§ 2. Борьба Новгорода за политическое влияние в Северо-Западной Руси. Отношения новгородцев с общинами Пскова, Ладоги и Торжка
В 1215 г. «поиде князь Мьстислав по своеи воли Кыеву, и створи веце на Ярославли дворе, и рече новгородьцем: "суть ми орудия въ Руси, а вы волни въ князехъ"»1. Так повествует новгородский летописец. Ряд историков, дореволюционных и советских, доверчиво следовали за ним2. Но не исключено, что местный хронист кое-что утаил с целью придать благообразие уходу Мстислава. Быть может, недаром в Никоновской летописи говорится: «Новгородцы, по старому своему обычаю, начата вече творити тайно, хотяше господина князя своего от себе изгнати из Новагорода Мстислава Мстиславича, и о сем много вече творяще». Узнав о кознях новгородцев, Мстислав покинул город, а те «возрадовавшеся избывше князя своего»3. Ту же картину отъезда Мстислава из Новгорода рисует Татищев, добавляя, впрочем, что князя «смердь вся любляху»4. Известия Никоновской летописи и Татищевской «Истории» принимали С.М. Соловьев и Н.И. Костомаров5. Сообщение Татищева о любви простого народа (смердов) к Мстиславу послужило Костомарову основанием для предположения о том, будто «знатные фамилии начали составлять тайные скопища и намеревались изгнать князя»6. Возможно, что интригу сперва стали плесть «знатные фамилии». Однако, чтобы князь почуял настоящую опасность, надо было вовлечь в нее массы новгородцев, и это, по-видимому, удалось. В конечном счете, новгородская община выступила единым строем. Она сошлась на вече, где Мстислав заявил, что покидает Новгород.
Остановить выбор на новом князе удалось не сразу, и новгородцы «много гадавъше», прежде чем «послаша по Ярослава по Всеволодиця». Как показали дальнейшие события, то был не лучший выбор. Войдя в Новгород, Ярослав подверг репрессиям сторонников Мстислава. Он велел схватить «Якуна Зуболомиця, а по Фому посла по Доброщиниця, по новоторжьскыи посадник, и оковав потоци и на Тьхверь»7. В ход пошли доносы и наговоры. Какие-то Федор Лазутинич и Ивор Новоторжец «обади» тысяцкого Якуна Намнежича. Ярослав ловко воспользовался клеветой и «створи вече» на Якуна. Прямо с веча простодушные новгородцы «идоша на двор Якун, и розграбиша, и жену его яша». Самому Якуну удалось скрыться от разгоряченных горожан. На другой день он вместе с посадником пришел к Ярославу, чтобы оправдаться, но тот не хотел ничего слышать и «повеле яти сына его Христофора»8. Страсти в городе накалились.
И.Д. Беляев, анализируя данные события, писал: «Ярослав был истый Суздальский князь, такой же самовластный, как и покойный отец его Всеволод, и такой же защитник и покровитель Суздальщинской партии верховодов и притеснителей. Он в тот же (1215) г., как пришел в Новгород, велел схватить многоуважаемого Якуна Зуболомича и Новоторжского посадника Фому Добрынина, и оковав, сослал их в Тверь; а вслед за этой неправедной, без воли народа сделанной, ссылкою, по наговору Суздальщинцов Федора Лазутинича и Ивора Новоторжича, собрал вече на Ярославовом дворе против тысяцкого Якуна Намнежича. Вече сие, составленное по всему вероятию из Суздальщинцов, решило, как хотелось князю, и бросилось тут же грабить дом Якуна тысяцкого... Народ, теснимый Суздальщинцами, целые десять дней молчал против такой неправды и выжидал удобного случая отомстить за насилие насилием»9.
Автор «Истории Новгорода Великого» справедливо говорит о самоуправстве князя Ярослава, который без всякого согласия новгородцев расправился с именитыми новгородскими мужами. Но вряд ли он прав, утверждая однопартийный состав веча на Ярославле дворе, куда сошлись, по его мнению, одни лишь «суздальщинцы». Летописец не уполномочивает нас на такие выводы, сообщая не об узкопартийном вече, а о полноценном общегородском вечевом сходе10. Именно вечевое собрание всего Новгорода могло распоряжаться судьбой тысяцкого — одного из высших чиновников новгородской общины. Ярослав это знал, почему и созвал вече, чтобы воспользоваться им, настроив против Якуна Намнежича. Вечники поверили наветам на тысяцкого и наказали его по обычному по тому времени способу — разграблением имения. Значит, народ, вопреки мнению Беляева, не «выжидал удобного случая», но быстро стал действующим лицом заваренных Ярославом событий11. Вот почему надо отвергнуть и попытки Костомарова свести все происходившее в 1215 г. к столкновению двух партий — сторонников и противников Ярослава12. Сомнительной нам кажется также характеристика, данная Яниным политике Ярослава: «Утвердившись в Новгороде, князь Ярослав следует старой суздальской политике и стремится вбить клин между боярскими группировками, активизируя внутреннюю борьбу боярства»13. Ярослав повел более крупную политическую игру, делая ставку не на боярские группировки и партии, а на широкие круги новгородцев. Поэтому он и обратился к вечу, в чем отчетливо выразилось стремление князя использовать новгородские массы как силу, способную устранить и загнать в угол политической сцены неугодных ему бояр. Но эта сила тут же вышла из-под княжеского контроля и ударила, подобно бумерангу, уже по Ярославу. Началось с того, что жители Прусской улицы убили некоего Овстрата с сыном Луготою и бросили их тела в ров. Ярославу это не понравилось: «князь же о томь пожали на новгородце»14. Недовольство Ярослава, вероятно, вызвано было тем, что Овстрат и Лугота принадлежали к приверженцам князя15. Нависла угроза непосредственно над самим Ярославом, и он предусмотрительно ушел из Новгорода, обосновавшись в Торжке16.
Это был уход с далеко идущими планами. Летописец извещает, что Ярослав «седе на Търожъку», т.е. вокняжился в новгородском пригороде, нанеся тем сильный удар по суверенитету Новгорода. К несчастью, «тое же осени поби мраз обилье по волости». Ярослав блокировал волховскую столицу: «И зая князь вьршь на Търожку, не пусти в город ни воза». В Новгороде разразился страшный голод, косивший людей. Летописец с болью в сердце восклицал: «О, горе бяше: по търгу трупие, по улицям трупие, по полю трупие, не можаху пси изедати человек; а Вожане помроша, а останъке разидеся; и тако по грехом нашим разидеся власть наша и град наш»17. Напуганные голодом и еще в большей мере перспективой утраты Новгородом статуса главного города, новгородцы слали одно посольство за другим «по князя». Ярослав, хотя и принимал посланцев, но в Новгород не шел. О том, чего прежде всего добивались новгородцы, можно судить по их «последней речи», произнесенной перед князем Мануилом Ягольчевичем: «Поиди въ свою отцину къ Святей Софии; не идеши ли, а повежь ны»18. Новгородцы готовы признать свой город отчиной Ярослава, лишь бы он воротился «к Святей Софии» и восстановил прежний политический порядок в Новгородской волости. Что этот порядок был грубо нарушен переяславским князем, весьма недвусмысленно говорят другие факты. Мстислав Удатной, «учюв зло», творимое Ярославом над новгородцами, приехал в Новгород и «я Хота Григоревиця, наместьника Ярославля». Князь Ярослав, следовательно, завел в Новгороде наместника, решившись на такое попрание новгородской свободы, на какое не решались ни Андрей Боголюбский, ни Всеволод Большое Гнездо. При этом он, унижая Новгород, возвышал Торжок. Отсюда становится понятной речь Мстислава во время веча на Ярославле дворе: «Пойдем поищем муж своих, вашеи братья, и волости своеи; да не будеть Новыи търгъ Новгородом, ни Новгород Тържьком; но къде Святая София, ту Новгородъ»19.
Намерение Ярослава верно понял Костомаров: «Князь Ярослав утвердился в Торжке, и задумал сделать этот пригород главным городом, средоточием власти над всею Новгородскою Землею, из Торжка сделать Новгород»20. Разумеется, для Ярослава усиление Торжка было не самоцелью, а средством сокрушения мощи Великого Новгорода, с которым у суздальских князей имелись давние счеты. Совершенно очевидно, что князь не мог осуществлять свой замысел, опираясь только на собственные силы. Активную помощь ему оказывало население Торжка и прилегающей к нему области. Перед нами новый виток борьбы пригородов с Новгородом. Мы видели, как в результате соперничества Пскова и Ладоги с Новгородом в 30-е гг. XII в. сложился тройственный союз городов, руководивший жизнью волости21. Но союз этот оказался кратковременным и вскоре прекратил свое существование. Новгород опять стал единственным правящим городом Новгородской Земли. Политическая судьба Пскова и Ладоги сложилась по-разному. Значение Ладоги падало. И в изучаемый нами момент она являлась послушным Новгороду пригородом и управлялась посадником22. Более высокий политический статус приобрел Псков, где сидели собственные князья23. Псковичи самостоятельно распоряжались княжеским столом, не оглядываясь на Новгород24. Обладавший значительной независимостью, Псков приближался к полному отделению от Новгорода.
В конце XII в. возросло значение Торжка, который, по словам Костомарова, «возвышаясь, стал уже соперничать с Великим Новгородом»25. Внешним признаком возвышения Торжка было появление там княжения. Впервые о новоторжском князе летопись говорит под 1158 г.: «Иде Ростислав Смольску и съ княгынею, а сын свои Святослав посади Новегороде на столе, а Давыда на Новемь търгу»26. В 1177 г. новгородцы посадили «на Новемь търгу» князя Ярополка27. Затем он был переведен в Новгород28, потом снова направлен в Торжок29. Несмотря на обзаведение новоторжцами княжеским столом, они еще послушны Новгороду. Но вот в 1196 г. Новый торг проявил свой норов. Случилось так, что новгородцы, «съдумавше» на вече, «показаша путь из Новагорода и выгнаша и на Гюргев день, осень, Ярослава князя. Иде князь Ярослав на Новый търг, и прияша и новоторжьци съ поклономь... Ярослав княжеше на Търъжьку въ своеи волости, и дани пойма по всему Вьрху и Мете, и за Волокомь възьма дань»30. Новгородцы же на всю зиму остались без князя. А Торжок, правда, на короткий срок, получил статус правящего центра. С тех пор Новый торг, словно козырная карта, использовался князьями в играх с Новгородом. Там гнездилась оппозиция старейшему городу31. Отнюдь не случайно отстраненный от должности архиепископ Антоний «выехал в Торжек, осердясь на новгородцев»32. Не зря и князь Всеволод, вынужденный покинуть Новгород, «седе на Тържку»33.
Таким образом, противоречия между Новгородом и Торжком достигли в начале XIII в. предельной остроты. Помимо приведенных фактов, яркое свидетельство тому — участие всех новоторжцев на стороне Ярослава Всеволодовича в войне с новгородцами34. Конечно, и Ярослав, и новоторжцы преследовали собственные цели. Новый торг стремился подчинить Новгород, стать главным городом Земли или выделиться, на худой конец, в независимую волость, город-государство. Князь Ярослав, пользуясь сепаратистскими устремлениями новоторжцев, старался подорвать мощь новгородской общины и отторгнуть от нее Торжок35. Новгород переживал самый, пожалуй, критический период своей истории. Перед ним возникла опасность лишения добытых в упорной борьбе вольностей и превращения княжения в наместничество суздальских правителей, опасность потери главенствующего положения в волости и утраты территориальной целостности. По существу вопрос стоял о жизни и смерти Новгорода как суверенного города-государства. Разрешить его могла лишь война.
К счастью для новгородцев, к ним вернулся Мстислав Мстиславич Удатной. Началась спешная подготовка к походу на Ярослава. Как нередко бывает в моменты неизвестности исхода событий «одиначество» новгородского общества дрогнуло: «Побегоша к Ярославу преступици кресту: человали бо бяху хрест честьныи к Мьстиславу съ всеми новгородци, яко всем одинакым быти, Володислав Завидиць, Гаврила Игоревиць, Гюрги Ольксиниць, Гаврильць Милятиниць, и с женами и с детьми»36. У Ярослава было немало мужей новгородских, «старейших» и «молодых»37. Вместе с ним на брань пошли, как было сказано, и «вси новотържьци». И, разумеется, «боронила» его «вся сила Суздальской земли», ведомая Великим Князем владимирским Юрием Всеволодовичем. Мстиславу и новгородцам помогали псковичи и смольняне со своими князьями, а также ростовцы с князем Константином Всеволодовичем. Война, стало быть, приобрела чрезвычайно сложный характер, будучи межволостной и внутриволостной38, т.е. внешней и внутренней, или гражданской. Последнее отчетливо сознавал летописец: «Оле страшно чюдо и дивно, братье; поидоша сынове на отця, брат на брата, раб на господина, господин на рабъ»39.
21 апреля 1216 г. в битве на Липице победа досталась Мстиславу с новгородцами. Костомаров, оценивая ее, писал: «Эта победоносная война утвердила за Новгородом то великое нравственное значение, которое уже прежде доставлено было ему Мстиславом. Прежде новгородцы установили ряд в Южной Руси, решали споры южных князей и судьбу правления их областей; теперь они распоряжались судьбою Суздальского края и принуждали признать приговор, нареченный их выборным князем над вопросом о праве на княжение, претендовавшее быть главою русской удельной федерации; вместе с тем эта война показала, что новгородцы умеют заставить уважать неприкосновенность и цельность своей областной самостоятельности»40. Оценка верная, но, на наш взгляд, не исчерпывающая.
Победа в Липицкой битве — важнейшая веха новгородской истории. Она явилась переломным моментом в отношениях Новгорода с князьями Владимиро-Суздальской земли. Более чем полувековой их натиск был остановлен. Новгородцы в длительной и упорной борьбе отстояли право «свободы в князьях», приобретенное ими еще в результате событий 1136 г., покончивших с господством Киева над Новгородом, отбили попытки превращения новгородского княжения в наместничество. Успех был закреплен посажением Константина на владимирский великокняжеский стол: «И посадиша новгородци Костянтина в Володимири на столе отни». В благодарность он «одари честью князи и новгородци бещисла»41. Все это сказалось на эволюции княжеской власти в самом Новгороде: сложились более благоприятные условия для соединения местной государственной организации с княжеской властью, оформившейся в один из институтов верховной власти Новгородской республики42. Благодаря липицкой победе Новгород не только удержал, но и укрепил свое положение главного города в волости, отстояв при этом ее территориальную целостность.
Примечания
1. НПЛ. С. 53, 242.
2. См., напр.: Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. II—III. С. 438; Беляев И.Д. История Новгорода Великого... С. 305; Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 126.
3. ПСРЛ. Т. X. С. 67—68.
4. Татищев В.Н История Российская. Т. III. С. 191; Т. IV. С. 345.
5. Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. С. 588—589; Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. 1. С. 83.
6. Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. 1. С. 83.
7. НПЛ. С. 53, 252.
8. Там же. С. 53—54, 252.
9. Беляев И.Д. История Новгорода Великого... С. 306—307.
10. Костомаров писал о городском вече, на котором взяла верх Ярославова партия. См.: Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. 1. С. 84.
11. См.: Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 1. С. 589.
12. Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. 1. С. 84—85.
13. Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 126.
14. НПЛ. С. 54, 253.
15. См.: Беляев И.Д. История Новгорода Великого... С. 307; Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. I. С. 85.
16. Беляев верно угадал причину отъезда Ярослава, которому стало ясно, что в Новгороде «сидеть не безопасно; а посему он поспешил убраться в Торжок, чтобы оттуда с большей безопасностью действовать на новгородцев». См.: Беляев ИД. История Новгорода Великого... С. 307.
17. НПЛ. С. 54, 253.
18. Там же.
19. Там же. С. 55, 254.
20. Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... С. 85.
21. См. с. 280 настоящей книги.
22. См.: НПЛ. С. 65, 220; ПСРЛ. М., 1962. Т. I. Стб. 510.
23. См.: НПЛ. С. 53, 55, 251, 255; ПСРЛ. Т. I. Стб. 492, 502.
24. См.: НПЛ. С. 52, 250.
25. Костомаров Н.И Севернорусские народоправства... Т. I. С. 85. См.: Картер М.К. Новгород Великий. Л., 1966. С. 92—96; Раппопорт П.А. Русская архитектура X—XIII вв. Каталог памятников. Л., 1982. С. 66—67. Возведение Борисоглебской церкви в Детинце дважды подчеркивает сам летописец, говоря, что она находилась в «граде». См.: НПЛ. С. 27, 34, 214.
26. НПЛ. С. 30, 217.
27. Там же. С. 35, 225.
28. Там же.
29. Там же. С. 37, 227.
30. Там же. С. 43, 236.
31. Беляев И.Д. История Новгорода Великого... С. 316.
32. Татищев В.Н. История Российская. Т. III. С. 207.
33. НПЛ. С. 64, 267—268.
34. См.: НПЛ. С. 35, 255; ПСРЛ. Т. I. Стб. 492—493; ПСРЛ. Т. X. С. 70.
35. О желании Ярослава завладеть Новым торгом см.: Татищев В.Н. История Российская. Т. III. С. 193, 195; Т. IV. С. 347, 348.
36. НПЛ. С. 55, 254—255.
37. Там же.
38. Необходимо отметить сложность внутриволостной борьбы, развивавшейся по двум линиям: внутриобщинной в самом Новгороде и межобщинной — в данном случае между Новгородом и Торжком.
39. НПЛ. С. 56, 256; ПСРЛ. Т. I. Стб. 494.
40. Костомаров Н.И. Севернорусские народоправства... Т. 1. С. 101.
41. Там же.
42. Ср.: Янин В.Л. Новгородские посадники. С. 128.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |