§ 1. Устроение духовной и социально-экономической жизни новгородцев по юридическим актам Новгородского князя Всеволода Мстиславича
Приступая к освещению борьбы в Новгороде начала XII в., М.Н. Тихомиров писал: «Летопись рассказывает о народных движениях в Новгороде XII столетия крайне кратко, обычно без мотивировки, разъяснения причин, вызвавших то или иное событие»1. И тут историку показалось, будто он располагает другими документами, «которые позволяют несколько подробнее осветить темные страницы истории Новгорода первой трети XII в., — это два устава Всеволода Мстиславича», т.е. Устав о церковных судах и так называемое «Рукописание». Обе грамоты, считает Тихомиров, возникли «приблизительно между 1130 и 1137 гг.», или «между временем построения церкви Ивана Предтечи на Опоках и изгнанием Всеволода Мстиславича из Новгорода»2. Далеко не все исследователи согласны с этой датировкой3. Высказывается даже мнение о поддельном, фальсифицированном характере Устава о судах4. Вслед за С.В. Юшковым, М.Н. Тихомировым, Ю.Г. Алексеевым мы признаем наличие в грамотах древней основы времени княжения в Новгороде Всеволода Мстиславича, неоднократно впоследствии редактируемой и потому обросшей поздними наслоениями, изменившими первоначальный облик памятников. Что же в них так обнадежило Тихомирова?
Внимание ученого привлекли два текста из Устава князя Всеволода. Первый текст гласит: «И аз въсмотрех в Фотея патриарха цареградьскааго грамоты, что принесл на Русь князь великыи Владимер, нареченныи в святемь крещении Василие, сын Святославль, а внук Игорев и преблаженныя княгыни прабабы Олгы, аже стоить в грамоте: торговыя вся весы, мерила и скалвы вощаныя, и пуд медовый, и гривенка рублевая и всякая известь, иже на торгу промежи людьми, от бога тако исконе уставлено есть епископу блюсти без пакости, ни умаливати, ни умноживати, а на всякыи год извещивати; а скривится, а кому приказано, а того казнити близко смерти, а живот его на трое: треть живота Святей Софии, а другаа треть Святому Ивану, а третьая треть сочьскым и Новугороду; а епископу, не управив того, за все то дати ему слово в день великааго суда; а печяловатися ему о том управлении якоже и о душах человечьскыих»5.
Свое обращение к приведенному тексту Тихомиров сопровождает следующим комментарием: «Ссылка на грамоты Фотия была проведена только для подтверждения нововведений, сделанных уставом о церковных судах, по которому наряду с епископом заведование весами и мерами переходило к церкви Предтечи на Опоках и всему Новгороду с его сотскими»6.
Существо произведенных Всеволодом «нововведений» Тихомиров определяет с помощью другого документального извлечения, в котором говорится: «И съзвал есмь 10 сочких и старосту Болеслава, и бириця Мирошку, и старосту Иваньскаго Васяту, и погадал есмь с владыкою и с своею княгынею, и с своими боляры, и с десятию сочьскыми и с старостами: дал есмь суд и мерила, иже на торгу, Святеи Богородици в Киеве и митрополиту; а в Новегороде Святеи Софии и епископу и старосте Иваньскому и всему Новугороду мерила торговая, скалвы вощаныи, пуд медовыи, и гривенку рублевую, и локоть Еваньскыи, и свои оброк: кубець черницам, а попу Иваньскому рускаа пись с Борисоглебьскым напол, а сторожю Иваньскому рускои порочици пятно, да десять конюхов соли. А не въступатися в тыии оброкы моим детем, ни моим наместником, ни моим боляром на дом Святеи Софии и Святого Ивана; а дом Святеи Софии владыкам строити с сочьскыми, а старостам и торговьцам, докладываа владыкы или кто будеть нашего рода князеи Новагорода строить дом Святого Ивана. А се приказываю своим наместником и тиуном суда церковного не обидети, не судити без владычня наместника»7.
Исходя отсюда, Тихомиров пришел к мысли, что «устав о церковных судах вводил в Новгороде новый порядок относительно заведования торговыми мерилами. Вместо одного епископа ими должны были ведать совместно епископ, Иванский староста и 10 сотских. Следовательно, новшество устава о церковных судах заключалось в уменьшении значения епископа в пользу сотских и иванских старост как представителей Новгорода». Поэтому и «роль епископа в общественной жизни Новгорода должна была уменьшиться, так как он терял не только значительную часть своих доходов, но и возможность оказывать влияние на торговую жизнь Новгорода»8. Автор резюмирует: «Таким образом, устав о церковных судах отражает собой очень важный и интересный момент в истории Новгорода — победу торгового и отчасти ремесленного населения Новгорода над епископом». Идея о понижении роли епископа в общественной жизни волховской столицы настолько увлекла Тихомирова, что он вовсе устранил новгородского владыку из числа тех лиц, кто получил право управлять торговыми мерилами: «Движение горожан в пользу установления городских привилегий привело к созданию устава о церковных судах, по которому управление торговыми мерилами перешло в руки купечества и отчасти князя, со всеми торговыми пошлинами, шедшими от этой монополии»9. Построения Тихомирова нам представляются шаткими.
Историк уверен в том, что до составления Устава новгородский епископ обладал более широкими правами в сфере «заведования торговыми мерилами», чем после его издания. На этом постулате он строит свои рассуждения, из него выводит логику исторического развития Новгорода. Уверенность исследователя в изначально широких правах местного епископа не может быть обоснована показаниями источников, поскольку таковых нет. История становления в Новгороде XI — первой трети XII в. общинной организации и республиканской государственности, особенности христианизации новгородского общества, наконец, характер Всеволодова Устава о церковных судах свидетельствуют не об уменьшении роли епископа в общественной жизни стольного города, не об ущемлении или ограничении его прав, а, напротив, о повышении общественного статуса владыки и о расширении осуществляемых им прав, делегированных ему новгородской вечевой общиной.
В начальный период распространения христианства на Руси общественное положение епископа в Новгороде заметно отличалось от аналогичного положения митрополита в Киеве и не столько вследствие различия санов, сколько своеобразия условий введения новой веры в Киевской и Новгородской землях. В Среднем Поднепровье, или Русской земле, христианство учреждалось преимущественно мирно, с согласия киевской, Полянской общины, одобрившей на вече замысел князя Владимира обращения в христианскую веру10. Это позволило митрополиту сразу же взять на себя исполнение важных общественных функций, что нашло отражение в Уставе Владимира11. Новгородским же словенам, как и другим восточнославянским племенам, киевские правители навязывали христианство силой, подвергая язычников принудительному крещению12. Многие десятилетия оно ассоциировалось в Новгороде с политическим господством Киева, а епископ воспринимался как проводник этого господства, олицетворявший стороннюю для новгородцев власть. Отсутствие внутренней связи между епископом и новгородской общиной с особой наглядностью проявилось в событиях 1071 г.13 Но по мере приобретения Новгородом независимости от «матери градов русских» и формирования собственных органов власти в новгородском обществе положение епископа менялось, и он становился носителем высшей власти, порожденной спонтанно, в процессе складывания местной республиканской государственности. Итоговый момент превращения новгородского епископа из внешней силы во внутригосударственную власть и зафиксировал, на наш взгляд, Устав о церковных судах Всеволода Мстиславича. Полагаем, что Устав является учредительным по своей сути. Приобщив епископа к важнейшим общественным делам и наделив его судебной властью, законодатель юридически оформил перемены в отношениях владыки с новгородской общиной, явственно обозначившиеся в первой трети XII в. Характерно, что в это время (20—30-е гг.) замечается стремление к автокефалии софийской кафедры от киевской митрополии14. Близился час, когда новгородцы введут принцип вечевого избрания епископа. И в 1156 г. «събрася всь град людии, изволиша собе епископь поставите мужа богомь избрана Аркадия; и шьдъше всь народ, пояша и из манастыря от Святыя Богородиця, и князь Мстислав Гюргевиць, и всь клирос Святыя Софие, и вси попове городьстии, игумени и церньци, и въведоша и, поручивъше епископью въ дворе Святые Софие»15.
Итак, церковный Устав князя Всеволода запечатлел не умаление общественной роли новгородского епископа, как доказывал Тихомиров, а существенное ее возрастание, связанное с предоставлением владыке серьезных полномочий в организации торговли и суда в Новгороде. Устав, по нашему мнению, не дает никаких оснований говорить о «победе» торгового и ремесленного населения Новгорода над епископом.
Нет ничего необычного в том, что в Уставе рядом с епископом на паритетных правах фигурируют представители Новгорода, а также Иванского торгового объединения — сотские и старосты. Становление новгородской территориальной общины на обломках племенного союза словен, начавшееся на рубеже X и XI столетий, сопровождалось нарастающей активностью как общины в целом, так и формирующих ее подразделений и структур. То был естественный процесс создания механизма общинного самоуправления, обеспечивающего жизнедеятельность новгородского общества. Именно под этим углом зрения необходимо рассматривать другую грамоту — «Рукописание» Всеволода.
Однако Тихомиров видит в «Рукописании» отражение дальнейшего (после принятия Устава) хода «борьбы за установление торговой автономии новгородцев от епископа и княжеской власти»16. Согласно Тихомирову, «Рукописание» является «первым известным нам русским уставом купеческих организаций. Значение его заключалось в том, что оно окончательно установило права крупнейшего объединения новгородских купцов "управливати им всякие дела Иваньская, и торговая, и гостиная". Следовательно, Иванскому сту передавалось ведение дел с иноземными гостями и приезжими купцами из других городов. «Рукописание» Всеволода проливает свет на большие политические и общественные сдвиги в новгородской жизни, только отдаленные отголоски которой обнаруживаются в наших летописях»17. К сожалению, представления историка о политических и общественных сдвигах в Новгороде, засвидетельствованных «Рукописанием», весьма противоречивы. «Отстраняя бояр и епископа от участия в делах Ивановского ста, — пишет он, — "Рукописание" в то же время выдвигает на первый план купеческую верхушку»18. Но буквально на следующей странице его книги читаем: «Законодательство Всеволода Мстиславича имело ярко выраженную классовую сущность. Оно проводилось в интересах боярства и купеческой верхушки, которую князь старался привлечь на свою сторону»19. Непонятно, как можно в интересах боярства, отстранить бояр от «участия в делах Иванского ста». Аналогичная неувязка у Тихомирова и с «черными людьми». Сперва исследователь говорит, что «Рукописание» Всеволода «передавало торговые дела и в руки тысяцкого и пошлых купцов, отстраняя от участия в них "черных людей". Вместе с тем ему «становится все более ясным усиливающееся значение "черных людей", именуемых в летописи и в уставах Всеволода чаще просто людьми. Они добиваются участия в распоряжении торговыми судами и торговыми мерилами, с которыми связаны возможности совершения различного рода злоупотреблений»20.
Отмеченные противоречия обнаруживают поспешность и непродуманность суждений Тихомирова о «Рукописании» князя Всеволода. Но дело, собственно, не в этих противоречиях, а в ошибочности взгляда автора на исторический смысл и значение всеволодова «Рукописания». Грамота указывает на осуществление Всеволодом Мстиславичам двух крупных мероприятий. Первое из них состояло в строительстве церкви Ивана Предтечи «на Петрятине дворище» и материальном ее обеспечении, второе — в придании храму статуса организационного центра торговой корпорации, получившей впоследствии наименование Иванского ста. Эти мероприятия нельзя истолковывать как направленные против новгородского епископа или как подрывающие его общественное положение и знаменующие «победу торговых элементов города»21. Они не стесняли компетенцию владыки, который «без пакости» должен был блюсти «торговыя вся весы, мерила и скалва вощаныя, и пуд медовый, и гривенка рублеваа и всякая известь иже на торгу промежи людьми». В «Рукописании» речь идет о практическом ведении торговли и взвешивании продаваемых товаров, но не о надзоре за торговыми «мерилами»22. Поэтому упоминание там епископа было излишним. Но и названные «дела Иванская» князь не отдал полностью «управливати» купеческому объединению. Помимо старост от купцов, они находились под присмотром и тысяцкого, представлявшего, по-видимому, весь Новгород, т.е. новгородскую вечевую общину. «Рукописание» отмечает усиление самодеятельности местной общины, расширение ее управленческих функций как в своих верхних эшелонах, так и в низовых звеньях.
Таким образом, Устав о церковных судах и «Рукописание» Всеволода Мстиславича если и отразили борьбу общественных сил, то не внутри Новгорода, между епископом и торгово-ремесленным населением, а вовне, между киевской общиной и ее агентом в лице князя и крепнущей новгородской общиной. Это была борьба за государственный суверенитет, сферы управления обществом, за автономию новгородской епископии от Киевской митрополии. В ходе ее новгородская община конституировалась в самодеятельный город-государство, вечевую республику, в результате чего епископ становился общинной властью.
Примечания
1. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI—XII вв. М., 1955. С. 163.
2. Там же. С. 171.
3. Сводку мнений см.: Алексеев Ю.Г. Псковская судная грамота и ее время: Развитие феодальных отношений на Руси XIV—XV вв. Л., 1980. С. 36; Российское законодательство X—XX веков. М., 1984. Т. 1. С. 349.
4. См.: Зимин А.А. Уставная грамота князя Всеволода Мстиславича // Академику Б.Д. Грекову ко дню семидесятилетия: сб. статей. М., 1952. С. 123—131; Щапов Я.Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI—XIV вв. М., 1972. С. 165—177.
5. НПЛ. М.; Л., 1950. С. 487; ПРП. М., 1953. Вып. II. С. 164; Российское законодательство X—XX веков Т. 1. С. 251—252.
6. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания... С. 176.
7. НПЛ. С. 485—486; ПРП. Вып. II. С. 162—163: Российское законодательство X—XX веков Т. 1. С. 250—251.
8. Там же.
9. Там же. С. 181.
10. См.: Фроянов И.Я. Начало христианства на Руси // Курбатов Г.Л., Фролов Э.Д., Фроянов И.Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л., 1988.
11. См.: ПРП. М., 1952. Вып. 1. С. 237—238, 241—242; Российское законодательство X—XX веков Т. 1. С. 139—140; 148—150.
12. Фроянов И.Я. Начало христианства на Руси. С. 246—253.
13. См. с. 114 настоящей книги.
14. См.: Янин В.Л. Печать новгородского епископа Иоанна Попьяна // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1978. Т. IX; Хорошев А.С. Церковь в социально-политической системе новгородской феодальной республики. М., 1980. С. 26; Мартышин О.В. Вольный Новгород: Общественно-политический строй и право феодальной республики. М., 1992. С. 211.
15. НПЛ. С. 29—30, 216.
16. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания... С. 181.
17. Там же. С. 187.
18. Там же. Мысль об отстранении бояр от заведования делами Иванского ста разделяет и Мартышин. «Купцы, — говорит он, — добились крупного успеха в деле изоляции боярства от торгового управления, зафиксированного грамотой Всеволода Мстиславича церкви св. Ивана на Опоках. Вмешательство боярства в торговлю ограничивалось, по этой грамоте, участием тысяцкого, который в данном случае объявлялся представителем житьих и черных людей» (Мартышин О.В. Вольный Новгород... С. 170). Не совсем ясно, как могли бояре «вмешиваться в торговлю» через представителя житьих и черных людей. К сожалению, у автора на этот счет нет пояснений.
19. Там же. С. 188.
20. Там же.
21. Ср.: Там же. С. 185.
22. Этим, разумеется, содержание «Рукописания» не исчерпывается. Мы оставляем в стороне роспись доходов церкви св. Ивана. Не касаемся также торгового суда, поскольку о нем говорится уже в Уставе Всеволода и, стало быть, он в «Рукописании» — не новость.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |