Глава первая. Русь и народы Прибалтики
В период феодальной раздробленности Древнерусское государство оставалось этнически неоднородным. Территориально, экономически и политически преобладавшей его частью являлась собственно Русь.
С Русью издавна были тесно связаны многочисленные неславянские земли: земли эстонцев, латышей, литовцев, а также карел и финнов, земли народов Севера — ненцев, коми и югры, Поволжья — болгар, мордвы, мари, Северного Кавказа — осетин, черкесов, Причерноморья — части половцев и молдаван. Изучение исконных связей прибалтийских земель с Русью помогает понять освободительную борьбу против иноземных захватчиков, которую великий русский народ вёл в XIII в. совместно с этими народами.
Юго-восточное побережье Балтийского моря от Нижней Вислы до Финского залива было заселено пруссами (ятвягами и др.), литовцами (собственно литовцами, жмудинами), эстонцами и латышами (латгалами, земгалами, куршами, ливами, селами).
Здесь было развито пашенное земледелие. Основными орудиями труда служили соха и лёгкий плуг, борона, серп, коса, топор. В качестве рабочего скота использовались лошади и волы. Крестьяне сеяли рожь, овёс, пшеницу, ячмень, чечевицу, бобы, горох; были известны и технические культуры — лён, конопля. Имелось молочное скотоводство. Были развиты некоторые ремесла, например древо дельное, гончарное, кожевенное, железоделательное, а также производство ткани и пряжи разных сортов. Народы Прибалтики вели торговлю, особенно по морю. Земгалы строили много судов; внушительный флот имели жители острова Сааремаа и курши, которые выводили в море до трёхсот судов. Возникали города, центры ремесла и торговли — такие, как эстонский город Линданиса, на месте которого вырос Таллин, Тарту, Отепяа, Земгальская гавань — предшественница Риги, Талава, Атзеле, Ерсике и др.
Уровень общественного развития этих народов был различен, но все они уже миновали стадию первобытнообщинного строя и вступили в период феодализма. У них появилась частная собственность на землю, из среды крестьян-общинников выделилась знать, которая имела земельные владения, но жила ещё в основном за счёт сбора дани с подвластного населения и добычей от войн с соседями. Для поддержания своего господства над крестьянством и для защиты своих богатств от внешних врагов знать создавала военные дружины. У отдельных князей, владевших замками и сёлами, дружины достигали тысячи воинов.
Крестьяне жили сельскими общинами, значительные группы которых составляли территориально-политические единицы (земли-области); верховная власть в таких областях фактически находилась в руках советов старейшин, созданных знатью. Феодальные отношения несколько быстрее развивались в Литве, Эстонии и Восточной Латвии, более удалённых от грабительских набегов скандинавов и теснее связанных с соседней Русью.
На эстонской, а также латвийской территориях ещё не сложились условия для объединения всех земель знати, дружинников и свободных общин под властью более сильного представителя крупных землевладельцев — князя. Но в Литве эти условия уже имелись: страной управляла группа князей во главе с более сильными — «старейшими». Постепенно к середине XIII в. в связи с развитием феодальных отношений, а также с необходимостью противостоять внешней угрозе со стороны немецких рыцарей в Литве образовалось относительно единое раннефеодальное государство.
Население восточноприбалтийских земель придерживалось ещё языческих верований.
Замечательными памятниками культуры являются эстонский эпос «Калевипоэг», литовские и латвийские исторические песни и сказки.
Герой эпоса — Калев-сын, встав во главе народа, остаётся тружеником:
«Он за плуг старинный взялся,
Чтя работы полевые.
Меч он на бедро привесил,
Чтоб не ведал мирный пахарь
Злой военной непогоды,
Облаков вражды кровавой»1.
Картины крестьянского труда — основы благосостояния народа — лучшие в эпосе.
Эпос восхваляет и труд ремесленника — «дивного мастера» Илмаринена2, одного из героев карело-финского эпоса «Калевала»; эпос воспевает и труд градостроителя. Калев-сын строит для народа города, притом тёс для стройки приобретает на Руси, во Пскове:
«Калев — сын неоценённый
Вывез кладь свою из Пскова:
Гору купленных им досок,
Чтоб из них построить город,
Крепость прочную — для старых,
Кровлю мирную — для слабых,
Для сестриц — приветный терем»3.
Эпос зовёт народ к единству, «иначе — при разнодумье — прахом ветры нас развеют»4; он осуждает распри, которые сеют «злыдни»5; народ — против войны, за мир и труд: не случайно в эпосе даже меч — это «сошник военный»6. В то же время эпос славит борьбу народа за независимость.
Труду крестьянина-пахаря посвящено немало и латвийских песен7. Они говорят о связях латышей с Русью, Литвой8, пруссами Польского Поморья9:
«Русскому я даю свою сестрицу,
А сам себе беру литвинку;
Хожу к русским, хожу я к литовцам,
Везде мне зятья-родня»10.
Исторические судьбы Руси издавна были связаны с судьбами народов Восточной Прибалтики. По сведениям летописи, ещё в IX в. эсты совместно с новгородскими словенами и кривичами боролись с набегами норманнов. Автор знаменитого русского летописного свода начала XII в. — «Повести временных лет» знал, что отношения Руси с прибалтийскими народами возникли давно; они продолжали существовать и в его время. Среди народов, «иже дань дают Руси», он упоминает и литовцев, и эстонцев, и латышей (земгалов, куршей, ливов), и финнов (емь)11.
Разнообразные источники свидетельствуют о тесной связи Руси с Литвой. Археологи говорят о наличии значительных славянских элементов в литовской материальной культуре, литовская денежная система была тесно связана с русской, литовские народные сказки обнаруживают большую близость с древнерусскими12. Летописи упоминают о походах киевских князей X — начала XII в. в литовские земли.
Русские былины знают «хоробру Литву» того времени. Илья Муромец с гордостью говорит:
«Жил я в хороброй Литвы
По три году поры-времени,
Выхаживал дани-выходы от князя Владимира...»13
В пору расчленения Древнерусского государства на землях между Неманом и Двиной начало складываться самостоятельное Литовское княжество. Набеги литовских войск стали угрожать Полоцку, Пинску, Берестью. Если в XII в. полоцкие и минские князья ещё не раз использовали литовские войска в феодальных войнах на Руси, то в дальнейшем такие факты уже не наблюдаются. «Слово о полку Игореве» отметило утрату полоцкими князьями былых позиций в Литве: «...И Двина болотом течет оным грозным полочаном», один из полоцких князей было «позвони своими острыми мечи о шеломы литовьскыя», но «сам под чрьлеными щиты на кроваве траве притрепан литовскыми мечи»14.
Лишь часть литовской земли (область ятвягов) ещё некоторое время оставалась под властью галицко-волынских князей15.
Иначе сложились отношения Руси с другими народами Восточной Прибалтики. Киевские князья освоили эти земли прочнее, чем литовские; здесь имелись русские крепости и погосты, а население было обложено регулярной податью.
Отношения с эстами у Руси установились очень давно. Из летописи узнаём, что эсты признавали власть первых древнерусских князей и в качестве подданных принимали участие в походах Олега; эстонские дружинники были, видимо, в числе послов Руси, заключавших при Игоре мир с Византией (944); и позднее выходцы из эстов служили в дружине киевских великих князей16.
Князья стремились сохранить свою власть над землёй эстов: в 1030 г. князь Ярослав Мудрый организовал поход в Прибалтику и основал город Юрьев (Тарту) на месте старинного эстонского укрепления. Новый город стал главным центром управления землёй эстов, здесь находился русский гарнизон и жили дружинники, владевшие сёлами близ города17. Освоение этих земель продолжалось и позднее18.
После установления самостоятельности Новгородской республики (30-е годы XII в.) отношения с землёй эстов перешли, видимо, целиком в ведение новгородского боярства.
Древние связи Руси с землёй эстов отразились, как мы видели, в эстонском эпосе «Калевипоэг»; нашли они отклик и в наших былинах. В былине о Соловье Будимировиче говорится:
«Матушка Нева широко прошла;
Устьем выпадала в сине море во Вирянское»19.
Упоминается в былине и о городе «Леденец», т. е. Линданисе, в «Вирянской» земле (т. е. в Вирумаа). Влияние русокой культуры в Прибалтике было значительно шире, оно охватывало и остров Готланд, где в Гарда сохранилась часть роскошной стенной живописи XII в., выполненной новгородскими мастерами. Исследователь этого вопроса справедливо писал, что «из Руси на Балтику экспортировалась утонченная живописная русская культура и там создавались ее очаги»20.
Вторжение немецких крестоносцев, захват ими лучших эстонских земель, превращение эстонского крестьянства в зависимое от немецких светских и духовных феодалов, массовое истребление населения во время неоднократных походов — всё это привело к повсеместному восстанию эстов, искавших помощи у Руси. Героическая борьба с немецкими крестоносцами — тяжёлое, но славное время в истории эстонского народа, который заставил немецких колонизаторов дорого заплатить за захват эстонской земли.
Отношения Руси с ливами и латгалами значительно слабее освещены в наших летописях. В договоре 944 г. упомянут киевский дружинник из «Либи», т. е. из ливов. Русский летописец начала XII в. среди народов, плативших дань киевским князьям, также называет «Либь». Преемниками власти киевских князей над землёй ливов явились полоцкие князья. Об этом свидетельствует и хронист Арнольд Любекский: «Король Руссии из Полоцка имел обыкновение время от времени собирать дань с этих ливов»21, — пишет он. Гибелью полоцких летописей объясняется скудость наших сведений об этих землях.
Полоцкие князья использовали ливские вооружённые силы во время феодальных войн22. Не случайно агент папской курии монах Мейнард испрашивал (около 1184 г.) у полоцкого князя Владимира, «которому ливы, еще язычники, платили дань», разрешение на ведение проповеди в их земле23. Из немецкой рифмованной хроники мы узнаём, что земли ливов, латгалов и селов были подвластны Руси24. Это и понятно, так как издавна бассейн Двины от Земгальской гавани в устье реки Земгальская Аа до увозов (место причала и выгрузки судов) в Полоцке и Витебске находился под контролем Руси.
Таким образом, различные источники свидетельствуют о власти русских, вначале киевских, а затем полоцких, князей над землёй ливов, расположенной в низовьях Двины и к северу от неё, вдоль побережья до границ земли эстов. Немецкое вторжение прервало давние русско-ливские отношения, земля ливов была превращена в ядро немецкой феодальной колонии.
Киевский книжник начала XII в. упоминает и земгалов в числе народов, плативших дань Руси. Земгалы жили к западу от Двины, южнее земли ливов, в западной части латвийской территории.
Гораздо больше известно нам об отношениях Руси с собственно Латгалией (Лотыголой русской летописи), расположенной к северо-востоку от Двины и граничившей на севере с землёй эстов, а на северо-востоке — с Русью. В Южной Латгалии находились две крупные русские крепости. Одна — Кокнесе-на-Двине, несколько выше Айзкраукле25, охраняла двинский путь. Значительно выше по Двине был расположен другой русский замок — Ерсике. Это был крупный город с несколькими церквами26. Сидевшие в этих городах русские князья зависели от Полоцка. Из этих двух центров полоцкие князья управляли Южной Латгалией и собирали там дань.
Что касается северной части Латгалии — области Талавы, лежавшей у границ земли эстов, то ею управляли власти Пскова, собирая здесь ежегодную дань27. Часть Северной Латгалии (в районе Атзеле) была подвластна Новгороду28.
Давние отношения существовали у Руси с карельскими и финскими землями. Карелы населяли области на западном берегу Ладожского озера и частично к востоку от него; юго-западная граница их земель шла по побережью Финского залива от Выборга до устья Невы. С запада их соседом была финская емь; к северу их владения граничили с землёй саамов.
Пашенное и подсечное земледелие, различные ремёсла, развитые пушной и рыбный промыслы, торговые связи с Русью, Прибалтикой, финнами характеризуют экономику Карелии. Карелы, как и народы Восточной Прибалтики, находились в стадии формирования феодальных отношений. Многие черты, хозяйства и быта этой земли получили отражение в замечательном памятнике карело-финского народа — эпосе «Калевала», собранном выдающимся представителем финской культуры Э. Лённротом (1802—1884).
Герои эпоса—простые люди, труженики. Это—мудрый песнопевец и мастер на все руки Вяйнямёйнен, который пашет поля и собирает обильный урожай:
«Вышел старый Вяйнямёйнен
Посмотреть на всходы в поле,
Где пахал он, где он сеял,
Где он много потрудился:
Видит он ячмень прекрасный,
Шестигранные колосья,
Три узла на каждом стебле»29.
Это — искусный Илмаринен. «Он — кузнец, и первый в мире, первый мастер он в искусстве»30. Илмаринен выковал для народа чудесную мельницу-самомолку Сампо. Изображение его труда перекликается с образами, рисующими труд Вяйнямёйнена. В кузнице Йлмаринена
«Расплавляется железо,
Размякает под мехами,
Точно тесто из пшеницы
Иль для черных хлебов тесто...»31
И третий герой эпоса — веселый и храбрый Лемминкяйнен, тоже простой человек; он пашет, ловит рыбу, пасёт скот. В эпосе воспета борьба народа за своё счастье, против тёмных сил «страны мрака»32.
Карельская земля (особенно Северо-западное Приладожье) исстари была связана с Русью. После образования Новгородской республики карелы платили ей дань, как видно из дополнений к новгородскому уставу 1137 г.33 В карельской земле имелись сильные опорные пункты русской власти — Олонец, Корела и др. Карелы принимали участие в походах новгородских войск34.
До середины XII в. Новгородская республика занимала господствующее положение в Восточной Прибалтике, контролируя, в частности, и Финский залив, так как по обеим его сторонам лежали подвластные Новгороду эстонские и карело-финские земли. Емь — основное этническое ядро, из которого образовался финский народ, занимала преобладающую часть территории нынешней Финляндии, побережье Финского залива от района нынешнего города Хельсинки до реки Кюммене и большую часть внутренней территории страны. Сумь, занимавшая юго-западное побережье Финляндии от полуострова Ханко до реки Кумо, не была подчинена Новгороду35.
Зависимость еми от Руси установилась ещё при первых князьях: в договоре Игоря с Византией 944 г. с русской стороны упомянут Пётр Яминдов, дружинник из земли еми; в «Повести временных лет» начала XII в. среди народов, плативших дань Руси, также упомянута емь. Позднее киевские князья сохраняли власть над ней36.
Около середины XII в. управление землёй еми перешло к новгородскому боярству. Новгородские даньщики собирали с еми оброк и дань, что предполагает существование здесь известной администрации и погостов37.
Когда поступление дани нарушалось, применялись военные меры.
К началу XIII в. часть местной социальной верхушки, владевшая пахотной землёй, была связана с новгородским боярством и, приняв православие, даже вошла в его состав, например упомянутый летописью Семён Емин, избранный в новгородские тысяцкие в 1218 г.38 Эти факты, видимо, типичны для новгородской системы управления, так как в земле ижорян тоже упомянут старейшина Пелгусий, который управлял языческой землёй, приняв православие.
Отношения Новгородской Руси и карелов с финскими землями значительно усложнились в связи с развёртыванием шведской крестоносной агрессии. Шведское правительство, стремясь овладеть финской землёй, начало пиратские действия на воде и вторжение с суши. Так, в 1142 г. шведские феодалы на 60 судах (шнеках) напали на три новгородских торговых корабля; нападение окончилось для шведов неудачей, причём новгородцы захватили три судна и «избиша их полутораста»39. Несколько позднее шведские феодалы начали вторжение в землю финнов. В середине XII в. король Эрик Едвардсон («святой») организовал крестовый поход. Уже этот первый поход ясно обнаружил, что несли шведские крестоносцы покоряемой стране.
Переправившись через Ботнический залив, захватчики высадились на берег в устье реки Аурайоки, в земле суми, в районе нынешнего Або. Шведский король предложил финнам креститься. Встретив отказ, закованные в железо шведские феодалы принялись истреблять беззащитное население. Вскоре они покорили всю землю суми; здесь были построены их замки (в том числе крупный замок Або — центр шведского владычества в финской земле) и укрепления, в которых были поставлены гарнизоны. Шведские духовные и светские феодалы захватывали лучшие земли, заставляя сумь их обрабатывать. Население облагали различными поборами, в том числе и церковной десятиной. Проводилась насильственная христианизация. Финны отвечали восстаниями и уничтожали своих угнетателей. В 1158 г. они убили епископа Генриха, главу шведской церкви, родом англичанина; следующих двух епископов постигла та же участь. Это дало повод папе Иннокентию III горько сострить, что епископы в страну финнов посылаются «не столько для почётной кафедры, сколько для мученического венца». Понятно, что шведские феодалы могли удерживать власть над сумью, только получая непрерывную помощь из Швеции40.
Одновременно шведские крестоносцы стремились расширить завоёванную территорию и, в частности, завладеть Ладогой.
В 1164 г. шведские войска внезапно появились перед Ладогой на 55 шнеках и, высадившись, стали разорять ладожский посад.
Ладожане во главе с посадником Нежатой укрылись в крепости. Враги четыре дня безуспешно штурмовали крепость, а на пятый, понеся большие потери, отступили на реку Воронай. Подошедшее новгородское войско разбило захватчиков наголову, уничтожив 43 шнеки. Остатки шведских войск бежали на 12 судах41.
В 1187 г. состоялся ответный поход подчинённых Руси карелов на Сигтуну — самый сильный и богатый город Швеции, «в котором одновременно правили 4 бургомистра и обойти который по валам можно было не менее чем в 6 часов». Русские и карелы хорошо знали путь в этот город; здесь находился русский торговый двор с каменной церковью.
Карельские войска на судах проникли в озеро Мелар, заняли и разрушили укреплённый город. Победители с большими трофеями (включавшими, по-видимому, и знаменитые новгородские «Сигтунские врата») возвратились на родину. С той поры Сигтуна утратила былое значение. Позднее, в 1252 г., ярл (князь) Биргер, чтобы защитить вход в озеро Мелар, построил здесь новый город — Стокгольм42.
Старая Ладога. Раскатная башня крепости и Георгиевска церковь XII в.
Однако и после этого печального урока шведские феодалы не оставляли в покое подвластные Новгородской республике земли финнов, следствием чего и были русские походы на шведские феодальные колонии в земле суми. Например, в 1198 г. новгородское войско опустошило опорные пункты шведских захватчиков в земле суми; оно осадило и заняло замок Або.
В начале XIII в. шведские феодалы, пользуясь неустойчивым политическим положением в Новгороде, занятом обороной западных владений, развернули наступление на землю еми. Это не замедлило сказаться на новгородско-емьских отношениях, свидетельством чего является поход князя Ярослава Всеволодовича с новгородцами на емь в 1227 г., когда он «повоева всю землю и полон приведе бещисла»43. В том же году в противовес шведскому крестоносному движению (подобно тому как это делалось в землях эстов и латгалов) князь Ярослав Всеволодович «послав, крести множество корел»44.
Дальнейшие отношения Руси с карелами и финнами определились во время решающих военных и политических событий, связанных с борьбой русского народа против немецкой и шведской феодальной крестоносной агрессии 40-х годов XIII в.
Таковы были отношения Руси с народами Восточной Прибалтики, Карелии и Финляндии на рубеже XIII в.
Эти народы с глубокой древности были связаны с Русью — вначале с Древнерусским государством, а после его раздробления — с крупнейшими феодальными центрами Новгородско-Псковской, Галицко-Волынской и Полоцко-Минской земель.
Подвластные Руси неславянские земли эксплуатировались русским господствующим классом. Несмотря на некоторые местные различия, для русской власти в землях Прибалтики, Карелии и Финляндии было характерно фактическое сохранение раннефеодальных форм управления. Повсеместно был установлен регулярный сбор подати посредством доставки её в определённые для этого места45, где дань принимали местные власти под контролем русских представителей и отправляли в основные центры русского управления: Юрьев, Кокнесе, Ерсике, Корелу и др. Попытки подвластных земель выйти из подчинения подавлялись оружием. При этом власть русских феодалов в Прибалтике не сопровождалась ни военной оккупацией подвластной территории, ни массовой колонизацией её русскими переселенцами-феодалами, ни насильственной христианизацией.
В то же время тесные связи с Русью способствовали распространению в этих землях феодальной культуры и ускоряли формирование новых социально-экономических отношений. Это особенно ярко обнаружилось в истории литовского народа, создавшего в XIII в. относительно единое раннефеодальное государство, в котором налицо значительное влияние русских социально-экономических и культурных элементов. Прогрессивное русское влияние отразилось и в словаре этих народов, издавна освоивших много русских слов, связанных с трудом крестьян и ремесленников («ратай», «овёс», «жернов» и др.), городским бытом и торговлей («торг», «пуд», «цена» и др.), письменностью («грамота» и др.)46.
Сильная Русь не раз защищала подвластные ей народы от врагов. Литовцы, эстонцы, латыши, карелы и финны шли по пути формирования самостоятельных народностей; связи с Русью способствовали их этническому развитию. Некоторые из этих народностей (латвийская, эстонская, финская), попав затем под иго иноземных захватчиков, устояли, несмотря на многовековой феодально-колониальный гнёт и жестокую ассимиляцию.
Примечания
1. «Калевипоэг». Эстонский народный эпос, собрал и обработал Ф. Крейцвальд, перевод В л. Державина и А. Кочеткова, Таллин 1950, стр. 127.
2. См. там же, стр. 186.
3. Там же, стр. 165.
4. Там же, стр. 263.
5. Там же, стр. 148—149.
6. Там же, стр. 168, 205, 229.
7. См. Памятники латышского народного творчества, изд. И. Спрогис, Вильна 1868, стр. 275—279.
8. См. там же, стр. 117, 280.
9. Там же, стр. 13, 17.
10. Там же, стр. 294.
11. ПСРЛ, т. II, стб. 8.
12. См. В.Т. Пашуто. О возникновении Литовского государства — «Известия Академии наук СССР, серия истории и философии», т. IX, № 1, 1952 г., стр. 42—43.
13. Песни, собранные П.Н. Рыбниковым, т. 1, № 5, М. 1909, стр. 31.
14. «Слово о полку Игореве», стр. 24.
15. См. там же, стр. 23, 67.
16. См. Я.Я. Зутис. Русско-эстонские отношения в IX—XIV вв. — «Историк-марксист» № 3, 1940 г., стр. 40.
17. НПЛ, стр. 183.
18. Там же; ср. ПСРЛ, т. II, стб. 283; НПЛ, стр. 204.
19. См. Э.А. Вольтер. Что такое Линданиса — ИОРЯС АН, т. V, кн. 4, СПБ 1900, стр. 1326.
20. А. Мацулевич. Новгород и Таллин — КСИИМК, вып. X, 1941 г., стр. 51. Интересно, что, по былине, богатырь Самсон Колыванов — названный брат русского богатыря Ильи (см. Русская устная словесность, т. I, Былины, М. 1916, стр. 406).
21. «Chronica Slavorum», lib. VII, IX, 10 — Monum. Germ. Hist., SS, t. XXI, p. 212.
22. ПСРЛ, t. И, стб. 620.
23. См. Генрих. Хроника, I, 3; cp. там же, XIV, 9.
24. «Livländische Reimchronik», ed. L. Meyer, Padeborn 1876 (в дальнейшем — LR), S. 15.
25. См. Генрих. Хроника, XII, 1.
26. См. там же, XIII, 4; XVIII, 4, 9.
27. См. Генрих. Хроника, XX, 5.
28. НПЛ, стр. 20, 36, 45.
29. «Калевала», Карело-финский эпос, перевод Л. Бельского, М. 1949, стр. 20.
30. Там же, стр. 69.
31. «Калевала», стр. 81.
32. См. Труды юбилейной научной сессии, посвящённой 100-летию полного издания «Калевалы», Петрозаводск 1950.
33. ПРП, вып. 2, стр. 116—120.
34. ПСРЛ, Т. И, стб. 370.
35. См. И.П. Шаскольский. Емь и Новгород в XI—XIII веках — «Ученые записки» Ленинградского Государственного Университета, серия исторических наук, вып. 10, Л. 1941, стр. 102, 111, 113.
36. ПСРЛ, т. I, вып. 1, стб. 153—154; ср. НПЛ, стр. 16, 21.
37. Ср. А.Н. Насонов. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства, М. 1951, стр. 96.
38. НПЛ, стр. 59.
39. Там же, стр. 26.
40. См. Я.П. Шаскольский. Борьба шведских крестоносцев против Финляндии (XII—XIV века) — «Исторический журнал» № 4—5, 1940 г., стр. 106.
41. НПЛ, стр. 31.
42. См. И.П. Шаскольский. Сигтунский поход 1187 года — «Исторические записки» № 29, 1949, стр. 135—163; ср. его же, Борьба Новгорода и карел против шведской экспансии в XII в. — «Известия Карело-финского филиала АН СССР» № 2, Петрозаводск 1951 г., стр. 13—1в.
43. НПЛ, стр. 65; ср. ПСРЛ, т. I, вып. 2, стб. 449.
44. Там же.
45. См. Я.Я. Зутис. Указ. соч., стр. 45—46.
46. См. также Я. Эндзелин. Древнейшие славяно-балтийские языковые связи — «Известия Академии наук Латвийской ССР», вып. 3, 1953 г., стр. 33—46.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |