§ 1. Отказ Новгорода от уплаты дани Киеву в 1014 году. Конфликт новгородцев с варяжскими дружинниками Князя Ярослава
В 1014 г. на берегах Волхова произошло событие, громко отозвавшееся в Киеве. Летописец извещает: «Ярославу же сущю Новегороде, и уроком дающю Киеву две тысяче гривен от года до года, а тысячю Новегороде гридем раздаваху. И тако даяху вся посадници новъгородьстии, а Ярослав сего не даяше к Кыеву отцю своему. И рече Володимер: «Требите путь и мостите мост», — хотяшеть бо на Ярослава, на сына своего, но разболеся»1. Под словом «урок» подразумевалась, надо полагать, дань, имеющая определенные размеры, обусловленные уговором, соглашением2. Стало быть, Ярослав, являясь новгородским князем, отказал в уплате дани своему отцу, Киевскому Князю Владимиру. Если вспомнить, что данничество тогда означало главную форму зависимости подчиненных Киеву восточнославянских земель, то поступок Ярослава не может быть истолкован иначе, как стремление освободиться от этой зависимости3. Князь Ярослав, нарушая привычные отношения с днепровской столицей, вряд ли преследовал лишь собственные цели4. Его политика соответствовала чаяниям новгородцев. Вот почему логично предположить, что к разрыву с отцом Ярослава побуждали новгородцы, тяготившиеся обязанностью «давать дань» Киеву. Во всяком случае, без их поддержки Ярослав едва ли пошел бы на конфликт с Владимиром.
По А.Н. Насонову, местная знать хотела «иметь своего новгородского князя или посадника и в его лице — проводника и защитника своих интересов». Ярослав «в некоторой степени» отвечал ее запросам5. «Пока он сидел в Новгороде при жизни отца, он втянулся, видимо, в новгородские интересы, стал как бы проводником их интересов»6. Здесь у Насонова, на наш взгляд, все верно, за исключением того, что Ярослав проникался интересами одной только знати. По нашему мнению, деятельность князя направлялась в немалой мере новгородской общиной в целом. Да и знатные новгородцы не противостояли рядовым, образуя с ними единую социальную организацию.
Вскоре, однако, отношения новгородцев с Ярославом омрачились. Новгородский Князь, «бояся отца своего», привел в город «из-за моря» варягов, а те от праздной и сытой жизни «насилье творяху новгородцем и женам их». И вот тогда, «вставше новгородци, избища варягы во дворе Поромони. И разгневася Ярослав, и шед на Роком, седе во дворе. Послав к новгородцем, рече: "Уже мне сих не кресити". И позва к собе нарочитые мужи, иже бяху иссекли варягы, и обльстив я исече»7.
В исторической литературе избиение новгородцами варягов нередко именуют «восстанием»8, а порой — «большим восстанием»9. Следует отметить, что слова «вставше новгородцы», могут означать также «выступили новгородцы», «поднялись новгородцы»10.
Начнем с того, что в древних источниках нет сведений, говорящих об «увеличении повинностей с населения» или о «гнете», которому оно подвергалось11. Непонятно, почему наемники-варяги являются «частью дружины местного князя», а не войска. Столь аморфные представления о дружине, составлявшей, заметим попутно, ближайшее окружение князя12, способны только затемнить картину, но не прояснить ее. Участники событий в Новгороде — свободные люди: с одной стороны, новгородцы, простые и знатные, а с другой, — варяги и Ярослав с дружиной. И последнее замечание: термин «восстание» едва ли равнозначен избиению варягов на «Поромоне дворе». Применение его заранее предполагает наличие острых социальных противоречий в новгородском обществе, чреватых взрывами и потрясениями. Надо помнить об условности этого термина, а еще лучше — отказаться от него.
Столкновение новгородцев с варягами произошло на бытовой почве из-за разнузданного поведения сластолюбивых варягов, покушавшихся на целомудрие замужних женщин Новгорода13. Но затем оно переросло в политический конфликт между князем и новгородской общиной.
Убийство варягов на «Поромоне дворе» обернулось для части новгородцев трагическими последствиями. Ярослав, разгневанный таким «самоуправством», заманил новгородских «мужей» к себе в ракомскую резиденцию и там их всех перерезал. Повесть временных лет называет пострадавших мужей «нарочитыми»14, а Новгородская Первая летопись младшего извода говорит о них описательно: «вой славны тысяща»15. Поздние сводчики, соединив сообщения киевской и новгородской летописей, изображали дело так, будто Ярослав истребил в Ракоме 1000 «нарочитых мужей»16. Им следовал Татищев: «Пришли к нему (Ярославу. — И.Ф.) знатных новгородцев до 1000, междо оными и те, которые наиболее в побитии варяг повинны были. Он же... велел варягом всех побить»17. Осторожнее поступил Н.М. Карамзин, который, опустив свидетельство летописи о количестве убитых в Ракоме новгородцев, писал: «Ярослав утаил гнев свой, выехал в загородный дворец, на Ракому, и велел, с притворною ласкою, звать к себе именитых новгородцев, виновников сего убийства. Они явились без оружия, думая оправдаться перед своим Князем; но Князь не устыдился быть вероломным, и предал их смерти»18. С.М. Соловьев говорит о «главных из убийц», добавляя при этом: «По некоторым известиям, было убито 1000 человек, а другие убежали»19. По Костомарову, Ярослав пригласил «к себе зачинщиков, вероятно, на мировую. Обольщенные его словами, они явились и были изрублены»20.
Свою лепту в расшифровку этого темного места летописи внесли и советские историки. «Нет никакого сомнения в том, — замечал Мавродин, — что "вой славны тысящу" — это совсем не тысяча славных воинов, а "нарочитые мужи", входившие в состав особой военной организации — тысячи...»21. Лихачев высказал догадку, по которой «нарочитые мужи» Повести временных лет есть своеобразный перевод выражения «вой славны тысяща» Новгородской Первой летописи22. Того же мнения держится Черепнин23. К «нарочитым мужам» относит «посеченных» в Ракоме новгородцев и Тихомиров24. Способом механического соединения известий Повести временных лет и Новгородской Первой летописи выходит из положения М.Б. Свердлов: «Разгневанный Ярослав обманом зазвал на княжеский двор "нарочитых" новгородских мужей и "исече" "вой славны, тысящю..."»25. Если упомянутые исследователи остерегаются оперировать числом убитых, то Рыбаков, поверив полностью поздним летописцам, говорит, что Ярослав заманил «1000 славных воинов (возможно, бояр и воевод новгородской тысячи) и изрубил их в отместку за варягов»26. Наконец, согласно В.Ф. Андрееву, Ярослав «собрал самых знатных новгородцев на пир, во время которого приказал своим слугам их убить»27.
Следует прежде всего отбросить летописную «тысящу» как количественное обозначение умерщвленных в Ракоме новгородцев. Слишком неправдоподобно такое число убитых. Эта цифровая «тысяща» появилась, наверное, тогда, когда отошла в прошлое и была основательно забыта военная организация восточных славян, называвшаяся тысячей. Летописцы поздних времен, либо ничего не знавшие, либо имевшие весьма смутное представление о ней, перевели невразумительную «тысящу» на доступный себе и своим современникам язык. Прав Мавродин, усматривающий в «тысяче» Новгородской Первой летописи местную военную организацию28. Но автор, на наш взгляд, поспешил, когда «вой славны тысящу» истолковал как синонимическое наименование «нарочитых мужей». Думается, что «вой славны тысяща» — это наиболее видные, прославленные воины из «тысячи», т.е. новгородского ополчения29. И совсем не обязательно всех их причислять к знатным людям, ибо воинская доблесть в ту пору определялась не родовитостью, а храбростью, мужеством, ловкостью и силой. Вспомним предание о простом кожемяке, которого Владимир за победу в поединке с «печенежином» «створи великим мужем»30. И это не плод фантазии сказителей, а живая историческая действительность31.
Примечания
1. ПВЛ. М.; Л., 1950. Ч. 1. С. 88—89.
2. Слово «урок» этимологически связано со словами «реку», «рок». Поэтому урок можно понимать как уговор, договор, как нечто установленное. См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1973. Т. II. С. 168; Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т. II. С. 200.
3. Андреев В.Ф. Северный страж Руси. Л., 1989. С. 28.
4. Ср.: Соловьев С.М. Об отношениях Новгорода к великим князьям. М., 1846. С. 26; Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства. СПб., 1863. Т. 1. С. 42.
5. Насонов А.М. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 77—78.
6. Там же. С. 78.
7. ПВЛ. Ч. 1. С. 95.
8. См.: Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 347; Тихомиров М.М. Крестьянские и городские восстания на Руси XI—XIII вв. М., 1955. С. 66—67; Черепнин Л.В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и Русская Правда // Новосельцев А.П. (и др.) Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 131—132; Буганов В.И. Очерки истории классовой борьбы в России XI—XVIII вв. М., 1986. С. 14—15.
9. Зимин А.А. Феодальная государственность и Русская Правда // Исторические записки. М., 1965. Т. 76. С. 245.
10. Словарь русского языка XI—XVII вв. М., 1976. Вып. 3. С. 152.
11. Для подобных выводов недостаточно и свидетельства новгородского летописца о том, что «тогда Ярослав кормяше Варяг много» (НПЛ. С. 174). Кстати, сам летописец причину возмущения новгородцев видел не в тяготах, связанных с «кормлением» варягов, а в их насилиях над новгородками: «И начаша Варязи насилие деяти на мужатых женах. Ркоша новгородци: "сего насилья не можем смотрети"; и собрашася в нощи, исекоша Варягы в Помороне дворе».
12. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 74.
13. НПЛ. С. 174. Архангелогородский летописец рассказывает о «насильстве» варягов над «женами и детьми» (ПСРЛ. Т. XXXVII. С. 65).
14. ПВЛ. Ч. 1. С. 95.
15. НПЛ. С. 174.
16. См.: ПСРЛ. Т. IV. С. 106; Т. VII. С. 324; Т. IX. С. 74; Т. XXV. С. 372; Т. XXVI. С. 32; Т. XXXIII. С. 33; Т. XXXVII. С. 65.
17. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. II. С. 72.
18. Карамзин Н.М. История Государства Российского. М., 1991. Т. II—III. С. 9.
19. Соловьев С.М. Сочинения. М., 1988. Кн. 1. С. 199.
20. Костомаров НИ. Севернорусские народоправства Т. 1. С. 42—43.
21. Мавродин В.В. Образование древнерусского государства. С. 347.
22. ПВЛ. Ч. 2. С. 361.
23. Черепнин Л.В. Общественно-политические отношения... С. 132.
24. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания... С. 67.
25. Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988. С. 13.
26. Рыбаков Б.А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 72.
27. Андреев В.Ф. Северный страж Руси. С. 29.
28. К тому же склонялся и Черепнин: «Слова Новгородской I летописи "иссече" "вой славны тысящу" надо, очевидно, понимать не в том смысле, что погибла тысяча славных воинов, а в том, что подверглись избиению знатные военачальники, возглавлявшие подразделения войсковой "тысячи"». См.: Черепнин Л.В. Общественно-политические отношения... С. 132.
29. О том, что это именно ополчение, свидетельствует термин «вой», употребляемый летописцем. См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь... С. 185—215.
30. ПВЛ. Ч. 1. С. 85.
31. См.: Рыбаков Б.А. Древняя Русь... С. 57.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |