§ 1. Становление и борьба за политическую самостоятельность городов Северо-Восточной Руси
Основные сведения по истории Северо-Восточной Руси второй половины XII — начала XIII вв. современный исследователь черпает из Лаврентьевской летописи, сохранившей в своем составе значительные фрагменты владимирского летописания и отдельные записи ростовского происхождения. В целом эти сведения позволяют воссоздать достаточно рельефную картину исторической жизни, протекавшей в «Залесском крае». Но пользоваться ими следует с большой осторожностью и осмотрительностью, поскольку в них скрыта определенная политическая установка1. Приселков обнаружил здесь, по крайней мере, две целенаправленные тенденции. В первой заключалась мысль, согласно которой «политический центр» Руси, «руководящая роль, принадлежавшая от времен вещего Олега Киеву и Киевскому Князю», перешли при Андрее Боголюбском «во Владимир на Клязьме, в руки владимирского князя»2. Вторая проводила идею первенства города Владимира в Ростово-Суздальской земле «как столицы единого княжества»3. Эти наблюдения Приселкова были приняты последующими историками4. Однако имели место и некоторые дополнения. Так, Ю.А. Лимонов полагает, что направленность владимирского свода, помимо отмеченных Приселковым идейных устремлений, состояла «в требовании местных феодалов политической самостоятельности Владимира», в их намерении обзавестись «собственным» князем5.
Все это повлекло за собой предвзятость со стороны владимирского книжника, причем не только в освещении, но и отборе фактов. По мнению Приселкова, «в Ростове при князе Юрии велся местный Летописец, следивший за историей всего Ростово-Суздальского края. Этим Летописцем в полной мере мог располагать владимирский сводчик 1177 г., но он, как владимирец, воспользовался им лишь в незначительной части, не желая увековечивать память о Ростове, как былой столице всего края»6. Аналогичным образом рассуждает Н.Н. Воронин, по словам которого еще «в суздальском летописании Юрия Долгорукого Ростов все более заслонялся Суздалем. Эта тенденция теперь развивается, но уже в пользу Владимира»7.
Такое состояние летописных источников создает серьезные трудности в деле познания отражаемой ими исторической действительности. Оно чревато и опасностью невольного усвоения летописной схемы, что, к сожалению, произошло в исторической науке. Приселков, говоря о конструкции летописца, призванной доказать перемещение общерусского центра из Киева во Владимир, отмечал: «Любопытная участь выпала на долю этой политической конструкции владимирского сводчика 1177 г. в последующие времена. Ее, конечно, безоговорочно усваивает владимирское и ростовское летописание XII и XIII вв.; она, после гибели Киева и переезда митрополита из Киева на север, ложится в основу общерусского летописания митрополичьей кафедры XV в.; она, конечно, перешла и в общерусское великокняжеское летописание Москвы XV и XVI вв. С удивлением видим, что схема эта была принята как основа ученого построения хода русской истории в трудах не только дворянских историков XVIII и первой половины XIX вв., слепо следовавших за изложением поздних московских летописных сводов, но и в трудах буржуазных историков второй половины XIX и начала XX вв.»8.
На первых порах борьба в Ростово-Суздальской земле во второй половины XII — начале XIII в. в значительной мере сдерживалась необходимостью объединения усилий местного населения для ликвидации господства над собой киевских властителей. Подчиненность жителей Ростовской области южным князьям выражалась прежде всего в данничестве и обязанности оказывать военную помощь «Русской земле». Процесс освобождения от внешней зависимости шел тут, как, впрочем, и в других землях, постепенно, растянувшись на многие десятилетия. За скудостью источников этот процесс остается для нас, по существу, скрытым. Но в конце XI — начале XII вв. просматриваются некоторые его итоги: происходит смена в системе власти посадников князьями9. То был важный сдвиг в отношениях Ростова с «Русской землей», поскольку на примере соседних волостей можно с уверенностью говорить, что правление там лиц княжеского достоинства есть свидетельство определенного продвижения вперед на пути к свободе10. Когда же настало полное освобождение Ростова?
В.А. Кучкин считает, что «со смертью Владимира Мономаха прекратилась зависимость Ростовской земли от Южной Руси. Юрий Долгорукий стал суверенным князем. Он — первый самостоятельный князь Ростово-Суздальской волости»11. Однако у нас нет точных данных, подтверждающих падение зависимости Ростова после смерти Мономаха. В то же время известно, что в 1135 г. Юрий «вда Суждаль и Ростов и прочюю волость» старшему брату своему Великому Князю киевскому Ярополку в обмен на Переяславль Русский12. Эта княжеская сделка, скорее всего, говорит о продолжающейся несвободе Ростовской земли по отношению к Южной Руси. Поэтому ближе к истине был Насонов, полагавший, что окончательно уплата «Суждали Залесской дани» прекратилась, хотя и при Юрии Долгоруком, но не раньше конца 40—50-х гг.13 Неслучайно именно тогда обозначились перемены в южной политике Ростовской волости: из оборонительной она становится наступательной. Ростовцы и суздальцы помогают Юрию овладеть Киевом. Вместе со своим князем они управляют Киевской землей14. Костомаров увидел в этом зарождение отличительных свойств «великорусской народности», характеризуемых сплочением сил в собственной земле, стремлением к «расширению своих жительств и к подчинению себе других земель»15. Рассуждая по поводу борьбы Юрия за Киев с Изяславом Мстиславичем, он писал: «То был первый зачаток стремления подчинить русские земли первенству восточно-русской земли. Юрий хотел утвердиться в Киеве, потому что, по-видимому, тяготился пребыванием в восточной стране; но если мы вникнем в смысл событий того времени, то увидим, что уже тогда вместе с этим соединялось стремление русских жителей суздальской земли властвовать в Киеве. Это видно из того, что Юрий, овладев Киевом, держался в нем с помощью пришедших с ним суздальцев»16. Последний довод (кстати, единственный у Костомарова) выглядит неубедительно даже с точки зрения логики самого автора, поскольку он, обращаясь к черниговскому князю Всеволоду, захватившему Киев «посредством оружия», замечает, что завоеватель держался в городе «при помощи своих черниговцев»17. Какая, спрашивается, здесь разница между Юрием со своими суздальцами и Всеволодом со своими черниговцами? Ее нет, да и быть не может. Поэтому южную политику Юрия Долгорукого и активное в ней участие «жителей суздальской земли» надо объяснять не психическим складом «великорусской народности», во многом надуманным, а реальными интересами населения Суздальщины. Эти интересы, как отмечал А.Е. Пресняков, лежали в сфере оживленных торговых и культурных связей Ростово-Суздальской земли с Черниговом, Галицкой Русью, Смоленском и Новгородом18. По верному наблюдению исследователя, «еще при Юрии Долгоруком определился особый круг интересов Суздальской политики... Пресловутая борьба за Киев далеко не наполняет всей жизненной деятельности Юрия»19. Кроме упомянутых Пресняковым побуждений, следует учесть и стремление общин Северо-Восточной Руси к независимости от Киева. Вокняжение Юрия в Киеве с помощью ростовцев и суздальцев являлось одним из средств достижения желанной свободы. В борьбе Юрия за Киев проглядывают, таким образом, волостные интересы Суздальщины, а не только межкняжеские счеты и соперничество. На фоне этих интересов складывается и политическая судьба сына Юрия князя Андрея.
Примечания
1. Приселков М.Д. История русского летописания XI—XV вв. Л., 1940. С. 64.
2. Там же. С. 72.
3. Там же. С. 73.
4. См.: Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967. С. 79. Воронин Н.Н. К характеристике владимирского летописания 1158—1177 гг. // Летописи и хроники. М., 1976. С. 27.
5. Лимонов ЮЛ. Летописание... С. 84.
6. Приселков М.Д. История... С. 74. А.Н. Насонов, сомневаясь в ведении летописных записей при Юрии Долгоруком, относит появление ростовского летописания ко второй половине XII в. (Насонов А.Н. История русского летописания XI — начала XVIII в. М., 1969. С. 113—123). Однако сомнения исследователя едва ли оправданы. См.: Лимонов ЮЛ. Летописание... С. 34—61.
7. Воронин Н.Н. К характеристике... С. 44.
8. Приселков М.Д. История... С. 72—73.
9. Фроянов И.Я. Дворниченко А.Ю. Города-государства... С. 224—225.
10. См.: Фроянов И.Я. Мятежный Новгород: Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб., 1992.
11. Кучкин В.Л. Формирование государственной территории... С. 75.
12. ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 302; М., 1962. Т. II. Стб. 295.
13. Насонов А.Н. 1) «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 185, 187; 2) История... С. 113. См. также: Воронин Н.Н. Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XV вв. М., 1961. Т. I. XII столетие. С. 56.
14. См. с. 250 настоящей книги.
15. Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1. С. 72.
16. Там же.
17. Там же. С. 73.
18. Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства: Очерки по истории XIII—XV столетий. Пг., 1918. С. 36.
19. Там же.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |