 г. сюда на судах прибыли шведские рыцари «в силе велице», они привезли своих «мастеров», а также «от папы (Бонифация VIII,) мастер приведоша нарочит» и построили здесь в устье реки Охты крепость Ландскрону («Венец земли»), установив в ней метательные орудия. Возглавлявший поход шведский воевода Торкель Кнутсон оставил в крепости «мужи нарочитый с воеводою Стенем...»25. Таким образом, шведское правительство вновь попыталось закрыть выход в море Новгороду и всей Руси.
Но этот замысел шведского правительства не удался, ибо уже в следующем, 1301 г. низовские полки великого князя Андрея Александровича совместно с новгородскими и ладожскими силами «потягнуша (потрудились) крепко» и заняли Ландскрону. Из шведского гарнизона никому не удалось спастись: русские «овых избиша и исекоша, а иных извязавше поведоша с города, а град запалиша и розгребоша»26. В следующем году были приняты меры к укреплению Новгорода: было начато строительство городской каменной стены.
Наши источники отмечают крупное столкновение со Швецией в 1322 г., когда московский князь Юрий Данилович совместно с новгородцами предпринял новый поход на Выборг27, а затем для охраны пути в море распорядился построить город Орехов (ныне Петрокрепость), где, наконец, в 1323 г. был заключён со Швецией так называемый Ореховецкий договор о «вечном мире»28. Договор этот заключил на равных началах московский великий князь Юрий Данилович «с братом своим с князем свейским» Магнусом. По этому договору устье Невы оставалось за Новгородом с условием, что в Карелии ни шведы, ни русские не будут ставить новые крепости.
Несмотря на то, что этот договор был невыгоден Руси, утратившей право на земли еми и какой-то части Карелии, он всё же в известной мере обеспечивал свободу торговли Руси с другими странами Европы. Договором отмечено участие в его составлении и купцов «с Готского берега».
Кроме того, шведское правительство было обязано соблюдать нейтралитет в случае столкновения Руси с Данией, точнее с её вассалами в Ревельской земле. Таким образом, с помощью Московского княжества отношения Новгородской Руси со Швецией были урегулированы на длительное время. Впоследствии Ореховецкий договор лёг в основу соглашений со Швецией Новгорода, а в дальнейшем и Русского централизованного государства29.
Несколько позднее, в 1326 г. в Новгороде был заключён русско-норвежский договор30. По этому договору восстанавливались старые русско-норвежские рубежи и обе стороны обязались взаимно отказаться от всех захваченных ими друг у друга земель31. Так были восстановлены границы, предусмотренные в «Разграничительной грамоте» договора 1251 г. Это был несомненный успех русской внешней политики в Северной Европе.
Новгородское правительство не напрасно добивалось шведского нейтралитета на случай своих столкновений с западными соседями: укрепление западной границы с датскими и немецкими крестоносцами требовало немалых усилий со стороны Руси. Ещё в 1268 г. новгородские правители «под рукой» тверского великого князя Ярослава Ярославича предприняли большой поход на датских феодалов к Раквере (Раковору) в земле Вирумаа. Возглавлял поход переяславский князь Дмитрий Александрович; в походе участвовали, кроме новгородских, «низовские», смоленские и полоцкие полки32. Хотя походу предшествовало соглашение новгородского правительства с Орденом, обещавшим не помогать датским феодалам, немецкие крестоносцы нарушили соглашение и неожиданно напали на русских, успешно дошедших до Раквере. Здесь 17 февраля «бысть страшно побоище, яко не видали ни отци, ни деди», — говорит летописец.
Обе стороны понесли большие потери, причём в русском войске пало «много добрых бояр, а иных черных людий бещисла; а иных без вести не бысть...». Однако на следующий день русские войска вновь вступили в бой и отогнали врага к Раквере, а затем три дня стояли «на костех»33 в знак победы. В то же время псковский отряд князя Довмонта совершил опустошительный набег на немецкие владения вплоть «до моря»34.
Во Пскове возникла особая «Повесть о князе Довмонте». Довмонт, родом литовец, бежал со своей дружиной из Литвы во Псков. Приняв православие и имя Тимофея, он был избран псковским вечем в князья (1266—1299), и с той поры этот «страшен ратоборец» верно служил Руси. Примечательно, что, говоря о битве на Двине (1266), автор повести отметил доблесть и русского воина Давыда Якуновича и его боевого соратника литвина Лувы (Луки) из дружины Довмонта. В повести восхваляется мужество псковичей, которые отбивали набеги литовских феодалов на русские земли (1266, 1271, 1272, 1299). Повесть содержит также яркий материал о борьбе псковичей против немецких захватчиков при Раквере и во время защиты Пскова от их набегов35.
В дальнейшем у Новгорода не было столкновений с датскими крестоносцами до 1294 г., когда ревельский наместник вскоре после утверждения шведов в Выборге перешёл Нарову и на её русской стороне соорудил укрепление, а также захватил близлежащие земли. Новгородцы вскоре дали отпор этой вылазке36. Столкновения продолжались ряд лет и закончились русско-датским мирным договором, который новгородские послы «докончавше» в Дании в 1302 г. и привезли в Новгород37. Судя по Ореховецкому договору, датские феодалы нарушали условия этого договора.
Значительную и всё возраставшую угрозу землям Северо-западной Руси несло в эту пору Литовское великое княжество. Татаро-монгольское иго облегчило Литве захват западнорусских (полоцко-минских) земель и развёртывание наступления в сторону Пскова, Смоленска, Твери. Литовские князья неоднократно нарушали границы Новгородской Руси и совершали набеги даже на тверские волости38.
Русь не раз наносила ответные удары (например, в 1285 г.). Неудачным был поход 1275 г., в котором русские князья «не успевше ничто же, возвратишася назад», причём татарские войска, принимавшие участие в походе по дороге в Литву (и «того злее» на обратном пути) разорили русские земли: «...по волостем, по селом дворы грабяще, кони и скоты и имение отъемлюще, и где кого стретили и облупивше нагого пустять...». Таким образом, татарские ханы, выдавая себя за помощников Руси, принесли ей только ущерб: «Творящеся на помощь пришедше, обретошася на пакость»39.
Псковский князь Довмонт признавал власть Новгорода и великих князей; затем здесь можно отметить подвластных Руси князей — выходцев из Литвы40. Позднее уже в 1331 г. в Пскове оказался князь, посаженный «из литовскыя рукы» Гедимином41. Однако дальнейшее усиление великокняжеской власти на Руси, укрепление Московского княжества позволили отстоять Псковскую землю от притязаний литовской знати.
Что касается отношений Новгородской и Псковской земель с немецкими ливонскими феодалами, то последние неоднократно пытались нападать на Псков и всегда терпели неудачу. Таким образом, хотя в результате татаро-монгольского нашествия и наступления рыцарей-захватчиков Русь и потеряла свои позиции в Прибалтике, и русский народ был вынужден оборонять Северо-западную Русь в районах Карелии, Невы, Наровы и Пскова, эти новые рубежи он удерживал до тех пор, пока сложившееся под руководством Москвы Русское централизованное государство не поставило вопроса о восстановлении своих исторических прав в Прибалтике.
Примечания
1. См. И.П. Шаскольский. Борьба Александра Невского против крестоносной агрессин конца 40—50 годов XIII в. — «Исторические записки» № 43, 1953, стр. 185—186.
2. Нюландия — одна из областей Финляндии.
3. НПЛ, стр. 81, 309.
4. НПЛ, стр. 81.
5. См. И.П. Шаскольский. Борьба Александра Невского против крестоносной агрессии конца 40—50 годов XIII в., стр. 196.
6. И.П. Шаскольский. Договоры Новгорода с Норвегией — «Исторические записки» № 14, 1945, стр. 56.
7. И.П. Шаскольский. Посольство Александра Невского в Норвегии — «Вопросы истории» № 1, 1945 г., стр. 113.
8. См. И.П. Шаскольский. Договоры Новгорода с Норвегией, стр. 38—61.
9. И.П. Шаскольский. Договоры Новгорода с Норвегией, стр. 52—53.
10. НПЛ, стр. 79; ср. ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 472.
11. НПЛ, стр. 84.
12. Там же, стр. 80.
13. См. Вильгельм де Рубрук. Указ. соч., стр. 86.
14. LR, S. 152.
15. См. «Житие Александра Невского», стр 192.
16. НПЛ, стр. 83.
17. ГВНиП, № 29, стр. 56—57.
18. Псковские летописи, вып. II, под ред. А.Н. Насонова, М. 1955, стр. 88.
19. Даже немецкий хронист называет его «доблестным героем», см. LR, S. 120.
20. НПЛ, стр. 325.
21. Там же, стр. 327.
22. НПЛ, стр. 328.
23. ГВНиП, № 8, стр. 18.
24. НПЛ, стр. 93, ср. стр. 94.
25. НПЛ, стр. 91; ср. ГВНиП, № 33, стр. 62—63.
26. НПЛ, стр. 91.
27. НПЛ, стр. 96.
28. ГВНиП, № 38, стр. 67—68; НПЛ, стр. 97.
29. М.Н. Тихомиров. Борьба русского народа с немецкими интервентами в XII—XV вв., стр. 43.
30. ГВНиП, № 39, стр. 69—70.
31. См. И.П. Шаскольский. Договоры Новгорода с Норвегией, стр. 45—46.
32. По немецким данным — более 30 тыс. воинов (LR, S. 174).
33. НПЛ, стр. 86—87.
34. ПСРЛ, т. XXV, стр. 148.
35. Текст повести о Довмонте см. Н. Серебрянский. Древне-русские княжеские жития, М. 1915, стр. 138—156; ср. также Псковские летописи, вып. II, стр. 16—18, 82—87.
36. НПЛ, стр. 328.
37. Там же, стр. 91.
38. ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 483; т. XXV, стр. 81.
39. ПСРЛ, т. XVIII, стр. 74.
40. НПЛ, стр. 89; ср. стр. 97—98; ср. ГВНиП, № 37, стр. 65—67.
41. НПЛ, стр. 343.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |