Интервью с Галиной Николаевной Скляревской
Р.С.: Как Вы оказались в составе экспедиции? Играл ли какую-либо роль в этом Университет? Нет ли у Вас информации о причастности к экспедиции исторического факультета?
Г.С.: В 1960 г. я, студентка 3-го курса, участвовала в диалектологической экспедиции филфака ЛГУ, которая была направлена в Псковскую область с целью сбора диалектных материалов. Все участники были поделены на маленькие группы по 2 человека в каждой, несколько таких групп направлялись в разные районы Псковской области. Мне выпал Гдовский район, в котором как раз работала Караевская экспедиция, и мы с моей напарницей Инной Тарасовой были востребованы как филологи для сбора материалов по топонимике соответствующих мест. Информации о причастности к экспедиции исторического факультета у меня нет.
Р.С.: Насколько подробно Вы были осведомлены о проблеме, связанной с локализацией места Ледового побоища, до выезда на Чудское озеро? Как в целом воспринимали феномен Александра Невского и как воспринимаете сейчас?
Г.С.: Никак не была осведомлена. Об Александре Невском знала из школьных учебников истории, из книг и из фильма Эйзенштейна. Сейчас воспринимаю его как русского святого, небесного покровителя Санкт-Петербурга.
Р.С.: Как относились к экспедиции Г.Н. Караева в городе, в Университете, в студенческой среде и научном сообществе?
Г.С.: Это мне неизвестно. Думаю, что экспедиция носила достаточно локальный, частный характер, и кроме людей, непосредственно с ней связанных, о ней не знали.
Р.С.: Какие задачи ставились, кто именно их формулировал? Соответствовали ли они изначально результатам, представленным в Вашей статье из Трудов, или их как-то корректировали в ходе работ?
Г.С.: Задачи формулировал сам Г.Н. Караев. Соответствовать результатам они никак не могли, поскольку я начинала «с чистого листа», ничего об этой топонимике не знала и не догадывалась, какой она может оказаться. Необходимо заметить, что топонимика была только частью нашей диалектологической работы; вместе с ней мы, работая по 8 часов в день, записывали речь местных жителей, все, что удавалось услышать, и формировали картотеку.
Р.С.: Как определялась география исследования?
Г.С.: Насколько я знаю, Караевым.
Р.С.: Кто входил и кто руководил исследовательской группой, в составе которой были Вы?
Г.С.: В состав группы, как я уже сказала, кроме меня входила еще одна студентка — Инна Тарасова, а руководил всеми группами Гдовского района преподаватель филфака диалектолог Валентин Иванович Трубинский.
Р.С.: Возможно, Вы можете вспомнить какие-либо любопытные детали бытового плана из жизни участников экспедиции?
Г.С.: Таких деталей было очень много, но все, что я помню, ограничено жизнью нашей маленькой группы; с другими специалистами мы в быту не общались.
Р.С.: Имело ли место какое-либо (в любом виде) давление Г.Н. Караева?
Г.С.: На меня — нет, он всегда был неизменно доброжелателен и, как мне кажется, проявлял большой интерес к результатам наших топонимических записей, поскольку они косвенно свидетельствовали о существенном расширении акватории Чудского озера, а это, в свою очередь, служило аргументом в пользу утверждения, что никакие артефакты не могут быть найдены, поскольку за 700 лет озеро расширилось, берега изменили конфигурацию, а даю затянуло песком.
Р.С.: Возможно, он выказывал некую заинтересованность в получении какого-то определенного результата?
Г.С.: Я не очень задумывалась о глобальном результате экспедиции, но, насколько я помню, было важно, чтобы участники разных специальностей подтвердили факт расширения озера.
Р.С.: Каков был отчет об экспедиции? Представляли ли его на кафедре или в ином подразделении до публикации статьи в Трудах?
Г.С.: Отчета об экспедиции ни на кафедре, ни в Межкафедральном словарном кабинете, который был организатором диалектологической экспедиции, не было и не могло быть, поскольку она, как я уже сказала, не была непосредственно связана с задачами филологического факультета.
Р.С.: Не принимали ли Вы участия в каких-либо официальных мероприятиях, посвященных экспедиции? Если да, то расскажите, пожалуйста, как они проходили?
Г.С.: Я присутствовала на отчетном докладе Караева в Доме ученых и его обсуждении. Детали не помню — ведь прошло больше полувека, 58 лет.
Р.С.: Часто ли Вы общались с Г.Н. Караевым непосредственно в ходе работ на маршруте?
Г.С.: Да, часто.
Р.С.: Можете ли охарактеризовать его как человека?
Г.С.: Охарактеризовать полно, конечно, не могу. Он мне казался очень старым, хотя ему было чуть больше 70-ти лет; высокий, плотный, прямой, носил белый китель и белую фуражку. Не то чтобы властный — интонации мягкие, интеллигентные, но говорит так, что возразить или даже переспросить невозможно. Всегда доброжелательный, с хорошей речью, с юмором. Любил четкость во всем. Например, как-то он назначил встречу на 12 часов, я сказала, что мы придем в 11:45, но он строго возразил: «Зачем же заблаговременно? Если назначено на 12, значит, надо прийти в 12». Может быть, этот ничтожный эпизод можно расценить как педантизм. Я была у него дома (он жил в Кирпичном переулке в известном «генеральском» доме) — громадная библиотека, картины, рояль. Играл Шопена.
Р.С.: Слышали ли Вы что-либо о научной полемике Г.Н. Караева и Д.Н. Альшица (Даниила Аля) во время доклада первого из них в Институте истории?
Г.С.: Я присутствовала на докладе Караева и последующей полемике, но, как мне помнится, это было не в Институте истории, а в Дубовом зале Дома ученых.
Р.С.: Известны ли Вам какие-либо «детали» участия в Трудах И.П. Шаскольского, Ю.К. Бегунова и И.Э. Клейненберга? Может быть, Вы общались с кем-то из них, и Вам рассказали, как на них вышел Г.Н. Караев, какие у них были впечатления от работы с ним, что они вообще думали об экспедиции и ее результатах, и т. д.
Г.С.: Нет, такие детали мне неизвестны, с названными людьми не общалась, да и никому бы, я думаю, не пришло в голову посвящать в эту сложную психологическую ситуацию девочку, студентку 3-го курса.
Р.С.: Можете ли Вы сказать что-либо об общении Г.Н. Караева и академика М.Н. Тихомирова, который курировал экспедицию от АН СССР? О М.Н. Тихомирове важны любые подробности, имеющие хоть какое-то отношение к экспедиции.
Г.С.: Ничего не могу сказать, не знаю.
Р.С.: Приходилось ли Вам слышать от местных жителей рассказ о посещении в 1939 или 1940 гг. Самолвы (возможно, и других населенных пунктов на Чудском озере) Н.К. Черкасовым?
Г.С.: Нет, не приходилось, хотя мы беседовали с местными жителями ежедневно с утра до вечера и записывали каждое их слово.
Р.С.: Не имеется ли в Вашем распоряжении каких-либо материалов по истории экспедиции, с которыми Вы могли бы позволить ознакомиться для использования в исследовании, — документы (командировочные удостоверения, приказ о командировании, справки, благодарности и т. п.), фотографии, письма, отчеты и т. д.?
Г.С.: Таких материалов у меня, естественно, нет. Сохранилась, если ее можно отнести к «материалам», шуточная иллюстрированная «поэма» об экспедиции, написанная мною и подаренная Татьяне Юрьевне Тюлиной.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |