§ 2. Великий Князь Юрий Владимирович Долгорукий и политическая роль Суздальской земли в Древней Руси. Княжение Великого Князя Андрея Боголюбского
Обосновавшись последний раз в Киеве, Юрий Долгорукий раздал «волости детем своимь: Андрея посади Вышегороде, а Бориса Турове, а Глеба Переяславли, а Василкови вда Поросье»1. Ростов и Суздаль он предназначил по смерти своей младшим детям, Михалке и Всеволоду, заручившись крестоцелованием ростовцев и суздальцев. По-видимому, Юрий надеялся передать Киев Андрею, для чего и держал его поблизости от себя, в Вышгороде. Но сын нарушил планы отца, «без отне воле» уйдя из Вышгорода в Суздаль2. Юрий был разгневан3, но ничего не мог поделать.
Над причиной отъезда Андрея размышляли уже средневековые писатели. Одни из них считали, что к нему причастны бояре Кучковичи, «лестью поднявшие» князя4. Другие стали изобретать вокруг поступка князя всякого рода домыслы. Так, в Никоновской летописи содержится пространное рассуждение о том, что Андрей «смущашеся о нестроении братии своея, и братаничев, и сродник и всего племени своего, яко всегда в мятежи и в волнении вси бяху, и многи крови лиашеся, вси желающе и хотяще великого княжения Киевского, и несть никому ни с кем мира, и от сего все княжениа опустеша, и по Дунаю, и по Мети и по Астри чюжии облодаша и населиша, а от поля половци выплениша и пусто сотвориша, и скорбяще много о сем, и болезноваше душею и сердцем. И мышляше себе в тайне сердца своего, никакоже поведал сего отцу своему Великому Князю Киевскому Юрью Долгорукому, и восхоте ити на великое княжение в Суждаль и Ростов, яко тамо, рече, покойнее есть... И сице поиде ис Киева тайно, не поведал отцу своему»5.
Версию о тайном уходе Андрея повторил Татищев, обставив его следующими разъяснениями: «Андрей Юрьевич, видя, что всюду мир по его желанию учинен и ему дела никоего не было, а Белая Русь без князя стояла в великом непорядке, просил неоднова отца своего Юрия, чтоб его туда отпустил. Но Юрий, ведая, что во время войны ему без Андрея ни на кого столько надеяться неможно, ему отказал. Он же, потерпя неколико и оскорбяся делами и веселениями отцовыми, за что все на отца его негодовали, убрався, тайно уехал в Белую Русь...»6.
Согласно Карамзину, князь Андрей, покидая Вышгород, не предуведомил об этом родителя. Знаменитый историк с присущей ему художественной выразительностью изобразил целую гамму душевных переживаний Андрея, тяготившегося пребыванием в Южной Руси: «Театр алчного властолюбия, злодейств, междоусобного кровопролития, Россия южная, в течение двух веков опустошаемая огнем и мечем, иноплеменниками и своими, казалась ему обителию скорби и предметом гнева Небесного. Недовольный, может быть, правлением Георгия, и с горестью видя народную к нему ненависть, Андрей, по совету шурьев своих Кучковичей, удалился в землю Суздальскую, менее образованную, но гораздо спокойнейшую других. Там он родился и был воспитан; там народ еще не изъявлял мятежного духа, не судил и не менял Государей, но повиновался им усердно и сражался за них мужественно»7.
Искал объяснения поступку Андрея и Соловьев. Разгадку он нашел в любви и привязанности князя к родным местам: Андрей, родившийся на севере, «провел там большую половину жизни, и ту именно половину, впечатления которой ложатся крепко на душу человека и никогда его не покидают... Уже только в 1149 г., лет 30 с лишним от рождения, пришел Андрей на юг, в Русь, с полками отца своего; он привык к северу, к тому порядку вещей, который там господствовал: не мудрено, что не понравился ему юг, что чужд, непонятен и враждебен показался ему порядок вещей, здесь существовавший»8. Соловьев принимал во внимание соответствующие догадки, имеющиеся в Никоновской летописи, а также соображения Татищева.
Ссылается в этой части на Никоновский свод и Ключевский. Вместе с тем он, подобно Соловьеву, придает важное значение привычкам и характеру Андрея. «Это был, — говорит Ключевский, — настоящий северный князь, истый суздалец-залешанин по своим привычкам и понятиям, по своему политическому воспитанию. На севере прожил он большую половину своей жизни, совсем не видевши юга»9.
По Костомарову, на север Андрея увела прежде всего жажда власти. Боголюбский «был слишком властолюбив, чтобы поладить с тогдашним складом условий в Южной Руси, где судьба князя постоянно зависела и от покушений других князей, и от своенравия дружин и городов»10. К тому же соседство половцев не давало «никакого ручательства на установление порядка в южнорусском крае, потому что половцы представляли собой удобное средство князьям, замышлявшим добывать себе силою города. Андрей решился самовольно бежать навсегда в суздальскую землю»11.
Пресняков высказал предположение о необходимости присутствия Андрея на севере, что, собственно, и подняло князя в дорогу. Но в чем состояла эта необходимость, он не пояснил.
Дореволюционные историки часто, как видим, склонны были объяснять отъезд Андрея из Вышгорода в Ростово-Суздальскую землю субъективными преимущественно мотивами, т.е. его личным настроением. Советские исследователи старались оценить этот важный по своим последствиям для Суздальщины эпизод с объективной стороны.
Н.Н. Воронин подчеркивал, что Андрей нарушил «ряд» с Юрием и ушел на север отнюдь не по личному решению, а по совету Кучковичей — представителей местного боярства, с которым Долгорукий вступил в борьбу. Сами же Кучковичи, «оказавшиеся при дворе Андрея, действовали, несомненно, не по личной инициативе, но выражали взгляды кругов ростов-суздальской знати, стремившейся изолировать Ростовский край от общерусских интересов, усилить его самостоятельность, а вместе с тем сохранить и свою независимость от княжеской власти избранием князя "на своей воле". Андрей, большую часть жизни проведший в Суздальщине и не очень любивший покидать ее для походов Юрия на юг, казался подходящим для этой цели». Следовательно, уход Андрея был организован суздальским боярством.
Иного взгляда придерживался И.У Будовниц, который не мог допустить, чтобы Андрей бежал ночью тайком от отца, властного и крутого человека. Сам Юрий отправил сына в далекий Суздальский край, где «посадил его князем».
Приглашение местного боярства — вот что, по догадке Рыбакова, побудило Андрея нарушить отцовское распоряжение и вернуться в Суздальскую землю12.
Довольно уверенно, хотя и непонятно, по каким источникам, Ю.А. Лимонов изображает сцену «весьма драматического объяснения между отцом и сыном», предшествовавшего отъезду последнего, в котором «упрямец никаких доводов не слушал»13. Что же заставило Андрея проявить такое непокорство? Ответ у Лимонова следующий: «Ожесточенная кровавая междоусобица на юге России, бесконечные попытки Юрия Долгорукого занять и удержать Киев силой на основе "старейшинства", в то же время установление прочных контактов с ростовским боярством — все это привело Андрея Юрьевича к такому решению, прецедентов которому мы не найдем в наших летописях и которое вряд ли могло прийти на ум кому-либо из взрослых сыновей одного из сильнейших и могущественнейших государей Европы. Он покидает отца — Великого Князя в момент его триумфа и уходит на северо-восток, в "Суждальскую землю", отказываясь от своей доли в "Русской земле", в Киеве»14. Лимонов чересчур преувеличивает значение принятого Андреем решения, полагая, будто «такое решение, ознаменовавшее появление в Восточной Европе нового талантливого политика, было одним из первых в длинном списке подобных деяний Андрея Боголюбского, столь неожиданных на первый взгляд и кажущихся подчас фантастическими, тем не менее совершенно точно рассчитанных и зиждившихся на реальных предпосылках и трезвой оценке событий. На Руси наступила эра большой политики, главным действующим лицом которой почти на протяжении двадцати лет становится Андрей. Именно ему русская история обязана новой политической стратегией, новыми политическими понятиями и даже новыми методами проведения политики»15. Относясь с полным пониманием к восторгу автора перед личностью Андрея Боголюбского, заметим все же, что для нас предпочтительнее беспристрастные и взвешенные оценки, осторожное обращение с такими понятиями, как «эра», «большая политика», «фантастические деяния» и т.п.
Наиболее глубокое осмысление исторических реалий, вызвавших возвращение князя Андрея на Суздальщину, принадлежит, на наш взгляд, Насонову — вдумчивому и тонкому интерпретатору древнерусских источников. Говоря об освобождении Ростово-Суздальской земли от дани в «Русскую землю» при Юрии Долгоруком, историк отмечал, что «это освобождение не было прочным. К концу своей жизни Юрий переехал на юг, в Киев, разместив своих сыновей на юге и Андрея в Вышгороде, сохранив за собою обладание Ростово-Суздальской землей. Таким образом, господство "Русской земли" над Северо-востоком должно было по сути дела возобновиться, что, конечно, не отвечало интересам ростово-суздальского боярства. В свете этих отношений понятны последующие события: переезд Андрея на Северо-восток "без отне воле", т.е. против желания отца; интриги в этом событии Кучковичей ("его же лестью подъяша Кучковичи"), принадлежавших не к южным, а к числу северо-восточных, "суздальских" бояр...»16.
Действительно, переезд Андрея в Ростово-Суздальскую волость нельзя правильно понять, абстрагируясь от проблемы взаимоотношений Северо-Восточной Руси с «Русской землей», а точнее — с Киевом. Именно в их контексте приобретает ясность поведение князя. Трудно, впрочем, согласиться с отдельными конкретными наблюдениями Насонова. Едва ли вокняжение Юрия Долгорукого в Киеве повлекло за собой возобновление господства «Русской земли» над Северо-Востоком. Напротив, оно нанесло ему сокрушающий удар и потому соответствовало видам суздальцев, которые, как мы знаем, не только помогли своему властителю занять стол в Киеве, но вместе с ним взяли бразды управления Киевской волостью в собственные руки, разойдясь по ее городам и селам. Восстановление киевского господства при данных обстоятельствах было совершенно невозможно. Но в будущем это могло бы произойти, осуществись политические планы Юрия, предусматривающие передачу Киева Андрею, а Ростова и Суздаля — Михалке и Всеволоду. Сам строй межкняжеских отношений, требующий подчинения и послушания младших старшим, таил в этом случае реальную опасность утраты Ростово-Суздальской землей независимости, добытой в упорной и длительной борьбе с Югом. Вот почему городские общины Ростова и Суздаля были кровно заинтересованы в том, чтобы князем у них стал Андрей, а не младшие его братья. Есть еще один, обычно не учитываемый исследователями момент, проливающий свет на историю ухода Андрея от отца на родину. Ростов и Суздаль как города старейшие заботились о неделимости и единстве своей волости. Сохранить волостную целостность в условиях усиления пригородов, стремящихся к политической самостоятельности, наличие одного князя сулило больше шансов, чем правление двух князей17. Это все заставило старейшие города остановить свой выбор на Андрее, чье нерасположение к Южной Руси и привязанность к родным местам, где прошли его детство, юность и молодые годы, не являлись секретом. Андрея позвали, и он откликнулся. Его пригласили, разумеется, для избрания со временем на княжение в Ростово-Суздальской земле, что разгадали уже летописцы эпохи Московского государства. «Восхоте ити на великое княжение в Суждаль и Ростов», — читаем в Никоновской летописи18.
Древние летописатели сообщают о том, что Андрей отправился из Вышгорода в Суздаль19. Согласно же некоторым поздним летописным источникам, он «приде из Киева в град Владимир»20. Татищев, как бы примиряя две версии, писал: «Пришедше же в Белую Русь, избегая у отца на себя подозрения большаго гнева, не стал жить в Суздале, яко престольном отца его граде, но построил себе дом во Владимире на Клязьме...»21. Кучкин категорически заявляет, что Андрей ушел из Вышгорода «именно во Владимир».
Мы все-таки отдаем предпочтение ранним летописным известиям, называющим Суздаль местом прибытия князя. Почему? Во всяком случае, по двум основаниям. Во-первых, поздние летописцы, отправляя Андрея из Киева и тем самым совершая ошибку22, подрывают доверие к себе. Во-вторых, Андрей, если лелеял мысль о княжении в Ростово-Суздальской земле, должен был, естественно, ехать в один из старших городов — Ростов или Суздаль, а не в пригород Владимир, с какой бы приязнью он к нему ни относился. Это, конечно, не исключает того, что князь потом мог поехать во Владимир и ждать там благоприятного момента.
В летописи недвусмысленно сказано, что Андрей совершил пожертвования и закончил строительство Спаса в Переяславле Залесском после смерти Юрия Долгорукого: «И по смерти отца своего велику память створи, церкви украси и монастыря постави и церковь сконча, юже заложил преже отец его Святаго Спаса камену в Переяславле новем»23. Рассказ летописца о благих делах Андрея, содеянных в память об усопшем родителе, позволяет заключить насчет известной преемственности его политики, по крайней мере, на первых порах по вокняжении в Ростово-Суздальской земле24. Возможно, новый князь сам всячески выпячивал ее, надеясь тем сгладить неблагоприятное впечатление от дерзкого нарушения воли Юрия, предназначавшего Ростов и Суздаль младшим своим сыновьям Михалке и Всеволоду, на чем, заметим попутно, «целовали крест» ему ростовцы и суздальцы25. Однако они, прослышав о смерти Долгорукого, «здумавше вси, пояша Аньдрея, сына его стареишаго, и посадиша и в Ростове на отни столе и Суждали, занеже бе любим всеми за премногую его добродетель, юже имяше преже к Богу и ко всем сущим под ним»26. Ипатьевская летопись, наряду с ростовцами, суздальцами, вводит в круг действующих лиц еще и владимирцев27. Но это добавление есть следствие обработки позднейшего владимирского сводчика, записи которого использовали на юге при составлении протографа Ипатьевской летописи28. Присмотримся внимательнее к летописному повествованию. Сперва уясним, кто скрывался за терминами «ростовцы» и «суздальцы». Нередко за ними исследователи видят местных бояр, феодальную знать, торгово-промышленную верхушку местного общества29. Нельзя, однако, согласиться с подобной трактовкой. Ростовцы и суздальцы — это, по нашему убеждению, массы жителей Ростова и Суздаля, состоящие из знатных и простых людей. Именно так ориентирует нас летописец, прибегая к выражению «вси Ростовци и Суждальци». К тому же подводит и слово «здумавше», означающее вечевое собрание30. А на вече сходилось все свободное людство, независимо от социального положения31. Летописец, стало быть, повествует о вечевом сходе населения двух старейших городов Ростово-Суздальской волости, избравшем на княжение Андрея Боголюбского32. Не исключено, что на этом сходе присутствовали представители пригородов, в частности города Владимира, чем, возможно, и объясняется добавление владимирцев к ростовцам и суздальцам, читаемое в Ипатьевской летописи. Но руководящая роль тогда принадлежала Ростову и Суздалю, которым пригороды повиновались.
Примечания
1. ПСРЛ. Т. I. Стб. 345; Т. II. Стб. 478—479.
2. ПСРЛ. Т. II. Стб. 482.
3. ПСРЛ. М., 1965. Т. XV. Стб. 223.
4. См: Карамзин Н.М. История Государства Российского. М., 1991. Т. II—III. С. 338, прим. 383.
5. ПСРЛ. СПб., 1862. Т. IX. С. 204.
6. Татищев В.Н. История Российская. Т. III. М.; Л., 1964. С. 55.
7. Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. II—III. С. 171.
8. Соловьев С.М. Сочинения: в 18. М., 1988. Кн. 1. С. 518.
9. Там же. С. 319.
10. Костомаров Н.И. Русская история... С. 74.
11. Там же.
12. Рыбаков Б.Л. 1) Первые века... С. 225; 2) Киевская Русь... С. 550.
13. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1987. С. 39. Автор отсылает читателя при этом к Лаврентьевской и Тверской летописям. Но в первой говорится лишь о том, что Андрей «иде от отца своего Суждалю» (ПСРЛ. Т. I. Стб. 346), а по второй о негодовании Юрия по поводу отъезда Андрея сообщается после известия о самом отъезде, т.е. вдогонку ушедшему сыну. См.: ПСРЛ. Т. XV. Стб. 223.
14. Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь... С. 39.
15. Там же.
16. Насонов А.Н. «Русская земля»... С. 187.
17. Достойно внимания то обстоятельство, что Сергеевич в намечаемом княжении Михалки и Всеволода увидел случай «первого разделения Ростовской волости на две части». См.: Сергеевич В.И. Русские юридические древности. СПб., 1902. Т. I. Территория и население. С. 20.
18. ПСРЛ. Т. IX. С. 204.
19. ПСРЛ. Т. II. Стб. 482. См. также: ПСРЛ. Т. I. Стб. 346; ЛПС. С. 72; ПСРЛ. Т. XV. Стб. 223.
20. Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. II—III. С. 338. Прим. 383. См. также: НПЛ. М.; Л., 1950. С. 467.
21. Татищев В.Н. История Российская. Т. III. С. 55. В Первой редакции «Истории» Татищева находим изложение, близкое к Лаврентьевской, Ипатьевской летописям и Летописцу Переяславля Суздальского. См.: Татищев В.Н. История Российская. М., 1964. Т. IV. С. 248.
22. См.: Насонов А.Н. История... С. 141.
23. ПСРЛ. Т. I. Стб. 348. См. также: ПСРЛ. Т. II. Стб. 491; ЛПС. М., 1851. С. 73.
24. Насонов усматривал в данном рассказе попытку связать деятельность Андрея с деятельностью Юрия. См.: Насонов А.Н. История... С. 121.
25. ПСРЛ. Т. I. Стб. 372; Т. II. Стб. 595; ЛПС. С. 85.
26. ПСРЛ. Т. I. Стб. 348: ЛПС. С. 73.
27. ПСРЛ. Т. II. Стб. 490. В.А. Кучкин присовокупляет к ним переяславцев. (См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории... С. 88.)
28. См.: Приселков М.Д. История... С. 95 96; Лимонов Ю.А. 1) Летописание... С. 90—91; 2) Владимиро-Суздальская земля... С. 217.
29. См.: Насонов А.Н. 1) Князь и город... С. 22; 2) История... С. 130, 131, 132; Воронин Н.Н. 1) Владимиро-Суздальская земля... С. 217; 2) Зодчество... С. 114; Юшков С.В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 208; Черепнин Л.В. К вопросу о характере и форме Древнерусского государства X — начала XIII в. // Исторические записки. М., 1972. № 89. С. 390; Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская земля... С. 43—44.
30. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-политической истории. Л., 1980. С. 159, 178.
31. Там же. С. 150—184.
32. Ошибаются, на наш взгляд, те исследователи, которые рассматривают этот сход как «феодальный съезд» (Юшков С.В. Очерки... С. 218) как «городской совет», где верховодили бояре и «городской патрициат» (Пашуто В.Т. Черты политического строя древней Руси // Новосельцев А.П., Пашуто В.Т., Черепнин Л.В., Шушарин В.П., Щапов Я.Н. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 44; Черепнин Л.В. К вопросу о характере... С. 390), или как «сбор представителей феодальных корпораций» (Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь... С. 43, 44).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |