Александр Невский
 

Проблема внутреннего содержания Крещения Руси

Гораздо более существенным представляется вопрос о том, какой вариант христианства был взят за основу при Крещении Руси, поскольку в самом христианском мире задолго до раскола христианской церкви на православную и католическую существовало много различных течений, которые отличались между собой и идейно, и структурно, и организационно. В частности, в конце X в. в единой христианской церкви существовало аж шесть патриаршеств — александрийское, антиохийское, иерусалимское, константинопольское, римское и орхидское (болгарское), не считая десятков других, более мелких христианских церквей.

Решение этого вопроса напрямую связывали с разными летописными версиями о крещении самого Владимира — либо в Корсуни, либо в Василеве, либо в Киеве, либо в «ином месте», пытаясь найти однозначный ответ на этот запутанный вопрос. Одни историки (В. Василевский, В. Потапов, М. Левченко), являясь сторонниками традиционной «византийской аксиомы», утверждали, что Древняя Русь была изначально крещена по византийскому (ортодоксальному) обряду. Другие авторы (А. Шахматов, М. Приселков, А. Пресняков) полагали, что крещение Руси произошло по болгарскому обряду, третьи (Е. Голубинский, Н. Коробка) утверждали, что наши предки были крещены по римскому обряду пришлыми скандинавами, четвертые (Н. Никольский, Н. Ильин, Ю. Бегунов) искали истоки русского христианства в западнославянской (моравской) церкви, пятые (М. Тихомиров) выдвинули оригинальную гипотезу о возможном перекрещивании наших предков с болгарского на византийский обряд, наконец, шестые (В. Кожинов) были убеждены в том, что христианство на Русь пришло из соседней Хазарии.

Однако, как верно отметил профессор А.Г. Кузьмин, решение этой проблемы лежит совершенно в иной плоскости, поскольку необходимо понять, почему у древнерусских летописцев существует такая странная разноголосица мнений. И ответ на этот вопрос он предлагал искать в том, что изначально на Руси существовали разные христианские общины, которые исповедовали разные христианские вероучения, в центре которых лежал давний христологический спор о символе веры (фелиокве), т. е. взаимоотношения трех ипостасей Святой Троицы: Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа.

Сам профессор А.Г. Кузьмин заострил свое внимание на том, что в знаменитой «Корсунской легенде», содержащейся в ПВЛ, был отражен еретический арианский символ веры о том, что Бог Сын только подобен Богу Отцу и Богу Святому Духу, что полностью противоречило каноническому никейскому символу веры о том, Бог Сын единосущ с Богом Отцом и Богом Святым Духом. Другой известный историк профессор М.Ю. Брайчевский аналогичную ересь усмотрел в знаменитой «Речи философа», тоже находящейся в составе ПВЛ, где содержалось учение богомилов (павликиан), которые, по сути, отрицали сам догмат о Святой Троице и богочеловеческой сущности Иисуса Христа, утверждая, что он был только человек. А поскольку «Повесть временных лет» была сводом разных и разновременных летописных и внелетописных источников, авторами которых были представители разных христианских общин, в том числе монастырей, то в ней нашли свое отражение и разные «символы веры», и разные космические эры, о чем говорилось выше. В связи с этим обстоятельством мы вполне разделяем обоснованное мнение профессора А.Г. Кузьмина, что:

1) Изначально сильные позиции в русском христианстве занимали традиции неканонической арианской, в том числе ирландской церкви, привнесенные на Русь из Великой Моравии местными христианами, которые в 930-х гг. вынуждены были бежать от германских миссионеров, агрессивно насаждавших там каноническое (римское) вероучение. Организационная структура ирландской церкви в виде отдельных и самостоятельных христианских общин во главе с выборными пресвитерами, где отсутствовала традиционная для всех остальных церквей иерархия священнослужителей, органично накладывалась на традиции самой славянской соседской общины, построенной по такому же принципу самоуправления и выборности.

2) Именно в Великой Моравии и в Крыму, где существовали большие общины разных русов, в 860-х гг. вели свою миссионерскую деятельность два великих славянских просветителя — знаменитые «солунские братья» Кирилл и Мефодий. Именно там, ознакомившись с какими-то «русскими письменами», они создали две славянские азбуки — «глаголицу» и «кириллицу», на которых будут написаны первые рукописные книги, содержавшие, в том числе, и арианский символ веры. Неслучайно в 1060 г., уже после разделения христианской церкви на православную и католическую, тогдашний римский папа Николай II в своей специальной булле, адресованной Церковному собору в Сплите, называл одного из «солунских братьев» — Мефодия — еретиком.

3) Именно из Корсуни, которая всегда находилась в религиозной оппозиции к своей далекой митрополии, Владимир вывез на Русь весь тамошний церковный клир во главе с «попом» Анастасом, церковную утварь, иконы и книги, а также мощи святого Климента. Культу этого святого и культу Богородицы, а не культу Святой Софии, распространенному в самой Византии, в Киеве будет воздвигнута знаменитая Десятинная церковь, настоятель которой Анастас Корсунянин и будет негласным главой всей русской христианской церкви вплоть до смерти Владимира и гибели Святополка, после чего отъедет в Польшу, где еще сохранились арианские общины.

4) Византийская христианская ортодоксия проникнет на Русь только при Ярославе Мудром, при котором в рамках Константинопольского патриархата будет создана отдельная Русская митрополия и в Киев будет послан первый русский митрополит — грек Феопемт, а в самом Киеве, Новгороде и Полоцке в честь византийского культа Святой Софии будут возведены помпезные Софийские соборы. Тогда же греческий митрополит произведет странный обряд нового освящения Десятинной церкви. Попытки ряда современных авторов (А. Поппэ, Я. Щапов, А. Карпов) отыскать первых русских митрополитов, посланных из Константинопольского патриархата раньше 1037—1039 гг., не кажутся нам убедительными, тем более что ряд сторонников этой гипотезы (А. Карпов) сами признают, что «при князе Владимире роль митрополитов и других церковных иерархов была крайне незначительной».

5) Даже после утверждения византийской ортодоксии весь период существования Древней Руси в самой великокняжеской семье уживались представители разных христианских общин, о чем красноречиво свидетельствует такой показательный факт: в Десятинной церкви будут похоронены Владимир Святославич (1015), Изяслав Ярославич (1078) и Ростислав Мстиславич (1093), а в Софийском соборе — Ярослав Мудрый (1054), Всеволод Ярославич (1093) и Владимир Мономах (1125). Великий князь Владимир Святой, в отличие от своих убиенных сыновей Бориса и Глеба, будет канонизирован Русской православной церковью только после монгольского нашествия, и то не как святитель Руси, а в общей когорте других русских князей, как защитник земли Русской.

Сам процесс Крещения Руси занял несколько десятилетий и иногда сопровождался большой кровью, как, например, в Новгороде (990) и Суздале (1024). Но именно Древняя Русь стала главной хранительницей кирилло-мефодиевской традиции, основанной на принципах общинного самоуправления и двоеверия, что станет основой всего русского православия, органично соединившего в себе и догматы христианского вероучения, и древнейшие традиции славяно-русского язычества. Неслучайно многие проницательные исследователи (Н. Никольский, А. Кузьмин) подчеркивали особо светлый и оптимистический характер древнерусского христианства, не знавшего ни крайностей религиозного аскетизма и мистицизма, ни воинственного настроя по отношению к инаковерующим. Русское православие никогда не знало и военно-рыцарских орденов, «мечом и крестом» обращавших язычников в истинную веру, а первые инквизиторские костры, которыми Рим веками разогревал всю католическую Европу, появятся на Руси лишь на рубеже XV—XVI вв., причем не без влияния того же Рима, прелаты которого сопровождали Зою-Софью Палеолог в жены овдовевшему великому московскому князю Ивану III.

Что касается хазарской версии Крещения Руси, на которой активно настаивают современные «евразийцы» (В. Кожинов), то она основана на явном недоразумении, возникшем в результате некритического прочтения ими того перевода древнерусского текста ПВЛ, который был сделан Д.С. Лихачевым в 1950 г. и который долгие годы считался классическим. Как установил профессор А.Г. Кузьмин, сделавший в 1993 г. собственный перевод ПВЛ, академик Д.С. Лихачев лихо смастерил банальный фальсификат. Именно тогда, на закате сталинской эпохи, будущий маститый академик, запечатленный позднее на телеэкране в образе благообразного старичка-интеллигента, сделал очень маленькую, но принципиальную правку в текст ПВЛ, где речь шла о клятве русской дружины (язычников и христиан) на верность русско-византийскому договору, заключенному князем Игорем в 944 г. В оригинальном тексте ПВЛ было написано так: «а хрестеяную Русь водиша роте в церкви святаго Ильи, яже есть надъ Ручаемь, конець Пасынъче беседы, и Козаре: се бо бе сборная церкви, мнози бо беша варязи хрестьяни». В «классическом» же переводе маститого академика-интеллигента этот текст ПВЛ стал выглядеть следующим образом: «а христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что над Ручьем в конце Пасынчей беседы, где была соборная церковь, так как много было христиан — варягов и хазар». Комментарии, как говорится, излишни. Однако можно предположить, что во время своих бессонных научных бдений Дмитрий Сергеевич, видимо, вспомнил о далеких временах своей масонской юности в «Космической академии наук», за что, собственно говоря, и загремел на Соловки. Именно поэтому в годы «горбачевской перестройки» и «ельцинского лихолетья», когда борьба с кровавым сталинизмом и красно-коричневым фашизмом, а по сути, с исторической памятью народа, станет «путеводной звездой» русофобов всех званий и мастей, его дутый авторитет «истинного русского ученого и интеллигента» будет вознесен до заоблачных высот, хотя в глазах многих настоящих ученых он станет постыдным символом беспринципного сервилизма.

И последнее. В советской исторической науке, где догматическое восприятие и толкование марксизма было почти нормой, Крещение Руси всегда обосновывали исключительно с классовых позиций, утверждая, что становление феодализма в Древней Руси заставило правящий класс принять новую, классовую религию, освящавшую его господство над всем зависимым населением древнерусских сел, погостов и городов. На закате советской власти один из самых проницательных историков-медиевистов профессор О.М. Рапов резонно заметил, что в рабовладельческом строе древнейших государственных цивилизаций правящий класс вполне обходился языческим культом, а значит, это «классическое» положение советской историографии полностью теряет всяческий смысл и не выдерживает критики.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика