11.3. Александр Невский в эпоху «холодной войны»
После фазы интенсивного производства текстов и образов в 1941—1945 гг. число новых книг, журнальных статей и картин, предметом которых был Александр Невский, в послевоенное время стало заметно снижаться. Но и после 1945 г. Александр Невский сохранил заметное место героя в советском пантеоне. Официальный образ, преимущественно запечатлевшийся в советской культурной памяти1, особенно хорошо реконструируется на примере школьных учебников истории2, словарных статей3, научно-популярной литературы4 и разнообразных монументальных проектов5.
Всего через тринадцать лет после реабилитации Александра Невского в 19.37 г. Большая советская энциклопедия (БСЭ) прославляла его как «одного из любимейших национальных героев русского народа». В 1950 г. она почтила статьей в три столбца этого «новгородского князя, великого русского полководца, крупнейшего политического деятеля и дипломата XIII в., национального героя»6. В статье в первую очередь отдавалось должное его дости жениям как военного героя и стратега. В этом тексте нашли свое выражение все известные элементы советского патриотического дискурса, начиная с демонизации внутренних и внешних врагов Руси и похвалы тактической ловкости Александра и вплоть до указания на речь Сталина на Красной площади 7 ноября 1941 г.7
Имеющие однозначную связь с культом вождя 1930—1940-х гг. элементы, например прямые отсылки к личности Сталина, исчезают после 1956 г. из официальных текстов об Александре Невском. Это становится очевидным при взгляде на соответствующую словарную статью в новом издании БСЭ 1970 г.8. Десталинизация и разрыв с культом личности привели к сокращению и конкретизации текстов о Невском. Напрасно было бы теперь искать не только указаний на Сталина в этой статье, но и даже эпитета «национальный герой» и шаблонно избыточного перечисления внутренних врагов и «предателей»9. Также и определение «псы-рыцари», данное Марксом Тевтонскому ордену, явно больше не вписывалось в желанную для властей историческую картину «немецко-русских» отношений. Изменения задели только «поверхность» советского патриотического образа Александра Невского. Но его ядро осталось нетронутым. Сама речь Сталина, в которой он заклинал героические образы Александра Невского, Дмитрия Донского и других вдохновить Красную армию на борьбу с вермахтом, вновь обнаруживается в текстах 1960-х гг. — правда, в форме парафраза и без упоминания «автора»10.
Рассказ об Александре Невском был неизменной составной частью нарратива о вековой борьбе народов СССР за свою независимость и одновременно — элементом канонического дискурса памяти о Великой Отечественной войне. Воспоминание о герое XIII в. было вплетено в него двояким образом. Во-первых, Александр Невский возникает в официальном нарративе о войне в связи с рассказом о речи Сталина на Красной площади (1941), учреждением военного ордена его имени (1942), наименованием в его честь эскадрильи самолетов (1943) и в связи с патриотической культурой в целом11. Изображение Александра Невского на орденской звезде использовалось, например, как декоративный элемент на советских памятниках жертвам Великой Отечественной войны12. Во-вторых, тексты и артефакты культа Александра Невского 1941—1945 гг. играли центральную роль внутри дискурса о Невском послевоенного времени. Многие из текстов этой эпохи об Александре заканчиваются историей учреждения ордена Александра Невского в 1942 г.13. Некоторые работы напрямую посвящены сорока тысячам награжденных этим орденом или же подробно останавливаются на биографиях и заслугах отдельных кавалеров ордена14. В Музее Александра Невского в Переславле-Залесском (см. гл. 11.4) отдельный зал был посвящен горожанам, награжденным орденом Александра Невского15. Орденская звезда была излюбленным предметом для иллюстраций текстов и книг о героях Невской битвы16. То же относится и к известному «портрету» Александра Невского работы Павла Корина (1942—1943) (см. гл. 10.3). Репродукции этой картины помещались в учебниках истории и биографиях Невского, а к 725-й годовщине битвы на льду Чудского озера (1967) репродукция украсила почтовые марки17. Также и тексты, возникшие непосредственно перед нападением Германии и в значительной степени повлиявшие на образ Александра Невского в военные годы, например поэма Константина Симонова «Ледовое побоище» или фильм Эйзенштейна «Александр Невский» (оба произведения относятся к 1938 г.), и после 1945 г. формировали память об этой фигуре. Например, в учебнике «Рассказы по истории СССР для 4-го класса» описание битвы 1242 г. не только снабжено симоновскими строчками, но весь текст полон цитат из фильма18. Некоторые фрагменты кинокартины, в особенности заключительная речь героя («Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет!»), относящаяся к каноническим лозунгам советской военной пропаганды, пользовались в то время статусом исторически аутентичной цитаты19. Программные слова киногероя не только цитировались в многочисленных текстах как высказывание, действительно прозвучавшее из уст Александра Невского20, но и украсили цоколь памятника, воздвигнутого Невскому в Новгороде в 1959 г.21.
И после 1945 г. Александр Невский оставался «местом памяти», обладавшим в основном военными характеристиками. В словарной статье в БСЭ издания 1950 г. он помещен в ряд «великих русских полководцев»22, но и двадцатью годами позже он выступал в качестве одного из «крупнейших военачальников своего времени»23. Наряду с портретами Кутузова, Суворова и др., «портрет» Невского, обвитый венком из листьев лавра и дуба, украшал общественные учреждения, школы, конторы, казармы24. Книги по «истории русского военного искусства» посвящали ему и его тактическому мастерству специальные главы25.
В военной истории России особенный интерес представляли стратегические решения Александра. Тактические планы XIII в.
должны были служить для будущих защитников Отечества примерами мастерства в военном деле26. Советские учебники истории в послевоенное время выполняли функцию компендиумов по преподаванию военного искусства. Почти все они содержали подробные рисунки и схемы, на материале которых изучались (предполагаемые) расположение и движение «своих» и вражеских войск в исторических битвах 1240 и 1242 гг.27.
Едва ли существовало хотя бы одно повествование о битве на льду Чудского озера, где отсутствовал бы развитый в 1937 г. Козаченко тезис о том, что при построении своего войска перед битвой Александр усилил фланги, создав таким образом предпосылку для окружения и разгрома войск ордена28. По мнению многочисленных авторов, течение и исход битвы 1242 г. указывали на то, что уже в XIII в. русское военное искусство далеко превосходило «западное». Как утверждалось в статье БСЭ в 1950 г., победы Александра «определили передовой характер русского военного искусства, которое показало свое превосходство [! — Ф.Б.Ш.] над военным искусством других стран»29. Особо новаторским было использование пеших войск в битве 1242 г., подчеркивает С.О. Шмидт:
- В истории военного искусства Средних веков победа Александра Невского на Чудском озере имела большое значение: русское пешее войско окружило и разгромило рыцарскую конницу и отряды пеших кнехтов задолго до того, как в Западной Европе пехота научилась одерживать верх над рыцарями30.
Наряду с этим ввод в битву резерва представлялся как совершенно новый элемент ведения боя в те времена31. Отвечая на контрольный вопрос учителя: «В чем проявились полководческие дарования Александра Невского?»32 — советские школьники должны были непременно указать на очевидное уже в XIII в. превосходство русского военного искусства над «западным».
Александра Невского и после войны ценили прежде всего за его победы 1240 и 1242 гг.33, поскольку «победы русского народа под предводительством Александра Невского имели огромное значение и спасли Северо-Западную Русь в тяжелое время от порабощения немецкими и шведскими феодалами»34. Победа в битве на Чудском озере, как и прежде, оставалась самым большим историческим достижением Александра. События 5 апреля 1242 г. преподносились советским детям как один из двадцати важнейших эпизодов истории СССР35. Небольшое изображение битвы с Тевтонским орденом находится на внутренней стороне обложки вышедшего десятым изданием в 1980 г. учебника истории — наряду с картинами Полтавской битвы (1709), Отечественной войны (1812), Октябрьской революции (1917), Великой Отечественной войны (1941—1945), первого полета человека в космос (1961), XV съезда КПСС (1976) и т.п.36. В этом перечислении «звездных мгновений» отечественной истории Ледовое побоище представляется первым действительно историческим «событием» после «расцвета Киевского государства» (XI в.) и «первого упоминания Москвы» (1147)37. Наряду с победой над Тевтонским орденом в дискурсе об Александре Невском снова стало уделяться больше внимания битве на Неве. Это событие в БСЭ издания 1950 г. оценивалось как «знаменитая Невская битва»38. «Разгром шведов на Неве имел большое значение», — говорится в учебнике Епифанова и Федосова39. У В.Т. Пашуто эти события представлены как битвы гигантского масштаба — в 1240 г. около сотни шведских кораблей с пятьюдесятью тысячами человек предприняли попытку завладеть Новгородом40.
Оценка победы 1240 г. следовала за изменением образа врага в советском патриотическом дискурсе об Александре Невском. Перед лицом изменившейся после 1945 г. внешнеполитической ситуации заклинания о «немецком натиске на Восток» потеряли свое значение41. Место старого образа врага заступил теперь «агрессивный Запад». Немногие тексты из дискурса об Александре Невском столь прямолинейно связаны с новыми идеологическими установками, как работы С.В. Липицкого. В своей книге о битве на льду Чудского озера он напоминает своим читателям, что
- реакционные круги империалистов США, Англии, Франции и других капиталистических стран противопоставляют миролюбивой политике Советского Союза политику «с позиции силы», политику гонки вооружений, создания агрессивных военных блоков и подготовки третьей мировой войны42.
По Липицкому, пока будет существовать империализм, сохранится и опасность агрессивных войн, поэтому «Коммунистическая партия Советского Союза воспитывает весь советский народ в духе высокой революционной бдительности и постоянной, готовности к защите социалистической Отчизны»43.
В этом контексте советские историки послевоенного времени заново открыли два элемента истории об Александре Невском: сотрудничество в борьбе против Руси в XIII в. «западных» врагов между собой и роль папской курии как инициатора и координатора этого заговора44. Тезис о том, что римский папа подстрекал к нападению на народы Прибалтики и Русь шведов, датчан и Тевтонский орден в первой половине XIII в., не был абсолютно новым. Его можно обнаружить в работах Соловьева, в текстах, относящихся к национальному и церковно-сакральному дискурсам XIX в., в текстах евразийцев и в советском «реабилитационном сочинении» Козаченко 1937 г.45. Однако в СССР после 1945 г. — на фоне создания политических блоков и разделения Европы на «Восток» и «Запад» — интерес к истории враждебной России политике «Запада» вырос. Уже в 1949 г. «политически сведущий» (как его именует Нольте) историк Владимир Терентьевич Пашуто написал статью о политике папской курии по отношению к Руси в XIII в.46. Утверждение Пашуто, что папская курия систематически устраивала крестовые походы против русских княжеств, было в последующие годы подхвачено историками И.П. Шаскольским и Б.Я. Раммом и получило дальнейшее развитие47. Наряду с вновь ожившим вражеским образом папской курии этот тезис после 1945 г. стал составной частью советского патриотического дискурса об Александре Невском48. Согласно точке зрения Шаскольского и Пашуто, Тевтонский орден, Дания и Швеция последовали призывам папы Григория IX к крестовому походу против языческих и «схизматических» народов Северной Европы и согласовали свои агрессивные планы, используя слабость Руси после «нападения монголов»49.
Скоординированные нападения западных врагов на Русь представлялись в советских школьных учебниках как выражение предательства и неблагодарности. С начала XIII в. Русь, согласно официальному историческому дискурсу, была государством, чья культура была равноценна культуре стран Западной Европы. «Накануне монгольского нашествия перед русской культурой в XIII в. открывалась такая же широкая дорога дальнейшего прогресса, как и перед культурой североитальянских городов этой эпохи»50. Вторжение и господство монголов, однако, «на многие века затормозило экономическое и культурное развитие народов нашей страны»51. Русь при этом, согласно основной мысли, пострадала также и за Европу: «Героическая борьба народов Руси [против монголов] спасла Европу от страшного нашествия»52. При ответе на вопрос о том, какое «значение имела героическая борьба народов нашей страны против монголо-татарских завоевателей для народов Западной Европы?»53, советским школьникам настоятельно рекомендовалось сопоставить «освобождение Европы от фашизма» с историей «спасения континента» от монголов. Здесь Русь еще раз представала как «спасительница Европы». И западный, империалистический мир, который в XX в. — как казалось — погряз в заговоре против СССР, не изъявлял благодарность за жертвы советского народа во Второй мировой войне, подобно католическим государствам средневековой Европы, враждебным к ослабленной монголами Руси.
При исследовании образа врага в советском патриотическом дискурсе об Александре Невском бросается в глаза и подчеркивание классовой принадлежности западных агрессоров. Если в военные годы исторический враг Невского описывался в первую очередь как национальная группа («немцы»), то теперь авторы выбирали признаки, которые характеризовали бы захватчиков XIII в. как «классовых врагов»: «немецкие феодалы»54, «шведские феодалы»55, в целом «феодалы Западной Европы»56. Это заключение корреспондирует с соответствующим изменением картины мы-группы в изучаемых текстах. Наряду с Александром Невским признания заслуживали сражавшиеся с ним бок о бок простые люди57. Мы-группа, «народ», описывается как национальная, русская общность58, которая героически защищала свою родину59. При этом особенно стал подчеркиваться вклад нижних слоев общества. Ремесленники и крестьяне, «трудовые люди»60, «воодушевленные горячей любовью к Родине»61, победили западных феодалов и рыцарей62. Этот обновленный интерес к нижним слоям и подчеркивание относительности роли личности в историческом процессе можно, кажется, интерпретировать как следствие реабилитации Покровского и его школы после 1962 г. В этом проекте образа мы-группы особенно ясным представляется стремление к компромиссу между «национальным» и «марксистским» основаниями историографии. Но вопреки тому, что, казалось бы, диктовалось логикой образа врага — (католического) «Запада» — в текстах, посвященных Александру Невскому, мы-группа русского народа не описывается как общность православных христиан. В изученных нами источниках послевоенного времени отсутствуют тенденции ресакрализации дискурса коллективной идентичности, которые можно установить для периода Великой Отечественной войны (см. гл. 10.3). Возможно, это связано с тем, что в отношениях между государством и церковью вновь отмечалась напряженность, в особенности после 1959 г.63.
Внутри идеологии советского патриотизма история русского народа занимала особое место. Но неверно характеризовать официальный исторический нарратив, составлявший содержание советских школьных учебников истории в послевоенное время, как воспроизводство в чистом виде образа истории в духе русского национализма64. В официальном изложении истории СССР отводилось также место истории других «советских народов». В основе «Истории народов СССР» лежала, разумеется, москвоцентричная концепция, в соответствии с которой «история народов и народностей с неизбежностью впадала в историю всей Российской империи и находила свое логичное завершение в победе Октябрьской революции»65. Этот образ истории соответствовал официальной концепции коллективной идентичности, которая объясняла, что все граждане СССР должны рассматривать себя и как часть многонационального советского народа, и как представителей той этнической группы или национальности, которая указана в их паспорте66.
В официальном историческом нарративе особое значение получали те эпизоды, которые можно было причислить к общей сокровищнице памяти «объединенных» в Советском Союзе народов и на материале которых советское многонациональное государство получало свою историческую легитимацию. События «героического сопротивления народов нашей страны»67 казались отвечавшими нуждам нарратива, формирующего коллективную идентичность для многонациональной мы-группы. Важнейшей составной частью в этом нарративе был рассказ об освобождении Европы от фашизма68. Но уже в XIII в. можно было обнаружить два крупных события такого же рода: «татаро-монгольское нашествие» и агрессия рыцарских орденов или объединенных католических сил с Запада. В то время как натиск с Востока затронул наряду с русскими также и народы Кавказа69, на Западе, согласно официальной версии истории, русские и народы Прибалтики вместе противостояли общей беде.
После вынужденной «реинтеграции» Прибалтийских государств в СССР в 1939—1945 гг., перед советской исторической наукой встала задача объяснения детям школьного возраста «исторической связи» литовцев, латышей и эстонцев с русским народом. Во всех исследованных нами школьных учебниках история об Александре Невском рассказывалась под заголовком «Борьба русского народа и народов Прибалтики со шведскими и немецкими феодалами»70. Прежде чем напасть на землю новгородцев, тевтонские рыцари «уже завоевали Прибалтику, жестоко подавили сопротивление прибалтийских народов — предков эстонцев, латышей и литовцев»71, согласно версии Голубевой—Геллерштейна72. В борьбе с тевтонскими рыцарями прибалтийские народы часто поддерживали русские войска (дружины)73, поскольку «ливы, эсты, латгалы и др. — издавна были тесно связаны с русскими землями»74. Эта «дружба» прибалтийских народов с русским только укрепилась в «совместной борьбе против общих врагов»75. То, что «вечная дружба» прибалтийских народов с русским была чистой химерой, позднее проявилось в событиях 1990—1991 гг., когда Прибалтийские республики — наряду с Грузией — первыми объявили о своем суверенитете и выходе из состава СССР.
Примечания
1. История жизни Александра Невского в рассматриваемое здесь время неоднократно становилась предметом беллетристики. См., например: Югов А.К. Александр Невский. М., 1983, 1986, 1990, 1993. (Первая часть исторического романа «Ратоборцы»: М., 1949 (многочисленные издания вплоть до 1993 г.)); Субботин A.A. За землю русскую: Роман об Александре. Невском. М., 1957, 1963, 1988, 1994, 1999; Мосияш С.П. Александр Невский: Трилогия. Л., 1982, 1988, 1989, 1994, 1998. Эти источники, которые невоз-. можно охватить в настоящей работе, заслуживают отдельного специального изучения. О советском патриотическом образе Александра Невского в послевоенное время см. также: Nolte. Drang nach Osten. S. 214ff; Данилевский И.Н. Александр Невский: Русь и Орда; Лурье Я.С. Ордынское иго и Александр Невский (особ, со с. 121).
2. Предмет истории преподавался в школах СССР на базе единообразного учебного плана, утвержденного для всех пятнадцати республик, и на' основе одних и тех же учебников. См.: Davies. Perestrojka und Geschichte. S. 217. В дальнейшем будут исследованы следующие учебники для преподавания истории в советских школах: Бущик Л.П. История СССР: Пособие для учителя VIII класса средней школы / Под ред. A.M. Панкратовой. М., 1954; Епифанов П.П., Федосов НА. История СССР. Учебное пособие для IX-X классов средней школы. М., 1964. (Награжден поощрительной премией на открытом конкурсе учебников истории. Тираж: 1,9 млн. экз.); Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса; Нечки-\ на М.В., Фадеев A.B. История СССР. Учебное пособие для VII класса. М., 1962. (Награждено поощрительной премией на открытом конкурсе учебников истории. Тираж: 2,45 млн. экз.); Нечкина М.В., Лейбенгруб П.С. История СССР. Учебное пособие для VII класса. М., 1967; Рыбаков, Сахаров, Преображенский, Краснобаев. История СССР. О значении школьных учебников как исторических источников см. также гл. 6.3.
3. Александр Невский // БСЭ. М., 1950. Т. II. С. 76—78; Шмидт С.О. Александр Невский // Советская историческая энциклопедия (далее: СИЭ). М., 1961. Т. I. С. 371—372; Он же. Александр Невский // БСЭ. М., 1970. Т. I. С. 408—409. (Обе статьи Шмидта практически идентичны); Александр Невский // Советская военная энциклопедия. М., 1976. Т. I. С. 143.
4. Пашуто В.Т. Александр Невский. М., 1975 (первое изд.: 1974). (Серия: «Жизнь замечательных людей», тираж: 100 000 экз.); Беляев H.H. Александр Невский. М.: Воениздат, 1951; Липицкий С.В. Ледовое побоище. М., 1964. (Серия: «Героическое прошлое нашей родины»); Строков А. Историческая победа на Чудском озере в 1242 году. К 740-летию Ледового побоища // Военно-исторический журнал. 1982. № 3. С. 53—58. Историк Владимир Терентьевич Пашуто (1918—1983) в значительной степени создал советский патриотический образ Александра Невского послевоенного времени. Опубликовавший первую работу об Александре Невском в 1939 г., Пашуто стал признанным экспертом по Невскому благодаря своей книге «Александр Невский и борьба русского народа за независимость в XIII веке» (М., 1951). Им написан соответствующий параграф в «Очерках истории СССР» (Период феодализма IX—XV вв.: В 2 ч. / Под ред. Б.Д. Грекова, Л.В. Черепнина, В.Т. Пашуто. М., 1953. Т. I. С. 760—907). Критический обзор см .: Данилевский И.Н. Александр Невский: Русь и Орда; Он же. Александр Невский: Русь и Орден. А также см. уже упомянутую научно-популярную биографию Александра Невского 1974 г. В 1960-е гг. работы Пашуто подверглись нападкам со стороны его коллег из-за многочисленных источниковедческих ошибок. (См. об этом: Бегунов, Клейненберг, Шаскольский. Письменные источники о Ледовом побоище. С. 174 и далее.) О Пашуто см. также: Чернобаев A.A. Историки России. Кто есть кто в изучении отечественной истории: Библиографический словарь. Саратов, 2000. С. 390.
5. Проекты памятников в Новгороде, Владимире-на-Клязьме, Переславле-Залесском и Пскове.
6. Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 76.
7. Речь Сталина упоминают также: Потемкин А.Н. Великий русский полководец Александр Невский. М., 1952. С. 37; Бущик. История СССР. С. 248.
8. Шмидт. Александр Невский // БСЭ. 1970. Т. I. С. 408—409.
9. Это соответствует точке зрения Шульца, который устанавливает отход от героического культа и мифической образности в советской картине истории послесталинского времени. См.: Iggers, Schulz. Geschichtswissenschaft. Sp. 946.
10. Липицкий. Ледовое побоище. С. 62.
11. См., напр.: Великая Отечественная война. 1941—1945: Энциклопедия / Гл. ред. М.М. Козлов. М., 1985. Репродукция картины П. Корина «Александр Невский»: С. 256—257. Об учреждении ордена Александра Невского: С. 513 (Ил.: С. 512—513). О летной эскадрилье: С. 624 (статья «Русская православная церковь»). О роли Сталина в войне: С. 681.
12. На памятнике павшим в Великой Отечественной войне в Новосибирске размещена увеличенная репродукция ордена Александра Невского, учрежденного в 1942 г.
13. Историю ордена описывают: Бущик. История СССР. С. 247—248; Пашуто. Александр Невский. С. 154 и далее; Липицкий. Ледовое побоище. С. 64. Указание на награду можно найти в: Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 78; Шмидт. Александр Невский // БСЭ. 1970. Т. I. С. 409; Рыбаков и др. История СССР. С. 91; Строков. Историческая победа... С. 58.
14. Книга Липицкого «Ледовое побоище» прямо предназначена орденоносцам. Биография Александра Невского, написанная Пашуто, заканчивается коротким изложением историй награжденных командиров Красной армии (со с. 154).
15. 12-й зал музея назывался «Переславцы — кавалеры ордена Александра Невского». См.: Иванов К.И. Музей Александра Невского в городе Переславле-Залесском. Ярославль, 1951. С. 28.
16. См., напр.: Шмидт. Александр Невский // СИЭ. Ст. 371. Также обложка книги: Пашуто. Александр Невский.
17. Картину Корина в качестве иллюстрации см.: Рыбаков и др. История СССР. С. 89; Пашуто. Александр Невский. С.З. Пашуто останавливается на истории этой картины: С. 78—79. О музее в Переславле-Залесском см.: Иванов. Музей Александра Невского... С. 27.
18. Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 23—24. Отдельные элементы диалогов из этого фильма приводятся здесь почти дословно — как «исторические цитаты», например призыв новгородского веча к Александру («Надо звать князя Александра Ярославича»); излагается тактика нападения Александра как превентивная защита («Нельзя допустить врага к Новгороду. Надо идти ему навстречу и бить самим») и приводится его боевой клич перед битвой на льду Чудского озера («За Русь родную!»).
19. Это утверждение относится и к некоторым другим сценам из фильма, вошедшим в качестве «исторически-аутентичного» образного материала в научно-популярные тексты. См., например: Пашуто. Александр Невский. С. 64—65 (сцены из фильма — вече в Новгороде).
20. Иванов. Музей Александра Невского. С. 19; Строков. Историческая победа... С. 58: «Народное предание донесло до нас из глубины веков замечательные слова Александра Невского, сказанные им после Ледового побоища: "Кто с мечом к нам войдет, от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет русская земля"». Строков называет эту речь также «нерушимой клятвой» советских солдат, которые защищают социалистическое отечество.
21. См.: Евгеньев М. Установление бюста Александра Невского // Новгородская правда. 1959. 23 авг. № 167 (3785). С. 4.
22. Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 77.
23. Шмидт. Александр Невский // БСЭ. 1970. Т. I. С. 409. См. также: Александр Невский // Советская военная энциклопедия. Заслуги Александра как военачальника подчеркивают также: Епифанов, Федосов. История СССР. С. 59—60; Рыбаков и др. История СССР. С. 89, 91.
24. См., напр.: Александр Невский: Литография работы Новиковского // Полководцы и флотоводцы: Серия литографий (состоит из 21 листа с отдельными портретами (44 х 60 см). 1985 (РНБ. Отдел эстампов).
25. См., напр.: Разин Е.А. История военного искусства. М., 1957. Т. 2. С. 139—260; Строков A.A. Военное искусство Александра Невского // О начальных этапах развития русского военного искусства. М., 1951. С. 92—100. В Советской военной энциклопедии подчеркивается: «Полководческое искусство А.Н. вошло в золотой фонд истории русского и мирового военного искусства».
26. См. также детскую книжку: Митяев А. Книга будущих командиров. М., 1970. Особ. с. 86—90 (гл. о Ледовом побоище).
27. О Невской битве: Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 49; Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 81; Рыбаков и др. История СССР. С. 89; Пашуто. Александр Невский. С. 96—97. О Ледовом побоище: Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 24; Бущик. История СССР. С. 247; Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 50; Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 82; Рыбаков и др. История СССР. С. 89; Пашуто. Александр Невский. С. 96—97.
28. Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 24; Бущик. История СССР. С. 246; Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 50; Рыбаков и др. История СССР. С 90—91; Пашуто. Александр Невский. С. 75; Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 77.
29. Там же. С. 77.
30. Александр Невский // БСЭ. 1970. Т. I. С. 408—409.
31. Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 77. См. также: Потемкин. Великий русский полководец. С. 17.
32. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 61. См. также: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 84; Рыбаков и др. История СССР. С. 91.
33. Вторая половина жизни Александра, когда он, будучи великим князем Владимирским, сотрудничал с монголами, отступила в советском патриотическом дискурсе на задний план. Это положение подтверждают: Данилевский И.Н. Александр Невский: Русь и Орда. С. 207; Лурье. Ордынское иго и Александр Невский. С. 121.
34. Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 50.
35. Пашуто настаивает, что на стороне «русских» в этой «решительной битве» сражались под знаменем Александра Невского всего 20 000 воинов. См.: Пашуто. Александр Невский. С. 73—74.
36. Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. Внутренняя сторона обложки.
37. В этом же учебнике рядом с параграфом, посвященным битве 5 апреля 1242 г., есть указание: «Запомни эту дату!» (Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 24).
38. Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 77.
39. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 60.
40. Пашуто. Александр Невский. С. 63.
41. В середине 1970-х гг. снова стало возможно вспоминать об оживленных торговых связях и фазах военного сотрудничества в XIII в. между Ганзой или Тевтонским орденом, с одной стороны, и городами Псковом и Новгородом, с другой (см.: Пашуто. Александр Невский. С. 55—56; С. 147 и далее; С. 153). Девиз «торговля сильнее войны» (С. 124), который, как пишет Пашуто, реализовывал Александр Невский, стремясь заключить мир с Тевтонским орденом в пятидесятые годы XIII в., сильно напоминает о «духе» советско-немецких переговоров и «Московском договоре» 1970 г. Пашуто в этой связи представляет также тезис о том, что Александр оберегал Русь от новых нападений с Севера и Востока не только своей военной, но и «торговой политикой» (Там же. С. 153).
42. Липицкий. Ледовое побоище. С. 64.
43. Там же. С. 65.
44. См. также: Nolte. Drang nach Osten. S. 214.
45. Козаченко. Замечательный исторический урок. С. 160. Василиос Макридес указывает на то, что «антизападная ориентация Советского Союза... до какой-то степени [обслуживала] антизападную направленность Русской православной церкви... хотя, конечно, не существовало никакого полного обеспечения и неразрывной континуальности от православного антизападничества до его советского преемника» (Makrides V. Antiokziden-talismus und Antieuropäismus. S. 18).
46. Пашуто В.Т. О политике папской курии на Руси (XIII век) // Вопросы истории. 1949. № 5. С. 52—16. См. об этом: Nolte. Drang nach Osten. S. 214.
47. Шаскольский И.П. Папская курия — главный организатор крестоносной агрессии 1240—1242 гг. против Руси // Исторические записки. 1951. Т. 37. С. 169—188; Рамм Б.Я. Папство и Русь в X—XV вв. М.; Л., 1959. См. об этом: Nolte. Drang nach Osten. S. 214. Нольте полагает, что Пашуто и Шаскольский в основном опираются на работы Г.А. Доннерта (Donnert G.A. Kardinal Wilhelm von Sabina, Bischof von Modena. Helsingfors, 1929) и Амманна (Ammann. Kirchenpolitische Wandlungen).
48. Пашуто. Александр Невский. С. 58, 68; Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 76—77. См.: Oberländer. Sowjetpatriotismus. S. 198; Епифанов; Федосов. История СССР. С. 59; Бущик. История СССР. С. 241, 243, 245. Во многих школьных учебниках участие римского папы в «западной» агрессии вообще не упоминалось. См., напр.: Нечкина, Фадеев. История СССР.5
49. В качестве источника о договоренности Тевтонского ордена и Дании о нападении на Русь Шаскольский называет Стенбийский договор (1238), заключению которого содействовали папские дипломаты. Историк предполагает, что в эти договоренности была вовлечена также и Швеция (см.: Nolte. Drang nach Osten. S. 214). С этой аргументацией согласен Пашуто, см.: Пашуто. Александр Невский. С. 57—58.
50. Бущик. История СССР. С. 238.
51. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 58. См. также: Бущик. История СССР. С 238, 240; Рыбаков и др. История СССР. С. 86.
52. Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 21. См. также: Епифанов, Федосов. История СССР. С. 58; Бущик. История СССР. С. 237; Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 52; Рыбаков и др. История СССР. С. 86; Пашуто. Александр Невский. С. 70, 72. Особенно это подчеркивается в тексте: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 78.
53. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 61. См. также: Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 55; Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 79; Рыбаков и др. История СССР. С. 86.
54. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 58, 61.
55. Там же. С. 60. См. также: Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 47; Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 80 и далее; Рыбаков и др. История СССР. С. 88—89.
56. Бущик. История СССР. С. 240.
57. Там же. С. 248. Подчеркивание относительности роли Александра Невского в битвах 1240 и 1242 гг. соответствует ослаблению заслуг Сталина и возрастанию значения рядового солдата в официальном историческом дискурсе о Великой Отечественной войне в период правления Хрущева. См. об этом: Lars К. Tag des Sieges. С. 22.
58. Напр.: Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 24—25: «русские полки», «русского войска», «русских воинов», «русская рать». Другие авторы пишут о борьбе «русского народа против немецко-шведских захватчиков»: Епифанов, Федосов. История СССР. С. 59. См. также, напр.: Бущик. История СССР. С. 247.
59. Напр.: «...героической защиты Родины русскими людьми» (Бущик. История СССР. С. 237). См. также: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 79, 82. «...Мужество русского народа расстроило планы западных агрессоров» (Бущик. История СССР. С. 246). В битве на Неве новгородцы показали себя «настоящими героями» (Рыбаков и др. История СССР. С. 89).
60. Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 49.
61. Александр Невский // БСЭ. 1950. Т. II. С. 77.
62. См. также: Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 23. Контрольный вопрос: «Какую роль в разгроме шведов и немцев сыграло народное ополчение?» — см. в: Епифанов, Федосов. История СССР. С. 61.
63. См. об этом: Hildermeier. Geschichte der Sowjetunion. S. 982ff. До 1959 г. «общество взаимопомощи», которое представляли собой церковь и государство, еще продолжало существовать. См.: Ibid. S. 725; также: Pospielovsky D. The Russian Church under the Soviet Regime, 1917—1982. Crestwood; N.Y., 1984. Vol. 2. P. 302. На этот период приходится открытие Троицкого собора Александро-Невской лавры в Ленинграде (12 сентября 1957 г.), закрытого в 1933 г. См. об этом: Döpmann H.-D. Die russische orthodoxe Kirche in Geschichte und Gegenwart. Berlin (DDR). 1981. S. 273; Антонов, Кобак. Святыни Санкт-Петербурга. Т. I. С. 37. Церковная память о святом все же сохранялась в 1960-е гг., хотя и в ограниченных рамках. Намек на это содержится в машинописной рукописи из библиотеки Духовной академии Александро-Невской лавры: Некрасов В.А. Святой благоверный и великий князь Александр Невский (К 700-летию со дня кончины). Л., 1965.
64. См.: Davies. Perestrojka und Geschichte. S. 336.
65. Iggers, Schulz. Geschichtswissenschaft. Sp. 944—945. См. также: Tölz. Russia P. 184.
66. В особенности в 1960-е гг. предпринимались попытки противодействовать центробежным националистическим тенденциям в части республик СССР с помощью государственной пропаганды идеологемы «советского народа». См.: Simon. Nationalismus und Nationalitätenpolitik in der Sowjetunion. S. 356ff.
67. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 57—58.
68. См. об этом также: Karl L. Tag des Sieges. S. 32—33.
69. «...B борьбе с ненавистными угнетателями интересы всех народов нашей страны были общими» (Бущик. История СССР. С. 238). См. также: Нечкина, Фадеев. История СССР. С. 42 и далее; Рыбаков и др. История СССР. С. 81 и далее.
70. См., напр.: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 80; Рыбаков и др. История СССР. С. 87; Александр Невский // БСЭ. 1970. С. 408; Бущик. История СССР. С. 240 и далее; Александр Невский // БСЭ. 1950. См. также: Zutis J. Krievu un Baltijas tautu cinas pret vacu agresiju. Ar rokraksta tiesibam [Борьба прибалтийских народов и русского народа против немецкой агрессии. На правах рукописи]. Riga, 1948. По этой же теме: Данилевский H.H. Александр Невский: Русь и Орден. С. 198.
71. Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 23. См. также: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 80.
72. «Ложью» «немецких и шведских националистов» называет Бущик утверждение, что «прибалтийские славяне» отставали в своем экономическом и культурном развитии, в то время как немцы и шведы несли им «высшую культуру»: «Немецкие и шведские феодалы несли в их земли не высшую культуру, а опустошения и разорение, грабежи и убийства» (Бущик. История СССР. С. 241). См. также: Нечкина, Лейбенгруб. История СССР. С. 80—81.
73. «Не раз русские дружины приходили на помощь народам Прибалтики и вместе с ними отражали нападения тевтонских рыцарей» (Голубева, Геллерштейн. Рассказы по истории СССР для IV класса. С. 23). См. также: Епифанов, Федосов. История СССР. С. 59; Бущик. История СССР. С. 242; Рыбаков и др. История СССР. С. 88.
74. Епифанов, Федосов. История СССР. С. 58—59. В качестве доказательства своих тезисов авторы приводят следы русского культурного влияния в латышском и эстонском языках.
75. Бущик. История СССР. С. 242—243.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |